Текст книги "Тайна проклятой усадьбы"

Автор книги: Артемий Котрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

И наконец, после двадцатого или тридцатого стука, наконец-то послышались шорохи шагов с обратной стороны двери. Дверь им открыл какой-то старик лет шести десяти пяти с опухшим от частых запоев лицом, одетым в старое советское трико с эмблемой «D», и белую майку. Он удивленно посмотрел на своих гостей и невнятным голосом спросил.

– Чего вам надо?

– Толька дома?

Спросил Генадий Андреевич.

– Толька, а кто это? О ком вы говорите?

– Понятно, пойдемте в дом.

Сказал Генадий Андреевич и протолкнул старика во внутрь квартиры.

– Эта квартира, принадлежит Анатолию Астапенко, он подозревается в двойном преступлении, и на данный момент он находится в розыске. И вам бы гражданин, я бы посоветовал рассказать нам все что вы знаете, иначе вам светит срок за укрывательство преступника.

От точки до точки в общих чертах зачитал Генадий Андреевич, Уголовный кодекс обитателю квартиры.

При осмотре квартиры, молодой сержант кавказской национальности Дато Гонгешвили, обнаружил на верхней полке обшарпанной стенки, новые только что из банка, три стодолларовые купюры. Он взял их в руки, и обратился к Генадию Андреевичу по званию.

– Товарищ майор, здесь деньги?

– О, отличная работа Гонгешвили, ну что старик, будешь с нами сотрудничать или срок себе увеличивать? Положи деньги в пакет как вещдок.

– Есть.

Сказал Гонгешвили, отдавая честь старшему по званию.

– Генадий Андреевич смотрите здесь бутылка из под дорогого коньяка, того самого что Толя пил в «Буржуине».

Сказал Володя показывая бутылку Генадию Андреевичу.

Генадий Андреевич осмотрел бутылку и сказал

– Молодец сынок тоже отлично работаешь.

Затем он подошел к старику и сказал ему.

– Ну все старый последний шанс тебе даю. Если мы сейчас орудие убийства найдем, которым он сторожа грохнул, прокатишься с нами до отделения.

– Видите ли, я его дядя, меня из квартиры из-за неуплаты налогов выселили, вот он меня здесь и поселил, а сам в поселок «Лесное» к своей двоюродной сестре Люде Устиновой уехал. Говорил что первое время у нее поживет, а потом дальше поедет, а куда он поедет, мне не сказал. Он мне эти деньги что вы нашли, на первое время оставил. И еще он мне обещал ежемесячно столько же высылать.

– Ну старик с деньгами тебе придется попрощаться, да и с квартирой этой, потому что за неуплату налогов тебя и из нее выселят, но то что ты помог следствию, я тебя освобождаю от тюремного срока и…

– Товарищ майор, смотрите, а вот и орудие убийства.

Сказала сержант Елисеев держа в руках молоток.

– Посмотрите тут даже запекшиеся следы крови имеются.

Продолжал Елисеев.

– И повезло тебе старик что ты вовремя все рассказал.

– Адрес знаешь, где эта Люда живет?

– Ну она в таком доме из белого кирпича живет, у этого дома еще крыша такая красная.

– Ну все ребята поехали, вещественные доказательства найдены, местонахождение преступника мы знаем, пора в дорогу. Все бывай старый! На, это тебе премия, за сотрудничество с органами.

Сказал Генадий Андреевич и протянул старику сто рублей, тот молча взял мятую и купюру, и кивнул головой.

Выйдя на улицу, Генадий Андреевич сказал.

– Поездить нам сегодня с вами придется, хотя Серега может ты со своими ребятами на сегодня отдохнете, а мы дальше сами справимся?

– Ну что ребята, что скажете? По домам или покатаемся?

Спросил Сергей у своих ребят.

– Я бы не против прокатится, тем более я жил раньше в «Лесном», хотелось бы по вспоминать, ушедшие годы.

Сказал Олег.

– Ну а ты как Володя?

Поинтересовался Сергей.

– Ну а что, куда все туда и я!

– Отличные у тебя ребята Серега, как нам таких не хватает.

– Ну Генадий Андреевич, не вербуйте моих ребят, они мне самому нужны!

Ответил Сергей зная что тот шутит, потому что перевес в выплате зарплаты, был на стороне Сергея.

– Ну что ж тогда по машинам!

Скомандовал Генадий Андреевич, и моторы машин снова загудели и ринулись в путь.

Выехав за черту города машины поехали по пустынной местности. Впереди была степь, и казалось что она никогда не кончится, лишь после десятого или пятнадцатого километра стали видится первые здания.

Въехав на территорию бывшего завода, картина становилась все более мрачная. Повсюду каркасы от автомобилей, ветхие полуразрушенные двухэтажные здания, башенные краны модели КБ-100, со сломанными стрелами. Эта вся эта территория нуждалась в утилизации, потому что этот весь хлам, был не нужен никому, кроме бомжей, и различных мародеров.

Выехав за территорию завода, и проехав еще шесть или семь километров, они наконец-то подъехали к поселку «Лесное».

Поселок был не очень застроенным, он состоял всего из тринадцати жилых домов, двух продуктовых магазинов, автомастерской и швейного цеха. И найти дом с белыми стенами и красной крышей, не составило труда. Это был единственный дом подобной окраски во всей округе. Подойдя к калитке и увидев во дворе немного располневшую женщину лет 36, которая развешивала во дворе дома, белье на веревке. Генадий Андреевич вежливо подозвал ее к себе и спросил.

– Здравствуйте вы Людмила Устинова?

– Да это я.

– Вот и хорошо, ваш брат Анатолий Астапенко дома сейчас?

– Нет Толи сейчас нет дома, он со своим приятелем еще с утра на своей машине уехал, обещал к вечеру вернуться. А что он такого натворил?

– Понимаете Людмила, ваш брат Анатолий подозревается, в убийстве сторожа и ограблении Антикварного магазина.

Людмила покраснела от слов Генадия Андреевича. И дрожащей рукой отперев калитку сказала.

– Пойдемте в дом.

Генадий Андреевич и все его подопечные пошли к дому вслед за Людмилой.

Зайдя в дом они расположились в гостиной на диване, в надежде ожидая что Анатолий вернется к вечеру, как и говорила Людмила.

Время было только 18:00, и им еще долго пришлось ждать Толю. Попивая чай приготовленный Людмилой, и слушая ее бесконечные рассказы о добром и порядочном брате, время летело заметно быстрее

– Знаете Толя никого не мог убить, когда он только выпьет он любит кулаками помахать, ну что бы убить…

– Понимаете Люда, вы говорили что он уехал на своей новой машине, вы марку не помните случайно?

– Ну она такая серебристого цвета, наподобие нашей Нивы.

– Вот откуда у вашего брата деньги на такую машину?

Задал вопрос Генадий Андреевич.

– Ну он мне говорил, что у него там в городе работа хорошая что платят ему там много.

– Но я ему платил около восьми десяти тысяч в месяц, с такой зарплатой на хорошую машину себе не накопишь. Да и мои ребята его видели в дорогом клубе.

Сказал Сергей.

Людмила опустила в низ голову и заплакала.

– Ну успокойся, может твой братец только к ограблению причастен, может он вообще не один действовал.

Что это за приятель с которым он сегодня утром уехал?

Успокаивая Люду, интересовался Генадий Андреевич, о друге Толи.

– Это Сашка Карабахин, они еще со школы вместе дружили, ну он парень спокойный, только вспыльчивым бывает порой.

– Знаем мы таких спокойных и вспыльчивых порой. Вот приедет твой братец, вот мы и все выясним!

Сказал Генадий Андреевич.

И вдруг за окнами послышался звук подъезжающего автомобиля. Был уже вечер и судя по словам Люды, Толя должен был уже вернуться. Он припарковал автомобиль у дома, и ничего не подозревая пошел во внутрь.

Зайдя в коридор дома, он увидел что там находится около шести пар обуви, обычно в доме его сестры редко бывали гости, тем более по вечерам. Тревога в его груди, моментально усилилась, сильно заколотилось сердце, и со лба выступил пот.

Услышав за дверью гостиной чужие голоса, Толя подошел к двери комнаты и сквозь тонкую щель увидел своего знакомого Генадия Андреевича, с которым у него всегда были хорошие отношения, свою заплаканную сестру, какого-то неизвестного ему парня, и своего начальника Сергея Егоровича.

Осознав по какому поводу они собрались в доме его сестры. Он в спешке выскочил из дома и кинулся к своей машине. Он хотел уже было завести мотор и вдарить по газам. Но вдруг услышал голос на заднем сидении.

– Далеко собрался?

Голос принадлежал сержанту Елисееву.

Все они знали, что Толя бросится в бега, и поэтому тщательнее подготовились к его попытке к бегу. Сержанты Елисеев Гонгешвили, и охранник Сергея Егоровича Олег. Вылезли через окно гостиной, затем, без особо труда при помощи железной линейки, Елисеев и Гонгешвили, открыли дверь Толиной машины и спрятались на заднем сидении а Олег, был тем временем, неподалеку.

Толя застыл в кресле водителя не зная что делать.

Затем открылась передняя дверь, и крепкая тяжелая рука, схватила его за шиворот и выдернула его из машины.

Это был Олег, он прижал его к капоту и заломил ему руку.

Сержанты Елисеев и Гонгешвили, защелкнули на его запястьях браслеты и повели его обратно в дом.

Толя понимал что это конец, и все его пути к отступлению отрезаны. И он закончит свою жизнь либо на нарах, либо при попытке к бегству. Он не знал что ему выбрать, хотя выбирать приходилось не ему, а его несчастной судьбе.

ГЛАВА 5.

Работники милиции вместе с Олегом завели Толю в дом с защелкнутыми браслетами на его запястьях. В комнате как он видел раннее, сидели Генадий Андреевич, его начальник Сергей Егорович, его сестра Люда, и лишь только одно лицо, сидящее в комнате не давало ему понять кто это? В его голове вспыхивали фрагменты различных воспоминаний, но он никак не мог вспомнить это лицо. Оперативники усадили его на стул и Генадий Андреевич начал допрос.

– Ну здравствуй Толя, я думаю что ты нам многое хочешь рассказать, что ж мы тебя все внимательно слушаем, и самое лучшее для тебя это во всем сознаться.

– В чем сознаться?

Толя прекрасно знал, что от него хотят узнать, но все же инстинктивно, его подсознание заставляло давать глупые ответы на вопросы следователя.

– Толя тебе уже не отвертеться, мы знаем что это ты ограбил магазин и убил сторожа, вот эти два парня видели тебя в дорогом клубе, ты оставил своему дяде триста долларов, обещая ему каждый месяц высылать столько же. Ты купил себе дорогую машину, несмотря на то, что по словам твоего начальника Сергея Егоровича у тебя маленькая зарплата.

После слов Генадия Андреевича, Толя наконец-то вспомнил где он видел Олега и его приятеля Володю, и тут же в его голове промелькнула мысль, что если бы он пошел в другой клуб, то наверняка все бы обошлось, и ему не пришлось бы сидеть и робеть перед следователем, стыдливо пряча свои глаза, от острых и неприятных взглядов в его сторону.

Он молчал, ему так и хотелось провалиться сквозь землю, и никогда не появляться на людях. Но все же собравшись со своими мыслями, Толя сумел выдавить из себя свои первые слова признания, в совершении двойного преступления.

– Я не хотел, это дядя Паша этот старый хрыч во всем виноват, сука…

Прокричал Толя в истерике, плача и проклиная сторожа дядю Пашу.

– Подожди Толя при чем здесь дядя Паша?

В недоумении задал вопрос Сергей.

– Да этот козел старый, к Лизе нашему администратору подкатывал, там знаки внимание ей в нерабочее время оказывал. А наша Лиза она же баба не простая, любит подарки дорогие, там всякие курорты заграничные.

Вот мы однажды с ним сидели в пивнушке…

– Стоп! Гонгешвили бумагу ручку, составляй протокол со слов подозреваемого.

– Есть товарищ майор.

Гонгешвили достал из своей папки бумагу и ручку, и принялся составлять протокол.

– Вот сидели мы с ним в пивнушке, и он мне сказал что ему Лиза наша нравится, там ухаживать за ней пытается, а она только на кошелек и смотрит, он однажды даже мажора одного избил, когда увидел что она из его машины вышла.

Я уже после этих слов хотел ему пивной кружкой голову пробить.

Из-за этих его знаков внимания к Лизе. Потому что она мне самому нравится. Вот он мне и предложил этот план. Он сам систему видеонаблюдения заблокировал, а когда ее молодой парнишка из техобслуживания пришел чинить, то он сказал ему что возьмет его в долю, если скажет Сергею Егоровичу, что всю систему менять надо.

– Что за парнишка?

– Я не знаю его.

– У меня есть визитка, этого сервиса, мастера по ремонту зовут Роман.

Вмешался Сергей.

– Вот и отлично, продолжай Толя.

Потом когда ограбление было уже совершенно, и мы начали награбленное пополам делить, он проболтался мне, что у них с Лизой там было, ну вы понимаете, что я имею в виду, я как только представил что этот хрен старый ее своими граблями ласкает, мне стало так мерзко, я потерял рассудок и на него с кулаками кинулся. Но он долго со мной не возился, засветил мне в лицо кулаком и я упал.

Потом увидел что под столом лежит молоток, и я подождал пока дядя Паша отвернется. И когда он пересчитывал деньги, я подкрался к нему незаметно, и ударил его тем самым молотком. Ему сначала мой первый удар по барабану был, он от него еще сильнее пришел в ярость, что как толкнул меня, и я угодил прямо на витрину, она вся вдребезги, и когда он хотел меня наверняка забить, я со всего маху его по голове еще раз ударил. На этот раз, второй удар был посильнее первого, он застыл от него на месте, и я порыве гнева его еще один раз ударил, он упал на четвереньки, и потом ему контрольный нанес по голове, что бы наверняка его грохнуть.

Потом я забрал деньги и убежал.

– А куда ты потом все награбленное спрятал?

Спросил сержант Гонгешвили.

– Я здесь спрятал.

– Ну что, пойдем покажешь, так Олег с Володей пойдемте, понятыми будете.

Сказал Генадий Андреевич, и все шестеро прошли в комнату где Толя прятал деньги.

Сергей приложил пальцы рук к своим и вискам, и погряз в своих раздумьях, он ведь думал что дядя Паша погиб смертью храбрых, а он оказался соучастником в ограблении, и все это ради того чтобы молодая незамужняя, девушка повелась на кошелек награбленных денег.

Уж от кого угодно, но от дяди Паши он такого не ожидал, Толю еще можно было понять, он был молод, ему еще жить да жить, да и Лиза как девушка ему бы подошла. Но этому все было уже не произойти, так как, Толе светил огромный срок за двойное преступление.

А у ветряной Лизы совсем другие вкусы, да и если бы они были парой, то Лиза уже точно не стала бы его ждать из тюрьмы.

– Много ему дадут?

Спросила Люда оставшись наедине с Сергеем в одной комнате. Но ответа от него так и не было, он с головой ушел в свои мысли, не замечая ничего и никого вокруг себя. Она о чем то еще попыталась его спросить, но откинула все попытки об этом, потому что она видела что Сергею, как и ей паршиво на душе.

У нее не было родных братьев и сестер, а Толя хоть и приходился ей двоюродным братом, но он для нее всегда был родным. А теперь и его у нее отбирают. Больше всего, ей было больнее от того, что Толя наврал ей, что у него хорошая работа, что он заработал много денег, и они теперь могут уехать в страну поприличней, где нормальные цены на питание, где нет бандитизма, и всей прочей дребедени что была на данный момент в России.

Она знала всю эту обстановку которая была в их гниющей стране, и поэтому она сразу могла бы догадаться, что Толя пошел по кривой дорожке, потому что богато в России жили только бандиты и их подданные.

Но зная своего непутевого брата, она никогда бы не подумала, что Толя пойдет на преступление, тем более на убийство.

Она сидела в кресле и боялась даже представить, что какая теперь жизнь ждет ее брата Толю.

Поскольку он легко поддавался чужому влиянию, а в тюрьме это быстро подмечают, и никто ему там не простит даже малейшей ошибки. Она готова была даже продать свой дом, и свое нищенское хозяйство что у нее было, лишь бы у Анатолия была одиночная камера и никто бы не посмел причинить ему вреда.

– Серега пошли, Серега.

Он настолько глубоко погрузился в свои мысли что не заметил как все уже было окончено и пора покидать поселок «Лесное». Он резко встал с дивана и направился к выходу с зомбирующим выражением лица.

– Скажите пожалуйста, что теперь будет с Толей?

Спросила заплаканная Люда, у Генадия Андреевича.

– Теперь только Люда, как суд решит, от меня уже мало что зависит, моя задача раскрывать преступления, а не защищать тех, кто их совершает. Но хотя у меня есть один адвокат знакомый, я с ним поговорю, может и получится, с ним о чем-нибудь договорится, но многое я обещать не могу. Оставь мне свой номер, если что-нибудь прояснится, я тебе сразу же позвоню. Люда пулей метнулась к журнальному столику и в спешке написала свой номер телефона на обрывке старой газеты.

– Вот возьмите.

Немного шмыгая носом проговорила Люда и протянула следователю свой номер телефона. Он сложил старый клочок газеты и положил его в карман своего кителя.

– Ты Люда так сильно не расстраивайся, я твоего Толю хорошо знаю, ну оступился он раз, и что теперь, я даю тебе слово что я постараюсь ему помочь, к тому же он дал чистосердечное признание, и уже можно считать что срок он уже немного скостил. На суде учтут, что он убил сторожа в состоянии аффекта, и что именно тот сторож надоумил его пойти на преступление, там еще пару годков спишут. Так что все будет хорошо. До скорого.

– Сказал на прощание Генадий Андреевич, и вышел из дома. Проводив взглядом уезжающие автомобили из окна своего дома, Люда подошла к шкафу, и достала из него наполовину пустую бутылку коньяка, выпив пару рюмок, она легла на диван и проспала на нем до самого утра.

ГЛАВА 6.

По приезду в город Толя был доставлен в КПЗ 16-го отделения милиции. На часах, было уже около десяти часов ночи, и сержантам Гонгешвили и Елисееву предстояло остаться на ночное дежурство.

Генадий Андреевич приказал им немного поработать над делом задержанного Анатолия. Они надеялись что Генадий Андреевич уже распустит их по домам, но увы.

Генадий Андреевич редко проявлял к своим подчиненным снисходительность. И поэтому этой ночью, им пришлось томится своем родном отделении.

Генадий Андреевич приказал им наблюдать за Толей, чтобы тот не удавился на ремне в камере, или не вскрыл себе вены каким-нибудь ржавым гвоздем. У него был большой стаж службы в органах, и поэтому за всю свою жизнь он насмотрелся на многое.

Гонгешвили не однократно проверял камеру, в которой сидел Толя.

Но судя по его спокойному поведению, тот не собирался с собой ничего делать. Он сидел на полу, прижавшись спиной к стене, и был с головы до ног погружен в свои мысли. Гонгешвили даже пытался поговорить с ним по душам, но Толя не желал поддерживать с ним контакт. И не понятно что было у него на уме, досада от того что он не успел уехать из города вместе со своей сестрой, и тяжелой сумкой с деньгами, или он молча раскаивался за свои преступления. Хотя судя по допросу, который прошел в поселке «Лесное», он ни сколько не сожалел о том что он сделал.

Из-за всей этой суматохи, что произошла сегодня, в его горле до ужаса все пересохло, и ему очень сильно хотелось пить. Он решил, что как только Гонгешвили подойдет к камере, то он попросит у него воды. Почему он решил попросить именно у Гонгешвили воды, потому что он в отличие от Елисеева, тот был намного сдержанней, и не позволял себе использовать свое служебное положение. Чего не скажешь об Елисееве, который не раз был замешен в избиении и унижении подозреваемых.

Свою дурную репутацию он заработал будучи курсантом школы милиции, еще с тех лет он отличался озлобленной дерзостью. Но к камере подошел как раз Елисеев, и Толя не рисковал даже взглянуть на него. Он подошел к камере, и с неприятной ухмылкой поглядел на Толю, и спросил у него.

– Что маньячина, все никак из транса выйти не можешь. Да, когда тебя в настоящую тюрягу отправят, то тебя там все зэки Царевной Несмеяной будут называть, и будешь там всем своим сокамерникам царские ночи дарить. А потом не ровен час, ты и в спящую красавицу превратишься, по тому что там такие либо сами на себя руки накладывают, либо их самих кончают, ау ты слышишь меня.

– Что там такое.

Спросил Гонгешвили, подойдя к Елисееву.

– Да вот маньяка нашего пытаюсь из транса вывести.

– Заняться тебе больше не чем что ли? Мне Генадий Андреевич сказал что бы ты вообще к нему даже не приближался.

– А чего так?

– Знаю я про дела все твои. И все отделение про тебя знает, как ты обвиняемыми воспитательные беседы проводишь. Иди давай.

– Повезло тебе.

Сказал на последок Елисеев бросив взгляд на Толю.

– Простите сержант, у вас воды не найдется? пить очень хочется. Сумел выдавить из своей груди Толя.

– Пить хочется? Сейчас, подожди немного.

Сказал Гонгешвили и зашагал по бетонному полу.

Спустя пятнадцать минут он вернулся с граненым стаканом наполненным водой.

– Возьми.

Сказал Гонгешвили и протянул Толе, сквозь решетку стакан с водой. Толя опустошил стакан до дна. И поблагодарив Гонгешвили, вернул его обратно.

– Куришь, сигареты не найдется?

– Сейчас.

Сказал Толя и порывшись в кармане достал из него пачку красного Мальборо, вынул из нее одну сигарету и протянул ее Гонгешвили. Тот взял у него сигарету и спросил.

– А та девушка ради которой, ты сторожа убил, она красивая?

– Да.

– У нас помню в общежитие тоже одна девушка жила, красивая такая была, и на нее постоянно толпа глазела и всякую чушь про нее говорила. И однажды один козел ее шлюхой назвал, я от злости вскипел, и провел тому мудаку мельницу, такой прием есть в борьбе. Прямо макушкой в землю его впечатал. А он каким-то крутым оказался, сыном секретаря Горкома партии. Потом с института меня выгнали. Пришлось в армию идти. Потом заочно юридический закончил, теперь вот я здесь.

– А на кого ты учился до армии?

– На филолога, я на курсе лучше всех стихи Есенина читал, от девчонок отбоя не было.

– А та ради которой ты чуть сына секретаря Горкома партии не убил, ты с ней потом встречался.

– Ну после того как меня из института выгнали, мы с ней полгода встречались, а потом когда я в армию ушел, она замуж вышла и уехала. С тех пор я ее не видел.

Толя и рад был еще немного поговорить за жизнь, с добродушным сержантом.

Как вдруг в конце коридора раздался шум и крик.

– Ну ладно пошел я.

Сказал Гонгешвили и торопливо зашагал по коридору.

Там царил полный беспорядок, какой-то мужчина лет 60-ти в рваной одежде и с залитым лицом кровью, привел в отделение какого-то молодого человека лет двадцати пяти.

Он держал в своей испачканной кровью руке, какой-то клочок ткани, который судя по всему был карманом, который он оторвал от куртки того молодого человека, что он привел в отделение.

Молодой человек был в недоумении, вся его куртка была перепачкана кровью незнакомца. Он пытался что-то объяснить, но то сотрудники милиции, то избитый пожилой человек его постоянно перебивали.

– Вот, это он, этот гад меня избил, смотрите какая у него рожа злая.

Кричал избитый старик.

– Да не так все было, мы с друзьями с…

– Так все хватит! Запереть этих двух в обезьянник, до выяснения обстоятельств.

Скомандовал сержант Елисеев, и двух незнакомцев, стражи порядка повели в обезьянник.

– Подождите, позвоните своему начальнику Волкову Генадию Андреевичу, Питон моя фамилия.

Прокричал молодой человек.

– Что тут вообще произошло?

Поинтересовался Гонгешвили.

– Да двое тут подрались, и с явкой о повинной приперлись, ты не переживай, ночь у нас тут переночуют, а на утро их отпустим. Гонгешвили знал Елисеева во всей красе, и поэтому решил что молодого парня нужно спасать.

Недолго думая он подошел к дежурному милиционеру, который сидел на посту, и попросив трубку телефона набрал домашний номер Генадия Андреевича.

После набора номера последовали гудки.

И после монотонной паузы гудков, трубку наконец сняли.

– Алло, слушаю.

– Алло Генадий Андреевич, это Гонгешвили, у нас в отделение какой-то старик избитый, молодого человека привел, у него Питон фамилия, тот старик сказал что он его избил и…

– Отпустите его, Питон это племянник моего друга, а тот старик что его привел, это сумасшедший, у него желтая карточка, его из лечебницы выпускают, не хотят его там держать, вот он и занимается всякими делами.

– Понятно, а что нам со стариком делать?

– Ну это уже для Елисеева работа, если он там буянить будет то пусть он пару раз ему вмажет хорошенько, а под утро чтобы этого дерьма в обезьяннике не было.

– Слушаюсь.

– Ах да, Гонгешвили потом насчет Питона составишь с его слов протокол и завтра мне на стол.

– Есть.

– Как там Толик, все с ним нормально.

– Да уже отходит немного, даже поговорить с ним немного удалось.

– Молодец Гонгешвили, работай! Все конец связи.

– До скорого.

После того как Гонгешвили бросил трубку телефона. Из обезьянника раздался крик, и стук по решетке камеры.

– Откройте, эту чертову камеру, меня слышит вообще кто-нибудь?

У молодого паренька началась истерика, так как тот старик который оказался психически неуравновешенным бродягой, нагадил на пол камеры.

Молодому человеку было настолько противно находится с этим ублюдком в одной камере, что к его горлу начала поступать тошнота. На его лбу выступил пот, в глазах начало темнеть, ему стало становиться душно и ноги проваливались сквозь в пол.

Он знал что сотрудники местной милиции привыкли к различным идиотам, и сажают ни в чем не повинных людей в одну камеру вместе со всякими отбросами общества, и то что сейчас человеку плохо, их мало это интересует.

К камере быстрыми темпами подбежали Гонгешвили и Елисеев. Увидев чудовищную картину, что творилась в обезьяннике.

Елисеев просто пришел в ярость, он конечно много повидал за всю свою практику работы в милиции, но такое он видел в первый раз. Как только Гонгешвили отворил замок камеры, и они вошли в нее, Елисеев нецензурными словами, сбил бомжа с ног и начал избивать его пинками.

Гонгешвили взял под руку Питона и вывел его из камеры.

Он завел его в свой кабинет, и усадив его на диване который стоял в углу кабинета, налил ему стакан воды. После принятие стакана кипяченной воды, Питон стал немного приходить в себя, после того ужаса что он сегодня пережил, был самым неприятным моментом в его жизни.

– Рассказывай, фамилия, имя, отчество, как случилось что вы с этим психом здесь оказались. Все по порядку.

– Питон Максим Леонидович, 1975 года рождения, этой ночью мы с друзьями возвращались со дня рождения нашего друга. Было темно, когда мы проходили мимо мусорки, среди коробок я заметил силуэт, это был обычный пожилой человек, невозможно было сказать что это был бомж, одежда на нем была не такая уж поганая, словно это был не бомж, а просто обычный прохожий. Когда мы его встретили, он протянул мне руку и сказал «Помоги мне сынок меня скины избили, помоги мне добраться до отделения милиции, чтобы написать заявление на этих подонков что меня избили», я в ответ протянул ему руку. Мои друзья покосились на меня, мол что он таким людям помогает, и разошлись по своим домам.

И мы вместе с этим бомжом, пошли по ночному городу, и он даже сумел меня развести на то, что бы я ему купил хот-дог, и чай, и мне даже денег было не жалко, чувствовал себя настоящим суперменом. И как только мы вошли в отделение, этот бомж в меня вцепился, перепачкал своей кровищей мне всю куртку, оторвал карман и стал орать, что это я его избил.

– Распишись в протоколе.

Сказал Гонгешвили, протягивая Максиму составленный протокол.

Он поставил на нем свою подпись, и Гонгешвили сказал ему.

– Все ты можешь идти, и на будущее просто знай, не делай добра, тем кого ты не знаешь.

– Спасибо вам, а то я думал что все помру, я от приступа прямо в обезьяннике, и все.

– Да это ты не меня должен благодарить, а своего знакомого Генадия Андреевича.

– Вас наверное он по полной гоняет.

– Да бывает иногда, а так в целом неплохой начальник.

– Ну ладно всего доброго вам.

– Тебе того же.

Питон вышел из отделения милиции, и сказал вслух самому себе.

– Ну на фига, я всякой швали помогаю,

И с этими словами он зашагал, по дороге ведущей к его дому.

ГЛАВА 7.

Ночь пролетела незаметно, на улице вовсю начинало сверкать солнце, город оживился людьми и машинами, и снова начинались трудовые будни. Генадий Андреевич, явился на работу немного не выспавшимся, но вполне в хорошем настроении. И встретив в коридоре своих подчиненных Гонгешвили и Елисеева, он приказал им.

– Через пятнадцать минут ко мне в кабинет.

– Есть!

Одновременно донеслось в ответ.

Ребята не подозревали что за новость их ждет.

Приведя себя в порядок они постучались в дверь кабинета своего начальника. И доложив о своем присутствии в положенной форме. Они сели за длинный стол, который стоял в притык к столу их начальника.

– Поздравляю друзья, с этого момента можете считать себя старшими сержантами.

Мне только что из Москвы позвонили, и прямым текстом сказали представить вас к очередному милицейскому званию.

Приказ должен на днях прийти.

– Служу отчизне.

Одновременно, выкрикнули новоиспеченные старшие сержанты. Встав из-за стола, отдавая честь своему начальству.

– Молодцы орлята, так Гонгешвили, протокол по поводу Питона составил?

– Да он у меня в кабинете, сейчас принесу.

– Давай, давай.

После того как Гонгешвили покинул кабинет, Генадий Андреевич обратился к Елисееву.

– Так Елисеев, что там у нас с этим бомжом, было который уже не в первый раз к нам с гастролями приезжает.

– Да выгнали его из камеры не дожидаясь утра, он нам всю камеру вчера своим дерьмом перемазал.

Пришлось вломить ему, и выгнать его к чертовой матери.

– А ты как ему сильно вмазал, если сильно то поздравляю, когда я утром на работу шел, то видел как его скорая помощь забирала, мне сказали что забили его до смерти.

– Ну так я…

– Значит так Елисеев, об этом никому ни слова. Да я и сам рад что он подох.

Надеюсь что с Толей все нормально.

– Да нормально с ним все, сначала молчал, а потом вроде бы Гонгешвили удалось с ним поговорить, он вроде и отошел немного.

– Вот Елисеев поучился бы ты у Гонгешвили, уму разуму бы набрался.

– Ну так, с годами может и наберусь от него хорошего и…

– Ну все Елисеев, хорош, сейчас вместе с Гонгешвили, поедете в сервис по техобслуживанию «Матрица», и привезете мне сюда, некого Романа для допроса.

– Вопросы есть?

– Никак нет!

– Свободен.

Отдав честь своему начальнику, Елисеев покинул кабинет.

Немного посидев, в своих раздумьях, Генадий Андреевич снял трубку и набрал номер Сергея.

– Здорово Серега как ты?

– Здравствуйте, Генадий Андреевич, ничего уже намного лучше.

– Твои орлы, отдыхают или на работе?

– Да я им отгул дал.

– Серега, там твоя Лиза уже пришла, если пришла то пусть зайдет ко мне в отделение, мне кое-что узнать от нее нужно.

– Да она уже на работе, я скажу ей.

– Хорошо Серега, жду.

Сказал Генадий Андреевич и положил трубку. Затем раздался стук в дверь.

– Войдите.

Четко и громко отозвался Генадий Андреевич.

– В кабинет вошел Гонгешвили, со своим протоколом.

– Вот, протокол.

Сказал Гонгешвили и протянул его Генадию Андреевичу.

– Ну наконец-то Гонгешвили, чего так долго.

– Да протокол сквозняком сдуло наверное, я его на столе оставил, а нашел под столом.

– Аааа, а я подумал что это тебя сквозняком сдуло.