Текст книги "Ревизор: возвращение в СССР 25 (СИ)"

Автор книги: Артем Шумилин

Соавторы: Серж Винтеркей
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Москва. Квартира Ивлевых.

Воскресенье собирался провести с семьёй. Мальчишки вчера нагулялись, наигрались при гостях, долго не могли уснуть потом. Зато утром в воскресенье дали всем поспать почти до девяти. Мы с псом побежали на зарядку позже обычного, но позволили себе побегать побольше. Часов в одиннадцать жена попросила меня бельё развесить на балконе. Пока развешивал, заметил слоняющегося по нашему двору незнакомца. У одного подъезда посидел, у второго… Опять походил вдоль дома. Уж не тот ли это Димас, что про меня расспрашивал? Вернулся, что ли? Уверовал в то, что весь такой профессиональный шпион, что никто его расколоть не сможет?

Вернулся с балкона в квартиру, посмотрел в окно, бродит чувак, ищет, с кем бы потрепаться… Отправить бы с ним Ахмада или Загита поболтать, им бы это даже удовольствие доставило, объясни я ситуацию, но мало ли, он им ляпнет что-то, что им знать про меня необязательно. Наводящие вопросы тоже опасны, если знать, на какую мысль наводить, а я не знаю, от кого он пришел, и что тем товарищам обо мне известно… Одно точно – это не от ЦРУ по поводу моего сотрудничества с КГБ. Хотя… Подумал об этом с полной убежденностью, а тут же разобрали сомнения. А вдруг в ЦРУ узнали, что я лекции в КГБ читаю? Вдруг их шпион, работающий в КГБ, попал на одно из моих занятий? Блин, вот теперь и этот вариант уже не кажется мне вовсе невозможным…

Интересно, а этот Димас меня знает в лицо? Блин, так подмывает выйти и поговорить с товарищем… Ну, и не удержался. Попросил у Ахмада его свитер с высоким горлом, сильно потрепанный, он в нем машину моет, когда не слишком холодно на улице, нашёл свою старую ушанку кроличью и куртку, которую слишком износил, чтобы по делам в ней ходить, и ещё раз посмотрел в окно, не отправился ли Димас восвояси, никого не найдя для душевной беседы.

Но он кому-то энергично махал рукой, идя вдоль дома. Посмотрел, кому. Оказалось, Малина курить вышел и тоже сдержанно помахал ему рукой, держит марку, Ромка... Ну, сам бог велел к ним присоединиться. Главное, чтобы Малина меня не расколол. Приходится полагаться на его специфический опыт тюремной жизни – вряд ли его там обучили болтать лишнее и дергаться, дважды не подумав. Поймет, небось, по моему странному облачению, что я что-то затеял. В таком затрапезном виде он меня точно ни разу не видел.

Специально вышел во двор через второй подъезд. Димас же знает уже, наверняка, что я в третьем живу. Помахал рукой Малинину, он даже бровью не повёл, увидев меня, молодчина.

– Здорово, мужики, – шмыгнул я носом, изображая «больного после вчерашнего», – есть что?

– А то! – радостно повернулся ко мне боком Димас, демонстрируя бутылку, торчащую из кармана телогрейки.

– О, наш человек! – одобрительно сказал я, глядя на Малинина. Тот подтвердил медленным кивком, многозначительно глядя на меня. – Антон, – протянул я руку незнакомцу.

– Димас, – довольно улыбаясь, представился тот.

– Ну что Димас, за знакомство? – снял я «бескозырку» с бутылки быстрым движением.

Мы все сделали по глотку, пустив бутылку по кругу. Ромка только делал вид. А мне пришлось пару глотков сделать, болящего же изображал.

Димас начал травить анекдоты, мужик с харизмой, рассказывал талантливо. Над некоторыми посмеялся вполне искренне, но большинство его историй были для меня стары, как мир.

Наконец, он вполне естественно перешёл к интересующим его вопросам. Обо мне. Фух! Сработало! Не понял, кто я, в лицо не знает. Или не узнал в таком виде.

Охотно поддержал разговор о малолетнем зазнайке, подмигнув незаметно Ромке.

– Я слышал, его в отряд космонавтов взяли, – уверенно заявил я.

– Правда? – вполне искренне удивился Ромка. – А я думаю, чего он бегает всё время?

– Как это бегает? – вопросительно посматривал на нас Димас.

– Ну, тренируется, – ответил Ромка. – Утром, вечером… Собаку свою пустит вперёд и бежит за ней…

– Ого, – озадаченно выдал наш новый друг. – Интересно…

– За ним тут как-то летом «Чайка» приезжала, – продолжал сочинять я. – Помнишь, Ром? Еле со двора выехала.

– Так это за ним? – талантливо изобразив удивление, протянул Малинин. – А я всё думал, кто это у нас тут такой важный?

– Да, серьёзный человек, – утвердительно покачал я головой. – Ещё бы здоровался, цены бы ему не было.

– Да ладно тебе, мы же не космонавты, – не удержавшись, улыбнулся Малинин, – чтобы с нами здороваться.

Димас озадаченно о чём-то думал. А вообще, он красиво работает, так элегантно тему разговора направляет в нужное ему русло, чувствуется, с опытом товарищ… Такого так просто не расспросишь, кто его прислал? Внезапно меня охватило совсем уж хулиганское настроение. Похоже, единственный вариант его расколоть – это застать его врасплох. И вообще, надоела мне уже эта комедия, пора заканчивать. Блин, вот и где люди Мещерякова, когда они нужны? Ладно, сам, все сам… Есть у меня одна догадка, если не брать в расчет фантастические варианты типа ЦРУ. Вот ее и проверю…

– Ладно, мужики, замёрз я что-то, – проговорил я, поднимаясь, и протянул на прощанье руку Димасу. – Давай, друг, не болей, передавай от меня привет Самедову и наилучшие пожелания.

Поднявшийся Малина попрощался со мной, еле сдерживая улыбку. Он понял по лицу нашего собеседника, что я сказал что-то, что того полностью выбило из колеи. Ошарашенный Димас даже не заметил его протянутую руку, и мы с Романом пошли по домам, оставив этого бедолагу приходить в себя.

Всё-таки Самедов. Реакция Димаса это показала однозначно. Когда, поднявшись в квартиру, я посмотрел в окно, его во дворе уже не было.

***

Москва. Возле дома Ивлевых.

Тоже мне актёр, – снисходительно подумал Спиридонов, вычистивший с утра уже почти весь тротуар от снега вдоль дома. Он быстро определил, что Ивлев ломает комедию, прикидываясь тем, кем не является, что и объясняет его странный выбор одежды. Вот и зачем просил Мещерякова о помощи, если сам полез в это дело?

Узнать Ивлева, присоединившегося к компании мужиков во дворе, ему было несложно. Сам месяц назад скрытно фотографировал его для досье по поручению Мещерякова из припаркованной машины. Что в том досье было, не его ума дело и уровень, но фотографии Спиридонов делать умел, и память имел хорошую. «Дворник» постарался приблизиться на безопасное расстояние к этой троице и послушать, о чём идёт беседа. Свой объект Спиридонов давно уже определил и пас, но надо было дождаться, когда тот закончит здесь работу, чтобы проследить за ним. А этот Димас не спешил и терпеливо искал источник информации. Спиридонов уже думал, что это всё надолго, но неожиданно появившийся Ивлев вдруг также неожиданно сделал хитрый финт ушами, дав понять Димасу, что расшифровал его.

Паника, отразившаяся на лице объекта, после того как Ивлев и его сосед по дому ушли, порадовала Спиридонова. А все же от его вмешательства может быть толк! Объект в таком состоянии менее осторожен, с ним легче работать. Опять же, он вполне может наделать глупостей и привести туда, куда не следовало бы.

Объект рванул со двора с такой скоростью, что Спиридонову пришлось напрячься, чтобы успеть в конце дома сунуть лопату под свою машину, быстро поменять шапку и снять шарф, чтобы изменить свой облик. Он последовал за объектом в сторону метро и зафиксировал его звонок кому-то из автомата.

Вот и пошла волна, – удовлетворённо подумал Спиридонов. – Похоже, и хорошо, что Ивлев вмешался. А то скрёб бы там асфальт до сих пор, слушая анекдоты…

***

Москва. Квартира Эль Хажж.

Диана не находила себе места после разговора с братом. Ей не давала покоя мысль, что надо срочно что-то придумать, чтобы сделать мужа непривлекательным объектом для вербовки. Практика показала, что Пашка, на удивление для его юного возраста, обычно дело говорит.

С кем разведка никогда не связывается? – вспоминала Диана уроки с капитаном Артамоновой. – Психи, алкоголики, наркоманы, экзальтированные фанатики… Надо сделать так, чтобы Фирдаус попал в глазах Марии Юрьевны в одну из этих категорий. Алкоголиком и наркоманом Фирдауса будет тяжело выставить. Насчёт экзальтированных фанатиков Диана не очень поняла. Она спросила во время занятий, что это значит?

– Ну, это те, кого хлебом не корми, а дай подвиг совершить, а то и умереть за благородное дело, – объяснила ей тогда Мария Юрьевна. – Они с удовольствием пострадают, при этом даже не задумавшись, что рушат все схемы руководства. Кропотливо годами тихо и незаметно работать – это не для них. А в этом и суть нашей работы в подавляющем большинстве регионов мира… Бегать с автоматом наперевес нашим агентам приходится крайне редко, не смотри на фильмы про шпионов, да и это они должны делать обдуманно и эффективно…

И посмотрела на Диану явно с намеком на ее эпизод с перестрелкой с мафией в Больцано. Очередной раз пришлось ей пожалеть о своей тогдашней болтливости…

Подвиг организовать Фирдаусу во время их встречи будет сложно, тем более, за родину, – решила Диана и остановилась на единственном оставшемся варианте «псих».

***

Москва.

Гончарук и Некрасов встретились в парке у того же пруда, что и накануне.

– Иван Николаевич, я больше по Ивлеву не работаю, – категорично заявил Некрасов. – Меня там уже выпасли.

– Кто? – озабоченно посмотрел на него Гончарук, остановившись посередине дороги.

– Не знаю! Какая-то фигня творится. Подошёл какой-то тип, рассказывал, что Ивлева в отряд космонавтов взяли…

– Чего? – скептически скривился Гончарук.

– Ну, я не сразу сообразил, что он издевается, – признался Некрасов. – Только, когда он Самедову привет передал.

– Что? – лицо Гончарука вытянулось от удивления. – Самедову? А причём тут Самедов?

– Иван Николаевич, это уже не мой уровень, – поднял руки вверх, как будто сдаваясь Некрасов. – Я вот, во дворе алкашей поспрошать…

– Понятно, понятно, Дим, – раздражённо ответил Гончарук. – Ладно. Отбой, тогда…

Они попрощались и разошлись в разные стороны.

Нашли дурака, так подставляться, – зло думал Некрасов, идя к метро. Хоть по морде не получил у того подъезда, уже хорошо. Он понимал, что залез во что-то непонятное, но, вполне может быть, опасное. И неприятно было осознавать, что и начальник его тоже не в курсе, во что он вляпался.

А Гончарук, не заходя домой, остановился у телефона-автомата и Спиридонову хорошо было слышно, что он просит о встрече некоего Германа Владленовича.

Ну, сегодня мне удача улыбнулась, – усмехнулся про себя оперативник Мещерякова. – Эх, и неохота шефу говорить про того, кому обязан успехом, лучше бы он думал, что я сам справился так толково, но о роли Ивлева умолчать не получится. Иначе будет непонятно, откуда взялась фамилия некоего Самедова, которая так возбудила объект слежки, что он утратил осторожность.

***

Святославль. Дом Шанцевых.

– Очень рад, Ирина Викторовна, что вы приняли наше приглашение, – встречал своего бывшего главбуха Шанцев у себя дома. – Никогда не думал, что буду так скучать по заводу.

– Ой, Александр Викторович, а завод-то как без вас скучает, – улыбнулась та и передала Наталье, жене Шанцева, угощение к столу собственного приготовления.

– Проходите в гостиную, – приняла Наталья с улыбкой блюдо с пирогом и пошла на кухню освободить его от газет.

– Ну, как вы там? – спросил Ирину Викторовну Шанцев. – Как Ваганович справляется?

– Знаете, Александр Викторович, сначала он сидел тише воды, ниже травы. Фактически заводом руководил ваш бывший зам Фокин.

– А сейчас? – настороженно выпрямился в кресле Шанцев.

– Ваганович потихоньку осваивается и, мне кажется, начинает отодвигать Фокина.

– А в чём это выражается? – обеспокоенно спросил Шанцев.

– Раньше на совещаниях больше говорил Фокин, а теперь всё больше и больше Ваганович. И не стесняется затыкать любого, кто поперек ему говорит.

– Вот, пройдоха, уже завод к рукам прибрать пытается…

– Опять ты о делах, – внесла Наталья в гостиную пирог Ирины Викторовны. – Смотри, Саш, сколько мы всего вкусного приготовили. Давайте хоть в воскресенье отдохнём, а?

***

Москва.

Все домочадцы Володина в воскресенье были дома и пригласить к себе Гончарука было не совсем удобно, поэтому он назначил встречу на улице у детской ледяной горки, взял внука семи лет и отправился ждать коллегу.

Гончарук приехал минут через тридцать и доложил о приключениях своего человека.

– Говоришь, привет Самедову передал? – поразился Володин. – С чего вдруг? А кто это был, вообще?

– Как бы не сам Ивлев. По описанию похож, если не считать того, что одет был в тряпье.

– Зачем бы Ивлев передавал привет Самедову? – задумчиво спросил Володин. – Хотя… Мы Рашида просили по-тихому у себя проверить, кто за Ивлевым стоит… Может, оттуда ветер дует?

– Как он оттуда надует? – с сомнением в голосе поёжился Гончарук. – Разве что, если Рашид слишком откровенно интересовался, а не по-тихому, и Ивлеву доложили.

– Господи, да кто такой этот Ивлев? – с досадой спросил Володин. – Чтобы ему докладывали. Нет. Я скорей поверю, что Самедов за нашей спиной свою игру ведёт.

– Какую? – спросил Гончарук, выпрямляя усилием воли подогнувшиеся колени. – Против нас?

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – задумчиво проговорил Володин. – Надо разбираться. Не нравятся мне все эти загадки…

***

Вернувшись домой, с удовольствием повозился с детьми. Как и почти все члены нашей большой семьи. Галия массаж им сделала. Мама кашки варила. Ахмад со мной гулять после обеда мальчишек выносил во двор.

Ну а Загит решился сделать свой первый самостоятельный шкаф-купе, и с утра торчал у Анны Аркадьевны. Не представляю, где они решили второй шкаф ей сделать, но как закончат, надеюсь, позовут похвастаться.

Вечером допечатал записки для Межуева и продолжил оформлять пьесу. Хочется уже быстрее её закончить и отдать, а то давит на психику незаконченное дело.

***

Москва. Возле дома Мещерякова.

– Прошу прощения, Андрей Юрьевич, что так поздно, – протянул руку начальнику Спиридонов. – Пока машину забрал от дома Ивлева, пока фигурантов пробили…

– Ну и кто там у нас такой любопытный?

– Вот его самого не установил, данных мало. Только имя Дмитрий. Зато по более серьезным фигурантам много информации. Работает он на Ивана Николаевича Гончарука, проживает тот по месту прописки, работает в Гагаринском райкоме начальником промышленного отдела. А Гончарук привёл к Володину Герману Владленовичу, тоже проживает по месту прописки, работает в том же райкоме. Второй секретарь райкома партии.

– Даже так, – задумчиво проговорил Мещеряков. – Ну, собственно, Дмитрий, тогда нам и не нужен… Шестёрка, получается. Установите его, конечно, мало ли пригодится. А мне для доклада и этих двоих хватит. Молодец, Лёва.

– Хочу еще доложить, что дело сладилось во многом из-за инициативы Ивлева. Тот засек этого Дмитрия, оделся, как последний алкаш, и вышел поболтать с ним у подъезда по-дружески и распить водочки. А потом передал привет от Самедова, и свалил. А тот помчался в панике, выдав мне своих покровителей…

– Думаешь, Ивлев засек тебя и решил тебе помочь? – поднял удивленно брови Мещеряков.

– Да вначале был уверен, что нет. Он и не взглянул на меня ни разу. Кто вообще интересуется работой дворника, если все расчищено? А вот теперь уже и не скажу. Больно он своевременно и грамотно сработал…

– И откуда у него такие познания, интересно? – задумчиво пробормотал шеф.

***

Москва. Военно-дипломатическая академия Советской Армии.

В понедельник с самого утра Григорий подошёл к начальнику кафедры полковнику Шишкину, который приглашал его поработать старшим преподавателем, и выложил с благородным возмущением, что в пятницу вечером обнаружил за собой хвост и слегка помял его.

– Выяснилось, что это человек Комитета, – уточнил он. – Я удостоверение его видел.

– Это что-то новенькое, – недовольно проговорил Шишкин. – С каких это пор у нас Комитет сотрудников ГРУ домой провожает? Запомнил этого архаровца?

– Естественно, – усмехнулся Григорий и продиктовал полковнику данные своего топтуна.

***

Москва. Старая площадь.

– Никита Богданович, можно? – заглянула к Кожевникову в кабинет помощница.

– Да, Татьяна Васильевна, прошу вас.

– По Рашиду Самедову, – присела она за стол для заседаний на некотором отдалении от начальника. – Рашид Фархадович Самедов, сорок четвёртого года рождения, женат, имеет троих детей. Работал секретарём комитета комсомола МГУ, с конца прошлого года работает в Комиссии по вопросам приема, выхода и лишения гражданства СССР.

– Это же у нас здесь?

– В аппарате Президиума Верховного Совета, – поправила его помощница.

– Я имею в виду, мы в одном здании с ним работаем!

– Получается, так, – кивнула она.

– Ещё что-то есть?

– Нет. Больше ничего. Слухи только…

– Что за слухи?

– В МГУ говорят, ему уволиться пришлось из-за связи с первокурсницей.

– Даже так? И его сюда взяли после такого скандала? – с сомнением спросил Кожевников, помощница только неопределённо пожала плечами в ответ. – Давайте, Татьяна Васильевна, ищите дальше мне информацию по этому Рашиду Самедову. Что-то тут не то. Только пришёл на работу без году неделя, а уже такие выкрутасы в мой адрес? Нет, его кто-то надоумил. Узнайте мне, кто у него отец, мать, тесть, тёща, сват, брат, не знаю, кто там ещё. Близкие друзья. Где они работают. Кто-то за ним должен стоять с этой аферой…

***

Москва. Один из ресторанов при гостинице Россия.

С самого утра в понедельник Мещеряков позвонил Бортко и сообщил, что у него срочное дело, хотелось бы встретиться. А у Бортко уже была назначена на сегодня встреча с Захаровым и он решил, что будет очень кстати, если Мещеряков к ним присоединится. Они встретились во время обеденного перерыва в ресторане.

– В пятницу Ивлев обнаружил к себе посторонний интерес, – сразу перешёл к делу Мещеряков, – по месту жительства, и отзвонился, не мои ли это люди? Я сразу предупредил его, что это не наши и выставил за домом наблюдение.

– И что? – удивлённо посмотрел на него Бортко.

– И кто это был? – спросил озабоченно Захаров.

– Непосредственного исполнителя мы пока не смогли установить, но он привёл нас через начальника промышленного отдела Гагаринского райкома Гончарука ко второму секретарю того же райкома Володину.

– Володину? Это же лидер конкурирующей группировки, – переглянулся с Бортко Захаров. – И чего им надо от Ивлева?

– По составу вопросов похоже на сбор первичных материалов, – пожал плечами Мещеряков. – Просидел некто Димас во дворе Ивлева два дня, изображая алкоголика… Потом вышел Ивлев, тоже одетый под алкаша, передал ему привет для Самедова, и тот убежал в панике, весь такой очень удивленный этим, и привел нас к Гончаруку и Володину…

– Узнайте, – распорядился Захаров, обращаясь к Мещерякову. – Это важно. Подключите самого Ивлева. Как они могли на него выйти и с чем? Не просто же так они к нему домой человека подослали. Должна быть причина.

– И узнайте у самого Ивлева, почему он передал привет Самедову, – попросил Бортко, – как догадался, что это от конкурентов к нему человека подослали?

***

Москва. Лубянка.

Полковник Воронин собрал подчинённых, чтобы скоординировать ещё раз действия перед сегодняшней операцией.

– Договорились на радио, – начал свой доклад майор Муравьёв, – что они продержат максимально Фирдауса Эль Хажж и Аишу Аль-Багдади. Три часа они нам гарантировали, а может, и больше получится.

– Значит, во сколько они должны быть в редакции? – уточнил полковник.

– К часу.

– А ехать туда сколько?

– Ну, за полчаса-то всяко доедут.

– Пусть технари будут готовы к двенадцати, вдруг, они за час уедут. Так, теперь Артамонова. Ты сегодня встречаешься со «Скворцом» как обычно, занимаетесь согласно учебного плана… А потом ты занимаешься с ней проработкой твоей легенды перед встречей с её мужем, чтобы подольше ее задержать вне дома. Но отнесись к этой задаче ответственно. Комар не должен носу подточить… Все, что связано с этим агентом, на личном контроле у зампреда.

– Есть, товарищ полковник, – вытянулась в струнку капитан.

***

Глава 7

Москва.

Поехал в Верховный Совет специально попозже, чтобы парни уже пришли на работу. Оставил отпечатанные записки помощнице Пархоменко, занёс копии Воронцову и спустился в Комитет по миру. Сегодня оказалась смена Брагина, Макарова и Кузнецова. С Мишкой давно не виделись, аж обнялись на радостях. Ни Марка, ни Ильдара не было на месте. Воспользовался моментом и пригласил парней на день рождения в воскресенье. Попросил ещё передать приглашение Булатову, Ираклию и Лёхе Сандалову.

– Ну, как у вас дела? Как сессия? – радостно улыбаясь, спросил я.

– Пока полёт нормальный, – ответил за всех Брагин. – Четвёртый экзамен сегодня все сдали. Ещё один остался.

– Ну и хорошо, – одобрительно кивнул я. – А у тебя как дела, Миш?

– Нормально, – скромно улыбнулся он.

– Светку Герасимович видишь?

– Сандалову? Вижу, – всё так же улыбаясь, ответил друг. – Регулярно.

– У неё как с учёбой?

– Справляется.

– Парни, хотите, приходите с девчонками, – предложил я. – Только предупредите, чтобы я табуретками заранее запасся.

– Женатым тоже с девчонками? – начал прикалываться Брагин. Парни тут же ему отсоветовали так рисковать.

Смех, шутки, приколы...

– О! Какие люди, – протянул мне руку Ильдар, вернувшийся вместе с Марком из буфета, судя по тарелке с выпечкой в руках у старого служаки.

– Угощайся, – улыбаясь, протянул мне тарелку Марк.

– Спасибо, – взял я пирожок, не в силах отказаться. – Как поживает ваша молодёжная инициатива? – поинтересовался я, поглядывая то на Валиева, то на Марка.

– А мы уже съездили на один пищекомбинат, – ответил Валиев. – Парни тебе не рассказывали?

– Мы не успели, – ответил Витя Макаров. – Там одна из трёх линий на фабрике сломалась и вместо того, чтобы её починить, администрация ночную смену ввела. А у них там женщины в основном, детей ночью одних оставлять, что ли?

– И что? Какие результаты? – заинтересовался я.

– Да никаких, – развёл руками Валиев. – Запчастей нет. Починить не могут. Приходится людей в ночь выводить, они недовольны, начинают разбегаться. А не выводить в ночь, план не выполнят, останутся без премий, тоже все будут недовольны... Замкнутый круг.

Ну, для нас это норма, – с сожалением подумал я.

– Нам, кстати, ещё на хлебокомбинат надо съездить, – обратился Ильдар ко всем. – У них там часто хлеб подгорает из-за того, что печь плохо регулируется и выбрасывают целые партии как отходы производства.

– Сухарики бы делали солёные к пиву, если хлеб ржаной, – удивился я. – Зачем выбрасывать-то? Неужели даже на корм свиньям не отдают куда-нибудь в ближайший совхоз?

– Кстати, это основная претензия работников, – рассмеялся Валиев. – У них там многие в частном секторе живут, скотину держат и возмущаются такой расточительности. Мол, охрана с хлебом с комбината не выпускает, а они же хлеб с помойки набирают, а не тот, что хороший, выносят.

– Вот, подставили своё руководство, – улыбнулся я. – Сейчас там все по башке получат за халатность.

– Должны были уже получить, – ответил Ильдар. – И в райисполком информацию передали, и в министерство… Посмотрим, изменилось ли что?

– Интересно с вами, но надо бежать, – с сожалением проговорил я. – Расскажите потом, чем там всё закончилось?

– Конечно, – пообещал Валиев. – Заходи почаще.

Попрощался со всеми и отправился домой. Только приехал, мне тут же сообщили, что Мещеряков ждёт моего звонка. Перезванивать из дома не стал, догадываясь, о чём пойдёт речь, пошёл во двор к автомату и правильно сделал, потому что он попросил о встрече и чем быстрее, тем лучше. Договорились, что он в течении получаса подъедет к моему дому и я выйду.

Палюсь, конечно, немного, учитывая прослушку. Запишут же, что какой-то Мещеряков просил перезвонить. А я что? Не перезваниваю, и слышно, что куда-то сваливаю. Могут и догадаться, что к автомату бегаю звонить. А почему не из квартиры звоню? Если такая догадка и такой вопрос у них возникнут, то сразу поймут, что я знаю о прослушке…

С другой стороны, могут подумать, что я просто игнорирую этого Мещерякова. Не хочу ему перезванивать… Тоже ведь возможный вариант… Мало ли, он мне насолил чем, или предлагает мне то, что мне не нужно?

Сидел потом на кухне и поглядывал в окно, пока он не приехал на белых жигулях и не вышел из машины, взглянув на мои окна.

– Приветствую, Павел, – протянул он мне руку. – Есть информация по поводу слежки за тобой. Это был человек от гагаринских.

– Ну, я о чём-то таком и сам догадался, – ответил я, удивляясь, что, оказывается, люди Мещерякова меня, всё-таки, страховали. А я и не понял. Из бинокля, что ли, наблюдали откуда-то издалека?

– А почему ты попросил этого Димаса передать привет Самедову? – задал мне вдруг вопрос Мещеряков.

Опаньки! Даже так?! Ничего себе… А люди у него квалифицированные. Раз фразу слышали, то версию о бинокле отбрасываем. Рядом они были… Правда, тут же всплыл в голове и другой вариант. Как они выслеживают смывшегося со двора Димаса, а потом пытают его в каком-нибудь подвале, требуя все рассказать. Правда, как всплыл вариантик, так и сплыл. Вот лезут мне в голову все эти картинки из девяностых. Намного мягче все сейчас, социализм тут у нас, а не дикий капитализм… Какие пытки в каком подвале…

– Андрей Юрьевич, честно? Пальцем в небо попал. Несколько дней думал, откуда ко мне это счастье прилетело, никого, кроме Самедова не вспомнил. Вот, и спросил…

– Ну, понятно… Самедов же тоже гагаринский, вот Димас так и всполошился. Но почему ты их заинтересовал? Как они на тебя вышли?

– Трудно сказать, как именно... Я и сам уже думал об этом. Я у Самедова в «Комсомольском прожекторе» в МГУ работал. Было там несколько моментов острых, когда я нашей группировке помогал за счет гагаринских, и они догадались, что у них течет, но они тогда на другого парня подумали, он выпустился в прошлом году. Но могли же задним числом выводы и пересмотреть.

– Могли, – задумчиво согласился Мещеряков. – Всё могли… Кстати, сегодня совещание на заводе «Полёт». В обычное время.

– Понял.

– Ну, давай. Ещё увидимся сегодня, – протянул он мне руку и уехал.

***

Москва. Старая площадь.

– Никита Богданович, разрешите? – заглянула к Кожевникову в кабинет помощница.

– Да-да, Татьяна Васильевна. Проходите.

– По Самедову, – начала она. – Удалось выяснить, что протежировал его тесть, Рахмонов Карим Урманович, он умер в семидесятом. Покойный тесть Самедова был начальником отдела пропаганды в Гагаринском райкоме, ввел и зятя в свой круг, Самедов со многими там семьями дружит. Сейчас из родственников выделяется только муж сестры его жены Файзуллаев Тахир Турсунович, начальник отдела статистики ВЦСПС.

– Так… И всё? – помощница кивнула в ответ. – Ну, соедините меня с председателем ВЦСПС. Может, этот родственничек молодого узбекского гения нам что-то объяснит?

***

Москва. Дом звукозаписи Гостелерадио СССР.

Фирдаус и Аиша приехали заранее, боясь опоздать на такое важное мероприятие. Редактор Татьяна Богданова, которая по телефону договаривалась с Фирдаусом о встрече, встретила их на входе. Это оказалась молодая стройная женщина, в джинсах и красивой тёмно-синей вышитой нитками в цвет тунике, с длинной тёмно-русой косой.

Милиционер на входе долго сверял их паспорта с обширным списком приглашённых гостей, а сотрудники проходили мимо, предъявляя пропуска.

Татьяна вдохновенно рассказывала своим гостям об истории радиовещания и повела их в музей детской редакции. Возможно, что она просто хотела занять гостей до начала записи программы, но Фирдаус и Аиша были в восторге. На радиостанции, да еще и на такой огромной, они никогда не были, им было всё интересно, и Татьяна старалась, рассказывала и отвечала на все их вопросы.

Когда подошло их время, они направились в студию. В ней, под свисающими с потолка на специальных креплениях микрофонами, стоял круглый стол. Одна из стен была наполовину стеклянной, за ней сидел еще один сотрудник, перед ним была какая-то аппаратура. Ведущий задерживался и редактор со знанием дела прочитала им целую лекцию об устройстве звукоизоляции в этом помещении и прочих тонкостях. Заодно рассказала, как будет вестись запись и что она потом, всё равно, будет монтироваться и редактироваться.

– Так что, дорогие гости, не волнуйтесь и ничего не бойтесь, – подвела она итог своей лекции. – Нужно будет, повторите фразу ещё раз, ничего страшного. Все неловкие моменты мы выкинем. У нас работают прекрасные специалисты, за итоговое выступление, что прозвучит по радио, вам точно будет не стыдно.

Тут появился ведущий, спортивный мужчина среднего роста лет тридцати пяти в светло-сером костюме и тёмно-синей рубахе без галстука.

– Николаев, – представился он, протягивая руку Фирдаусу. – Алексей Львович, – галантно поклонился он одной головой Аише. – Прошу вас, занимайте места за столом, прямо напротив одного из микрофонов.

Фирдаус и Аиша уселись на простые стулья, с интересом смотря на свисающий перед каждым из них на креплениях микрофон. Потом им помогли их подогнать, предупредили не убирать далеко голову во время записи, но и не задевать их губами. Стараться держать голову на одном расстоянии от микрофонов, сантиметрах в трех-четырех. Немного потренировались – Аиша и Фирдаус по очереди говорили что-то в микрофон, а человек за стеклом крутил какие-то ручки и двигал вверх-вниз какие-то тумблеры, пока, наконец, не поднял вверх большой палец.

– Итак, начнём? – спросил Николаев.

Фирдаус и Аиша кивнули, и запись началась…

Вопросы ведущего касались жизни простых молодых людей. Он сначала спрашивал, как молодежь живет в Ливане, а потом задавал вопросы девушке о жизни молодежи в СССР. Получалось сравнение, но не явное. Ближе к концу интервью Николаев спросил Аишу, а что ей больше всего понравилось в СССР?

– Самбо, – ничуть не задумываясь, ответила девушка.

– Что-что? – удивился ведущий.

– Борьба самбо, – как о само собой разумеющемся ответила Аиша.

– Что вы хотите сказать? – никак не мог понять Николаев.

– Что она занимается в СССР самбо, и оно ей нравится, – не выдержал Фирдаус.

– К нам присоединился соотечественник Аиши Фирдаус Эль Хажж, – на автомате быстро проговорил Николаев. – Женщина из арабской страны занимается самбо? – удивлённо посмотрел на них ведущий.

– Почему нет? У нас светское государство, – ответил Фирдаус.

– И где же вы занимаетесь? – никак не мог поверить ведущий.

– В спортивной секции завода ЗИЛ, – выдала все секреты Аиша. – Я уже и в соревнованиях участвовала. – гордо подняла она голову.

Потрясённый ведущий высказал своё искреннее восхищение девушкой.

– Вы перевернули моё представление о Востоке, – признался он.

Он закончил запись, ещё раз представив своих гостей радиослушателям и поблагодарив их за участие в радиопередаче. А потом уговорил их посидеть в кафе здесь же на этаже, пригласив и редактора Татьяну, с удовольствием согласившуюся составить им компанию. Они вдвоём засыпали гостей вопросами и в неформальной обстановке беседа получилась ещё насыщеннее и интереснее, чем перед микрофоном.