Текст книги "Автопародии"

Автор книги: Артур Дойль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Автопародии

Как Ватсон учился хитрости

Едва Холмс приступил к завтраку, как сидевший за столом доктор Ватсон начал пристально его разглядывать. Тот поднял глаза и поймал его взгляд.

– Итак, Ватсон, о чем вы думаете? – спросил он.

– Ни о чем, а о ком – о вас.

– Обо мне?

– Да. Я думал, как примитивны все эти ваши фокусы и как удивительно, что публика продолжает выказывать к ним интерес.

– Совершенно с вами согласен, – промолвил Холмс. – По правде сказать, я, помнится, сам вам это говорил.

– Вашим методам, – продолжал Ватсон сердито, – на самом деле легко научиться.

– Без сомнения, – ответил Холмс улыбаясь. – Возможно, вы это немедленно продемонстрируете?

– Охотно. Могу сказать, что сегодня утром вы были очень погружены в себя.

– Превосходно! – похвалил друга Холмс. – Как вам удалось это узнать?

– Человек весьма опрятный, вы сегодня забыли побриться.

– Бог мой, как остроумно! – сказал Холмс. – Я и понятия не имел, Ватсон, что вы такой способный ученик. Ваш орлиный взор обнаружил что-нибудь еще?

– Да, Холмс. В деле клиента по имени Барлоу вы пока не достигли успеха.

– Вот как! Откуда вам это стало известно?

– Я заметил его имя на конверте, когда вы его вскрывали. Прочитав письмо, вы застонали и сунули его в карман с очень хмурым видом.

– Замечательно! Вы и впрямь весьма наблюдательны. Есть и другие попадания?

– Боюсь, Холмс, что вы ввязались в финансовые спекуляции.

– А это еще почему?

– Открыв газету, вы первым делом нашли финансовые новости и громко и одобрительно хмыкнули.

– Отлично, Ватсон, вы превзошли самого себя. Что далее?

– К завтраку вы спустились в черном пиджаке, а не в халате. Следовательно, вы с минуты на минуту ждете важного клиента.

– Что-нибудь еще?

– Я, без сомнения, могу найти и другие пункты, Холмс, но ограничусь этими немногими, чтобы показать, что на свете есть и другие люди, не менее умные, чем вы.

– А есть и менее умные, – парировал Холмс. – Допускаю, что таковых немного, но боюсь, мой дорогой Ватсон, что вас я должен числить среди них.

– Что вы имеете в виду, Холмс?

– Увы, мой дорогой коллега, боюсь, ваши умозаключения были не столь безупречны, как желалось бы.

– Вы хотите сказать, что я ошибся?

– Самую малость… Рассмотрим все по порядку. Я не побрился, потому что бритву отправил в заточку. Я надел пиджак, а не халат, потому что сегодня утром – о, счастливейший из дней! – у меня должен состояться визит к дантисту по имени Барлоу, что он и должен был письменно подтвердить. Страница крикета находится рядом с финансами, и я обратился к ней, чтобы узнать, сохранил ли “Суррей” свои позиции против “Кента”. Но не падайте духом, Ватсон, продолжайте! Все это такие примитивные фокусы, что вы, без сомнения, скоро им научитесь…

1924

Благотворительный базар

Непременно соглашайтесь, – произнес Шерлок Холмс.

Я вздрогнул от неожиданности, так как внимание моего компаньона, поглощавшего свой завтрак, было в эту минуту полностью сосредоточено на поддерживаемой кофейником газете. Взглянув через стол, я обнаружил, что взор его устремлен на меня с тем полунасмешливым-полувопросительным выражением, какое обычно появлялось у него на лице, когда он собирался интеллектуально “поразмяться”.

– На что? – спросил я.

Улыбнувшись, он достал с каминной полки домашнюю туфлю, извлек из нее порцию крепчайшего дешевого табака и набил старую глиняную трубку, которой неизменно завершал свой завтрак.

– Очень характерный для вас вопрос, Ватсон, – сказал он. – Надеюсь, вы не оскорбитесь, если я скажу, что славой о своей проницательности я целиком обязан замечательному контрасту, который вы мне составляете.

Я не раз слышал о девушках, которые для первого выезда в свет выбирают компаньонку попроще! Трудно не усмотреть здесь определенной аналогии.

В результате долгого совместного проживания на Бейкер-стрит между нами возникла та простота и близость отношений, когда многое говорится без страха причинить обиду. И все же, признаюсь, меня уязвило его замечание.

– Быть может, я весьма туп, – ответил я, – но, по правде говоря, не могу постичь, как вам удалось узнать, что я… что меня…

– Пригласили помочь Эдинбургскому университету провести благотворительный базар.

– Именно так! Но письмо доставили совсем недавно, и мы с вами с тех пор не говорили.

– И все же, – сказал Холмс, откинувшись на спинку стула и сложив вместе кончики пальцев, – не побоюсь высказать предположение, что цель базара – расширить университетское крикетное поле.

Я посмотрел на него в полнейшем замешательстве, и он затрясся в беззвучном смехе.

Да, товарищ, у меня есть теория популярности Шерлока Холмса в России, но я, пожалуй, о ней умолчу

– Мой дорогой Ватсон, вы, несомненно, редкий человеческий экземпляр: ваша неискушенность с годами не уменьшается. Мгновенно реагируете на внешний стимул. Быть может, ваши умственные процессы и замедлены, зато не составляют тайны. За время завтрака я пришел к выводу, что вас читать легче, нежели передовицу “Таймс”, вроде той, что лежит передо мной.

– Хотелось бы узнать, как вы пришли к такому выводу.

– Боюсь, готовность, с которой я пускаюсь в объяснения, серьезно повредила моей репутации, – сказал Холмс. – Но в данном случае цепь умозаключений основана на столь очевидных фактах, что для разгадки особых усилий не потребовалось. Вы вошли в комнату с озадаченным выражением лица, какое бывает у человека, чей ум занят обдумыванием некоего вопроса, и в руке у вас было одно-единственное письмо. Рассуждаем далее. Вчера вечером вы удалились ко сну в превосходнейшем настроении, из чего ясно, что именно то письмо, которое вы сжимали в руке, и произвело в вас соответствующую перемену.

– Это очевидно.

– Очевидно – после моих объяснений. Естественно, я спросил себя, что могло быть в письме, которое так сильно на вас подействовало. Идя к столу, вы держали конверт клапаном ко мне, и я заметил эмблему в виде щита – такую же, как и на вашем старом студенческом кепи для крикета. Итак, писали из Эдинбургского университета или из некоего клуба, с ним связанного. Подойдя к столу, вы положили письмо рядом со своей тарелкой “лицом” вверх и отошли взглянуть на фотографию в рамке – ту, что слева на каминной полке.

Меня поразило, с какой точностью он описывает все мои перемещения.

– А далее? – спросил я.

– Для начала я бросил взгляд на адрес и даже с расстояния шести футов определил, что письмо неофициальное. Этот вывод я сделал, опираясь на стоявшее в адресе слово “доктор" – звание, на которое вы как бакалавр медицины законно притязать не можете. Мне известен педантизм университетских чиновников, особенно когда речь идет о званиях, и значит, можно было с уверенностью сказать, что письмо и в самом деле – неофициальное. Возвратившись к столу, вы перевернули конверт, и это позволило мне заметить, что внутри была машинопись. Мне сразу пришло на ум, что речь идет о базаре. К тому времени я уже взвесил вероятность того, что письмо содержания политического, но сие представлялось маловероятным из-за стагнации, в которой пребывает нынешняя политика.

Когда вы сели за стол, ваше лицо все еще хранило прежнее выражение – было очевидно, что разглядывание фотографии не изменило хода ваших мыслей. Следовательно, фотография должна была иметь касательство к решаемому вами вопросу. Устремив на нее взгляд, я тут же заметил, что на фоне крикетного поля и павильона запечатлены вы в форме команды Эдинбургского университета.

Мои скромные познания относительно крикетных клубов подсказали мне, что, кроме Церкви и кавалерийских корнетов, никто на земле не погрязает в долгах так глубоко, как подобные учреждения.

Когда я увидел, что, сев за стол, вы взяли карандаш и стали чертить линии на конверте, я пришел к убеждению, что вы размышляете над проектом некоего усовершенствования, ради которого и устраивается базар. Поскольку ваше лицо все еще выражало сомнение, я счел возможным вмешаться и дать вам совет поддержать столь славное дело.

Я не мог не улыбнуться чрезвычайной простоте его объяснений.

– Конечно, – сказал я, – это было проще простого.

Моя реплика, казалось, уязвила его.

– Могу также прибавить, – произнес он, – что помощь особого рода, о которой вас просили, заключается в том, чтобы написать нечто для альбома клуба. И вы уже решили, что настоящий эпизод и послужит предметом вашей заметки.

– Но как… – вскричал я.

– Это проще простого, – парировал Холмс. – Предоставляю вас вашей находчивости. Надеюсь, вы простите меня, – добавил он, разворачивая газету, – если я вернусь к весьма заинтересовавшей меня статье о древесных насаждениях Кремоны и об истинных причинах их предпочтительности при изготовлении скрипок. Это одна из тех далеких от практики частных задач, от обдумывания которых я не в силах удержаться.

1896