Текст книги "Молот Господень"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 10
Машина для жилья

После окончания Аритеха с подозрительно высокими оценками астроспециалист Роберт Сингх без труда получил должность помощника инженера (по двигателям) на одном из регулярных челноков Земля – Луна, называемых почему-то молоковозами. Его это очень устраивало, поскольку к тому времени Фрейда с удивлением для себя обнаружила, что Луна, в конце концов, не так уж безынтересна. Она решила провести здесь несколько лет, специализируясь в лунном эквиваленте золотой лихорадки, которая когда-то сотрясала Землю. Правда, то, что разведчики недр так давно искали на Луне, имело несравненно большую ценность, чем этот ставший теперь банальным металл.

Это была вода или, точнее, лед. Извечные бомбардировки из космоса и нечастые извержения вулканов так перепахали верхние несколько сот метров лунной поверхности, что все следы воды – в жидком, твердом или газообразном состоянии – были давным-давно уничтожены. Однако оставалась надежда, что глубоко в недрах вблизи полюсов, где температура всегда держится гораздо ниже точки замерзания, могут залегать пласты окаменелого льда, образовавшиеся еще тогда, когда Луна конденсировалась из первичных обломков Солнечной системы.

Большинство селенологов считали это чистейшей фантазией, но досужих домыслов оказалось достаточно, чтобы мечта не умирала. Фрейде до некоторой степени повезло: она участвовала в экспедиции, открывшей первую ледяную шахту на Южном полюсе. Это событие не только в конечном счете преобразило экономику Луны, но оказало незамедлительное и весьма благотворное воздействие на экономическое положение семьи Сингх-Кэрролл. Между нами говоря, теперь они были достаточно богаты для того, чтобы снять фуллеровский дом и жить на Земле там, где пожелают.

На Земле. Они по-прежнему рассчитывали провести большую часть своей жизни где-нибудь еще, но им очень хотелось иметь сына. Родись ребенок на Луне, ему никогда не хватит физических сил посетить планету своих родителей. В то же время, будучи выношенным в гравитационном ноле Земли, он сможет свободно перемещаться по всей Солнечной системе.

Они также сошлись на том, что их первым местом жительства будет пустыня в Аризоне. Хотя там становилось теперь довольно многолюдно, в геологическом отношении этот регион оставался пока мало исследованным, что привлекало Фрейду. И наконец, это место больше всего походило на Марс, куда они оба решили когда-нибудь полететь, – «пока его не загадили», как полушутя, но довольно справедливо заметила Фрейда.

Более сложной задачей оказалось решить, какую именно модель фуллеровского дома им выбрать среди большого разнообразия предлагаемых. Названные в честь великого инженера и архитектора XX века Бакминстера Фуллера, дома строились с использованием технологических приемов, о которых он мечтал, но которые так никогда и не увидел воплощенными в жизнь. Они были снабжены фактически всем необходимым и могли поддерживать почти автономное существование для своих обитателей.

Энергия обеспечивалась за счет 100-киловаттного герметичного, содержащего расплав элемента, который раз в несколько лет заправлялся обогащенным раствором. Такого скромного уровня энергии вполне хватало для любого грамотно спроектированного дома, а постоянный ток с напряжением 96 вольт мог бы убить только упорнейшего самоубийцу.

«Почему именно 96 вольт?» – в ответ на этот вопрос технически мыслящим клиентам в консорциуме Фуллера терпеливо объясняли, что инженеры – живые люди со своими причудами: только пару столетий назад стандартными были 12– и 24-вольтные системы, а арифметика была бы куда проще, имей мы не десять пальцев, а двенадцать.

Потребовалось почти столетие, чтобы добиться признания у широкой публики самой спорной детали фуллеровского дома: системы рециркуляции продуктов питания. В начале становления сельского хозяйства наверняка ушло еще больше времени, чтобы охотники и собиратели преодолели предубеждение обмазывать навозом то, что затем будет употребляться в пищу. Практичные китайцы тысячелетиями заходили еще дальше, используя свои собственные фекалии для удобрения рисовых полей.

Но предрассудки и запреты относительно еды относятся к разряду наиболее устойчивых, определяющих человеческое поведение, и логических доводов зачастую недостаточно, чтобы их изжить. Одно дело – рециркуляция экскрементов на полях под действием полезного очищающего солнечного света, и совсем другое – в вашем собственном доме при помощи загадочных электроприспособлений. Долгое время консорциум Фуллера тщетно доказывал: даже сам Господь Бог не в силах отличить один атом углерода от другого. Но представители общественности в своем большинстве были убеждены, что уж они-то в силах.

В конце концов экономические соображения, как обычно, взяли верх. Мало кто мог устоять перед соблазном никогда больше не думать о счетах за провизию, имея в то же время практически неограниченное меню в памяти домашнего Мозга. Все оставшиеся сомнения рассеялись под действием откровенно примитивной, но очень эффективной уловки: в качестве необязательного дополнения фирма бралась организовать маленький садик. При этом система рециркуляции работала точно так же, но созерцание красивых цветочков, поворачивающих свои головки к солнцу, помогло сломить сопротивление многих разборчивых желудков. У дома, который сняли Фрейда и Роберт (консорциум никогда не продавал их), было только двое предыдущих владельцев, а гарантированный безаварийный срок работы его основных узлов составлял пятнадцать лет. Но к тому времени им уже понадобится другая модель дома, достаточно просторного для семьи с непоседливым подростком.

Почему-то они никогда не требовали от Мозга обычных приветствий, оставленных прежними обитателями. У них обоих были собственные планы и мечты, слишком прочно связанные с будущим, которое представлялось им, как и всем молодым парам, бесконечным.

Глава 11
Прощай, Земля!

Тоби Кэрролл-Сингх родился в Аризоне, как и планировали его родители. Роберт продолжал работать на челноке Земля – Луна, поднявшись по служебной лестнице до должности старшего инженера и отвергая все предложения летать на Марс, поскольку не желал надолго расставаться со своим малышом.

Фрейда оставалась на Земле и фактически редко покидала Американское Содружество. Отказавшись от полевых экспедиций, она тем не менее могла продолжать свои неизменные исследования, причем с гораздо большими удобствами, пользуясь банками данных и изображениями, получаемыми со спутников. Теперь бытовала шутка, что геология перестала быть уделом крепких мужиков, поскольку алгоритмы обработки изображений напрочь вытеснили геологические молотки.

Тоби было три года, когда его родители решили, что кроме дружелюбных роботов нужны и другие товарищи для игр. Очевидный выбор падал на собаку, и они почти уже завели мутанта Скотти (гарантированный собачий коэффициент интеллектуальности 120), когда в продаже появились детеныши мини-тигра. Это была любовь с первого взгляда.

Бенгальский тигр – самый красивый зверь из отряда крупных кошек и, пожалуй, вообще из всех млекопитающих. К началу XXI века, незадолго до того, как исчезла сама природная среда его обитания, он начал вымирать. Правда, несколько сотен этих великолепных созданий все еще вели изнеженное существование в зоопарках и заповедниках. Даже если хоть одно из них и погибало, проводили полный анализ последовательности ДНК животного, а после этого не составляло особого труда воссоздать его.

Тигретта появилась на свет в качестве какого-то побочного продукта таких генно-инженерных работ. По всем признакам это был прекрасный экземпляр своего вида, за исключением одного: даже достигнув полного роста, она весила бы только тридцать килограммов. А по своему нраву – также тщательно спроектированному – она походила на ласковую игривую кошечку. Сингху никогда не надоедало наблюдать, как Тигретта подкрадывалась к маленьким роботам-уборщикам, которых принимала скорее всего за неведомых зверей, требующих самого осторожного обращения, поскольку ее наследственная память не хранила подобного запаха. Со своей стороны, роботы тоже не могли взять в толк, как вести себя с ней. Иногда, когда она спала, они по ошибке принимали ее за коврик и пытались пропылесосить, что обычно заканчивалось шумным весельем.

Такая возможность выпадала нечасто, поскольку мини-тигр обычно спал в постели Тоби. Фрейда возражала против этого из гигиенических соображений, пока не убедилась собственными глазами, что туалет мини-тигра длится гораздо дольше, чем непродолжительное общение Тоби с водой и мылом. Никакая зараза отсюда не проникла бы, как она того опасалась.

Когда Тигретта появилась в доме, она была чуть меньше взрослой кошки, но быстро ее переросла. Роберт вскоре стал жаловаться, правда, только наполовину серьезно, что Тоби больше не замечает, когда папа пропадает на работе.

Возможно, именно появление Тигретты послужило причиной еще одной перемены. Фрейду всегда тянуло на континент ее предков, она дорожила зачитанным до дыр экземпляром книги Алекса Хейли «Корни», который поколениями хранился в ее семье. «И потом, – говорила она, – в Африке никогда еще не было тигров. Пора бы им там и появиться».

В общем, им нравилось на новом месте, несмотря на случайные напоминания о его страшном прошлом: Тоби, копаясь в песке на берегу, случайно открыл детский скелет, все еще сжимающий в руках куклу. После этого долгими ночами подряд он просыпался, вскрикивая от страха, и даже присутствие Тигретты не могло его успокоить.

Когда Тоби исполнилось десять лет – день рождения был отмечен прибытием трех настоящих дядюшек и тетушек и нескольких дюжин почетных гостей, – и Роберт, и Фрейда окончательно осознали, что первая фаза их отношений завершилась. Свежесть и новизна чувств, не говоря уже о страсти, давно стерлись; теперь они были не больше чем хорошими друзьями, которые считали общество друг друга само собой разумеющимся. Оба имели любовные связи на стороне и, зная это, лишь из чувства приличия слегка ревновали друг друга. Несколько раз они пытались заниматься любовью втроем, а один раз вчетвером. Несмотря на самые лучшие побуждения со стороны всех участников, результат сексуальных экспериментов скорее смешил, чем возбуждал чувственность.

Окончательный разрыв никоим образом не затронул их человеческих взаимоотношений. Почему же, не раз задавался вопросом Роберт Сингх, мы так прикипаем сердцем к друзьям, которые уходят из жизни раньше нас?

Уже давно разросшиеся джунгли поглотили металлическую пластинку с надписью:

ТИГРЕТТА

Здесь покоится прах извечной красоты,

Преданности, силы

Теперь это казалось эпизодом из другой жизни, но Роберт Сингх никогда не забудет, как кончилось вдруг детство Тоби, пока тот держал на руках Тигретту, а жизнь медленно угасала в ее преданных глазах.

Пора было уходить.

Глава 12
Пески Марса

Хотя Роберт Сингх всегда рассчитывал перебраться на Марс, он попал туда довольно поздно. Ему было уже пятьдесят пять, когда его величество Случай еще раз по-своему распорядился его судьбой.

Туристы с Марса редко наведывались на Луну, а уж с колыбелью человечества и вовсе не были знакомы из-за очень строгого карантина, налагаемого гравитационным полем Земли. Многие делали вид, что на самом деле туда и не стремятся. Всем известно, какова Земля: шумная, дурно пахнущая, грязная и жутко перенаселенная – почти три миллиарда человек! Не говоря уже о том, что она просто опасна со всеми своими ураганами, землетрясениями, вулканами….

Однако Чармаина Йорген, похоже, тосковала по Земле, стоя на смотровой площадке Аритеха, когда Роберт Сингх впервые с ней встретился. Свод двадцатиметровой ширины, шедевр инженерного искусства, был настолько прозрачен, что казалось, будто космический вакуум уже ничем не удержать. Некоторые нервные экскурсанты не могли вынести это зрелище дольше нескольких минут.

В суете студенческих будней Роберт Сингх почти никогда не бывал в этих местах, но сейчас он показывал свою старую Альма-Матер одному из коллег, и здесь полагалось заканчивать экскурсию. Когда они прошли через тройную автоматическую дверь, он пояснил:

– Если свод лопнет, две крайние створки захлопнутся через секунду. Третья створка срабатывает через пятнадцать секунд, и у всех, кто находится внутри, есть время добраться до безопасного места….

– …Если их не высосет наружу. И когда же ее в последний раз проверяли?

– Давай посмотрим. Здесь есть свидетельство о проверке. Датировано… э-э… два месяца назад.

– Я не это имею в виду! Створки могут захлопнуться от любой беззвучной циркуляции воздуха. Была ли когда-нибудь настоящая проверка?

– Типа трещины в своде? Дурацкий вопрос. Да знаешь ты, сколько это стоит?

И тут они внезапно смолкли, прекратив добродушное подтрунивание друг над другом, так как оба поняли, что не одни.

Молчание затянулось. Наконец спутник Роберта Сингха сказал:

– Если ты не потерял дар речи, Боб, может, хоть познакомишь нас?

* * *

Он сохранил прекрасные отношения с Фрейдой, но они встречались все реже и реже, особенно теперь, когда она переехала обратно в Аризону, а Тоби получил стипендию Московской консерватории – к приятному удивлению своих родителей, никогда не проявлявших ни малейших музыкальных способностей. Поэтому совершенно естественно, что, когда Чармаина Йорген вернулась на Марс, Роберт Сингх последовал за ней при первой же возможности. С его квалификацией – и все еще не смолкнувшими отголосками его скромной славы, которую он без колебаний пускал в ход при необходимости, – это было нетрудно. Вскоре после того, как ему исполнилось пятьдесят шесть, он высадился в Порт-Лоуэлле. Он был неомарсианином, и навсегда им останется, поскольку родился за пределами планеты.

– Я не возражаю, чтобы меня называли неомарсианином, – сказал он как-то раз Чармаине, – пока это говорят с улыбкой.

– Так оно и будет, дорогой. С твоей земной мускулатурой ты гораздо сильнее почти всех вокруг. Это было правдой, но он не знал, надолго ли. Он подозревал, что вряд ли будет заниматься гимнастикой с должной нагрузкой и тогда вскоре станет таким, как все.

Правда, нет худа без добра. Так, марсиане утверждали, что их планету, а не Венеру следовало бы называть планетой любви. Земная сила тяжести просто нелепа, если не опасна. Переломанные под давлением веса ребра, спазмы и нарушение кровообращения – вот только некоторые из неприятностей, подстерегавших охотников заняться любовью на Земле. Меньшая в шесть раз гравитация на Луне уже значительно лучше, но знатоки считали, что ее не вполне достаточно для хорошего контакта.

А что касается космической невесомости, которую так усиленно расхваливали, то после того, как проходила прелесть новизны, становилось как-то скучно. Уж слишком много времени приходилось тратить, чтобы встретиться и состыковаться друг с другом.

И только меньшая в три раза сила тяжести на Марсе была как раз то, что надо.

* * *

Подобно всем новым переселенцам, Роберт Сингх провел первые несколько недель, совершая большой марсианский тур: гора Олимп, Долина Маринера, Ледяные скалы Южного полюса, Чертова низина – последняя пользовалась ныне популярностью среди безрассудно смелых юнцов, которым нравилось пускать пыль в глаза, демонстрируя, как долго они могут находиться без дыхательного аппарата. Теперь атмосферное давление было как раз достаточным для таких подвигов, хотя содержание кислорода оставалось пока слишком низким для поддержания жизни. Рекорд пребывания «на открытом воздухе» – название рекорда вводило в заблуждение – в настоящее время едва превышал десять минут.

Первой реакцией Сингха на Марсе было слабое чувство неудовлетворенности. Он так много летал над планетой, часто на головокружительных скоростях и с увеличенным изображением, что реальность порой приносила разочарование. Сложность с наиболее известными достопримечательностями планеты заключалась лишь в одном их размере: они были настолько огромны, что их масштаб можно было оценить только взглядом из космоса, а никак не стоя прямо на них.

Гора Олимп была самым показательным примером. Марсиане с гордостью говорили, что она в три раза выше любой горы на Земле, но Гималаи или Скалистые горы производили гораздо более сильное впечатление просто потому, что были намного круче. Олимп же с основанием в шестьсот километров в диаметре скорее напоминал огромный волдырь на теле Марса, а не гору. Девяносто процентов его поверхности было не чем иным, как слабо покатой равниной.

И Долина Маринера, за исключением своей более узкой части, также не оправдывала ожиданий прельщенных рекламой туристов. Она была настолько широка, что, стоя в ее центре, невозможно было увидеть ни одну из ее стен: обе терялись за горизонтом. Если бы это не расценили как бестактность, грозящую обычно неомарсианам неприятностями, Сингх мог бы сравнить долину с гораздо меньшим Большим Каньоном, причем не в ее пользу.

Однако через несколько недель он начал проникаться утонченностями и красотами, которые оправдывали страстную привязанность колонистов (еще одно слово, которого следовало тщательно избегать) к своей планете. И хотя Сингх прекрасно знал, что площадь поверхности Марса из-за отсутствия океанов примерно равна площади земной суши, он постоянно удивлялся ее размаху. А если еще не вспоминать, что диаметр Марса составляет только половину диаметра Земли – да, несомненно, это была большая планета.

И она постоянно менялась, хотя и очень медленно. Мутантные лишайники и грибы разрушали окисленные горные породы и воскрешали планету, давным-давно задыхающуюся под слоем ржавчины. Пожалуй, самым удачливым захватчиком с Земли оказался «оконный кактус» – растение, покрытое плотной кожицей, которое выглядело так, как будто сама Природа вознамерилась сконструировать скафандр. Попытки развести его на Луне не увенчались успехом, зато в марсианских долинах он буйно разрастался.

На Марсе все должны были сами зарабатывать себе на хлеб, и, хотя Роберт Сингх перевел сюда с Земли значительную часть своего состояния, он не был исключением из правила. Да он и не хотел им быть. Впереди у него – десятилетия активной жизни, и он собирался использовать их на полную катушку, пока мог проводить как можно больше времени со своей новой семьей.

Это была еще одна причина прилета на Марс: он пока оставался пустой планетой, и ему будет разрешено иметь здесь двоих детей. Первый ребенок, дочь Мирелла, родился через год после переезда, а спустя три года – сын Мартин. И только еще через пять лет Роберт Сингх почувствовал слабенький зуд «подышать космосом» или по крайней мере глубоким космосом. Все это время он был слишком доволен и своей семьей, и своей работой.

Сингх, конечно, часто летал на Фобос и Деймос, обычно в связи со своими ответственными (и хорошо оплачиваемыми) обязанностями корабельного инспектора от компании «Ллойда» с Земли. На Фобосе, внутреннем и более крупном спутнике Марса, делать особенно было нечего, разве что инспектировать начальное космическое спецучилище, где на него с благоговением глазели курсанты. Ему тоже нравилось с ними встречаться. Это заставляло его почувствовать себя на тридцать – ну пусть двадцать – лет моложе, а также держало в курсе последних достижений в области космической технологии.

Когда-то на Фобос смотрели как на бесценный источник сырья для строительства в космосе, но марсианским консерваторам – возможно, из чувства вины за постоянные землеустроительные работы на их собственной планете – удалось воспрепятствовать этому. И хотя крохотный угольно-черный спутник был настолько неприметным в ночном небе, что некоторые едва замечали его, лозунг «Руки прочь от Фобоса!» имел силу.

К счастью, меньший и более удаленный Деймос был в каком-то отношении даже лучшей альтернативой. Хотя его диаметр в среднем составлял чуть больше дюжины километров, он на столетия мог обеспечить местные судостроительные верфи большинством из необходимых металлов, и никого на самом деле не заботило, если бы крошечная луна постепенно исчезла в течение последующих тысячи лет. Более того, его гравитационное поле было настолько слабым, что нужен был только хороший пинок, чтобы отправить с него груз.

Как и во всех оживленных гаванях с начала сотворения мира, в порту Деймоса все было перевернуто вверх ногами. Впервые Роберт Сингх обратил внимание на «Голиаф» на Деймос-дворе 3, где тот проходил положенные раз в пять лет проверку и ремонт. На первый взгляд на корабле не было ничего необычного: он был не уродливее, чем большинство судов, предназначенных для глубокого космоса. Без загрузки весил десять тысяч тонн, а его длина не превышала ста пятидесяти метров, то есть он не был достаточно большим, и его главная особенность была скрыта от глаз. Ракетные двигатели «Голиафа», работающие обычно на жидком водороде (при необходимости они могли заправляться и водой), были гораздо более мощными, чем требовалось для кораблей такого размера. За исключением проверочных испытаний, длящихся не более нескольких секунд, они никогда не запускались на полную мощность.

В следующий раз Роберт Сингх увидел «Голиаф», когда тот снова был на Деймосе по прошествии очередных не богатых событиями пяти лет своей службы. И его капитан собирался в отставку…

– Подумай об этом, Боб, – сказал он. – Самая легкая работа во всей Солнечной системе. Никаких хлопот с навигацией. Ты просто сидишь и наслаждаешься видом. Единственная забота – пасти около двадцати ненормальных ученых.

Это выглядело соблазнительно. Хотя Роберт Сингх занимал многие ответственные посты, он еще никогда не командовал кораблем, и приближалась пора сделать это перед уходом в отставку. Правда, ему только минуло шестьдесят – забавно, как быстро теперь мелькали десятилетия.

– Я обсужу это со своей семьей, – ответил Роберт. – Пока я могу мотаться на Марс пару раз в год.

Да, это было заманчивое предложение. Он тщательно его обдумает…

Роберт Сингх никогда особо не задумывался, почему у «Голиафа» такая необычная конструкция. На самом деле он почти забыл, что корабль снабжен таким до нелепости мощным двигателем.

Конечно, ему никогда не придется задействовать больше, чем малую толику его мощности, но иметь резерв всегда приятно.