Текст книги "Длань мёртвых (СИ)"

Автор книги: Артем Скоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Прости, – шепчу, глядя в залитые чернотой глаза и видя в них благодарную девочку, прикасаюсь к ней. Образ Амалы рассыпается пеплом и вмиг поглощается бурей, разрушая её подобно взрывной волне. Истошно застрекотав, Ракшхитар затихает, безвольно повиснув в руках Никто и опустив веки. Его ярость развеивается по ветру, как последний дым от костра, который так и не спалил этот мир дотла. Глубоко, насколько позволяют бинты, вздыхаю и отнимаю ладони от шерсти, которая начинает втягиваться в кожу. Ноги подкашиваются, и Чарльз помогает осесть на холодную землю. Колоссальные изменения идут на спад, обращая жуткую тварь обратно в ребёнка. Всё кончено.

– Ты молодец, – раздаётся незнакомый мужской голос и одобрительный хлопок по плечу от невидимки.

Амалу освобождают от цепей. Неспешно, осторожно, с почтением относясь к ней. После этого ограждение отодвигают в сторону. Никто берёт девочку на руки и проносит мимо меня, а затем укладывает на деревянный помост и отходит в сторону. Слегка отдохнув, я подхожу на его место и смотрю на неё. Глаза Амалы закрыты, а лицо спокойно и безмятежно, совсем не как при нашей первой встрече. Складывая тоненькие ручки на груди, скрытой растерзанной кофточкой, я вижу, что моё проклятие действительно способно спасать, пусть и таким противоречивым способом.

– Покойся с миром, – шепчу на прощание, а потом бесстрашно целую Амалу в лоб. Шейли была права – мёртвые второй раз не умирают.

========== Цикл ==========

Неделю спустя

Графство Корнуолл, Великобритания

Вокруг меня густой туман. Его клубы закручиваются сами по себе, прямо как в голливудских фильмах, порождая сюрреалистические картины. Такие простые на первый взгляд и в то же время невероятные. Среди них начинает вырисовываться человеческий силуэт. Тот движется в мою сторону, постепенно обретая детали и знакомые черты. Подобно призраку, ставшему явью, Шейли вырывается из тумана в метре от меня и замирает. Она именно такая, как в тот день в Чикаго: та же одежда, причёска и всего один накрашенный глаз. Передо мной словно застывшая картинка из прошлого – того и гляди, туман обернётся нашей квартирой, а Шейли… Сестра не подходит, не двигается, просто смотрит на меня и улыбается своей коронной улыбкой.

– Ты нашёл свой путь? – наконец спрашивает Шейли, хотя по глазам вижу – она знает ответ. Так зачем спрашивать? Но я всё равно киваю. – Хорошо. Я горжусь тобой. Очень горжусь. – Её взгляд на миг стреляет мне за спину. – Береги себя, Томми. Прощай.

Подарив мне напоследок свою улыбку, Шейли обращается в туман. Порываюсь подойти к тому, что от неё осталось, но чья-то рука хватает меня за плечо и останавливает. Оборачиваюсь, чтобы наконец увидеть лицо таинственного незнакомца, но голова качается в сторону, и я ударяюсь лбом о стекло. Открыв глаза, вижу бесконечную зелёную изгородь, за которой тянутся пшеничные поля. Такие простые, размеренные. Они убаюкивают, возвращая в царство Морфея вместе с тихим гулом машины. На вспоминание последних событий и ситуации в целом уходят секунды. Вместе с этим осознаю, что видел просто сон. Грустно вздыхаю и оставляю на стекле пятнышко конденсата. Хорошо хоть, что повязка уже не такая тугая.

Меня преследует странное, даже навязчивое ощущение – кажется, Шейли покинула меня навсегда. Она больше никогда не приснится, и от этого в груди начинает расти тоска. Шейли нет. Родителей тоже нет. И вопреки присутствию Никто, я снова ощущаю себя одиноким. Случись это в Зоне-87, Керолайн заметила бы моё состояние и провела принудительную беседу. Но теперь мы вряд ли вообще когда-нибудь встретимся, и мне придётся научиться справляться с этим самостоятельно. Да и вообще, открывается новая страница моей жизни, а последние шесть лет лучше вычеркнуть из памяти.

Сон никак не наступает, а однообразная картина за окном надоедает уже через минуту. Неужели всё английское захолустье… такое? Поля, поля, поля, о – дерево, опять поля… Скука. Я отворачиваюсь от окна и откидываюсь на сидении. С противоположной стороны на переднем пассажирском сидит Беррингтон-младший, тогда как старший за рулём очередного дефендера. И я никак не пойму: то ли это совпадение, то ли у этой семейки фетиш на английские внедорожники. Профессор, надев на шею подушку, посапывает – выходит, не я один вымотался после перелёта. Путешествие и вправду выдалось долгим: сначала через всю Южную Америку и Атлантику до Африки с остановками в Рио и Марокко, затем уже прямым маршрутом до местного аэропорта. Оттуда до ближайшей адвокатской конторы, где нас уже ждали. И если профессор, несмотря на возраст, уже привык к постоянной смене часовых поясов, то для меня такие скачки всё равно что пытка. Вот же мерзкое состояние – хочется спать, а оно ни в одном глазу!

Чтобы хоть как-то отвлечь голову от убийственной скуки, я вспоминаю отдалённый островок в Чили. Даже по прошествии стольких дней мне есть над чем подумать. Событий и мыслей так много, что работы хватит на несколько лет вперёд. Пожалуй, если прошлые шесть лет можно озаглавить как «заточение», то следующие я бы назвал «переосмысление». Не только предыдущей страницы своей жизни, но, пожалуй, и того, что меня ждёт после смерти. Я стану кусочком в бесконечном цикле перерождения Длани мёртвых, одним из Никто и частью единого целого, которому уже несколько сотен лет, если не тысяча, а то и больше. Каждый из них был сосудом для Длани, а теперь мой черёд. Теперь понятно, какая именно мощь скрывается в этих с виду обычных людях. Впервые увидев Чарльза, я и подумать не мог, что в нём бесчисленные объёмы знаний о событиях едва ли не всей человеческой истории. Но вместо того, чтобы подарить свои знания людям, Никто хранят их, оберегают мир от новой для меня реальности.

Такой, в которой древняя индийская тварь может вселиться в девочку, обратить её тело в нечто совершенно нечеловеческое и попытаться уничтожить весь мир. Но с ракшхитар не покончено. По словам Чарльза, даже Длань мёртвых не может уничтожить проклятия насовсем – лишь сжечь их, обратить в метафорический пепел. Потому пройдут годы, десятилетия и ракшхитар, подобно фениксу, снова возродится, а я буду нужен.

Вопреки моей воле в голове начинают всплывать образы той злополучной ночи. Я вижу пламя, что в ночи полыхало ярче солнца и окутывало собой маленькое тело. Я слышу непрерывный треск, с которым брёвна сгорали и становились последним ложем для ребёнка. На это было тяжело смотреть, но ещё тяжелее уйти, отрешиться от сделанного мною и оставить её одну. Подобно тем, кого я знал в Чикаго, я никогда не забуду имя той, кто спасла меня из темницы собственного страха. Своей жертвой она помогла мне стать именно тем, кем я должен быть – Дланью мёртвых, спасителем для нуждающихся в моей силе. Её звали Амалой, а её прах был развеян над океаном следующим утром.

В конечном итоге, всё закончилось именно так, как говорил Чарльз в нашу первую встречу. Он не соврал. Права оказалась и Шейли, подтолкнув к переменам. Сейчас, поглядывая на широкую спину условного наставника в кресле впереди себя, я думаю, как бы повернулась судьба всего мира, не приснись мне сестра. Конец света за два года до конца календаря майя? Но нет. Кто-то словно нарочно впустил Шейли в мой сон и позволил ей сказать непонятные в тот момент слова. Но кто? Кто тот загадочный человек, не давший мне отступить перед ракшхитар и чьё лицо я почти разглядел пару минут назад? Точно не Длань, у которой нет своего сознания по заверению Чарльза. Пускай. Однажды я всё равно разгадаю эту тайну и узнаю имя того, кто использовал образ моей сестры ради спасения мира.

– Долго ещё? – негромко спрашиваю, когда мимо проносится небольшой городок.

– Минут десять. Ускориться? – уточняет Чарльз, смотря на меня через зеркало.

– Можно, наверное. – Ответ выходит как-то смазано, даже сам не понимаю, что ляпнул. – Да, если можно. Скука.

Джип заметно разгоняется, и поля начинают быстрее сменять друг друга. А профессор продолжает сопеть. Наверное, его предки ни один раз перевернутся в гробах, когда узнают, что их последний потомок час назад продал мне свой титул и переписал на меня всё своё имущество: движимое и недвижимое, а также владение над интеллектуальной собственностью семьи Беррингтонов. Никак не понимаю, как в скромной, но явно солидной конторе оказался мой настоящий паспорт, который я не видел с того самого дня в Чикаго. Отнекивания и сопротивление участи британского богача были порушены аккуратным и незаметным пинком Чарльза в колено. Для меня до сих пор остаётся вопросом, от кого именно был этот толчок – от него самого или Никто.

– То, что ты сделал в адвокатской конторе, – негромко говорю и жду, когда Чарльз посмотрит на меня через зеркало. – Это было от тебя лично или от Никто?

– Чарльза Беррингтона не существует, – лаконично отвечает он. – Он умер двадцать три года назад в день твоего рождения, а его тело и разум переродились и стали частью Нас. Таков цикл Длани мёртвых.

– Ясно. Думаешь, профессор правильно поступил тогда?

– Ты достоин носить титул Уильяма и того, что он для тебя сделал, – не сразу сказал Чарльз. – Можешь даже сменить фамилию, когда получишь гражданство. Всё просто.

Всё просто. Томас Дедмен просто триумфально вырвался из списков пропавших без вести и появился в Англии совершенно новой личностью и обладателем порядка десяти миллионов фунтов только на банковских счетах. Про ценность поместья и хранящихся в нём древностей лучше вообще не думать. Но действительно ли я достоин столь щедрого подарка? Пожалуй, лучше не задавать такой вопрос вслух кому-либо из живых. Теперь же, поглядывая на профессора, я ищу причину его поступка и задумываюсь о нём, как о простом человеке. Пожалуй, впервые с момента знакомства в самолёте восемь дней назад. Согласно википедии, ему семьдесят три года, и он последний представитель графского рода Беррингтонов. Все прочие линии были оборваны во Вторую мировую, а у Чарльза, который был под защитой Никто, как понимаю, родился только один ребёнок. Всю свою жизнь Уильям провёл вдали от родины вместе со своим отцом и Никто. Даже после своеобразной смерти Чарльза он остаётся с ними. У него нет ни жены, ни детей, ни каких-либо кровных родственников. Зато есть бессмертная семья, которая, я уверен, по-своему его любит и ценит. Когда мы достигнем пункта назначения, я и Чарльз останемся, а Уильям отправится дальше. Куда-нибудь, где ещё не всё исследовано, где могут быть подсказки о происхождении проклятий или проклятые, которым нужно указать путь в этом мире. Прямо как мне.

– Где вы достали мой паспорт?

– Нам его отдали.

– С чего это вдруг Штаты стали такими послушными?

– Нынешний век требует современных решений. Больше года Мы пытались вытащить тебя дипломатическим способом. Теперь твоё правительство знает про Нас. Стоило лишь напугать их серьёзными проблемами, как они стали крайне… «послушными», – видимо, не подобрав иного слова, Чарльз воспользовался моим.

– И чем вы их напугали? – вот это действительно интересно, поэтому я подсаживаюсь к нему чуть-чуть поближе.

– Полным уничтожением всей армии страны, если США посягнут на твою неприкосновенность или начнут досаждать Нам.

Я возвращаюсь на место и задумываюсь. Как ни посмотри, угроза выглядит слишком фантастичной и бредовой, но есть одно «но». После случившегося в Зоне-87 штаты явно уверовали в то, что неубиваемый враг – не шутка. Интересно, как же Пентагон отреагирует на подобную дерзость? Надеюсь, достаточно вразумительно, чтобы не наломать дров своими выходками.

– Ну вы и юмористы…

Вместо ответа Чарльз сворачивает с дороги и через пару сотен метров проезжает в открытые кованые ворота. Он словно специально сбавляет скорость и даёт мне возможность рассмотреть мои владения. Хах. Всего неделю назад «мои владения» заканчивались четырьмя голубыми стенами, а теперь глядите, завидуйте – Томас Дедмен стал обладателем почти трёхсот акров земли и трёхэтажного особняка конца девятнадцатого века, доверху забитого реликвиями из самых разных стран. Вдоль дороги тянется широкая живая изгородь, за которой аккуратно подстриженные луга и чётко очерченные островки небольших рощ. Кое где тянутся дорожки. Всё такое красивое, аккуратное. Мне кажется, что на всей территории не найдётся ни одной лишней травинки или торчащей веточки. Сколько же бабла тут тратят только на штат садовников? Запоздало ощущаю на лице довольную улыбку и почти сразу понимаю её причину. Это мои луга. Странное ощущение. Когда я был ребёнком, всё в нашем доме было общим, а моя территория заканчивалась за дверью из спальни. Ну, а в подвалах дяди Сэма никогда и ничего не было моего. Теперь придётся привыкать ко многим новым вещам. По идее, тут должен иметься какой-нибудь управляющий, дворецкий или ещё кто, правящий местным балом, на кого можно будет положиться.

Через некоторое время мы въезжаем в рощу. Предвкушение финала накрывает меня столь же неожиданно, как выглядывает солнце из-за туч, и я прислоняюсь к окну в надежде высмотреть что-либо за деревьями. Через пару томительных секунд мы выезжаем на небольшой пятачок перед очень лугом, по ту сторону которого стоит поместье, со всех сторон окружённое всё той же рощей. От нас к нему тянется широкая и очень длинная тропинка, по которой я уже готов идти, но Чарльз не останавливается и едет дальше, снова скрывая машину под тенью густых крон. Он объезжает луг по дуге и тормозит непосредственно у крыльца, едва слышно шурша покрышками по дороге. Так пафосно, так официально, словно мы из старых фильмов про богачей, где каждая сцена сделана с лоском, шиком и шеренгой встречающей хозяина прислуги. А вот и они, стайкой выбегают на улицу из дома. Хотя первое впечатление обманчиво: либо тут не в почёте дресс-код, либо это вообще не персонал, уж слишком разнится на людях неформальная одежда. От качка машины просыпается профессор. Забавно всхрапнув, он открывает глаза и начинает оглядываться по сторонам.

– Приехали?

– Приехали, – отвечает ему Чарльз и глушит мотор.

Ну, Том, вот ты и приехал. Я натягиваю капюшон пониже на лоб и поднимаю воротник ветровки. Да, такой способ совсем не подобает для знакомства, да и практически не нужен с недавних пор, но у меня есть на то причины. Присутствие рядом Никто притупило мой страх, даже профессор вызывает реакцию лишь в зоне личного пространства, но снаружи люди, которые не подозревают обо мне. А мне не хочется прецедентов в первый же день. Да и вообще не хочется. Больше никаких смертей кроме тех, что во спасение. Зарекаюсь. Я первый выхожу из машины и вдыхаю полной грудью. Воздух здесь такой свежий, лесной и тёплый, совсем не как в Чили. Пока профессор возится в салоне со своей подушкой, мне хватает времени осмотреть нескольких людей, что пришли встречать меня. Четверо мужчин, три женщины, одна молодая девушка с озорным и очень знакомым взглядом и совсем ещё мальчишка. Никто из них не тянет на должность управляющего или дворецкого. Но есть кое что, о чём никто меня не предупредил. Я ощущаю каждого из них за исключением ребёнка. Не сдерживаю ухмылку, но вот истеричный смех остаётся в груди. Вот так компания здесь собралась. С непривычки тяжело разобрать в калейдоскопе ощущений, какое проклятие к кому относится.

– Дедуля! – малец срывается с места и несётся прямо на меня. Я отскакиваю в сторону, а он влетает в профессора, едва не затолкав того обратно в машину. Мать твою! С этой торпедой придётся всегда быть настороже.

– Это Майлз, – поясняет Чарльз, помогая мне встать с земли.

Отряхивая джинсы от пыли, слышу задорное хихикание со стороны встречающих и смотрю на девушку в наушниках. Та даже не скрывается, и я наконец узнаю её. Ощущая на щеках жгучий стыд, прячу лицо и деловито бью себя по бокам. Вот это нежданчик. А я думал, она хотела встретиться со мной в Диснейленде.

– Вместо Диснейленда я прилетела сюда. Ты не рад? – задорно спрашивает она с родным американским акцентом, подтверждая догадки, что именно ей принадлежит проклятие слышать мысли.

– Привет, Джесс, – найдя в себе силы, я смотрю на неё и улыбаюсь, пока профессор с мальчишкой продолжают обниматься. Как-либо ещё отреагировать на её присутствие я не в силах. Глубокий вдох, четыре секунды, выдох. – Здравствуйте. Меня зовут Том. Эм, Томас Дедмен, граф Беррингтон, и… – воздуха в лёгких не хватает и я глубоко вздыхаю, делая спасительную паузу, – я новый владелец этих земель, – пройдясь взглядом по лицам людей, невольно поднимаю голову и начинаю рассматривать планировку своей обители. Вход украшают колонны, на которых держится козырёк, оформленный лепниной, искусными узорами и статуями сверху. Страшно представить, сколько людей за более чем двести лет прошли через те двери, открытые нараспашку.

– Добро пожаловать, Томас. Мы все рады познакомиться с тобой, – ласковый женский голос отвлекает от любования архитектурой девятнадцатого века.

– Ничуть.

Автор столь дерзкого заявления поправляет на носу очки в тонкой оправе и закуривает. Громко закрыв крышку зажигалки, он выдыхает в мою сторону струю дыма и получает от тепло принявшей меня женщины тычок локтём в бок. Никак не отреагировав на это, мужчина выходит из группы встречающих и подходит ко мне. Как бы ни были противны он и его табачный шлейф, я остаюсь на месте и не свожу с него взгляда. Он выше и шире меня, а взгляд ярко-голубых глаз не презрительный, скорее изучающий. Почему-то мне он кажется ботаном, подсевшим на тренажёрный зал.

– Рассел Уайт. Занимаюсь переводом книг Беррингтонов на девятнадцать языков параллельно с их оцифровкой, – сделав затяжку, Рассел протягивает мне руку. Сжав зубы, я собираюсь ответить. – А без кожи слабо? – с вызовом спрашивает он.

– Рассел! Это не шутки!

Похоже, эта милая дама у них за главную тут. Я ловлю на себе пристальный взгляд Джесс. Она подмигивает мне и улыбается. В её присутствии даже думать стрёмно – я как открытая книга для неё. Не заставляя нового знакомого ждать, стягиваю перчатку и ладонью ударяю в его ладонь. Ощущение единения выстреливает в меня быстрее, чем хлопок долетает до ушей. Но я отторгаюсь от этого чувства, выталкиваю его за границы и отрешаюсь, выстраивая ментальную стену между мной и Расселом. Его кожа холодная, а рукопожатие похоже на тиски, отчего я начинаю сомневаться в его профессии и убеждаюсь в любви к железу. Воцаряется тишина, даже профессор с Майлзом перестают возиться. Лишь приехавшие с нами Никто источают уверенное спокойствие. Проходит минута, и лишь тогда Рассел делает заметно нервную затяжку и улыбается. Контролю над силой Длани я научился на острове за несколько дней, под чутким руководством Чарльза щупая ещё живую рыбу. Оказывается, что все шесть лет я шёл совершенно не туда, и без знания чётких действий продолжал бы убивать прикосновением до конца своих дней. Но теперь это в прошлом.

– Хорошо, – разжав хватку, Рассел улыбается и хлопает меня по плечу, а затем скидывает капюшон с моей головы. – Очень хорошо. Теперь я спокоен, что моя торпеда переживёт столкновение с тобой, – Рассел кивает в сторону мальчишки на руках профессора. Вот так совпадение. Так это был тест на контроль над Дланью?

– Ага, – заявляет Джесс, и мне становится неловко. Она… ай, лучше не думать!

– Пойдем, познакомлю тебя со всеми. В конце концов, ты теперь часть нашей безумной семейки. Или глава? – он задумчиво хмурит брови и смотрит перед собой, а затем панибратски хлопает меня по плечу и ведёт к остальным, в новый для меня мир, в котором я на своём месте. – В общем, мы рады тебя видеть. Ты же не против, что я без официоза?

– Он не против, – вставляет Джесс до того, как я успеваю открыть рот. Ну хорош! Но она лишь продолжает улыбаться мне. – Добро пожаловать.