Текст книги "Дым над водой: события мира Льда и пламени в нашей истории"
Автор книги: Артем Платонов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Артем Платонов
Дым над водой: события мира Льда и пламени в нашей истории
Стена
Есть место в северных землях:
Тысяча ли, запечатанная льдом,
Десять тысяч ли метущихся снегов.
Оба конца Великой стены
Земля сворачивает в одну-единую громаду.
Мао Дзе Дун
Джордж Мартин «создал» Стену под впечатлением от посещения Вала Адриана – древнеримского укрепления в Англии, сооруженного против набегов пиктов. «И вот, когда ты думаешь, что уже достиг края света, ты замечаешь линию дымков, тянущихся с востока на запад насколько хватает глаз, – говорил герой «Крылатых шлемов» Редьярда Киплинга, – а чуть ближе, от края до края, тоже насколько охватывает глаз, ты видишь дома и храмы, лавки и театры, казармы и амбары, стоящие с ближней – только ближней! – стороны одной длинной линии башен, то исчезающей в лощинах, то появляющейся снова. Это – Стена.
Дети затаили дыхание.
– Старики ветераны, – продолжал Парнезий, – всю жизнь проведшие в походах, говорят, что во всей империи нет ничего более впечатляющего, чем открывающийся перед тобою впервые вид Стены.
– Это обыкновенная стена? – спросил Дан. – Такая, как у нас вокруг огорода?»
По словам того же героя, дозорные на Стене, как и в основной массе Ночного дозора, были воинами не лучшего сорта: «Среди офицеров не было, наверно, ни одного, кроме меня, кто не совершил бы какого-нибудь проступка: один убил человека, другой украл деньги, третий оскорбил магистрата или насмехался над богами, – и всех их услали на Стену, спрятав подальше от стыда и позора. Солдаты тоже были не лучше офицеров».
Последняя надежда
Однако, при всем уважении к Валу Адриана, в истории есть и другие, более впечатляющие сооружения. На протяжении I тысячелетия нашей эры на Ближнем Востоке ходили легенды о железной стене, построенной Александром Македонским между двумя горами в Центральной Азии под названием Груди Севера. Стена предназначалась для защиты от северных орд Гога и Магога, которые в стиле Белых ходоков «будут ждать установленного срока, а затем в последние дни перед концом света налетят на землю подобно урагану, несущему смерть и разрушение».
Великая Горганская стена, она же Красная змея по цвету кирпичей, из которых она была сложена, действительно защищала парфян от целого сонма ближневосточных «одичалых». Причем, как свидетельствует «Откровение Мефодия Патарского», при строительстве Стены (как и при строительстве вестеросского чуда света) не обошлось без магии, которая дополнительно усиливала конструкцию: «[Александр Великий] пошёл на восток, спустился к морю, называемому Солнечная страна, где встретил нечистые и скверные народы. И повелел Господь Бог сойтись двум горам, и приблизились они друг к другу на двенадцать локтей. И сотворил медные ворота, и помазал их асигитом, чтобы, если захотят рассечь их железом, не смогут, или же растопить огнём, то также не смогут, так что и огонь на них погаснет. И поскольку все эти мерзкие и гнусные народы сильны на всякое чародейственное злокозненство, то этим и разрушится их злодейство, тщетное перед веществом асигитом волшебство, чтобы не могли они ни железом, ни огнём, ни каким-либо другим способом разбить эти ворота и вырваться на свободу».
Были в истории и другие известные Стены, защищавшие от атаки с севера – Римский вал на границе с Германией, Траянов вал на Балканах, Кавказская стена между Каспийским и Черным морями. Впрочем, с цитаделями Ночного дозора сравнима как размерами, так и суровостью службы на ней только одна стена – Великая китайская.
Великая китайская
При возведении китайской Стены также использовалось волшебство – в одной из легенд говорится, что строительные блоки, которые невозможно было переместить по изрезанной местности, привезли волшебные волы. Вестеросские, как мы помним, помогали укладывать гиганты и мамонты.
В реальности же на постройку китайских фортификаций были брошены колоссальные человеческие ресурсы – порой на стройке трудился каждый второй мужчина империи! – что вело к такому же колоссальному размеру человеческих жертв, исчислявшимися сотнями тысяч. Как писал поэт тех времен, «стена была построена под крики боли и печали; луна и Млечный Путь кажутся низкими по сравнению с ней. Но если бы все выбеленные кости погибших были сложены там, они достигли бы той же высоты, что и стена».
Вдоль всей китайской Стены располагались дозорные башни, сигналы на которых практически совпадали с сигналами Ночного дозора (один сигнал – возвращаются разведчики, два – идут одичалые, три – Белые ходоки). Различие лишь в способе подачи: у китайцев утром и ночью сигнализировали количеством костров, разведенных на башнях. Один костер означал «все в порядке», два костра – «опасность», три – «возможен бой».
Ночной дозор
Когда солдаты подвергаются смертельной опасности, они ничего не боятся; когда у них нет выхода, они держатся крепко. По этой причине солдаты без всяких внушений бывают бдительны, без всяких побуждений обретают энергию, без всяких уговоров дружны между собой, без всяких приказов доверяют своим начальникам.
Сунь-цзы, «Искусство войны»
Как говаривал Чингисхан, крепость стен зависит от храбрости тех, кто их защищает. Так было на Стене в Вестеросе и на Великой китайской. В начальный период после постройки служба там и там считалась весьма почетной с одним различием: в Китае служили вахтовым методом – месяц отдыха в столице и три года в гарнизоне. Однако вскоре китайская служба максимально приблизилась по условиям к вестеросской: из-за бюрократической неразберихи китайские солдаты сами не знали, когда наступит отпуск, и рисковали провести на Стене всю оставшуюся жизнь.
Постепенно на обеих Стенах стали появляться проштрафившиеся представители знати – так, император Цинь Шихуанди сослал туда старшего сына за критику суровости правления. А вскоре в гарнизонах стал появляться и сброд, в качестве альтернативы смертной казни получивший право жить на Стене.
Жизнь эта, впрочем, обещала быть короткой и полной ужасов. У Ночного дозора, по крайней мере, не было проблем с зимней одеждой, тогда как китайские дозорные теряли убитыми и ранеными от сильных морозов больше, чем от набегов северян. Несмотря на то, что «по бумагам» все солдаты были оснащены полным комплектом зимней формы, на деле практически все деньги на нее оседали в карманах чиновников, а дозорные довольствовались обносками. Это привело к тому, что от 80 до 90 % команд башен замерзало насмерть во время караульных смен.
Те, кто не возвращается ночью
Неплохо у Ночного дозора обстояло и с припасами, а вот на китайской Стене тех, кто не умер от обморожения или варварской стрелы, добивал голод. Во время осады манчжурами крепости к северо-востоку от Шаньхайгуаня от голода там погибло две трети гарнизона из 30 тысяч человек. Доведенные до отчаяния дозорные принялись поедать самых слабых: сперва рабочих, затем, когда они кончились, торговцев, затем на стол к офицерам пошли солдаты.
Когда крепость, в конце концов, капитулировала, манчжуры казнили одного из офицеров, который протестовал против сдачи, и с почестями вернули его тело в крепость. Однако захоронено оно так и не было: голодный гарнизон разорвал труп бедняги на куски.
Как и в Ночном дозоре, самой опасной профессией на Великой китайской стене являлась профессия разведчика. Ебушоу (буквально – «те, кто не возвращается ночью») приходилось еще труднее, чем солдатам в гарнизоне. «Они могут отсутствовать месяцами или годами, не возвращаясь в лагерь, а их жены и дети, не имея одежды и еды, пребывают в отчаянном положении, – говорилось одном из докладов с границы. – Правда, они получают месячное жалованье, но очень часто вынуждены тратить его на оружие или коней и неописуемо страдают от голода и холода».
При всем при этом столичные чиновники (что в Пекине, что в Королевской гавани) считали разведчиков ленивыми «прожигателями жизни и скользкими типами», которые не заслуживают ни повышения жалования, ни признания их заслуг!
Так что стихи, сложенные китайским поэтом, вполне подходят под жизнь обоих Дозоров:
Мы сражаемся к югу от стены, мы умираем к северу от стены;
Если мы умрем и останемся лежать в дикой местности, то наши тела станут кормом для ворон.
Да, мы и хотим служить преданно, но как можно так жить?
Вас запомнят, достойные, честные солдаты.
Мы выступаем на рассвете, но не вернемся к сумеркам.
Рыцари-женщины
Из всего, что мы видели в тот день, замечательнее всего была женщина из города Поццуоли, крепкая телом и душой. Ее первая любовь – к оружию, ее душа бросает вызов смерти. Иногда в одиночестве, но чаще с несколькими спутниками, она совершала налеты на врага, и всегда, вплоть до настоящего времени, победоносно.
Воительница эта нападает агрессивно и умело фехтует. Она с невероятным терпением переносит голод, жажду, холод, жару, недостаток сна, усталость. Она проводит ночи под открытым небом, спит на земле, используя щит в качестве подушки.
Поэт Петрарка в письме кардиналу Колонна, 23 ноября 1343 года
Один из самых ярких персонажей «Игры престолов» – Бриенна Тартская, женщина-рыцарь. Такое словосочетание необычно не только для жителей Вестероса, которые встречаются с ней, но и для нас с вами. Однако в средневековой европейской истории есть немало примеров подобных воительниц!
Девушка с топором
Например, такой была итальянская макграфиня Матильда Тосканская, которая с детства училась владеть оружием и впервые участвовала в бою в 15 лет. Позже она сама разрабатывала планы битв, вдохновляла войска словом и с мечом в руках неслась в самую гущу боя, как настоящий полководец.
Бок о бок с сыном короля Свена II Датского сражалась и дочь герцога Бургундского Флорина во время Первого крестового похода. В одной из попыток прорвать окружение она была изрублена вместе со своим женихом.
Под стать Флорине была и французская графиня Жанна Бретонская, которая в доспехах и на боевом коне, «держа в руках крепкий и острый меч, билась отважно, с большой храбростью». А боевой топор, порой использовавшийся Жанной в бою, и вовсе стал символом женского рыцарского Ордена Топора, поскольку именно его использовали жены крестоносцев, отбившие атаку сарацин на Тортозу в 1149 году.
Еще одна девушка с топором, 16-летняя француженка Жанна Лэнь, даже увековечена в бронзе. В 1472 году бургундская армия атаковала Бове и вскоре водрузила штандарт на стене – малочисленный гарнизон, даже усиленный ополченцами обоего пола, не смог долго держать оборону. Как вдруг оказавшаяся около знаменосца Жанна взмахом топора отрубила тому руки и выкинула их, сжимающие штандарт, в крепостной ров. Этот поступок так воодушевил обороняющихся, что им удалось скинуть со стен бургундцев и продержаться до прибытия подкрепления.
Победительницы турниров
Наше знакомство с Бриенной начинается со схватки на турнире у Горького моста, и похожий случай был у нас – с английской девушкой Агнес Хотот. Согласно преданию, как-то раз ее отец поссорился с другим рыцарем, и уладить спор они решили, устроив поединок. Однако глава семьи тяжело заболел, и она, чтобы не уронить фамильную честь, надела его доспехи и приехала на встречу. В сшибке Агнес удалось выбить противника из седла, а когда она наклонилась проверить, жив ли он, шлем соскользнул с головы, освободив густые волосы. С тех пор этот элемент доспеха с выбившимися из-под него волосами является гербом рода Дадли.
Вообще сражение врукопашную, да еще в доспехах – дело весьма утомительное. Несмотря на то, что женщины намного выносливее мужчин при выполнении продолжительной физической работы (хоть последние и выполняют ее с большей скоростью и силой), их физиология все-таки плохо приспособлена для боя холодным оружием. Однако и самый известный рыцарь женского пола, Жанна д’Арк, и Бриенна Тарт, казалось бы, опровергают этот тезис. Впрочем, несовместимое – необычайная сила и ловкость, эмоциональная устойчивость и сильная воля – может стать совместимым, если предположить, что обе были подвержены… тестикулярной феминизации! То есть, внешне являясь женщинами, генетически они являлись мужчинами.
И если в случае с Жанной вопрос пока не прояснен – ее останки, если они сохранились, пока не найдены, то с Бриенной все просто. Псевдогермафродиты не способны к деторождению, поэтому если дети у Тартской девы все-таки появятся, диагноз придется отменить.
Тайны генеалогии Бриенны
Кстати, любопытные параллели прослеживаются и в происхождении этих двух замечательных воительниц. Орлеанская дева, судя по всему, являлась бастардом – плодом любви королевы Изабеллы Баварской, жены Карла VI Безумного, и герцога Людовика Орлеанского, брата мужа. Это подтверждается участием Жанны в турнире, в котором могли участвовать только представители дворянского сословия.
Бриенна же, по одной из фанатских версий, является предком сира Дункана Высокого, лорда-командующего Королевской гвардией при короле Эйгоне V Невероятном, и Роанны Веббер, леди Холодного Рва. И, если родство с сиром Дунканом прямо подтверждено Джорджем Мартином, то на гены Роанны указывают веснушки, предрасположенность к которым передается по наследству.
В «Присяжном рыцаре» прямо об этом не говорится, но если предположить, что сир Дункан все-таки разделил ложе с Роанной, которая на следующий день вышла замуж на сира Юстаса Осгри, родившийся через девять месяцев ребенок в глазах общества бастардом не являлся. И позже вполне мог породниться с кем-то из дома Тартов – особенно, если об этом ребенке негласно заботился ближайший сподвижник короля.
Таким образом, если у Дункана и Роанны родилась девочка, то она приходится старшей сестрой четырем сыновьям Роанны, рожденным от Герольда Ланнистера, за которого она вышла после смерти сира Осгри. Одним из этих братьев был Титос – отец Тайвина Ланнистера.
В связи с этим крайне любопытным кажется интерес Джейме Ланнистера, сына Тайвина, к Бриенне. Похоже, его любовь к родственникам поистине безгранична!
Рука Джейме в истории
Сир Джейме Ланнистер, получив вместо отрубленной кисти протез, сокрушался, что он уже не может драться так, как прежде. Однако тут скорее можно попенять вестеросским кузнецам – ведь в нашей истории бывали случаи, когда даже с протезом бойцы оставались столь же смертоносными!
Первым известным историческим персонажем с протезом является Маркус Сергий, римский военачальник во времена Второй Пунической войны (218–201 гг. до н. э.). Судя по тому, что про него пишет Плиний во «Всемирной истории», доблестью он не уступал сиру Джейме:
«Во время своего второго похода он потерял правую руку, в ходе обоих походов он 23 раза был ранен, вследствие чего не мог в полной мере пользоваться ни рукой, ни ногой. Однако позже он, будучи инвалидом, участвовал во многих военных кампаниях, сопровождаемый только одним рабом. Он дважды был пленен Ганнибалом (ведь не с каждым врагом он имел дело) и дважды бежал из плена, хотя в течение 20 месяцев его постоянно держали в цепях и оковах.
Одной левой рукой он сражался в четырех битвах, а однажды под ним пали два коня. Правую руку он сделал себе из железа и, прикрепив ее к предплечью, сражался ею».
Изготавливать гораздо более функциональные протезы, нежели у сира Джейме и Маркуса, мастера научились только в Средневековье. Один из таких оказался у немецкого рыцаря Гёца фон Берлихингена, который так описывал предшествующие его обретению события:
«Противники заняли сильную позицию на дамбе [близ Ландсгута], и я был вынужден скрестить копья с одним из них. Но пока я выжидал удобного момента, нюрнбержцы обрушили на нас огонь своих пушек.
Один из [врагов] выстрелил двойным зарядом из фельдшланга и попал мне в рукоятку меча, так что половина ее вошла мне в правую руку, а с ней и три железные пластины доспехов. Рукоять меча так глубоко ушла под доспехи, что ее вообще не было видно. Я до сих пор удивляюсь, как мне удалось удержаться в седле.
Доспехи, правда, остались целы, только были немного покорежены ударом. Вторая половина рукоятки и клинок погнулись, но тоже остались целы, и именно благодаря этому обстоятельству, как мне кажется, мне оторвало руку между перчаткой и наручем.
Когда я это заметил и понял, что рука висит на лоскуте кожи, а копье валяется у ног коня, я, сделав вид, что ничего особенного со мной не произошло, спокойно развернул коня и без помех вернулся к своим».
Однако горячего 23-летнего командира банды наемников такая мелочь, как потеря кисти, не могла заставить покончить с военным ремеслом – как только зажила рана, он обзавелся железным протезом от местного кузнеца. Изделие было простым: изогнутые пальцы могли поворачиваться, чего было достаточно для удержания меча.
Спустя несколько лет рыцарю изготовили более совершенную модель – латную перчатку. Здесь подпружиненные пальцы уже гнулись под произвольными углами во всех суставах, что позволяло удерживать не только оружие, но и поводья коня с игральными картами. Гёц даже написал мемуары «железной рукой»!
Столь искусно сработанный механизм (к его созданию были причастны лучшие оружейники того времени) принес Гёцу большую известность, и рыцарь получил прозвище «Железная рука». Она вскоре появилась и на гербе малой родины рыцаря – Ягстхаузене, а Иоганн Гёте создал про героя пьесу, дошедшую до наших дней.
Одичалые и чукчи
К северу от Стены находятся одичалые – народы, живущие на диких землях и сами являющиеся дикарями. Под стать своему суровому миру они сильны, жестоки и выносливы – другие здесь не выживают.
В нашей истории с одичалыми можно было бы сравнить многие северные народы, однако больше всего на них похожи… чукчи!
Во второй половине XVII века ситуация в Сибири сложилась схожая с южноамериканской времен конкистадоров: малочисленные, но сведущие в военном ремесле казаки, оснащенные огнестрельным оружием и лошадьми, и многочисленный чукотский народ, сильно отставший в развитии по сравнению с Российской империей. Однако все пошло не так, как ожидалось: чукчи за два десятка боев вынудили русских запереться в стенах селений, а потом и вовсе покинуть единственную в регионе крепость.
Несмотря на то, что у чукотского народа не было профессиональных воинов, воевать там умел практически каждый. Вместе с мужчинами сражались и женщины, которые с малых лет могли тренироваться наряду с мальчиками по воинской методике. Тренировки были очень суровы и напоминали знаменитые спартанские, тем более что родившегося больным или увечным ребенка мать, как правило, убивала.
С 5-6 лет у мальчика-чукчи начиналась интенсивная подготовка: он бегал на дальние дистанции в лапах-снегоступах с прикрепленными к ним камнями и рядом с упряжкой оленей, прыгал с камнями на плечах. Каждодневные тренировки длились годами и порой носили жестокий характер, поскольку нагрузки были высоки. Зато выдержавший их ребенок вырастал великолепным воином: так, чукча мог пробежать 8,5 км за 28 минут, что сравнимо с олимпийскими рекордами на 10 км. Но спортсмены-то бегут налегке, тогда как чукотский воин – с оружием, по снегу и в зимней одежде!
Типичные упражнения чукчей с оружием выглядели так: безостановочный трехчасовой бег с копьем, затем сразу учебный бой, после – стрельба из луков друг по другу (одни упражнялись в меткости, другие – в мастерстве уклонения). Некоторые воины достигали в этом деле такого совершенства, что ловили вражеские стрелы на лету и посылали их обратно!
Основным оружием дальнего боя являлся лук, всегда имеющийся при себе. Луки были очень мощные: враги чукотского народа, кочевые коряки, могли натянуть его только с помощью ноги, уперев оружие в землю. Сами же чукчи легко оттягивали тетиву до плеча, держа ее двумя пальцами. Неудивительно, что выпущенная из такого лука стрела пробивала незащищенного доспехами неприятеля насквозь (известен случай, когда лучник прибил врага к стене дома), либо прошивала деревянный щит.
Наконечники для стрел использовались костяные, железные (редко) и кремниевые, которые разваливались в ранах, что приводило к заражению крови.
Основным оружием ближнего боя служило копье длиной 2,1 метра, а вспомогательным – один-два ножа. Также использовались костяные или деревянные палицы.
Конечно, за чукчей играл климат и особенности ландшафта их родины: протяженные пастбища с суровой погодой, где невозможно развернуть снабжение сколько-нибудь многочисленного контингента русских, которого, к слову, неоткуда было и взять. То же самое мы видим и в Диких землях за Стеной, покорить которые не под силу никому.
По крайней мере, из живых.
