Текст книги "Всего лишь "тройка" (СИ)"

Автор книги: Артем Эмануэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

   – Здравствуй, сыночек, золотой мой. – Ольга ласково поцеловала сына в щеку. Сухие и лихорадочно-горячие губы обожгли. Сергей сжался, с трудом ответил – чмокнул маму в лоб. Взял за руку и повел к столу. И весь вечер так и просидел рядом с ней, не отпуская.

   – Да дай ты мне поесть, Сережка, – неестественно улыбаясь, прошелестела Ольга. – Когда еще придется...

   – Бабуля! Хочешь салатик? – громко спросил Валера.

   Ольга кивнула.

   – Компот? – Олег протянул ей кувшин.

   Нина и Дима сидели молча. Каждый в своём дальнем углу.

   Татьяна с тревогой посматривала на мужа. Сергей ни на кого и ни на что не обращал внимания. Когда ужин подходил к концу, он вскочил, бросил:

   – Извините, надо позвонить. Скоро приду.

   Ольга Львовна приподняла брови.

   – Куда это он? Нашел время! – Она сжала губы.

   – Папа за сестру звонить пошел. Не сердись на него, бабушка, – из угла раздался тихий голос Димы.

   Нина фыркнула.

   – Да молчи ты!

   Встала, не доев, ушла в детскую.

   Ей смотрели вслед.

   – У нее тесты скоро? – спросила Ольга

   Мать кивнула.

   – Пойду потолкую с ней. Нам есть что обсудить.

   – Э-э-э, Ольга Львовна, не самая хорошая идея...

   – Помолчи, дочка. Хуже не будет, поверь бабке.

   Она встала и скрылась за ширмой.

   ***

   Нина скрючилась в углу. Последнее время она часто забиралась туда и подолгу просиживала, то вспоминая раннее детство, то рассматривая руки, то изучая рисунки на обоях. Пару месяцев назад она еще мечтала, но чем ближе подходило время теста, тем меньше ей хотелось мечтать. Хотелось забыться.

   Бабушка подошла и, не раздумывая, уселась на пол рядом с внучкой. Та не повернулась.

   – Выход на пенсию. Об этом не думаешь в двадцать, тридцать лет. Но чем ближе подходит время, тем чаще заползают мысли – а как оно, а почему? Гонишь их, гонишь, лет десять еще получается. Потом начинаешь отбиваться. Потом приходит страх. И с ним ты учишься находить язык. Жить-то хочется! Потом приходит смирение и ожидание. Словно тебя привели к стоматологу. И у тебя еще десять минут, потом восемь, потом пять, потом три. И вот тебя зовут, и надо вставать и идти. А ноги не идут. И медсестра начинает уговаривать, а мама злится – задержишь доктора, заставят дополнительно платить. И ты входишь в эту белую комнату ужаса. И там добрый с виду, улыбающийся врач. Ни лица, ни глаз не видно. Очки и маска. А за ними кто? Человек? Монстр? Еще кто-то? И он увещевает – больно не будет. Хотя и сам, и сестра, и мать, и я знаем, что больно будет. И такой страх наваливается!

   – Тебе страшно, бабушка?

   Нина повернулась. В глазах тлел интерес.

   – Очень, внученька. Как не бояться. Но, как и с врачом – деваться-то некуда. Если попытаться убежать, поймают. Мама будет держать руки, а медсестра – ноги. И все равно сделают что хотят. И знаешь, что самое страшное?

   Нина еще больше повернулась. Глаза перестали быть похожи на остекленевшие шары дохлой стрекозы. Девочка заинтересовалась.

   – Самое страшное, внучка, в том, что от стоматолога ты выйдешь, и мама будет тебя успокаивать, и, может, даже купит тебе куклу или туфельки. А оцифровка – билет в один конец. И что там дальше, никто не знает.

   – Почему никто? Мы же сможем встречаться с цифранами, разговаривать!

   – Внученька! Так-то оно, конечно, да. – Ольга Львовна помолчала. – Конечно, можем, ты права, как всегда. А сама-то не боишься?

   Женщина уставилась на девочку.

   – Не боюсь я ничего! – Голос Нины чуть дрожал. – Да и бояться нечего! Я сдам тест!

   – Внучка. Твои родители сами боятся говорить с тобой. Но я – не они. Меня завтра оцифруют, тело сожгут. Все, время вышло. Я молю Бога, чтобы у тебя все получилось. Но тебе надо быть готовой ко всему.

   – У меня будет еще два месяца, – тяжело дышала девочка. – Мое тело не... не...

   – Да, я знаю. Вам дается еще целых две попытки. Через два и еще через два месяца. И ваши тела замораживают. Но что-то я не слышала ни разу, чтобы хоть кто-то, проваливший тест, сумел пересдать и вернуться из оцифровки. У тебя будет только один шанс, учти!

   Женщина легко поднялась. В ней было еще столько сил, энергии, жизни.

   – Бабушка, – раздался жалобный голос.

   – Что, внученька?

   – Почему все так?

   – А как еще, внучка? Земля маленькая, людей слишком много. Да и засрали мы планету, ты же сама видишь. И правильно сделали, что стариков в цифру принудительно гонят. Мы пожили, надо и вам пожить. Да и то, цифра – это лучше, чем постепенное угасание. Это я боевая, а мои подружки – суставы болят, радикулиты, рак. Разве ж это жизнь? А в цифре всяко лучше нам, старикам. Новая жизнь как-никак. Болезней нет, слабости нет.

   – А что есть, бабушка? -глаза девочки горели.

   – Да я и сама не знаю. Последний год нас собирали, рассказывали, фильмы и плакаты показывали. Красиво. Но все равно страшно, внучка. Страшно. Так что ты давай. Не подведи меня. Бери себя в руки. И готовься. А то расклеилась совсем, расползлась, руки опустила. Ты крылышки-то расправь, расправь. И маши ими, изо всех сил маши. А то и разбиться недолго.

   ***

   Сергей вышел из дома. Мысли о маме – долой. Как бы ни было горько, это – прошлое. Собраться. С ней он простится завтра. Сейчас – дочь. Она – будущее, которое может не настать.

   Отец набрал номер. На этот раз начальник ответил сразу же.

   – Простите, Сергей Викторович. Я ничего не могу сделать. Недавно ввели независимый контроль на федеральном уровне. Я никак не могу повлиять на сроки тестирования. Мне очень жаль.

   Гудки.

   Сергей попытался перезвонить. Снова и снова. Тишина. Его номер заблокировали. Он сел на скамейку, обхватил голову. Что же делать?

   Неожиданно телефон зазвонил.

   – Да, да! Слушаю!

   – Добрый день. Вас беспокоят из школы, Зинаида Юрьевна, психолог. Я звоню по поводу Нины. Насколько мне известно, сегодня проводы на пенсию ее бабушки, Ольги Львовны. Да?

   Сергей замешкался. Он надеялся, что звонит начальник.

   – Простите, я не понял. Вы...

   – Я Зинаида Юрьевна, штатный психолог школы, где учатся ваши дети. Сергей Викторович, это вы?

   – А, да. Я. Добрый. Что вы хотели? Извините, я задумался. Да, мы провожаем маму, э-э-э, бабушку, Нины. Да...

   – Это ваша мама? Мои поздравления. Она принесла много пользы обществу. Я хотела рекомендовать с сегодняшнего дня и до тестирования давать Ниночке на ночь успокоительные, например, детский «Седал». Девочка на взводе, вы должны понимать. И то, что выход на пенсию вашей мамы совпал с...

   – Зинаида! Зинаида Юрьевна! – у Сергея мелькнула надежда.

   – Да?

   – Скажите, вы же проводите мониторинг нейро-активности учащихся?

   – Конечно, это моя основная работа. У вас какие-то вопросы по Валерию? Ваша жена, Татьяна, со мной в постоянном контакте. Ничего нового пока нет.

   – Да? Я не знал. Но вопрос в другом, – заторопился Сергей, боясь, что психолог прервет разговор. – Я хотел уточнить по Нине....

   – По Нине?! А что вас интересует?

   – Вы не могли бы... вас не затруднит, понимаете... Есть ли шанс, что дочка сможет пройти контрольный тест?

   В трубке раздался кашель.

   – Простите. Нина? Тест. Кхм. Я думала, вы знаете. Вообще-то это не телефонный разговор.

   – Умоляю! – Сергей перестал сдерживаться. – Я все понимаю! Разговор не телефонный! Но поймите...

   – Сергей Викторович! Подождите. Я все прекрасно понимаю. И постараюсь вам пояснить. Но... Ладно. У Нины классический генный тип третьего ребенка. Сработали практически все рецессивные аллели.

   – Да, да! Я это знаю прекрасно...

   – Послушайте, пожалуйста, Сергей Викторович. Чтобы сдать тест, ваша дочь должна как минимум уметь оперировать фрактальными данными. Это требует проработки навыка пространственного мышления и умения представить непрерывные последовательности. Должна быть налажена синхронная работа правого и левого полушария. У нее на генном уровне нет таких возможностей. До седьмого класса ее генетически заданных способностей хватало для выполнения тестов. Но с седьмого класса требуются способности, детерминированные аллелями, которые у вашей дочки просто выключены. Как бы вы ее ни тренировали, какие бы системы обучения ни использовали, она физически не может пройти тест. Из яблони не вырастить сосну. А в вашем случае точнее будет сказать, что из семечка яблока слона не создать. – Голос замолк. – Извините. Но ваша дочка будет оцифрована сразу после провала на тесте. Вы должны это понимать.

   Она еще что-то говорила, но Сергей ткнул «отбой». Потом выключил телефон и минут тридцать сидел на скамье, силясь придумать еще хоть что-нибудь.

   ***

   Когда он вошел в дверь, жена, мать, старший сын и даже Валерий повернулись к нему. Нины и Димы видно не было. В глазах матери Сергей увидел надежду. В глазах жены – лишь пустоту. Олег шагнул навстречу.

   – Ну, пап! Ты же всегда умел выкрутиться! Рассказывай!

   Жизнерадостный голос сына заставил Сергея стиснуть до боли зубы. Олег до сих пор верил в отца. Несмотря ни на что.

   Сергей покачал головой.

   Мать шагнула к нему, крепко обняла. Как в детстве, погладила по голове.

   – Держись, сынок. Я уверена, все образуется.

   Татьяна обняла Валеру, прижала его к себе, словно стараясь защитить.

   Сергей заплакал.

   ***

   Нина ничего этого не видела. Она продолжала сидеть в углу и думать. Рядом в гамаке с учебным планшетом лежал Дима.

   – Папенькин любимчик! Как же! Чертов гений! Сдаст свой тест, наберет туеву хучу баллов – и в дамках! С родителей снимут трудовую обязанность – знай, расти этого заморыша, развивай, слюньки ему подтирай да задницу! Валере и Олегу тоже перепадет! Им и так нетрудно, а будут как сыр в масле – базовые нормы снизят до 30%! Хоть вообще ни черта не делай! А я?! Я к тому времени где буду? Набором циферок в черном жужжащем ящике где-то под землей!

   Нина вдруг вспомнила, как в прошлом году Борис – парень из старшего класса – ни с того ни с сего предложил проводить ее домой. Как она шла, специально помедленнее, как замирало сердце и как хотелось, чтобы он взял ее за руку! А он, дурак эдакий, так и не взял! Как давно это было. Девочка вдруг поняла, как сильно хочет жить. Здесь! С этим телом! На этой земле.

   Гады! Им плевать на нее! Она для них никто. Разменная монета. Отцу был нужен Дима. А матери вообще никто не нужен, кроме «Валерушки». Нину они давно похоронили! И даже не пытаются помочь! Девочка сжала кулаки. С ненавистью посмотрела на младшего брата.

   – Все из-за тебя, тварь. Без тебя я бы прошла этот гребаный тест! Четвертый ребенок! Слишком много! Слишком большие требования! И тоже плевать на все! Пялится в свой чертов компьютер! А я никому не нужна.

   Девочка тяжело дышала.

   – Значит, отомщу им. И из западни сама выскользну!

   ***

   Ночью они не спали. Вечер прошел ужасно. Олег психанул и уехал. Ольга Львовна долго успокаивала Сергея, но в конце концов тоже не выдержала. Утром ей предстояла оцифровка. Татьяна все прижимала Валеру, и у мальчика сдали нервы. Он крепился, держал все в себе, но и он не справился.

   – Бабушка, бабуля, не уходи! Не надо! Давай мы тебя спрячем! Пожалуйста! Ба-буууш-кааааа, – завыл мальчик.

   Ему дали успокоительное, которое Сергей купил для Нины. Выглянувшей на какофонию девочке тоже дали таблетку. Детей уложили спать. Сергей и Татьяна прощались с Ольгой Львовной. Та уже не сдерживала слез. Татьяна обняла ее и молчала, не зная, что сказать.

   Наконец, старушка приняла последнюю таблетку «седаплюса». Женщину положили в гамак Олега. Она быстро уснула – препарат действовал безотказно.

   Лежа в кровати, Сергей все ворочался, вертелся. Татьяна лежала без движений, замерев как насаженная на булавку бабочка.

   – Спишь? – тихо спросил Сергей.

   – Нет, Сережа. Не сплю.

   Он начал говорить. Сначала с усилием, еле ворочая языком, комкая слова. Потом все быстрее и быстрее.

   – Про-прости меня. Я все испортил. Твою жизнь. Их жизни. Свою. Прости. Пожалуйста, прости. Я ничего не могу сделать. Все перепробовал. Я как привязанный к кровати по рукам и ногам буйных псих. Рвусь и не вырваться. Вчера я прикинул, как поменяются коэффициенты, если уйду сам, добровольно.

   Таня пискнула.

   – Не бойся. Ничего не выйдет. Без меня социальный индекс семьи упадет, и оцифровка нависнет над всеми вами. Наверное, только Дима избежит. Если бы мой уход спас Нину, я бы не раздумывал! Но это ничего не даст. Я ничего, ничего, ничего, ничего, ничего не могу сделать.

   Сергей ударил по подушке.

   Татьяна подползла к нему, неуверенно обняла. Он застыл. Легкая, теплая рука жены опустилась на спину. Он прижался к ней.

   – Сереженька. Милый. Родной. Ты мне очень, очень нужен. И детям нужен. Как мы без тебя? Что ты такое говоришь. Мы, верно, слишком себя довели. Многие так живут. И ничего. Ниночка же не умрет. Ну, будет она жить в другом мире. Но мы же сможем общаться. Сможем навещать ее там. Купим виртуальный привод.

   Она гладила мужа, успокаивала, увещевала. Лгала себе и ему.

   ***

   Нина лежала в гамаке. Гадскую пилюлю выплюнула сразу, как ушли эти двое. Сделала вид, что глотает, сама сунула таблетку под язык. И потом – тьфу, и все. Рядом храпел Валера. Маменькин сыночек перевозбудился, и ему дали таблеточку. Слюнтяй! Как же она их всех ненавидит!

   Нина тихо выбралась из гамака. Взяла подушку.

   Хорошо, что у них звукоизоляция от предков. Подсуетились, чтобы трахаться можно было без оглядки. Еще бы, надо же было им детишек стругать! Гады! Сами виноваты!

   Девочка шагнула в темноту.

   ***

   Телефонное дребезжание разбудило Сергея. За ним вскинулась и Таня. Они заснули, обнявшись, перед этим предавшись странной, тяжелой любви, не принесшей расслабления.

   Сергей молча слушал. Потом прошептал жене:

   – Олежек ушел...

   Официальный протокол доставили через час.

   Добровольная оцифровка... Индекс социальной значимости снижен на 8%, трое детей... критерии эффективности родителей – снижение требований на 15%... критерии контрольных тестов школьников – снижение на 45%...

   Сергей с Татьяной сидели на кровати и не смотрели друг на друга. Они не знали, как себя вести. Нине оцифровка больше не грозила. Но Олег...

   Сергей еще раз перечитал прощальную записку:

   "Дорогие мама и папа!

   Я много думал. Не знаю, получится ли у меня передать вам все. Знайте – я люблю вас. Люблю братьев и сестренку. Но я не люблю себя. И особенно не люблю то время, в котором мы живем. Я устал. Я давно думал об этом. Моя жизнь бессмысленна. Я гонюсь за какими-то цифрами, эффективностью, живу по расписанию и не понимаю, в чем смысл того, что я делаю. Наверное, что-то со мной не так. Я хочу все поменять. Не уехать, хоть это и невозможно. Не сменить учебу. Хоть это и тоже почти невозможно. Я хочу поменять вообще все. Потому я решился на это. Нина тут ни при чем. Почти. Не обвиняйте ее. Я просто вижу, как она хочет жить. Наверное, этим я и отличаюсь. Я не ценю эту жизнь так, как она. Поэтому мой уход правильный. Я получаю то, что хочу. И даю шанс вредной сестренке. Прощайте. Хотя нет. Не прощайте. Жду вас в своем новом мире. Мне сказали, что уже через месяц мое оцифрованное сознание адаптируется, и вы сможете меня навещать.

   До встречи.

   Будущий цифран-Олег".

   ***

   – Надо сказать Нине.

   Тихий голос жены вывел Сергея из ступора.

   – Да, ты права, Танюша.

   Он не двинулся с места.

   Тогда жена встала и тихими шагами двинулась в детскую. Через минуту оттуда раздался ее жуткий крик.

   ***

   Огромные окна нараспашку. За окнами – пальмы, плещется синий океан. Чистый морской воздух с примесью фруктов, цветов и даже хвои – недалеко сосновый лес.

   В большом зале двое. Коротко стриженные, довольные, улыбающиеся. Шорты, майки. Загорелые, мускулистые тела.

   Оба перед большими мониторами.

   – Есть что интересное?

   – Ога. Сразу три оцифровки в семье за один день!

   – Нехило! – Он оттолкнулся и подъехал на стуле к говорившему. – Рассказывай!

   – Бабка шестидесяти лет, пенсия. Плановая оцифровка.

   – Так.

   – Парень двадцати лет. Добровольная оцифровка.

   – Хм. Бывает. За бабушкой пошел?

   – Да хрен их разберет. Там треш полный. Слушай третью. Девочка двенадцати лет. Убила шестилетнего брата. Задушила ночью подушкой.

   – Ого! Вот это страсти!

   – А то. Нужно вручную их виртуалов писать. Слишком сложные связи. Шаблонные проги не сгодятся. Надо полноценную эмуляцию сознания кодить.

   – Понимаю. Тогда нужны их подробные дела, надо запросить в Роснадзоре.

   – Уже. Поможешь?

   – Конечно. Хоть не так скучно. Давай я бабку пропишу, а ты парня и девчонку.

   – Идет.

   Некоторое время мужчины молчали.

   – А вообще я думаю, что тот, кто это придумал, был гением. Интересно, как удалось скормить им всю эту хрень по оцифровке сознания? И ведь верят же в такую чушь!

   – Это да. Жаль только, нельзя нам выезжать из Долины!

   – А что ты там за пределами Долины не видел? Разруха, почти полностью уничтоженная экология, живут как в муравейниках. И вообще. Программисты правят миром!

   – Точно-точно! В особенности – загробным!

   ОПТ – основной подростковый тест

   ОДТ – основной детский тест