Текст книги "Мимо нот"

Автор книги: Артем Войцеховский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Артем Войцеховский
Мимо нот

Нюхаю и читаю

Подобно курильщику, который немного нервно, но с наслаждением открывает очередную пачку сигарет, я с нескрываемым удовольствием срываю пленку с новой книги, купленной на последние карманные деньги. Запах типографской краски кружит голову похлестче никотина.

Газеты, безусловно, пахнут вкусней, но в последнее время их можно разве что нюхать. Читать там категорически нечего. С книгами совсем другая история. Даже если современники в какой-то момент перестают писать интересно, всегда можно обратиться к заново переизданной литературе, проверенной временем и личным опытом. А еще лучше – обнаружить потрепанные шедевры на книжных полках родительского дома.

Истинное счастье – найти книгу, которую боишься закрыть, остерегаясь, что ее герои тебя не дождутся, пока ты будешь заниматься своими приземленными делами. Еще большее счастье – обнаружить всегда находившегося рядом, но неизвестного одному тебе автора, который думает твоими мыслями и пишет твоими словами. Если у вас еще и чувство юмора одно на двоих, то это вообще любовь до гроба. В таком случае отложить книжку в сторону до конца повествования – решительно невозможно.

Читаешь и нюхаешь. Нюхаешь и читаешь.

2018

В гостях у партизан

Есть у меня светлые летние брюки. Купил их перед тем, как пойти в ЗАГС. Вместе с ними приобрел того же оттенка обувь и легкую рубашку. Туфли сразу после росписи отдал отцу. Штаны и сорочку повесил в шкаф. Рубашка висит там до сих пор, а вот брюки после пятилетнего забвения вновь вышли в свет. Вместе со мной и снова на свадьбу. Теперь, к счастью, не на мою свадьбу, а на чужую.

Подруга жены перепробовала несколько вариантов и решила остановиться на брянском пареньке по имени Игорь. Хотя познакомились и живут молодые в Курске, свадьбу решили гулять на родине жениха. Так захотели родители. Банкет устраивался за их счет, а потому возражать им было нелогично и бессмысленно. Себе дороже, в общем.

География гостей, которых набралось около сотни, простиралась от Москвы до Мурманска. Украину представляли мы с женой. Прежде чем явиться на само мероприятие, проведали курскую родню. Собаку оставили на хозяйстве, а ключи от квартиры заблаговременно передали друзьям, живущим по соседству. Путешествовали налегке.

Сложили в рюкзаки свадебные наряды, дорожное чтиво (мне – Шукшин, Юле – Риггз) и ранним июльским утром двинули на автовокзал. Билетов до Курска в кассе не осталось. Пришлось ехать с пересадкой. На жалкие 80 км до Белгорода потратили четыре с половиной часа. Половину этого времени провели на таможне, которая работала на редкость оперативно и не мариновала пассажиров в отстойнике, предназначенном для рейсовых автобусов и фур.

На границе, где в этот раз почему-то пахло навозом (возможно, перевернулся ценный баркас), строгая барышня с двумя маленькими звездочками на погонах поинтересовалась целью моего визита. Я ответил, что еду к теще. На этом мой допрос закончился. Видимо, лейтенант посчитала, что мне и так в этой поездке досталось.

Из Белгорода наш автобус направился в Воронеж, а мы, не отходя от кассы, пересели на маршрутку до Курска, до отправления которой оставалось всего пять минут. Если со «стыковкой» откровенно повезло, то с кондиционером – не очень. Беспощадные +31 на заднем сидении спринтера ощущались, как все сорок. Благо, ехать было недолго. Всего два с половиной часа.

По приезде в город заглянули в банк, где Юлю уже пару недель ждала новая карточка, и отправились в квартиру, в которой нам предстояло провести ближайшую ночь. Ввиду неудержимого желания избежать соприкосновения с прекрасным, но душным и пыльным общественным транспортом, пошли пешком.

Тут и там встречались киоски с торжественной надписью «КУРСКХЛЕБ». Слитно. Мне почему-то стало очень смешно от обилия идущих подряд согласных букв. Я принялся неустанно их повторять, быстро и четко проговаривая каждый звук, отчего засмеялась и Юля. Подумалось, что круче, наверное, только маршрут «Курск-Псков».

В парке «Бородино» бросилась в глаза группа ярко одетых подростков, которые устроили своеобразный пикник на обочине. Среди двадцати девчонок каким-то чудом оказались двое парней. «Счастливчики», – подумал я, но тут же передумал, увидев на рюкзаках большинства присутствующих радужные ленточки. Ребята веселились, подкалывали друг друга и периодически пытались задеть прохожих, встречая и провожая их распевом «Один из нас».

В двухкомнатной квартирке на втором этаже хрущевки на Семеновской, 77 нас уже ждали. Юлина мама приготовила зятю классический обед – борщ с пампушками. Вкусная еда вкупе с холодным душем (в Курске, как и в Харькове, горячую воду летом отключают на профилактику) окончательно вернули к жизни. Дамы вскоре отправились по каким-то своим делам, а я, оставшись один (кот и кошка не в счет), под аккомпанемент проверенного фильма «Ошибка резидента» упал в объятия Морфея.

Проспал почти три часа и проснулся, когда за окном было уже темно. Пришла Юля и предложила прогуляться в соседний двор, чтобы навестить дедушку и бабушку. Отказать себе в таком удовольствии я не мог, так как Юлин дед – персонаж, о котором может мечтать любой писатель. Его монологи можно переписывать без правок. Это оформленные бестселлеры. В этот раз я захватил с собой диктофон и записал нашу 40-минутную беседу. Из нее выйдет, как мне кажется, неплохой рассказ, но это будет когда-нибудь потом. Для затравки приведу маленький диалог, который состоялся на выходе из дедушкиной комнаты между мной и его супругой.

– Бабушка Зина, я не представляю, как вы с ним так долго живете.

– Не представляешь, потому что такое представить невозможно. Я на днях вызвала мастеров, чтобы дверь входную поменяли. Оставила задаток 18 тысяч рублей. Так он их в квартиру не пустил. Ну, не сука?!

Когда мы вышли на улицу, то увидели группу людей напротив мусорных баков. К содержимому контейнеров они, на удивление, были равнодушны. Внутрь не заглядывали, а смотрели куда-то вверх. Там, наверху, была красота. Полное лунное затмение в тот день, как выяснилось, совпало с Великим противостоянием Марса. Подобные чудеса случаются раз в 25 тысяч лет. Зрелище незабываемое. Спасибо деду, что мы его не пропустили. Он держал нас до нужного момента.

***

В субботу я проснулся около восьми. Юля к тому моменту бодрствовала уже два часа и благодаря приглашенному на дом специалисту успела привести себя в порядок. Я в укладке и мейкапе не нуждался, а потому имел удовольствие поспать подольше. В девять часов мы вызвали такси и поехали на место встречи с ребятами, с которыми нам предстояло ехать в Брянск.

В синей «Шкоде» поместилось пять человек – три Артема, Настя и Юля. Один Артем был без пары. Вторая половинка ждала его в Брянске. Любопытно, что предшественником Игоряна, который готовился к вступлению в брак, тоже был Артем.

Четыре Артема для одной свадьбы – это был бы явный перебор, а потому спасибо невесте за новое имя. Впрочем, три Артема в одной машине – тоже многовато. Юле с Настей пришлось нелегко, хотя за пятым праздничным столом, за которым мы все вместе оказались чуть позже, нашлись тезки и для них.

Расстояние в 250 км «Рапид» преодолел менее чем за два с половиной часа. Иногда наш водитель разгонялся до 150 км/час. При этом пассажиры чувствовали себя гораздо спокойнее и увереннее, чем в большинстве маршруток, курсирующих по городским маршрутам с куда меньшей скоростью.

За десять километров до пункта назначения мы остановились, чтобы сменить шорты и футболки на праздничную одежду. Девочки воспользовались туалетными кабинками на заправке, а мальчики, дабы не терять времени, переоделись в лесу. Знаменитых брянских партизан мы не встретили. Наверное, попали на пересменку.

Репортаж. У микрофона Войцех Ярузельский.

– Я не знаю, много ли в Брянске дворцов бракосочетания, но мы точно попали в особенный. Я сам себе завидую, так как нахожусь в загсе, который базируется в ДК «Железнодорожник». Вход патрулируют цыгане. Подобно стайке рыб, пожирающих раскрошенный туристический батон, они постоянно на взводе и ждут новой добычи. И те, и другие ведут себя нагло. При этом дежурят в установленных кем-то невидимым границах. Рыбы не высовываются из воды, цыгане не суются дальше порога дома культуры.

В фойе с колонами установлены большие стенды «Я люблю РЖД» и «РЖД – больше чем жизнь». Антураж заставляет задуматься о том, что некоторые невесты в этих стенах запрыгивают в последний вагон уходящего поезда. Иные – попадают под паровоз.

ЗАГС находится на последнем, четвертом, этаже. Широкие лестницы укрывают красные дорожки с позолоченными ковродержателями (не поверите, но такое слово существует). Вентиляция, напротив, отсутствует. Из-за этого присутствующие обильно краснеют. Особенно возбужденные покрываются пятнами. Строгая дама рассказывает гостям алгоритм торжественного ритуала. Следом к публике обращается барышня помоложе. Она смешно шепелявит, что не мешает ей сообщать серьезные вещи. В основном, о том, как надо себя вести в подобном заведении. Что делать можно, а что – не стоит ни при каких обстоятельствах.

«Хоть что-то же ей надо тут делать с такой дикцией», – думаю я. И сразу же получаю психологический удар под дых. Когда мы входим в зал, оказывается, что церемонию бракосочетания будет вести именно она. В самые торжественные моменты служительница Купидона делает театральные паузы, затем повышает голос и берет решающую ноту – звонким голосом сообщает призыв к действию. «Объявляю вас мужем и женой», «обменяйтесь кольцами», «можете поцеловать»…

Родители, утирая слезы, поздравляют молодых. Следом к ним выдвигаются остальные гости. Гора цветов в руках свидетелей растет. Все, кроме свидетелей, счастливы. В зале появляется следующая пара со своим гостевым кортежем. Наша делегация спешит на первый этаж, чтобы встретить новоиспеченных супругов аплодисментами, криками поздравлений, лепестками роз и россыпями блестящих на солнце монеток.

Цыгане на изготовке. Время работать локтями и присматривать за карманами. Шампанское успело нагреться, но пить его надо. Все это понимают и готовы терпеть. Залп игристого, щелчки фотоаппаратов, скрежет золотых цыганских зубов. Пора уходить. Но семейная жизнь только начинается!

***

В качестве места проведения народных гуляний был выбран загородный клуб «Журавка», находящийся в 50 км от загса. Мы с Артемом, который водитель и парень Насти, решили по пути заехать за вином, чтобы было чем заняться до застолья, до которого оставалось больше двух часов. Наш план был легко воплощен в жизнь. Взяли пару бутылочек чилийского, вкусного сыра и фруктов.

Добравшись до места, припарковали машину и начали наш импровизированный пикник. На полпути к донышку к нам подошел брат жениха. Евгений предложил продегустировать деревенский самогон, которого взяли с запасом и который будет главным «блюдом» на свадебном столе. Предложение было принято незамедлительно. Напиток оказался достойным. Видя наше восхищение, Женя сообщил, что на пристани устроен шведский стол, к которому мы прямо сейчас можем присоединиться, если у нас есть желание. Желание было.

С твердой поверхности азарт перекинулся на водную гладь. Обнаруженная лодка предопределила дальнейший досуг. Три Артема и их дамы довольно компактно расположились на хлипком суденышке с пятью посадочными местами. Количественный перебор компенсировали стройностью живого веса. Самого молодого посадили на весла. По окончании прогулки уделили немного времени фотографам, после чего отправились в шатер, где начиналась основная часть Марлезонского балета.

От вручения подарков перешли к застолью, которое регулярно, но тщетно пытался прервать прыткий тамада. Конкурсов, к счастью, было немного. Странных и классических не было вовсе. Зато хватало развлекательных номеров. В общем, выглядело все чинно и благородно. Даже чересчур. Вскоре появилось желание внести в размеренный ход праздника слабую долю непредсказуемости. Алкоголь должен был в этом помочь. И он помог.

В какой-то момент я понял, что ползу под главный стол с четкой целью разуть невесту. Не с первого раза, но туфелькой все-таки удалось завладеть. Выкуп меня не интересовал совершенно, а вот проверить на прочность свидетеля хотелось. Задание я ему придумал творческое. Илье, так звали шафера, надо было исполнить известную народную песню «Ой, мороз, мороз» тремя различными способами – крайне весело, очень грустно и предельно сексуально.

Лысеющий дружок с заданием справился на ура и в некотором плане сумел удивить. Его эротическое повествование народной баллады запомнилось радикальным авторским решением. Мы, староверы, ждали чего-то распевного, наподобие знаменитых композиций Джо Кокера или Сэм Браун. Илья же свернул с проторенной дорожки и «заморозил» всех песней на мотив Satisfaction от Benny Benassi. Победил за явным преимуществом.

Не менее запоминающийся подвиг совершил Артем, который ехал с нами в машине без своей суженой, а позже работал на веслах. Видимо, долгая разлука с любимой так сильно повлияла на молодой организм, что, оказавшись за столом, он с удвоенной энергией принялся расплескивать успокоительное. Как следствие, парень сошел с дистанции за несколько кругов до финиша. Потерялся. Причем не только в переносном, но и в буквальном смысле.

Искали мы его на просторной территории загородного комплекса не меньше получаса. За помощью пришлось обратиться к охране, наблюдавшей за происходящим из комнаты видеонаблюдения. С помощью камер пропажу удалось обнаружить. Человек с экрана спал в конюшне.

Кроме того, Артем успел поспать на скамейке, в микроавтобусе, на качелях и под кустом. Понимая, что человек, который импровизирует на ходу, вряд ли захочет встать сам, я решил действовать его методами. Лег рядом с ним и предложил ему разбудить меня утром. Сильно выпившая личность, как правило, эгоистична и к навязчивой компании относится плохо. Артем тут же встал и побрел, шатаясь, к стоянке.

В полночь за нами заехали два микроавтобуса, которые были призваны отвезти неместных гостей к месту ночлега. Погрузка заняла около часа. Дорога – столько же. Если бы знали заранее, что ехать до гостиницы придется целых 70 км, взяли бы с собой гораздо больше алкоголя. А так пришлось ограничиться двумя бутылками шампанского. Самогон на столах стоял в графинах, и переливать его в другую тару было некрасиво, да и некогда. Водку мы не без сожалений разбили на стоянке.

По пути в отель пели песни. Пытались хором, но получалось не у всех. Артем пару раз просил сделать вынужденные остановки и подобно космонавту смело шагал в темную неизвестность. При поселении я попытался раздобыть у администратора спиртное, но наткнулся на холодное и недовольное: «У нас тут не бар».

Утром перед отъездом я узнал, что населенный пункт, в котором мы ночевали, называется Локоть. Можно ли выспаться в Локте? Вряд ли. Спалось хорошо, но мало.

С утра в холле встретился со строгой комендантшей, которая накануне вечером не соблаговолила пойти мне навстречу. Выяснилось, что она из Донецка. С Пролетарки. Переехала в Россию четыре года назад и уже успела получить здесь гражданство. Узнав, что я десять лет прожил в ее родном городе, пожалела, что вчера не откликнулась на мое предложение. Но поезд ушел. Скорее всего, ушел в ДК «Железнодорожник».

***

На второй день свадьбы, который был запланирован еще в одном звучном поселке с названием Погребы, мы с Юлей не поехали. Перспектива колотить 100 км до Брянска, а там искать автобусы до Курска, которые находятся в пути чуть ли не восемь часов, нас не прельщала. Нам надо было в Харьков, где нас ждала собака и накопившиеся за время отпуска дела.

Дух авантюризма подсказал отправиться на поиски приключений и поехать домой автостопом. В полдень мы встали на трассе, ведущей из Брянска в Киев. Пять минут спустя нас подобрала московская «Хонда». Владимир, полностью седой, но еще не лысый мужичок лет шестидесяти, ехал навестить мать. Через 50 км, сразу за Севском, он повернул на проселочную дорогу в родное село, а мы продолжили свой путь.

Дабы не петлять по российской территории, мы решили перейти границу Троебортном и далее «стопить» по сумской и харьковской земле. До КПП нам оставалось примерно 40 км. Вскоре нам повезло остановить «Ладу», на который мы собирались доехать до нужной развилки, но после разговора с водителем ситуация изменилась. Причем в лучшую сторону.

Студенты Сергей и Марина проведывали родителей под Брянском и возвращались домой. В Белгород! В такую удачу было трудно поверить, но факт оставался фактом – за следующие 285 км пути мы были спокойны.

В полпятого мы стояли на окраине Белгорода. Там нам подвернулся пригородный автобус, в котором мы махнули еще 15 км. Затем был таксист из популярного интернет-сервиса. Он тоже подвез нас бесплатно, так как решил сделать перерыв в работе и вывезти крестницу на речку.

Следующую машину пришлось ждать дольше всего – 15 минут. Убитое временем и водителем «Рено» съехало на обочину. Из открывшейся двери показалось лицо улыбчивого 50-летнего мужика, татуировки на плечах которого говорили об очень бурной и насыщенной молодости.

«Где вы делись, ненормальные?», – чуть ли не заорал он с ходу. – «Я вас уже четыре года не видел». – Сначала я подумал, что человек нас с кем-то перепутал, но дальше все прояснилось.

– Я, вообще-то, люблю таких возить, – и Александр покрутил большущей пятерней у своей загорелой лысины. – Нормальные ж так не ездят. Только творческие. Художники там, музыканты. Ебанутые одним словом. Ты кто?

– Музыкант.

– Вот видишь, – искренне обрадовался Александр. – Вы мне нравитесь. У вас в голове сплошной туман и поэтому с вами всегда интересно разговаривать. Я как-то вез такую с саморезом.

– С ирокезом?

– Ну да. Она в Польшу ехала на фестиваль. Красивая, но прическа и одежда… Это вообще. Я ее спрашиваю: «Тебе по башке не били ни разу за это?». А она смеется и молчит. Где ж вы были, родненькие!

С Александром мы домчались до границы, попрощались и чуть ли не галопом проскакали оба паспортных контроля. На нашей стороне почти сразу же подвернулся еще один отзывчивый водитель, который меньше, чем за час домчал нас до алексеевской окраины Харькова. В семь часов вечера мы спустились в метро. Так, за семь часов, не потратив ни копейки, сменив пять машин и один автобус, мы проехали больше 400 км и оказались дома. Собака слушала эту историю и виляла хвостом.

Чем стоит гордиться

Я – студент! Не то, что бы я этим хвастаюсь, нисколько. Но, с другой стороны, а почему бы и нет? Этим ведь можно гордиться. В какой-то степени. Более того, этим, как мне кажется, гордиться нужно. Ну, как нужно? Я бы сказал, жизненно необходимо. Правда, не всем, а только тем, кто в этом нуждается. Вы вот, например, нуждаетесь? А вы? Что тоже нет? Странно. Я бы на вашем месте нуждался. Хотя сам вот не нуждаюсь.

А много ли вообще нуждающихся в этом людей? А просто нуждающихся сколько? А сколько, скажите, мне ЛЮДЕЙ? Их же ведь не осталось совсем! Ну, тех, НАСТОЯЩИХ ЛЮДЕЙ. Помните? Которых мы видели тогда, в детстве, на картинках в книжках для тех, кому еще не исполнилось пять, шесть, двенадцать или еще неизвестно сколько лет. Книжках, которые мы, по простоте своей детской души, мягко говоря, не уважали. Если книжку вообще можно уважать. Мы настойчиво просили маму или папу, чтобы нам их прочли перед сном, а проснувшись, строили из них баррикады, использовали в качестве летающих тарелок или, на худой конец, в качестве гаража для машинок и маминых сапог.

Кстати, только сейчас начинаешь задумываться, что старая добрая традиция читать детям сказки перед сном, несознательно приближает нас к аристократии. Представьте, как 150 лет назад в своем старом замке где-то в двухстах километрах от Лондона, укрывшись от бушующей за окном грозы, седой граф сидит у пыльного камина и, покачиваясь на не менее пыльном кресле-качалке, читает ветхие предания своему внуку. Внуку, который сегодня получил двойку по астрономии, но для деда все равно остается любимым внуком. И это притом, что его дед – астроном, и таким дедом можно гордиться. Вот я бы таким дедом гордился. А вы? Нет? Что ж, по-видимому, астрономия уже не так популярна, как тогда, 150 лет назад где-то в двухстах километрах от Лондона…

2004

Школа жизни:

блат, «бабочка», косяк и сушняк

Я пошел в школу в 92-м. С момента распада Союза прошел всего год, а жизнь во многом осталась советской. Это касалось быта, привычек, городских пейзажей и многого другого.

Меня отобрали в «Б» класс. Именно отобрали. По замыслу педагогического руководства потенциальные звезды средней школы №18 с первых дней должны были держаться вместе. Менее одаренные, по мнению педагогов, первоклашки были направлены в классы «А», «В» и «Е», ребята средних способностей – в «Д», а вовсе бесперспективные – в «Г» (тонкий педагогический юмор).

Мое появление в среде избранных обусловили приобретенные еще в дошкольном возрасте навыки чтения и письма, а также …родственные связи. Мой дедушка, в бытность начальником строительного управления, наряду с множеством других построенных зданий «спустил на воду» несколько школ. В каждой из них на протяжении нескольких лет с момента открытия работала моя бабушка. Моя школа не была исключением. Зинаиду Фадеевну здесь помнили, как исключительно строгого, но мудрого учителя, на которого старались быть похожим и, как минимум, равнялись. Так я впервые в жизни столкнулся с блатом.

Только одного из трех десятков детей «Б» класса привели на торжественную линейку в свитере. Все остальные были одеты по правилам норм и морали, а именно – в классическую школьную форму. Девочки не обошлись без накрахмаленных передничков и огромных бантов, которые напоминали воздушные шары и грозились вот-вот унести их обладательниц в небесную синь, в погоню за олимпийским мишкой. На темно-синих пиджаках большинства мальчишек выделялась нашивка с костром, сулившая начинающим школярам яркую и запоминающуюся жизнь октябрят и пионеров.

Не открою Америку, если скажу, что последняя десятилетка XX века для всех выдалась непростой, а для многих – последней. Многие уходили из жизни не в силу возраста. До сих пор перед глазами стоит картина изуродованного автоматными очередями «Мерседеса», припаркованного рядом со школьным двором.

Дети в таких условиях взрослели быстрее, хотя в отличие от поколения, пережившего войну, детства лишены не были. И все же к седьмому классу рогатку в портфеле заменили ножи-бабочки. Они, конечно, были не очень острые и имелись далеко не у всех. У меня был. Впрочем, я отвлекся.

Время было тяжелое. Кушали и носили то, что было. При этом не жаловались, так как сравнивать было не с чем. Наличие старшего брата предопределяло твой гардероб. Никакие уговоры и доводы не освобождали тебя от донашивания его старых вещей. В то время как почти все мои одноклассники перешли на джинсы и неописуемые по своей цветовой гамме кофты, я продолжал ходить на занятия в школьном костюме.

– Мама, даже примерные ученики и ученицы ходят в школу, в чем хотят! – скулил я. – Гришка Голубенко и тот в джинсах. Чем я хуже?

– Завтра Гришка прыгнет с моста, – спокойно парировала мама. – И ты прыгнешь?

Эти железные аргументы передаются из поколения в поколение, но, несмотря на свою ветхость и старорежимность, остаются безапелляционными. Что я мог противопоставить родительскому опыту? Только детскую обиду и слезы.

Все, чего мне удалось добиться, в седьмом или восьмом классе заменить рубашку голубой водолазкой. Это была маленькая, но все-таки победа. Победа в битве. Войну я выиграл чуть позже. Когда вырос до такой степени, что даже школьная форма, которую брат носил в 11-м классе (он старше меня на девять дет), стала мне мала. Аркаша в свое время перестал расти из-за занятий греко-римской борьбой, а я вытянулся благодаря любви к баскетболу. Спасибо Джордану, Мэджику и другим ребятам с заморской видеокассеты.

Думаю, не стоит объяснять, насколько я невзлюбил стандартную форму одежды за время учебы в школе. В следующий раз я надел костюм лишь пять лет спустя. На защиту своего дипломного проекта в техникуме. Покупать его ради одного, пусть и запоминающегося дня было глупо. Одолжил отцовский.

В институтскую пору тот же, отцовский, костюм я одолжил еще раз. Но не ради диплома, а на свадьбу к редакционному товарищу, который удостоил меня чести быть его свидетелем. А вот перед дипломной комиссией я выступал в удобной для себя одежде, немного вызывающей, но не способной перечеркнуть знания, которые к тому моменту оказались в моей голове.

***

В техникуме я учился на электрика и, хотя призвания к повелению током и напряжением не ощущал, троек сумел избежать. Более того, от красного диплома меня отделила всего одна четверка, полученная еще во время второй сессии на госэкзамене по украинскому языку.

Я хорошо писал диктанты, но в тот раз «попал двумя ногами в маргарин». Накануне мы играли в баскетбол, после чего шумной гоп-компанией отправились за мастерские, где мне впервые предложили присоединиться к послеобеденному ритуалу выкуривания братского косячка. Помню, что никакой крутости я в этом деле не видел, но определенный интерес присутствовал. Любопытство стоило отличной оценки, о чем сейчас вряд ли стоит жалеть. К слову, позже мне удалось увидеть свою работу, и я был весьма удивлен допущенными ошибками. Даже посмеялся.

В институт я поступал осознанно, и факультет журналистики выбрал неслучайно. После электрических схем, конспектов с громоздкими и сложными правилами, а также расчеток с обилием непонятных символов и не заканчивающихся цифр я попал в мир, полный абстракций и грез. На фоне того, что задавали в техникуме будущим специалистам-электрикам, домашние задания будущих журналистов казались развлечением. Делать их было необязательно. Хороший ответ всегда можно придумать на ходу, так как единственно правильного ответа не существует. В этом заключается одна из прелестей журналистской профессии.

Студенческая жизнь прекрасна. Проснулся, оделся, позавтракал и пошел домой. Взял нужные конспекты (на самом деле один для всех предметов) и поспешил на занятия по рекламной режиссуре. Дмитрич, преподаватель, который славился своим умением придумывать хлесткие гэги, с ходу пригласил к доске. Пока вставал, узнал у одногруппников задание. Оказалось, что надо было придумать творческую рекламу бытовой техники. Сушило меня в то утро знатно, а потому я сразу решил, что рекламировать буду фен.

Сюжет был следующим. Общий план закрытого бассейна. Дальше средний план мокрой барышни, которая, держась за поручни, поднимается на бортик. Крупный план того, как она феном сушит намокшие во время плавания волосы (на заднем плане размытая голубизна бассейна). Фокус камеры переходит с нее на парня, который за ее спиной разбегается и прыгает в бассейн. Слышится глухой удар. Крупный план покалеченного человека, который лежит на дне пустого бассейна и от тела которого в разные стороны идут кривые трещинки. Рекламный слоган: «Фен Центрифуга: сушим быстро и до конца».

В общем, на журфаке я чувствовал себя прекрасно. И не только потому, что оказался прирожденным гуманитарием, но и по той причине, что благодаря техникуму я уже успел привыкнуть к парам по 120 минут, аттестациям курсовым и дипломным работам. А я еще я во всех смыслах был старше своих одногруппников, которые еще вчера сидели за школьными партами и в студенческой жизни поначалу боялись абсолютно всего.

На четвертом курсе я благополучно получил красный диплом бакалавра, а еще через год – специалиста. Этого мне было вполне достаточно. О переводе в национальный университет, где можно было усилить свои позиции статусом магистра, я не помышлял. От студенчества я к тому моменту получил все, чего хотел, а академические успехи меня не интересовали совершенно, так как еще с первого курса я работал по своей прямой специальности в редакции всеукраинской спортивной газеты.

2018

Дом из детства

Я поднял глаза в ночное небо и увидел в нем себя. Себя маленького, играющегося на заднем дворе дома, который построил мой дед, в котором провели детство его дети и почти все мои братья и сестры. Дома, который стал домом для меня. Дома, который я называю своим домом до сих пор. И дома, который я запомню, как свой дом, даже если этого места не останется на карте.

В этих стенах прошло самое счастливое время моей жизни. Будучи обитателем этого дома, я окончил школу и техникум. Узнал, что такое дружба. Научился отличать друзей от товарищей, товарищей – от приятелей, приятелей – от знакомых, а знакомых – от всех остальных.

Здесь я понял, под каким углом нужно смотреть на мир, чтобы принять его таким, какой он есть, не пересиливая себя и не разочаровывая окружающих (откуда только берется вот эта благородность к чужим людям?). В этом доме я был истинно спокоен и по-настоящему переживал. Радовался мелочам, а расстраивался только для того чтобы восстановить баланс и быть готовым обрадоваться снова.

А еще в этом доме я ждал Нового года. Именно ждал. С нетерпением и терпким предвкушением самого праздника. Как только я уехал, это ощущение меня покинуло. Кажется – навсегда. Но те двенадцать лет, что я там прожил, оно было. И было оно очень сильным. Почти осязаемым. И даже если я заранее знал, что сам праздник буду встречать не дома, радовался и ждал его именно здесь. Радость была настоящая. С липкими от сладкой ваты руками и синими от шелковицы губами. Потому что ребенок одинаково ждет Новый год и в декабре, и в июле – все двенадцать месяцев.

Мое детство осталось в том доме, хотя я его оставлять не хотел, не собирался и с радостью забрал бы с собой. Засыпал бы с ним вместе, как прежде, и не думал о том, что будет завтра. А если бы и думал, то с нетерпением ждал. Но меня никто не спрашивал. Осталось и все. Оно там. А я тут.

2007

Дружба согласно законам военного времени

У каждого своя война. Хорошо, если она обходится без жертв. Зачастую их не избежать. Причем не всегда понятно, что страшнее – артиллерийские обстрелы или душевное самоистязание. В любом случае каждый воюет, как умеет. В силу своих умственных способностей и моральных навыков.

Военные действия, развернувшиеся на (в) Донбассе весной 2014 года, вынудили меня покинуть Донецк, в котором я прожил десять лет и отправиться в двухмесячные скитания по Украине. Уезжал в конце июля с еще функционировавшего ж/д-вокзала. Уезжал на неопределенное время, но, как выяснилось, насовсем.

Официальным поводом для отъезда послужили мои концерты, запланированные в Хмельницком и Виннице, где на тот момент уже обосновалось достаточное количество донецких друзей и знакомых. Наличие маломальских денег и отсутствие острой надобности возвращаться в опустевший город, который тяжело привыкал к жизни по комендантскому расписанию, позволило продолжить путешествия наобум.