Текст книги "Тайна лечебницы Отектвуд"

Автор книги: Артур Кинк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Дереализация

Нью-Йорк, Нью-Йорк 1:40 p.m.

– … Нездоровая подозрительность, мнительность без прогрессирования изменения и деградации личности. Страдающих паранойей так же отличает логичность мышления, отсутствие апатии, абулии и нарушения восприятия. За исключением параноидального изменения личности. Данное заболевание возникает, как правило после сорока у мужчин и в климактерический период у женщин. Но это устаревшая статистика. В нашем веке молодеют все заболевания, не только соматические, но и психические. Термин паранойя был введен в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году, немецким психиатром Карлом Кальбаумом. Мистер Лоусон, может встанете и продолжите лекцию вместо меня, раз вам так не терпится поболтать? – профессор Хоуп отложил бумаги и гневно посмотрел на провинившегося студента.

Тишина в аудитории нарушилась смешками и скрипом стульев. Ботаника и зануду Кори Лоусона отчитывают за болтовню. Событие достойное быть запечатленным на видео.

Кори Лоусон встал, едва не уронив стул, поправил свои очки и заговорил:

– Как самостоятельную форму болезни, паранойю впервые описал Эмиль Крепелин, так же немецкий психиатр. Паранойи бывают нескольких форм. Среди них выделают: алкогольную, или алкогольный параноид, инволюционную, мегаломанную, она же паранойя величия, персекуторную, сенильную и эротическую.

После слова «эротическая» аудиторию вновь захлестнул приступ веселья. Кори вздохнул. Эти люди уже четыре года отучились в медицинской школе, но все еще потешаются над изображениями гениталий в учебнике анатомии. «Сексуальная неграмотность», как бы сказала его сестра, но и она сейчас заливалась смехом вместе с остальными.

– Садитесь, – разрешил профессор и тоже расплылся в доброй старческой улыбке. – А вы мисс Лоусон, брали бы пример с брата. Ваш курс попадает под аккредитацию со следующего года. И будь вы хирургами, я бы сейчас отчитал вас, написал бы замечание всей группе и оставил на дополнительные лекции. Но к моему счастью, скальпели в руки вы не возьмете. Поэтому занятие окончено. Хороших каникул, не забудьте сдать учебники.

Профессор желал ученикам чего-то еще, но с громким воплем: «До свидания, профессор Хоуп!», толпа понеслась из аудитории как ветер.

Каникулы. Как много включало в себя это слово в детстве. Это билеты в Мэриленд к бабушке и дедушке, это Рейчел, вываливающая тетради из своего большого розового портфеля в мусорный бак у школы. Это жара и обливания из водяного пистолета. Это чтение до утра с фонариком под одеялом. Это…

– Чух, чух! Пассажиры Рейчел и Кори Лоунсон. Закончилась регистрация на рейс школа Маунт-Синай – Пьянбург! Всех трезвых пассажиров просим скорее исправить это, иначе они будут выброшены без парашютов. – Рейчел со всей силы ударила брата по спине, обежала вокруг, раскрыла свою сумочку и вывалила свои конспекты в мусорку. Прямо как в средней школе.

– Рей-Рей, ты же знаешь, я решил сразу преступить к практике. Мне нужно собрать чемодан, купить лекарств в дорогу.

Рейчел надула губы, будто маленькая девочка.

Не похожи ни внешностью, ни характерами. Кори нескладный очкастый заучка, а его сестра одна из красоток факультета. Но никогда это не мешало им быть вместе. Кори показывал сестре препарированную лягушку, найденную в пруду, а Рейчел тащила его играть в бейсбол во дворе. Кори показывал ей «секретные материалы» на кассетах, Рейчел научила брата курить, сворованный у дедушки мальборо. Кори водил сестру на семинары по психиатрии, сестра его на шумные вечеринки, где играют в бирпонг, и впервые занимаются сексом в туалете. Но эти каникулы обещали стать совершенно другими. Впервые они проведут их порознь. И Рейчел это ужасно злило.

– Ты обещал, что откажешься! Я думала мы будем вместе гулять. Запишемся в бассейн, поедем в Лас-Вегас на свадьбу к Кейт!

– Прекрати быть такой эгоисткой. Я могу провести хоть одни каникулы так, как я хочу?

– Последние каникулы! После резидентуры мы разъедемся. У нас начнется взрослая жизнь, мы больше не сможем тусить вместе! – на глазах Рейчел появились слезы. – Близнецы Лоунсы! Короли вечеринок.

– Ты тоже самое говорила в старшей школе. Мы не перестанем общаться. Мы просто становимся старше. Близнецы Лоунсы. – Кори протянул руку сестре, но та, закрыв лицо побежала к машине одной из своих многочисленных подруг.

Кори протер глаза под очками. И так каждый год.

Не смотря на жаркую погоду, в школе было прохладно. В пустых коридорах без студентов гулял сквозняк. Кори постучал в дверь.

– Профессор Уоллес. – Кори приоткрыл дверь и скромно просунул в нее свою голову.

– Лоусон, ты? Заходи! – Уоллес скинул ноги с со стола и протянул юноше руку. – Как проходят каникулы?

– Нормально. Мои документы пришли?

– Документы? – профессор переспросил и сморщился. – Ах да, ты же у нас трудоголик! Не захотел повеселиться последний месяц лета. Мои поздравления. Тебя с распростертыми объятиями ждет лечебница Отектвуд! – профессор протянул сложенный вдвое и слегка помявшийся листок.

– Отектвуд? – переспросил Кори. – Который в Алабаме? Я не ослышался? – парень грохнулся на кресло и уставился в пресс-папье на столе профессора.

– Ты сам просил другой штат. Не переживай. Отектвуд – серьёзное лечебное заведение. Твоя практика там отразится в личном деле. Ты сможешь рассчитывать не просто на повышенную стипендию, а на президентскую.

– Наверное вы правы, профессор. Это хороший толчок для моей карьеры. – Кори старался радоваться. Ведь он так ждал этой практики. Алабама, не так уж и плоха. – Я просто никогда не уезжал так далеко от дома один.

– Твоя последняя работа заняла первое место в округе и четвертое в штате. Поддержка молодых специалистов выделила тебя из всех студентов нашей школы. Отказаться от Отектвуда будет полной глупостью.

– Я не отказываюсь. Я просто слегка шокирован. Черт, простите профессор. Конечно я поеду! – Кори вскочил и принялся жать руку Уоллесу. Он рассчитывал на какой-нибудь нарко-центр в Бруклине, или на госпиталь для пенсионеров финансируемый медикэр. Но на настоящую профильную больницу! О таком он мог только мечтать, лежа в кровати и пытаясь заснуть под шум из комнаты сестры.

– Я рад за тебя. Желаю удачи. И будь осторожнее. – сказал Уоллес, но Кори этого уже не слышал. Он уже видел себя в идеально отглаженном халате, расхаживающим по Отектвуду и дающим указания сестрам и санитарам.

Фотографии лечебницы на сайте выглядели приятно. Деревенские пейзажи, густая растительность. Старые здания. Приятный женский голос из версии для слабовидящих рассказывал о современных технологиях и методах лечения, что применяет Отектвуд.

Семь пар белья. Четырнадцать пар носок. Семь футболок, два халата, два костюма, два теплых свитера. Упаковка свечей и спичек. Таблетки от изжоги, диареи, головной боли, назальные капли, репиент от всех видов насекомых и куча учебников и конспектов. И конечно не забыть солнцезащитный лосьон для Рей-Рей. Она ненавидит собирать сумки и все постоянно забывает. Ах да. Он же едет один.

Кори лег на узкую кровать и под мелодичный женский голос, нахваливающий персонал лечебницы, он вспомнил как они сестрой собирались к бабушке с дедушкой и вечно ругались.

Дверь хлопнула и в комнату вошла Рейчел с розовым полотенцем на голове.

– Прокапать тебе глюкозы?

– Вечеринка, мать твою, удалась. – Рейчел достала из раскрытого чемодана брата пачку аспирина и выдавила себе в рот две таблетки.

– Не трогай нашу матушку. Ты рано встала.

– Что бы тебя проводить! – воскликнула Рейчел и приложила два пальца к шее. – Пульс восемьдесят. Боль головная ноющего характера, постоянная, регрессирующая. Тошнота, однократная рвота, приносящая облегчение. Диагноз: похмельный синдром.

Кори рассмеялся.

– Я буду скучать по тебе.

– Я тоже, братик! – Рейчел обхватила брата за шею и обдала смачным перегаром, как от забулдыги из ирландского квартала. – Обещай звонить мне каждый день, и возьми это. – Рейчел протянула ему перцовый баллончик.

– Оставь себе, Рей, я не собираюсь гулять по ночам в сомнительных компаниях, в отличии от тебя.

– Нет возьми! – настаивала сестра. – Это Алабама, а ты даже через зубы плевать не умеешь. Спорим на двадцатку, тебе сломают нос раньше, чем ты выйдешь из автобуса.

– А спорим! – Кори бросил баллончик к остальным вещам и пожал сестре руку. Снаружи сигналила машина, а на телефон Кори пришло сообщение.

– Такси подъехало. Не теряй голову! Люблю тебя.

– И я тебя. – близнецы обнялись. – Звони! – крикнула Рейчел в след.

Кори подхватил чемодан, набросил ветровку и покинул квартиру. На встречу первому лету в гордом одиночестве, и не менее гордой самостоятельности. На встречу взрослой жизни.

А путь во взрослую жизнь, оказался не таким уж и долгим.

Джорджия, Клейтон-Каунти 11:00 a.m.

Два с половиной часа школьника тошнило в бумажный пакет рядом с ним, но мать наотрез отказывалась брать у стюардессы леденцы, отвечая, что организм должен бороться сам. Полтора часа в Атланте, где в Хартсфилд-Джексон, проходила очередная учебная репетиция захвата аэропорта террористами, и служители закона выбрали именно Кори, чтобы показывать на нем остальным как правильно лежать, когда закрывать голову. В каких моментах слушаться требований террористов и как дышать через обоссанную тряпку в случае задымления. Затем час до Бирмингема его кресло пинала маленькая девочка, но Кори был слишком воспитанный чтобы сделать ей замечание. Мать учила его и сестру быть вежливыми, не лезть не в свое дело, не бить в пах и висок.

Алабама, Бирмингем 8:40 p.m

Финишная прямая: одиннадцать часов на автобусе по ухабистым дорогам. Кори хотел поспать, но сначала вместе с ним ехали девочки-скауты, распевавшие свои веселые походные песни, в Охатчи сел музыкант, что собирал деньги в грязную кепку, по который прыгали блохи. С каждой остановкой пассажиры сменялись и менялись их лица. Улыбки сменились на хмурые брови и озлобленные взгляды.

Потом старушка с тележкой заставила Кори уступить ей место, несмотря на полупустой салон и сорок минут ворчала, о невоспитанности современной молодежи. Растяпа пастух оставил свое стадо на дороге и коровы не давали проезда автобусу. Накопилась небольшая пробка и все сигналили. Под конец двое пьянчуг затеяли шумную ссору и вот знак Отектвуд вырос из обочины.

Алабама, Отектвуд 6:30 p.m.

От автобусных и самолетных кресел ноги у Кори отказывались ходить, и он тупо стоял на остановке с минуту. Вечернее розовое солнце в кружевной тени деревьев. Многовековые сосны, уходящие в небеса. Они, наверное, в сотни раз старше Кори. Они росли здесь еще до прихода пилигримов. От их высоты, и свежего воздуха с резким речным запахом и долгого задирания головы вверх, у Кори закружилось все перед глазами.

Кори перевел взгляд. Под исписанным навесом у остановки сидела парочка. Длинноволосый парень в клетчатой рубахе на голое тело и девушка. Крашеная блондинка с черными корнями, в короткой майке с флагом штата. Из-под маечки вываливался пивной живот. Они передавали друг другу пластиковую бутылку пива с ободранной этикеткой и сигарету.

Идиллию парочки прервал седой старик на деревянной доске с колесами.

– Проваливай папаша! Давай катись отсюда, пока я не придал тебе ускорения. – прикрикнул парень и мужчина без обеих ног и одной руки медленно оттолкнулся от земли и поехал в сторону Кори.

– Сынок, не найдется сигаретки? – с надеждой спросил старик.

– Не курю. – неуверенно сказал Кори.

– Я тоже не курил. До войны.

Кори ускорил шаг, чтобы не слышать рассказы о Вьетнаме, но через пару десятков метров начал испытывать стыд. Профессор Макмакен всегда говорила, что пожилые часто страдают от одиночества и обычный разговор с врачом подействует на них лучше всякого лекарства. Но сама Макмакен, все равно сдала своего отца в дом престарелых. И не стоило врать старику, что он не курит. Здесь нет ни матери, ни сестры, ни преподавателей. Здесь никто не узнает о маленьком секрете заучки Лоусона.

Кори извлек сигарету из смявшейся в чемодане пачки лаки страйка, вставил наушники и включил Алабама сонг, группы Дорс. Рейчел с умом подошла к его плейлисту для каникул. Или с издевкой.

Город оказался меньше, чем ожидал Кори. После Нью-Йорка, казалось диким, что пешком можно пройти от одного конца города до другого и увидеть все главные достопримечательности. Водонапорную башню. Церковь, на флюгере которой красовался дятел в десять раз больше креста. Бургерную «сытый Билл», без привычной большой красной вывески, которая по вечерам превращался в бар, единственный на весь город торговый центр «Для всей семьи», площадь, средняя школа, краеведческий музей и старое здание администрации рудника. Отектвуд известен не только своей психиатрической больницей на лоне природе, но еще и угольными шахтами.

– Простите, мэм. – Кори обратился к пожилой даме у сигаретного автомата. – Не подскажите, в какую сторону больница Отектвуд?

– Зачем тебе эта больница? Такой молоденький, а уже болеешь? – ее ярко розовые губы зашевелились вокруг беззубого рта. – На восьмой живет тетушка Роуз. Она все лечит. Племянница моя забеременеть никак не могла и в город ездила и грязи прикладывала и свечи ей прописывали. А потом обратилась к Роуз и двойня. Пять фунтов каждый.

– Эй, не слушай ее! – окликнула Кори молодая девушка, курившая на крыльце сытого Билла. – До больнички, тебе нужна машина, автобусы загоняют в шесть.

Кори быстро ретировался от болтливой старухи поднялся на крыльцо к девушке. Высокая, загорелая, в коротких джинсовых шортах. Ляжки в синяках, тени на веках растеклись от жары.

Что не говори про деревню, а девушки здесь далеки от боди-позитива и феминизма, поэтому радуют местных мужчин короткими юбками и облегающими маечками. При близком рассмотрение у красотки оказалось много черных точек на носу, рабочие руки с облупленным лаком на ногтях, но это нисколько не портило общую картину.

– Ты городской?

– Я из Нью-Йорка.

– Ого. – громко крикнула девушка. – Да ты сверхгородской.

Своей шумностью и чудными словообразованиями девушка напомнила Кори его сестру.

– Меня зовут Кори. Я приехал на практику в вашу больницу.

– В психушку то? – переспросила она. – Меня зовут Эйприл, я здесь работаю, – она указала на двери Сытого Билла позади себя. – Слушай, у моей тетки диабет, недавно ей отрезали целую стопу, но она плохо себя чувствует, не мог бы ты посмотреть?

– Я психиатр и я не уверен.

– Да ладно. Ты же должен лечить не только голову, но и тело. Как Клуни в скорой помощи.

Кори засмеялся над таким сравнением и Эйприл тоже.

А этот Отектвуд не так уж и плох. Тараканы, бегающие по барной стойке и плещущиеся в каплях разливного пива, под кранами. Музыкальный автомат, покрытый толстым слоем пыли, какой Кори видел только в фильмах. Местные шумные завсегдатаи, уставшие шахтеры. Старое кантри. И можно было даже курить. Обычно Кори выкуривал пару тройку сигарет в неделю, а тут на радостях дымил одну за одной, заедая деревенскими бургерами, с которых масло лилось на пальцы.

Эйприл бесконечно болтала о городе, о своих знакомых, больнице, которой ее пугал отец за непослушание. Для аренды машин было уже поздно, но Сэм, знакомый Эйприл любезно выдал ему ключи от старого ржавого пикапа. В ответ Кори должен был подкинуть ему на пиво, на темное пиво, он ведь как-никак из Нью-Йорка.

Уставший Кори выехал только за полночь. Одна фара не работала, и он ехал крайне медленно, чтобы не сбить косулю или не провалиться в яму. Что-то громкое, похожее на выстрел прогремело, и машина встала, подбросив Кори на сиденье.

В лесу было холодно и сыро. Ночные птицы перекрикивались друг с другом. Кори вылез и осмотрел автомобиль, что было совершенно бесполезным занятием. Поднятый капот для Кори, был все равно, что раскрытая брюшная полость для автомеханика. Скверно пахнет и ничего не понятно.

Фонарь моргнул два раза и отключился. Кори остался в свете единственной фары в темном лесу. Звуки становились все громче.

– Стоит опасаться диких зверей и наркоманов, – бормотал себе Кори под нос. – А еще змей и клещей. Я просто сяду в машину и когда наступит утро позвоню в администрацию больницы.

Звонить ночью, Кори не позволяло воспитание. Он ведь всего лишь студент и не стоит отвлекать людей от работы и сна из-за своей же невнимательности.

Лоусон опустил сидение, выключил радио, фару и лег. Сон пришел быстро. Свежий лесной воздух и долгая дорога сделали свое дело.

Удар по двери пикапа. Кори подскочил и врубил фару. Еле заметная тень скрылась во тьме.

– Это, наверное, лиса, или дикая собака. – сказал Кори сам себе, но сердце колотилось так, что выбивало из легких воздух. Не открывая окна, Кори разглядывал темноту. Из-за высоты деревьев неба было не видно. Кори прижался лицом к грязному стеклу и тут же по нему пришелся хлесткий звонкий удар с обратной стороны. Кори вскрикнул, ударился головой о крышу и вжался в противоположную дверь. Ветка колыхнулась от ветра и стукнула в окно. Но это был удар такой силы, что стекло завибрировало, а Кори чувствовал жгучий удар на своей щеке, как от пощечины.

Отодвинувшись от всех окон Кори включил радио на всю громкость, обнял колени и уставился в зеленые цифры номера радиостанции.

Из хриплых динамиков Кети Перри пела, о том, что целовалась с девушкой и ей понравилось. А Кори сидел в лесу, в сломанной машине и ему это совершенно не нравилось.

Гипомания

Следы крови на снегу. Снова. Лукас снял шапку и стал креститься, теребя енотовый хвост своего головного убора. Масляная лампа дымила на ветру, заставляя глаза слезиться. Лукас шел вдоль забора. Не стоило поднимать панику. Следы крови могло оставить раненое животное.

Ноги тонули в снегу. Лампа смолила черным дымом и вскоре погасла.

– Эй, Боб! – окликнул он, сторожа, привалившегося к забору. – Черт Боб, ты опять напился! Ты видел кровь? – Лукас тронул товарища за плечо и тот свалился ему под ноги замертво.

Алабама, Отектвуд 9:10 a.m

Утренние птицы запевали свои песни. Сирены полицейской машины их заглушали. Два удара в стекло и Кори резко поднял голову. На лбу отпечатались два красных пятна от коленей. Радио все еще орало в ухо. За грязным стеклом показалось лицо шерифа в зеркальных очках и сигаретой в зубах.

– Простите. – Кори наспех опустил стекло. – У меня машина сломалась.

– Вы Кори Лоусон? – спросил шериф.

– Да. Это я. – Кори вывалил все свои документы, водительские права и даже медицинскую страховку.

Шериф достал рацию и не вынимая сигареты из рта сказал:

– Сообщите в Нью-Йорк, что мы нашли Лоусона.

– Простите, что отвлекли вас от работы. Это наш новый практикант, мы должны были его встретить. – рядом с шерифом возник низкий полный лысый мужчина лет пятидесяти. Его лицо было красным, и он вытирал пот платком, будто бежал через весь лес за тачкой шерифа.

– Студент? – усмехнулся шериф. – Не ставьте ему двойки. А то его мамаша с сестрой позвонят в ФБР. – Эй парень. – обратился он к Кори. – Позвони родне, они тебя чуть ли не в федеральный розыск объявили.

– Простите. У меня разрядился телефон и сломалась машина. Я не хотел создавать вам проблемы. – извинялся Кори, но шериф уже спешил к своей машине.

– Доктор Лоусон, – лысый протянул Кори потную ладошку. – Добро пожаловать в лечебницу Отектвуд. Извините за неудобства. Меня зовут доктор Арчибальд Шварц и я главный врач этой больницы. Вы не доехали всего милю. Я вызову вам эвакуатор.

Шварц был болтлив, но не как Эйприл, или сестра Кори. И не как ветеран Вьетнама, что стрелял у Кори сигарету. Это было его работой. Ему не нравилось много говорить и выглядеть приветливым. Он задыхался и морщился от лесной духоты.

– Я еще не доктор.

– Вы доктор. Если будете считать себя студентом, то остальные почувствуют вашу неуверенность и неопытность. Вас не будут воспринимать всерьез. Понимаете? А вам уже пора становиться профессионалом. Вам ведь осталось учиться год?

Кори кивнул.

Два поворота по заросшей тропе и перед Кори появился высокий железный забор, обросший мхом и вьюнами. Это было потрясающее зрелище. Будто вход в старый заброшенный замок полный тайн и чудес.

Шварц вытер росу с панели интеркома и приложил ключ. Ворота, скрипя, приоткрылись.

– Подожди, я не так молод, как ты. Дай мне отдышаться. – Шварц уперся руками стену забора и стал шумно втягивать воздух носом.

Кори был не против простоять здесь сколько угодно. Его взору открылись три старинных здания, из красного, потемневшего от влаги кирпича. Озелененная территория с железными скамейками и прудом. Больные в светлых клетчатых пижамах. Это не шло в сравнение с грязным городишкой и пьяными работягами.

– Красота. Этим постройкам, наверное, больше ста лет. – изумился Кори.

– Первое здание было построено в тысяча восемьсот шестьдесят втором году, когда в Алабаму вошли войска генерала Улииса Гранта. Военный госпиталь для раненых. Это здание администрации. Ближе всех к нам.

– В тысяча восемьсот восемьдесят девятом Отектвуд стал первой крупнейшей психиатрической больницей во всем юге. Она почти полностью сгорела в девятьсот девятнадцатом и через пять лет была восстановлена, – закончил Кори. – У этого места богатая история.

– А ты увлекаешься историей?

– Немного.

– Честно скажу, я очень устал. Сейчас передам тебя сестре Колбан, она сделает тебе небольшую экскурсию и расскажет, что к чему. После, жду в своем кабинете.

Мужчины вошли в здание администрации. корпус А. Старинная архитектура смотрелась нелепо в купе с кафелем. Пахло хлоркой и духами сестры Колбан. Сестра Колбан – женщина небольшого роста, с неправильным прикусом. Ее отвлекли от интересной переписки и она, нехотя отложив телефон поприветствовала докторов.

– Можешь звать меня просто Алана.

– А я Кори. – Кори было неудобно называть ее Аланой. Она лет на десять старше его.

Алана шустро зашагала по коридору указывая пальцами на двери и тараторя:

– Архив, бухгалтерия, расчетная группа, учебный класс, на втором этаже кабинет доктора Шварца и главной сестры. – при слове главная сестра Алана поморщилась. Она не очень-то жаловала начальство.

– Вам хорошо платят? – зачем-то спросил Кори.

– На жизнь хватает. Учитывая, что мой муж пьет как свинья и не работает уже полтора года, мы живем не бедно. – вместе они вернулись на улицу, но уже через другой выход. – Следующий корпус Б. На первом этаже палата интенсивной терапии и реанимации, диагностические кабинеты, физиотерапия, рентген и томография, барокамера и прочее. В подвале морг. На третьем этаже женское отделение. На втором мужское. Каждое на семьдесят коек. И конечно столовая. У нас кормят хорошо. Обязательно попробуйте рыбный суп.

– Спасибо за совет.

– Напротив корпус Ц – хозяйственная часть и склад. И корпус Д, – Алана указала на двухэтажное здание, расположенное дальше всех и огороженное отдельным забором с колючей проволокой по всему периметру. – Оно находится под круглосуточной охраной и видеонаблюдением. Здесь лежат преступники со всего штата, которые были признаны невменяемыми и направлены на принудительное лечение.

– Мы пойдем туда? – спросил Кори.

– Без пропуска – нет. Да и не люблю я туда ходить.

– Ты долго здесь работаешь и не привыкла?

– Я не работаю с убийцами и маньяками. Нам сюда. – Алана повела Кори в корпус Б.

Обычное отделение. Такое же как в Нью-Йорке и других городах. Белый кафель. Пожарные шланги, горшки с цветами на окнах и сан бюллетени о вреде курения и признаках инсульта. Резкий запах хлорки, от которого першит в горле. Пожилой мужчина медленно шел по коридору и одновременно мочился на белый пол. Сестры сидели на посту и разгадывали кроссворд. Все это Кори уже видел сотни раз. Из окна возле поста сестры виднелся забор корпуса Д. Он манил своими черными решетчатыми окнами и железными дверями. Вот там настоящая практика, а не старики с болезнью Альцгеймера.

Кори познакомили с угрюмым штатным хирургом Бердсом, который носил теплую кофту с детским рисунком поверх халата. С сестрами Натали Грегсон и Хелен Тисс. Первая произвела впечатление полной идиотки, вторая стервы. Хорошее впечатление оставили терапевт Диссигвол. Она была строга, но позитивна, а еще любила крепкое словцо. Сестра Хелен Доу, тезка Тисс, любящая порядок, чистоту и поддерживающая растения в стационаре. Санитар Мейсон Ли – бодрый, эксцентричный молодой парень. Особенно Кори понравилось, как он звал больных на завтрак, стуча шваброй по стене и крича: «хозяин пайку дает.» И Алана.

По дороге в корпус А, корпус Д все еще манил. Кори воображал обстановку внутри и еще множество колоритных работников.

Доктор Шварц тряс ингалятор. На столе у него был бардак, а этого Кори не любил. На его столе всегда был порядок. Учебники, книги и комиксы по алфавиту. Карандаши и ручки в разных стаканчиках. Даже Рейчел со своей сумасбродностью, не оставляла больше, чем одну кружку кофе на своем рабочем месте. К такому порядку их приучила мать. Кори вспомнил, что так и не позвонил не маме, не Рейчел и они, наверное, сходят с ума.

– Ну как тебе наша скромная обитель? – Шварц сделал два вдоха и откинул ингалятор в своей слюне на документы.

– Весьма уютно. И спокойно. Я проходил практику в больницах скорой помощи. Там такой дурдом. Ой, простите. – Кори осознал, какую глупость сказал и теперь пытался разглядывать узорчатые ковер, чтобы не увидеть порицания Шварца.

– Все нормально. Ни один полицейский не обижается на слово «коп», или «фараон». Если честно, они и сами друг друга себя так называют. А это психушка. Не бойся говорить правду. Я изучил твое дело. Ты очень способный парень. Почему не поступил в колумбийский институт?

– Из-за денег. – признался Кори.

– Ты из неполной семьи. У тебя есть сестра, она тоже учиться?

– Да. Но на бюджет перевели только меня и то полгода назад. Мы учимся в одной группе. Она хочет стать сексопатологом.

– Весьма престижно. И денежно. А ты хочешь стать психиатром? Планируешь вести частную практику или работать в стационаре?

– Пока не знаю. Но хотелось бы в стационаре.

– Похвально. Сейчас молодежь хочет все и сразу. Частные клиники, личные кабинеты. Я в свои годы начинал в обычной больнице в Бирмингеме. Сначала санитаром, потом медбратом и после только врачом. Сам зарабатывал себе на учебу.

– Я тоже работаю санитаром. У меня три дежурства в неделю в госпитале ветеранов. – Кори нравилось болтать с доктором Шварцом. Нравилось его отношение к жизни, к нему. Он стал казаться добрым человеком. И он назвал Кори доктором. Это льстило.

– Как тебе коллектив?

– Вроде дружелюбные люди. – пожал плечами Кори.

– Не преувеличивай. Все посмотрел?

– Кроме корпуса Д.

– А, корпус Д. Больные из корпуса Д, не находятся в критическом состоянии. Но они представляют опасность. Ты умный парень. Ты идешь на президентскую стипендию, ведёшь научные труды. Не бросайся в эту крайность. Завтра я выпишу тебе пропуск. Работать будешь с доктором Фареллом. Он станет твоим наставником. Завтра к восьми, не опаздывай. А пока иди в корпус Ц. Там ты найдешь Эндрю, он покажет тебе дом.

Эндрю было тяжело не найти. Он матерился у забора на газонокосилку. Не смотря на собирающийся дождь и прохладный ветер, он был в рабочем комбинезоне на голое тело. Бросив инструмент и пнув его ногой Эндрю быстро зашагал к выходу.

Их путь длился семь минут, среди густой растительности как на территории больницы, только менее ухоженной. Показался перекошенный деревянный забор и заросший сорняками двор. В лужах и ржавых баках стояла вода, а если не смотреть под ноги, можно проткнуть себе ногу гвоздем или сломать что-нибудь.

Эндрю отцепил один из ключей со своей большой связки и открыл помещение.

– Ванны нет, телевизора нет, сортир на улице, но лучше оборудуй себе ведро, если не хочешь провалиться в говно на глубину шестнадцать футов. Есть электрическая плитка, обогреватель и радио. Связь работает только на кухне. Вот так! – Эндрю с ногами забрался на разделочный стол и прижался к окну. – Бывают термиты. Отрава от них в кладовке, если ее тараканы не сожрали. Ну ты чего взгрустнул, док? Индусы, например, вообще считают, что в доме испражняться грех и с десятого этажа ходят на улицу.

– Спасибо. – еле выдавил Кори. Эндрю громко хлопнул дверью и со стены осыпалась штукатурка.

На уборку не был ни сил, ни желания. Кори смахнул пыль и мертвых мошек со стола, какой-то грязной тряпкой. Бросил на пол чемодан и достал из него ноутбук, учебники, тетради. Спать на продавленном диване он все равно не собирался, пока не проведет ему дезинфекцию. Значит всю ночь будет работать.

Дверей между комнатой и кухней не было. Проем был завешан шторой в пятнах, происхождения которых Кори знать не желал. Он снял ее и ему открылась кухня с электроплиткой покрытой жиром толщиной в два пальца, круглым столом с клеенкой и шумным старым холодильником дженерал электрик.

– В конце концов, так живет тридцать процентов американцев, а пятнадцать еще хуже. – Кори открыл холодильник и нашел там банку с засохшей субстанцией, похожей на арахисовое масло и две бутылки дешевого лагера. Нужно привыкать к деревенской жизни. Кори открыл бутылку прямо об дверцу. Его это очень позабавило. Он же представил, как явиться в Нью-Йорк в носках и шлепанцах, шортах в стиле миллитари, клетчатой рубашке и недельной бородкой, а когда сестра откроет ему двери, он смачно сморкнется на пол зажав одну ноздрю пальцем и Рейчел точно упадет в обморок. Точно! Нужно позвонить Рейчел!

Лезть на стол и сидеть там как на насесте не хотелось. Кори сделал глоток и тут же закурил эту гадость сигаретой, так как закуски у него не было.

– Я умный, а значит и дом умный. – с этими словами, Кори приклеил телефон на скотч к окну в месте наиболее хорошего сигнала, вставил беспроводные наушники в уши.

– Ало! Рей.

– Лоусон! Ты скотина! – разъяренный голос сестры был страшнее любого психа из корпуса Д. – Мы с мамой чуть с ума не сошли! Мы думали тебя убили, разобрали на органы и закопали под сраной елкой!

– Извини, тут дерьмовая связь.

– Рассказывай, как там! – на фоне голоса Рейчел играла музыка. Она явно не так переживала, как описывала, раз уже где-то развлекалась. – Уже научился подбрасывать навоз лопатой дальше всех?

– Нет, но стремлюсь к этому. Рей-Рей, это одновременно кошмар и самое потрясающее, что я когда-либо видел! Ты обалдела бы от этой природы. Тут такие деревья!

– А кофе чертовски хороший?

Кори усмехнулся.

– Кофе я еще не попробовал. Местное население такой колорит. Больница почти исторический памятник! Это все не описать за раз. Я познакомился с девушкой, Эйприл.

– Эй! Осторожнее! Эти деревенские прыткие. Не успеешь моргнуть, а ты уже фермер и у тебя пятеро детей.

– Мы просто общались. Она милая и веселая. А главный врач называл меня доктором Лоунсом. Не студентом, не мистером, не молодым человеком, а доктором. Я обязательно сброшу тебе фото больницы, как только найду нормальный интернет.