Текст книги "Ревизор: возвращение в СССР 24 (СИ)"

Автор книги: Артем Шумилин

Соавторы: Серж Винтеркей
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7

Москва. МГУ.

Во время очередного перерыва начал прикидывать статью о помощи комсомольцев ЗИЛа своему подшефному детскому дому. Блин! Не догадался взять с собой фотоаппарат. Можно же было остаться и наделать фоток, когда директриса начнёт подарки раздавать детям. Их счастливые лица были бы лучшей благодарностью всем комсомольцам, принявшим участие в сборе денег на подарки. Ну, если Ксюша и Юра Бахтин согласятся расписывать в детском доме стены, то приеду их пофотографирую во время работы. Прославлю подругу и однокурсника жены на всю страну.

После пар поехал домой. Только дверь тихонько своим ключом открыл, как с другой стороны ее отворила Галия.

– Раздевайся, разувайся, руки мой и иди обедать, – улыбаясь, сказала она.

Обнял её и поцеловал.

– Звонила я сегодня Ксюше, – доложила она, чмокнув меня еще раз в щеку. – Она с радостью согласилась помочь деткам, сказала, будет по выходным работать. Юра тоже готов.

– Ну, замечательно, – улыбнулся я. – Почти на сто процентов был уверен, что они не откажутся.

Помыл руки, прошел на кухню.

– Юрка предложил волка и зайца из «Ну, погоди!» на стенах нарисовать, – улыбаясь, добавила жена и усадила меня обедать.

– Хорошая мысль, – одобрил я. – Они всем нравятся.

– Завтра Ксюша хотела заехать. Ты уж при ней не показывай, что обо всём догадался… Ладно? Она же в это не поверит, подумает, что я тебе о её беременности разболтала.

– Как скажешь, дорогая. Но скоро это уже будет не скрыть. Надо ей продумать, что вы будете делать дальше. Если Ксюша будет к тебе приезжать, Ирина Леонидовна, по-любому заметит и Ивану скажет.

– Да я ей это уже говорила, – вздохнула жена. – Ну так что нам, с подругой теперь и не встретиться?

– Да нет, почему, встречайтесь. Может, и неплохо было бы, если бы Иван узнал. Мало ли, у них чувства друг к другу не угасли…

– Но сами говорить не будем, – вздохнул я, – а то дело тут такое, специфическое… Если не угадаем, какие именно там чувства бушуют, то можем сильно отношения испортить с обоими… А оно нам надо?

– Да, не лезем в это! Я не хочу Ксюшу терять! Она обидчивая – страсть! – согласилась со мной жена.

До тренировки оставалось ещё время, пошёл дописывать статью про подшефный детский дом. Вспомнив слова директрисы, о том, что было очень неосмотрительно с моей стороны обещать детям приехать к ним ещё раз, написал, что детдомовские дети очень серьёзные и ждут от взрослых ответственного поведения. Если уж что-то пообещали, то надо обязательно выполнять…

Вскоре вой Тузика огласил всех придворных, что их высочества изволили проснуться. Одновременно вышли с тестем из своих комнат и пошли смотреть, как там наши потомки погуляли. Мороз на улице стоял, не то чтобы прямо сильный, но градусов десять было. Щёки у пацанов покраснели. Глазки ещё не проснулись, рожицы обиженные… Смешные!

И только тут до меня дошло, что детям-то я ничего на их первый Новый год не купил! Хлопнув себя по лбу, решил проехать на тренировку через Детский мир и купить хоть что-то, пусть даже и на вырост. Наберу, пожалуй, чего-нибудь развивающего, кубиков, мозаик.

Тут вернулись домой мама с Ахмадом. Довольные! Ель живую купили метра два высотой. Сразу на всю квартиру хвоей запахло. И идея подарка детям сразу родилась, наберу игрушек ёлочных и гирлянду электрическую, и чтоб мигала.

– А мы паспорта с пропиской сегодня получили! – радостно сообщила мама. – С нового года выхожу на работу!

– Поздравляю! – искренне обнял я её и пожал руку Ахмаду. – Москвичи вы наши дорогие!

***

Брянск. Обком КПСС.

Поздравив коллег с наступающим торжественной речью, Лютов позволил себе расслабиться, Новой год же! Собрались все традиционно в столовой, устроили танцы под модные советские шлягеры. Второй секретарь обкома партии Трошин строго следил за соответствующим моральным обликом работников обкома и даже список вокально-инструментальных ансамблей для танцев лично утверждал. А уж о том, чтобы кому-то из работников напиться сверх меры и речи не могло быть.

Женщины плясали, будучи слегка навеселе, безобразий никаких не было, настроение у всех уже было праздничное. Лютов и Трошин выпили, закусили и расслабленно наблюдали за веселящимися коллегами.

– Валерий Владимирович, – обратился к первому секретарю Трошин, – как ни пытаюсь, не пойму я, зачем надо было в Святославле первого секретаря горкома и директора завода местами менять?

– У Шанцева такие связи в Москве мощные имеются, как оказалось, – ответил Лютов. – Ты ж сам помнишь, Демид Егорович, что тут было, когда начальник милиции его закрыть попытался.

– Ну, это да, согласен…

– А Ваганович о себе слишком много вообразил, пора было его на землю спускать. Он бы не успокоился. Слышал же о нападении на Шанцева двух уголовников? Так вот, есть идея, что это он их подослал… А представь бы они его покалечили? Шанцев бы в Москву своим позвонил, и не факт, что мы бы сейчас на этих позициях в этом зале все еще находились…

Трошин закатил глаза кверху и изумленно присвистнул.

– Ну а теперь они ролями поменялись, и у Вагановича не будет больше оснований мнить о себе слишком много. Теперь в Святославле тихо будет. А нам с тобой это и нужно…

– Ну а Шанцев после такого не захочет сквитаться с Вагановичем? Власть-то теперь у него в руках в городе? – спросил Трошин.

– Шанцев человек добросовестный, принципиальный, он сейчас погрязнет по горло в городских проблемах, ему не до Вагановича станет. – махнул рукой Лютов.

– Не скажите, Валерий Владимирович. Если Ваганович возглавит завод Шанцева, он у него в подчинении окажется. Шанцеву, наоборот, сподручней будет старые счёты с ним сводить.

– Не думаю, – задумчиво ответил Лютов. – Любой удар по Вагановичу, окажется в этой ситуации ударом и по его любимому заводу… Ну, а если даже Шанцев не успокоится, в любом случае, его товарищам из Москвы упрекнуть нас будет нечем. Какие к нам претензии? Мы Шанцева повысили, он теперь нам, кстати, обязан. В случае чего, можно будет через него и за помощью обратиться к его московским друзьям. А с Вагановича было пользы, как с козла молока…

– Ну, Валерий Владимирович! Ну, стратег! – восхищённо покачал головой Трошин. – Такую свару превратили в выигрыш для себя!

– Да уж, Демид Егорович. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.

***

Центральный Детский мир к Новому году опять преобразился. Покупателей у входа встречал Дед Мороз. Предновогодняя суета приняла форму массового ажиотажа. Первый этаж сразу встречал многочисленными прилавками с ёлочными украшениями. Гирлянд было достаточно, но, чтобы они мигали, их придётся самому подшаманить. Выбрал гирлянду из цветных пластмассовых шишек. Взял также набор стеклянных шаров-прожекторов из шести штук. Они были хорошо упакованы в плотную коробку, поэтому и выбрал. Дороговаты, но больше вероятности, что довезу до дома.

***

Подмосковье. Специальные курсы КГБ СССР .

– Здесь, Диана, проходят спецподготовку самые лучшие наши офицеры, – привезла как-то капитан Артамонова свою подопечную на спецкурсы в Балашиху. – И заниматься с нами будут лучшие из лучших.

Диане предстояло получить здесь навыки контраварийного вождения и пройти огневую подготовку. Больше ей нравились огневая подготовка. Она смотрела во все глаза на всё, что делает инструктор, ловила каждое его слово, ждала с нетерпением занятий в тире и выкладывалась там на всю катушку. По удивлению, которое иногда замечала Мария в глазах инструктора, со стрельбой у Дианы было всё в порядке. А вот вождение по скользкому зимнему полигону не произвело на неё никакого впечатления.

Диане предстояло сдать в конце января символические экзамены. Если огневая подготовка опасений у Марии не вызывала, то с вождением было всё гораздо хуже. Капитан Артамонова чувствовала личную ответственность за все удачи и неудачи своей подопечной, а главное – ей совсем не хотелось позорится из-за неё в таком легендарном заведении. Капитан настаивала на ежедневных самостоятельных поездках своей подопечной до Балашихи и обратно в Москву для выработки автоматизма. Диане это категорически не нравилось, но, когда Мария поняла, что ради тира Диана сделает всё, что угодно, ежедневные поездки в Балашиху на спецкурсы стали называться поездками «на стрельбы» и дело пошло гораздо лучше.

***

Заявился в раздевалку перед тренировкой с двумя коробками, перевязанными тонким бумажным шпагатом, с ёлочными шарами и гирляндой.

– О! А я даже не спросил, купили ли они уже ёлку, – озадаченно проговорил Марат, увидев мои покупки.

– Кто они? – поинтересовался я.

– Да Фирдаус с Дианой. Нечаянно напросился к ним Новый год встречать.

– Так уж и нечаянно? – с сарказмом спросил я, и вокруг послышались смешки переодевающихся спортсменов. Все были в курсе про его отношение к Аише…

– Это как можно нечаянно напроситься? – улыбаясь, спросил его Сатчан. – Хорошо ещё, Аиша тебя не слышит.

– Ну… Так получилось, – смущаясь, улыбнулся наш тренер. – Первого января хочу её куда-нибудь сводить… Правда, куда, еще не знаю.

– В кино идите, – подсказал Антоха Харитонов. – Первого января премьер полно, правда, всё детское. Я с детьми собираюсь идти на «Щелкунчика».

– Это же мультфильм? – припомнил я и, вроде, музыкальный. Не всем нравится…

– Ну да, – ответил тот.

– Ну, куда ж он с девушкой на мультик? Ей же не десять годиков. Может, ещё что будет?

– «Двенадцать месяцев», это кино, – без энтузиазма ответил Антон.

– Вот, лучше на «Двенадцать месяцев» сходите, если ничего другого не будет, – вспомнил я эту старую сказку, неплохую, кстати, – а перед сеансом в кафетерии при кинотеатре посидите. Или им лучше в обычное кафе пойти? Городские кафе работают первого января? – громко спросил я нашу компанию.

– Да кто ж их знает? – хмыкнул Сатчан. – Смотря, кому подчиняются. Пусть в кинотеатре посидят, не ходить же по морозу проверять, кто там работает, а кто нет?

– И то верно, – согласился я и повернулся к Марату. – Главное, билеты купить заранее и прийти пораньше, чтобы в кафетерии место занять и посидеть спокойно.

– Угу, – сосредоточенно глядя на меня, кивнул он.

Во время тренировки появилась возможность поговорить с Сатчаном о делах.

– Слушай, нам удалось найти фабрику, которая эту стеклянную плитку выпускает.

– Правда, что ли?! – обрадовался он.

– Да. Это австрийский производитель. Семья Фирдауса уже заключила с ними партнёрское соглашение, будет их представителем в Италии.

– А в Союзе? – обеспокоенно спросил Сатчан.

– Вот как раз и хотел закинуть удочку насчёт Союза... Как думаешь, если семье Фирдауса, как представительству этого производителя, войти в Союз через Главспецстрой, быстрее получится согласования пройти? Всё-таки, это валютные закупки.

– Вот, именно. Если б не валюта, на раз-два всё согласовали бы. А так, это ж всё через Внешторг…

– Значит, всё упирается в валюту? – задумчиво произнёс я. – А если Главспецстрой будет расплачиваться за плитку рублями, а наши иностранцы будут на них что-то закупать в Союзе и вывозить за рубеж?

– Что они будут тут закупать? – удивлённо посмотрел на меня Сатчан.

– Не знаю. Что-нибудь. Алмазы какие-нибудь. Только цена должна быть для них интересной.

– Ну, ты придумал… Кто нам это разрешит?

– Слушай, стеклянная плитка станет доступной всем министрам через Главспецстрой, – произнёс я, улыбаясь. – Им надо просто предложить. Давай, я тебе три цвета образцов дам по одной-две штучке? Покажешь тестю, он ещё кому-то, глядишь, они сами и придумают, как это всё сделать без Внешторга и лишней волокиты. Или с Внешторгом, но без волокиты, на то они и министры. Что мы с тобой за них думаем?

– Ну, давай, – рассмеялся он.

Про каталоги я намеренно не буду пока никому говорить, дабы не рассекретить поставщика раньше времени. В моих интересах сделать фирму Эль Хажж эксклюзивным представителем в Союзе этого «Глазцаубе».

– Слушай, семья Фирдауса умеет дела вести. Если удастся договориться на хороших для них условиях, – многозначительно взглянул я на Сатчана, – они, наверняка, отблагодарят за помощь. Тебе надо будет только сказать, в чём именно благодарность должна заключаться.

– Понял… У тебя же образцы дома? – спросил он. Я кивнул. – Давай, я тебя домой после тренировки отвезу… Я же увижу тестя на Новый год, вот и покажу ему сразу плитку. Римме намекну, что есть возможность её получить, так она с отца не слезет.

– Давай, – рассмеялся я.

А что? Деловой подход.

С утра пораньше в субботу мы с Ахмадом поехали на Центральный рынок с большим списком. Решили с Галиёй собрать семью у нас, место позволяет. Приедут из деревни наши бабушки с дедушками. Жариковы будут и Гриша с Родькой. Марат будет встречать Новый год у Эль Хажжей.

Взял специально томик из своих запасов и на рынке мы с Ахмадом прямиком отправились к Серго Гавашели. Решил я принять его предложение у него закупаться. А то все другие контакты на рынке у нас были через дядю Ираклия Дато, и теперь, после ссоры с ним Ираклия, мне было как-то несподручно их поддерживать. Вдруг Дато разъярён, и захочет через меня на Ираклии отыграться? Узнает у своих знакомых, что я у них закупаюсь, да попросит подкинуть мне несвежих продуктов… А Серго – случайный контакт, его, ко всеобщему удивлению, Леха нашел. Совсем на него не похоже такое проворство…

Начал я с поздравления. Тот, как будто, и не ожидал ничего подобного, уж не знаю искренне ли, но благодарил он нас очень эмоционально. Зато затарились мы довольно быстро. Насчёт цены не сказал бы, что мы заплатили меньше, чем в прошлые разы, но, учитывая, что мы приехали накануне Нового года, цены на рынке, наверняка, сейчас взвинтили.

Дома нас уже ждали первые гости. Бабушка с Трофимом специально приехали пораньше, помочь с готовкой и с детьми. Нас же с женой ещё художники сегодня у себя ждут в гости.

Галия запекла мясной рулет, чтобы не с пустыми руками к художникам идти, и к обеду мы спустились на первый этаж.

Как увидел, так и сразу вспомнил этого смешливого мужичка-драматурга. Говорил он по-простому, по-деревенски, а сам-то, оказывается, лауреат какой-то там. Когда он улыбался, от него шло тепло душевное. Вот что настоящая искренняя, а не поддельная, улыбка делает…

У Елены Яковлевны всегда стол отменный, так ещё Галия принесла свой рулет, внутри которого были варёные яйца. Когда хозяйка нарезала его, получилось очень красиво, к нашему с Галией удовлетворению. Я принёс бутылку грузинского вина, у Михаила Андреевича была приготовлена бутылочка, тоже грузинского, Леонид Прокофьевич тоже пришёл не с пустыми руками, крымское вино приволок, и перед нами встала дилемма, с чего же начать? Под шутки-прибаутки предоставили хозяину решать. Остановился он на крымском.

Между тостами Леонид Прокофьевич выбрал себе новые покупки из работ обоих художников. Мы с женой присутствовали как на выставке при этом процессе. Конечно, художники попытались не продать, а подарить, но он им этого не дал сделать.

– Я вас друзьями считаю. А друзья друг друга не разоряют! К тому же куда мне эти деньги за пьесы девать, если честно…

Потом мы с народным артистом получили возможность поговорить по делу. Мне было очень приятно с ним общаться. Никакого гонору, никакого отношения свысока! Он выслушал меня и сказал, что ничего сложного в работе драматурга нет.

– Можно учитывать технические возможности конкретной сцены, а можно не учитывать. Просто, помни, что быстро поменять декорации в театре невозможно, – рассказывал он мне. – Декораций не должно быть много, то есть у тебя всё действие происходит в одном помещении, максимум в двух. Дальше, количество героев пьесы тоже важный вопрос. Надо понимать, какая труппа в театре, сколько у них актёров. Если ты растягиваешь во времени действие, то надо больше актёров, например, герой в молодости один актёр, герой через двадцать лет другой актёр. Одного и того же актёра долго гримировать надо каждый раз, понимаешь?

– Ну, так-то всё понятно, – кивнул я.

– Далее. Зритель должен быть всё время в напряжении, нужна интрига, неожиданная развязка, желательно, комичные ситуации, но только если это уместно. Не стоит сильно умничать. А, и еще важно – не любит современный зритель стихи. Именно в пьесах, сами-то по себе они очень популярны…

– Ну, до стихов я ещё не дорос, – рассмеялся я.

– Ну, я на всякий случай, – развёл он руками. – А то никогда не знаешь. На вид – приличный человек. А потом как достанет свои стихи, да как начнет читать…

Мы оба посмеялись. Ну а кому не попадался на жизненном пути доморощенный поэт, вообразивший себя новым Пушкиным? Но скучный, как дохлый осел.

– А что по оформлению?

– Оформление, это последний вопрос, – махнул он небрежно рукой. – Вот тебе образец, посмотри, там ничего сложного.

– Спасибо, – выдохнул я.

Да, не каждый профессионал высшей пробы так будет с новичком говорить. Никаких попыток набить себе цену. Внушить, что это не юного ума дело. Что умнейшие люди десятилетиями к этому идут. Нет, просто – дерзай парень, я верю, что ты сможешь, ничего сложного в этом и нет. Зауважал я драматурга, зауважал… Вот у него точно будет своя мощная школа из молодежи, которая его будет уважать и восхвалять… может, уже и есть.

Леонид Прокофьевич принёс мне напечатанный на машинке текст какой-то пьесы. Подготовился. То есть, ему заранее сказали, с какой просьбой от меня он столкнётся, и он счёл необходимым поделиться своим опытом. – Спасибо, – ещё раз произнёс я и взглянул, при этом, и на него, и на художников.

– Ты пиши, если что-то будет не так, худрук исправит, подскажет, – ободряюще похлопал меня по плечу Леонид Прокофьевич. – Все когда-то с чего-то начинают.

– Да, и поговорка «Первый блин комом» не просто так появилась, – добавила Елена Яковлевна, – не стоит пытаться сразу сделать что-то на профессиональном уровне. Люди всю жизнь этому учатся, и если не получится сразу так же, то это нормально. Главное – пытаться! Не сдаваться! И однажды…

– Я понимаю, – кивнул я.

Меня благословили… И теперь ещё больше хочется сделать сразу хорошо, а не фигню какую-то. Поеду-ка я, пожалуй, в театр знакомиться с труппой. Кто у них артист, кто актёр, кто певец, а кто танцор.

Блин! Стихами заговорил! Это плохой признак…

Долго задерживаться в гостях не стали, у всех предновогодние хлопоты. А к нам ещё и Ксюша зайти собиралась ближе к вечеру.

Ирину Леонидовну с Иваном мы тоже пригласили к нам встречать Новый год. И Анну Аркадьевну. Женщины то и дело ходили туда-сюда, дверь не запиралась в принципе. Ахмад мою гирлянду к ёлке приладил.

Ксюша пришла и помогла Галие елку нарядить, мы с Загитом малышей на руках в этот момент держали. Им уже по три с половиной месяца, любопытно всё яркое потрогать. Сейчас они ещё у нас на руках, а вот через год нужно будет что-то думать. Иначе ёлка долго не продержится.

Что еще хорошо, что Тузик в этом году вел себя солидно. В отличие от прошлого года, когда они с котом охотились на пару за елкой, делал вид, что ее и нету. Я, конечно, сразу не поверил, понаблюдал за ним. Только когда он улегся под ней и заснул, и успокоился. Да уж, двортерьер, а по уму многих породистых собак обскачет!

Обсудили с Ксюшей роспись стен в детском доме. Она реально воодушевилась этой возможностью. Хотела приступить чуть ли не сразу после Нового года. Сказал ей, что, поскольку не знал, согласится кто-то или нет этим заняться, то не обсуждал ещё роспись стен ни с комитетом комсомола, ни с директором детского дома. Она реально расстроилась. Пообещал ей в первый же рабочий день в новом году этим заняться.

Она поужинала с нами и засобиралась домой. Мы с женой вышли к лифту её провожать. И тут надо было Ивану выйти покурить…

Глава 8

Москва. Квартира Ивлевых.

Иван явно не ожидал увидеть нас всех. Промычал что-то нечленораздельное… Похоже, он выпивший! Уже празднует?

– Привет, – проговорил он, протискиваясь между нами.

– Привет, привет, – скороговоркой ответила Ксюша и повернулась к лифту.

– Как дела? – не отставал Иван от бывшей.

– Всё хорошо, спасибо, – ответила она, не поворачиваясь к нему.

– А что ж ты одна? Где твой джигит?

Ксюша таки повернулась, и так на него посмотрела, как будто ей под дых дали. Но тут очень вовремя приехал лифт и она поспешила уехать, ничего не сказав.

– Блин, Иван, – вырвалось у меня, и я побежал на первый этаж, посмотреть, что там с Ксюшей.

Сверху слышал, как Галия набросилась на соседа с упрёками. Спустился я быстрее лифта. Ксюша вышла бледная, с поджатыми губами.

– Всё нормально? – спросил я, заглядывая ей в глаза.

– Нормально, – резко ответила она. – На дураков не обижаются.

– Это правильно, – с облегчением выдохнул я. – Аккуратней там, на улице скользко, смотри под ноги.

Она вышла из подъезда, а я поднялся к нам на этаж, где Галия до сих пор чихвостила обескураженного Ивана за бестактность и бесцеремонность. Он только что от неё узнал, что Ксюша и Рамаз давно расстались и, похоже, чувствовал себя последним хамом. Во всяком случае, рука с сигаретой у него заметно подрагивала.

Галия высказала ему всё, что о нём думает и с гордой осанкой скрылась у нас в квартире.

– Видишь, как бывает, – развёл я руками, глядя на соседа.

– Я ж не знал, – оправдываясь, ответил он, заметно протрезвев. – Что же ты не сказал?

– Ну, а зачем я буду говорить, если ты не спрашиваешь? – поднялся я к нему на несколько ступеней. – Вы же расстались… К чему мне рану бередить?

Он кивнул, согласившись со мной, и прикурил ещё одну сигарету.

– Что там на раскопках? – решил я отвлечь его.

– Всё. Закончили, – ответил он. – Ребята наши попросили оставить им там палатку на новогодние праздники, хотят там молодёжной компанией Новый год встречать.

– Холодно, наверное, будет, – удивился я.

– Здрасьте, – недоумённо взглянул он на меня. – Там же печь!

– Точно! Вот они себе устроят там отдых на природе на три дня! Щедрый подарок ты кому-то устроил.

– Да ладно, пусть молодёжь отдыхает, – махнул Иван рукой, словно говоря – мол, пусть, хоть, кому-то будет хорошо.

Ну а что поделать, дружище? – подумал я. – Сейчас, скорее всего, в твоих отношениях с Ксюшей ничего уже не исправить. Да и ты действуешь так, чтобы она, несмотря на беременность, не жаждала иметь с тобой ничего общего… Обиделся, дело понятное, но надо как-то повзрослее все же…

Понимающе похлопал его по плечу и пошёл домой.

А у нас дым стоял коромыслом, женщины что-то парили, жарили, пекли. Предпраздничная суета наполнила дом. Заразился от всех атмосферой ожидания чего-то чудесного. В семнадцать лет это совсем несложно, гормоны зашкаливают, и радоваться так легко, когда ничего не болит, не ломит, не ноет… Чего же не верить в чудеса?

В большую комнату на завтра уже притащили откуда-то ещё один стол. Там уже стояли тарелки, стаканы, бокалы, вилки, ложки.

– Завтра останется только табуретки принести, – сказала Анна Аркадьевна, взглянув со счастливой улыбкой на Загита, и тот с готовностью кивнул. Ну, ясно, откуда стол!

Зазвонил телефон, и он взял трубку.

– Доча, тебя к телефону, – заглянул он в нашу спальню, где Галия с Ириной Леонидовной занимались малышами.

– Давай, я тебя подменю, – предложил я. – Такая суматоха, – сказал я Ирине Леонидовне, когда жена выбежала из комнаты. Андрюшку надо было покатать на мячике и мы с ним занялись зарядкой.

– Нас Маша Шадрина с бабушкой к себе в гости первого января пригласили к трём часам, – вернувшись, сообщила жена. – Витя тоже будет.

– Да? Ну, пойду поговорю с мамой, попрошу нас отпустить, – уступил я ей место у гимнастического снаряда.

Мама с Анной Аркадьевной охотно согласились остаться с детьми в понедельник, о чём я и сообщил сразу же жене.

Вскоре Загит собрался было ехать к себе в общежитие, чтобы было где уложить бабушку с Трофимом. Но Анна Аркадьевна запротестовала и предложила бабуле свою вторую комнату.

– А Загит и Трофим в детской переночуют, – обрадовалась мама.

Остаток вечера допечатывал записки для Межуева и побольше с Тузиком погулял.

Тридцать первого декабря день начался с почтальона, принесли телеграмму с поздравлениями от Рафика. Вскоре пришла на подмогу Никифоровна, но у наших женщин к праздничному столу почти всё уже было готово. Все занимались нарядами, бигудями, кто ногти красил, кто туфли подбирал. Дети всю первую половину дня были на нас, мужчинах.

Звонил отец, поздравил нас всех. Спросил его, какие у них планы на завтра, хотел заехать с подарками. Но они с Кирой собрались встречать Новый год не дома, а где-то за городом, поэтому решил сразу к ним съездить подарки отдать, хороша ложка к обеду.

Они меня за стол усадили, поговорили немного. Батя поделился озабоченно, что Диана стала сильно занятия в институте задвигать, но что интересно, к нему по этому поводу никто не приходит жаловаться.

– И это очень странно, ты не находишь? – посмотрел Тарас на меня. – Обычно, мне самому приходилось бегать и её отсутствие прикрывать. А теперь… Я просто не понимаю, что происходит.

Первая мысль, что мне в голову пришла, что ей кто-то свободное посещение обеспечил, как и мне. А кому это под силу в случае Дианы? Только Комитету. Фирдаус ни о чём таком не заикался, похоже, он не в курсе, что она занятия прогуливает. И где же она пропадает целыми днями? Понятно, понятно…

– Может, народ уже не заморачивается из-за её отсутствий? – ответил я. – Знают уже все, что это твоя дочь.

– Может быть, может быть, – задумчиво проговорил отец.

Я прекрасно его понимал. Он привык все контролировать, что касается учебы детей, в своем Горном. Для него это дело профессиональной гордости, фактически. А тут вдруг привычная схема рушится прямо на глазах. Для него дело чести понять, что за ерунда происходит. Хоть бы не нарыл слишком много информации, выйдя на длинную руку КГБ. Ни к чему ему знать, что она с Комитетом связалась. Только расстроится, а сделать все равно ничего не сможет… Не поймет, зачем при свекре-миллионере ей записываться в бойцы невидимого фронта КГБ и рисковать свободой…

Кира мне вручила целую сумку с собой.

– Там конфеты шоколадные, курага и чурчхела из Абхазии. Угости всех, – улыбнулась она и они проводили меня домой.

Часам к четырём пришли Егорыч с Гришей и Родькой, принесли бутылок в двух сумках.

– Где Аришка? – пробежался по комнатам Родион. – Я нам газировки набрал…

– Они попозже будут, – ответил я, увидев разочарование на его лице. – Потерпи чуть-чуть, скоро приедут.

Но Жариковы приехали только в шестом часу. Александр Петрович изволили почивать до четырёх часов, будить его родители не рискнули. А то будет капризничать и испортит всем праздник.

Зато Родька с Аришкой обнимались и радовались встрече очень искренне. Малая уже сносно объяснялась, и Родион сразу потащил её смотреть, что он к новогоднему столу для них прикупил.

Ближе к вечеру все расползлись по комнатам подремать перед бессонной ночью. Нам с женой тоже удалось покемарить, пока малые спали. Но с девяти часов все уже начали готовиться провожать старый год. Включили телевизор в большой комнате, женщины наряжались, а мы с мужиками детей развлекали. Анна Аркадьевна увела Загита к себе за табуретками и стульями. Иван тоже принёс свои табуретки и остался с нами. Воспользовался моментом и вывел пса.

В десять часов все сидели за столом с наполненными у кого чем бокалами. Разглядывал стол, это что-то с чем-то. Женщины заморочились, так заморочились. Просто подать яйца под майонезом было нельзя, надо было обязательно каждому яйцу мордочку сделать. Селёдка под шубой в виде рыбы. Колбасно-сырная нарезка в виде герба СССР! Оливье в хрустальных салатницах, и, вообще, женщины расстарались.

В повисшей тишине я вдруг осознал, что все смотрят на меня.

– Не понял, вы что, мне первое слово решили дать? – оглядел я всех за столом.

– Так хозяину первое слово, – как о само собой разумеющемся сказал Трофим.

– Ну, ладно, – поднялся с сынишкой в одной руке и бокалом вина в другой. – Что касается меня, то этот год я запомню на всю жизнь! Моя жена подарила мне двоих замечательных сыновей. Я был и до этого счастлив, а стал в три раза счастливее. Я поднимаю этот бокал с мыслью о тебе, дорогая, – сел я на своё место и поцеловал засмущавшуюся Галию со вторым малышом на руках. – А может, пофотографируемся заодно? – предложил я, оглядывая собравшихся.

– Конечно! – согласилась за всех Никифоровна.

– Эх, сразу не сообразили! – поддержал её Ахмад.

Передал ему сына и принёс фоторужьё.

– Будем снимать всех, по очереди, – проговорил я, подготавливая его. – Нас с Галиёй и детьми кто-нибудь снимите, пожалуйста. Из коридора лучше, чтобы расстояние было приличное…

– Давай, я, – предложил Гриша и мы с женой и детьми опять сели рядом.

Григорий сделал несколько кадров и слово передали Галие. Взял у неё второго сына, держа их по одному в каждой руке, а она сказала, что год был, конечно, особенный, родились дети, она почувствовала, что такое быть мамой и она только сейчас начала понимать своих родителей…

Гриша сделал несколько снимков. Представляю, какие у нас останутся фотографии после этого: грустная-грустная Галия, видимо, подумавшая о разводе родителей.

Загит, похоже, тоже понял ход её мыслей и, не дожидаясь своей очереди, перехватил у неё эстафету.

– Для родителей, – поднял он свой бокал, – самое главное, чтобы были счастливы их дети. А за тебя доча, я спокоен и очень рад, что двое деток появилось у вас в этом году, квартира увеличилась, работу такую замечательную предложили… В общем, всё хорошо!

Гриша и его пощёлкал. Потом Алироевы встали вместе.

– Год был, хоть и непростой, – посмотрел на жену Ахмад, – но всё закончилось очень неплохо. У нас появилось сразу трое внуков.

– Да, – улыбнулась мама, – и мы, наконец-то, перебрались в Москву.

Анна Аркадьевна высказалась в том ключе, что очень рада, что ближе познакомилась с нашей дружной семьёй. Бабушка с Трофимом встали и посмотрели друг на друга так, что мы без слов всё поняли и рассмеялись радостно за них.

– Хороший был год, – приобнял Трофим бабулю и чмокнул в макушку.

Потом встали Жариковы вдвоём. Пётр тоже поблагодарил жену за сына.

– И вообще, – сказал он, – мне очень повезло, растёт дочь, растёт сын, и жена умница.

Инна только поддакивала и счастливо расплылась в улыбке, когда Пётр её умницей назвал.

Гончаровы встали все вместе, даже Родька. Но говорила от них Никифоровна.

– В этом году у меня сразу, вдруг, появилась большая семья, – начала она. – Всего ничего времени прошло, а мне уже кажется, что всю жизнь так было…

– За вас, Анна Никифоровна, – улыбаясь, поднял свой бокал Григорий. – Хороший был год. Да? – посмотрел он на сына.

– Да! – уверенно ответил Родька.

Когда пришла очередь Алдониных, вдруг, оказалось, что и сидят они в разных углах стола, и сказать им друг другу, особо-то, нечего.