Текст книги "Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз"

Автор книги: Артем Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

17 июля 1941 года

Ставка Верховного главнокомандующего

Для восстановления общественного порядка, общественной жизни во вновь захваченных восточных областях и для их поддержания приказываю:

§ 1

По прекращении военных действий во вновь захваченных восточных областях управление этими областями переходит от военной администрации к гражданским властям. Области, которые в соответствии с этим должны быть переданы гражданским властям, а также момент передачи будут определены мной каждый раз специальным указом.

§ 2

Гражданские власти во вновь оккупированных восточных областях подчинены рейхсминистру по делам оккупированных восточных областей, если эти области не входят в компетенцию администрации пограничных с Империей или с генерал-губернаторством территорий.

§ 3

Суверенные права и полномочия военных властей осуществляются во вновь оккупированных восточных областях командующими вооруженными силами в соответствии с моим указом от 25 июня 1941 года.

Вопросы компетенции уполномоченного по четырехлетнему плану во вновь оккупированных восточных областях урегулированы особо моим указом от 29 июня 1941 г., а вопросы компетенции рейхсфюрера СС и начальника германской полиции – моим указом от 17 июля 1941 года, и нижеизложенные положения к ним не относятся.

§ 4

Рейхсминистром по делам оккупированных восточных областей назначается рейхсляйтер Альфред Розенберг. Его резиденция находится в Берлине.

§ 5

Подчиненные рейхсминистру по делам оккупированных восточных областей вновь оккупированные области подразделяются на рейхскомиссариаты, они, в свою очередь, подразделяются на генеральные округа, и эти последние – на районы. Несколько районов могут быть объединены в главные округа. Более подробно эти положения определяет рейхсминистр по делам оккупированных восточных областей.

§ 6

Во главе каждого рейхскомиссариата стоит рейхскомиссар, во главе каждого генерального округа – генеральный комиссар и во главе каждого района – районный комиссар. В случае образования главного округа во главе его стоит главный комиссар.

Рейхскомиссары и генеральные комиссары назначаются мной, руководители главных отделов учреждений, подчиненных рейхскомиссарам, а также главные комиссары и районные комиссары рейхсминистром по делам оккупированных восточных областей.

§ 7

Рейхскомиссары подчиняются рейхсминистру по делам оккупированных восточных областей и получают указания исключительно от него, если в действие не вступает § 3.

§ 8

К обязанностям рейхсминистра по делам оккупированных восточных областей относится определение прав для территорий подчиненных ему вновь оккупированных восточных областей. Он может передать полномочия по определению прав рейхскомиссарам.

§ 9

Рейхскомиссарам подчиняется вся администрация на их территории в вопросах гражданского порядка.

Обеспечение нормального функционирования предприятий, транспорта и почты вменяется в обязанность ответственным за это высшим имперским властям в соответствии с указаниями начальника штаба Верховного главнокомандования вооруженных сил на протяжении всего времени, пока проводятся военные операции. На время после окончания военных операций предусмотрены другие регулирующие органы.

§ 10

Для согласования мероприятий, осуществляемых рейхсминистром по делам оккупированных восточных областей или рейхскомиссарами на подчиненных им территориях, с более важными вопросами, касающимися интересов государства, рейхсминистр по делам оккупированных восточных областей поддерживает тесный контакт с высшими имперскими властями. При разногласиях во мнении, которые не могут быть устранены путем непосредственных переговоров, следует обращаться ко мне за решением через рейхсминистра и начальника рейхсканцелярии.

§ 11

Положения, необходимые для проведения в жизнь и дополнения настоящего указа, издаются рейхсминистром по делам оккупированных восточных областей по согласованию с рейхсминистром и начальником рейхсканцелярии и начальником штаба Верховного главнокомандования вооруженных сил.

Фюрер А. Гитлер

Начальник штаба Верховного главнокомандования Кейтель

Рейхсминистр и начальник рейхсканцелярии д-р Ламмерс

* * *

К десяти вечера мы закончили совещаться. Командир решил, что в последний спокойный вечер надо дать возможность людям отдохнуть и собраться с мыслями. Вот только баню растопить не дал!

Я сидел на завалинке и наслаждался одной из немногих оставшихся у нас сигарет с вирджинским табаком.

– Оставишь? – спросил Миша Соколов, устраиваясь рядом.

– На.

Пока я обдумывал, с чего начать разговор, танкист глубоко затянулся.

– Мягкий какой! Трофейный? – спросил он, выпустив клубы дыма из носа.

– Вроде того…

– Антон, а что такое «либераст»?

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Это ты откуда взял? – незаметно переведя дух, поинтересовался я у него.

– Да вчера товарищ капитан какое-то взрывное устройство делал, а я товарища военврача искал. Ну, и когда зашел, услышал, как он приговаривает: «Вот вам от меня подарочек будет, либерасты общеевропейские!»

– Ах, это, – я вздохнул с облегчением, – товарищ капитан маты так заменяет. У него, видишь ли, три дочки малых и сын, ну он и приучился.

– Четверо? Силен, однако.

– Ты еще учти, что ему уже за пятьдесят, и он в командировках времени больше, чем дома, вот уже лет двадцать проводит.

– Я и говорю – силен!

– Миш, а я вас с Семой с собой забрать хочу. Ты как, не против?

– А с чего мне быть против? Да мы и так вроде в вашем отряде или нет?

– Пока нет.

– То есть? Я думал, что мы, как Емельян или милиционер наш.

– Нет. Вы – не как они. Вы пока – сбоку припека были. Да и сейчас мы на вас смотреть будем – гожи вы нам или нет.

– Товарищ старший лейтенант госбезопасности, – «Ну что у них за манера такая – чуть что навытяжку вставать? Уставники несчастные!» – хочу официально попросить вас о включении меня в состав отряда. Вы не смотрите, что документов нет, всегда ж запросить можно. – Голос Михаила стал умоляющим. – Мне бы только до рычагов снова добраться! А уж там я знаю, чем немцев порадовать!

Мне, испорченному насквозь циничным в отношении к «высоким чуйствам» веком, иногда манера предков выражаться казалась каким-то театральным представлением, но прошедший месяц доказал, что, как правило, они в своих мыслях и чувствах искренни. И если заявления сбежавшего лейтенанта Сотникова в свое время чуть не вызвали у меня приступ смеха – настолько пафосными и чрезмерно выспренными они казались, то к словам Миши я отнесся серьезно.

– Товарищ красноармеец Соколов, – ответил я, вставая, – вы приняты кандидатом в диверсионную группу. Разрешаю сесть.

– Служу трудовому народу!

– Похвально. Давай, Семена найди, и приходите сюда через полчасика.

Понежиться на завалинке мне так и не удалось – минут через пять нарисовался Шура-Два и радостно ухмыляясь, сообщил, что наши бойцы наконец-то разыскали где-то кровать и ему нужна помощь в изготовлении «вьетнамских» противопехоток. Так что до прихода Миши с Семеном я упорно пилил трубки из кроватной спинки, а Саша нарезал из дощечки взрыватели. И только с приходом «кандидатов в члены» появилась возможность по армейскому обыкновению припахать молодых, а самому развалиться в обнимку с гитарой на ворохе прошлогоднего сена.

Под аккомпанемент ножовки и лучковой пилы начал наигрывать негромко какую-то тягучую и заунывную блюзовую тему. Что-то вроде «стенаний молодого негра о подружке, проданной злым плантатором злому плантатору в далекий Новый Орлеан», но сам скоро заскучал. Тут бойцы закончили пилить и принялись стучать молотками.

«О, это по-нашему!» – я подхватил ритм и перешел на рок-н-ролл.

Заметив, что Соколов то и дело оборачивается на меня, прикрикнул на него:

– Осторожней, по пальцу попадешь! – И точно – спустя пару секунд после моего предупреждения Миша звезданул-таки себе по руке и, взвыв, принялся трясти ею в воздухе.

– Шли бы вы на свежий воздух, товарищ старший лейтенант! Или сам давай работай, эль Марьячи ты наш! – накинулся на меня возмущенный потерей трудового ресурса Бродяга.

– Всё, товарищ капитан, затыкаюсь и умолкаю навеки… – И, поставив гитару у стенки, я демонстративно понуро направился к двери.

– Э, ты что? – окликнул меня Саша. – Птица-радива, куда пошел? Я же не вообще, погоди четверть часика, а только потом народ отвлекай.

– Ну, раз я отвлекаю… – я встал в позу «гордого, но непонятого Творца».

– Тох, хорош кривляться.

Я покладисто вернулся и забрал гитару.

В дверь постучали.

– Да, войдите, – Александр встал из-за стола.

В сарай заглянул Зайцев:

– Доброй ночи, товарищ капитан. И товарищ старший лейтенант, – добавил он, заметив меня.

– И вам всего хорошего, – ответил Бродяга несколько недовольным тоном, подразумевавшим, что он сейчас очень-очень занят и хотел бы побыстрее вернуться к своим делам.

– Извините, что отрываю, но товарищ майор сказал, чтобы вы дали мне образец «вьетнамки», хоть я и не знаю, что это такое…

– А, – протянул Саша, – входи. Мы как раз их сейчас и мастырим. Вот. – И он протянул Зайцеву мину, которую собирал перед приходом последнего.

Тот повертел в руках детали и изумленно выпучился на Бродягу:

– Но это трубочка, как я понимаю, от кровати и кусочек дощечки с гвоздем! А где же мина?

– Миша, выскочи во двор и гаркни: «Проверочный!» – обратился наш начштаба к Соколову.

После того как его приказание было выполнено и танкист вернулся, Саша снова обратился к Зайцеву:

– А теперь, старлей, смотри и учись!

Щепкой провертев в земляном полу отверстие глубиной сантиметров в пять, он положил на дно деревяшку с гвоздиком, затем аккуратно поставил трубочку сверху, проделал с ней необходимые манипуляции и, взяв со стола винтовочный патрон, опустил его внутрь трубки.

– Готово!

Зайцев с удивлением наблюдал за всеми этими манипуляциями. Было заметно, что он все равно не понимает происходящего, а вот Михаил и Семен соображали быстрее.

– Товарищ капитан, – как старший по званию Семен решился прервать разговор командиров, – если теперь наступить, патрон выстрелит, верно?

– Точно так. – И Саша, присыпав мину землей, взял небольшую дощечку и положил ее сверху.

– Внимание! – И Бродяга наступил на край дощечки.

Грянул выстрел! На нас посыпались мусор и деревянная труха с пробитой пулей крыши.

– Понятно теперь? – на старшего лейтенанта было больно смотреть.

Слово снова взял Семен:

– Товарищ капитан, а если не сработает?

– Один раз не сработает, в другой повезет. Тут главное – дешевизна. Во Вьетнаме этим и руководствовались. Стоит копейки, а по тропинке хрен пройдешь. Да и бамбук у них там, считай – трубки сами из земли растут.

– А Вьетнам – это где? – спросил Приходько.

– Это туземное название Французского Индокитая, – как более подкованный в местных реалиях я пришел на помощь Александру.

* * *

Отпустив вперед новичков и Зайцева, мы с Шурой пошли вслед за ними к дому.

– Спасибо тебе, Тошка, что с Вьетнамом выручил. Заносит меня иногда, – неожиданно сказал Бродяга.

– Да не за что… Саш, я вот чего спросить-то хотел…

– Ну?

– А жетоны, что мы у зондеркомандовских забрали, они что значат?

– О, это крутые вещички, при грамотном, естественно, подходе. Нам, когда на курсах лекции читали, их приводили как пример «бесконтрольного контроля».

– Это как?

– Жетоны эти – и удостоверение личности, так сказать, «на предъявителя», и одновременно оперативный значок.

– Как бляха у гаишников, да?

– Верно. Предъявление жетона означает, что сотрудник выполняет оперативное задание. Но ребята из СД жетончики и просто так показывали. Вместо удостоверений.

– Вроде того, как у нас милиционеры ксиву вместо паспорта в железнодорожную кассу суют?

– Точно, но при этом учти, что любому сотруднику любой службы, в случае если он своими действиями засвечивал кого-нибудь из «ребят Гейдриха», вставляли тако-о-ой пистон, что никто предпочитал с ними не связываться.

– А как же гестапо или гээфпэшники? Они что, вражеских агентов не ловили?

– Ну, у немцев в армии сотрудники СД были при любом штабе с корпусного уровня и выше, на оккупированной территории – в каждом гебитскомиссариате, плюс резидентуры в городах стратегического значения. При любой потере жетона его искали до последнего, потому мы и трупы всех эсэсманов старше унтера похоронили в болоте. Помнишь, сколько их всего было?

– Четырнадцать, – не задумываясь, ответил я, поскольку сам эти трупы и обыскивал как человек, разбирающийся в эсэсовских знаках различия.

– А жетонов мы сколько нашли?

– Четыре.

– Пять. Я еще один у них в штабе нашел на столе. Я думаю, через пару-тройку дней они бросят искать жетоны и их владельцев, после чего номера жетонов внесут в список недействительных. Орднунг, знаешь ли.

– А почему три дня?

– Ну, я ориентируюсь на худший для нас вариант. Может и пять дней пройти, и неделя.

– А что потом?

– При смерти сотрудника и подтвержденной утрате жетона и документов очертят круг, в котором будут уделять особое внимание лицам, предъявляющим «опознавалки» Службы безопасности.

– То есть нас за задницу могут легко взять?

– Не-а. Утрутся! К примеру, вы сколько раз жетончиками «мух» отгоняли за последние три дня?

– Я два раза и Алик три или четыре. Я точно не отследил один раз. Хотя вроде гауптман тот быстро смылся.

– Вот видишь. И права никто не качал, так?

– Вообще никто, даже фельджандармы.

– А это потому, что если на территории дороги даже и объявили усиленный режим, то немцы, даже если бы у них сомнения в вашей подлинности возникли, поступили бы так один отъехал бы, не привлекая внимания, к вам, предъявившим жетон, и остался бы «пасти» издалека, а второй помчался бы в Минск или Слуцк за сотрудником СД. В городе – доклад куратору, тот проверяет по линии третьего и седьмого департаментов и при отрицательном результате едет лично или с «лучшими друзьями» из гестапо или абвера.

– Логично.

– А то! Я инструкцию сам читал. В переводе, конечно. И еще, учти, что некоторое количество «вольных стрелков» «немецкой беспеки» работало под прикрытием. Причем с «шифровкой» на самом высоком уровне – определить, где они могут оказаться в каждый конкретный момент, не взялся бы и Нострадамус, не говоря уже о Глобе. – И Саша довольно ухмыльнулся, мол, «вот какую „крышу“ мы себе смастерили»!

Я его восторги разделял в полной мере, но по врожденной въедливости все равно спросил:

– А местный эсдэшник нас бы арестовал?

– Еще раз повторю, сотрудник спецслужб рейха, предъявивший вместо документов служебный жетон, по умолчанию считается выполняющим специальное задание. Причем неважно, по какой причине, Антон. Профилактика, разработка или еще что – неважно! И его ЗАПРЕЩЕНО, – Саша голосом выделил это слово, – «светить»! И даже при наличии не то что подозрений, но и доказательств сотрудники ГФП и фельджандармерии или полиции порядка, не говоря уже о криминальной, НЕ ИМЕЮТ ПРАВА арестовывать или задерживать сотрудника СД!

– Саш, так про «смежников» я понял, мне про «своих» непонятно.

– А вообще, арест сотрудника Службы безопасности мог быть инициирован только двумя чинами в рейхе – Гитлером и Мюллером. Руководители самой СД, других департаментов РСХА и любые чины СС такого права не имеют! СД вообще считается партийной службой, вроде нашей Комиссии партийного контроля, но руководит ею Гейдрих, начальник Имперского управления безопасности. Там черт ногу сломит, кто и кому в каких случаях подчиняется.

– Это что же, мы неприкасаемые теперь?

– Пока жетоны не светанут – практически да. Да и потом они нам пригодятся. Ладно, пошли в дом – народ музыки жаждет…

– Ага. Саш, а как ты думаешь, кто вместо Гиммлера будет, если у нас все получится? Гейдрих?

Бродяга задумчиво потеребил мочку уха:

– Да они скорее Эрнста сделают рейхсфюрером, чем Рейнхарда!

– Ты Кальтенбруннера[21]21
  Эрнст Кальтенбруннер (Ernst Kaltenbrunner, 4 октября 1903, Рид (Инкрайс), Австро-Венгрия – 16 октября 1946, Нюрнберг, Германия) – начальник Главного управления имперской безопасности СС и статс-секретарь Имперского министерства внутренних дел Германии (1943–1945), обер-группенфюрер СС и генерал полиции (1943), генерал войск СС (1944).
  Учился в университете в Граце (Karl-Franzens-Universitat Graz), сначала на химическом факультете, затем на юридическом. В 1926 году получил степень доктора юриспруденции. Занимался юридической практикой в Линце, затем примкнул к политической деятельности нацистов (вступил в австрийскую НСДАП в октябре 1930, в СС – в августе 1931 года). № в НСДАП – 300179, № в СС – 13039. За нацистскую деятельность был арестован властями Австрии, находился под стражей в январе-апреле 1934 года. В мае 1935 года был вновь арестован по подозрению в государственной измене. Однако был приговорен только к шести месяцам тюремного заключения и к запрету занятия юридической практикой. Впоследствии за эти аресты был награжден партийной наградой НСДАП – «Орденом Крови».
  Участвовал в путче 1934 года, во время которого нацистами был убит австрийский канцлер Дольфус. После аншлюса в 1938 году сделал быструю карьеру в органах гестапо; отвечал в том числе и за концлагеря, размещенные на территории Австрии (в частности, Маутхаузен – именно в этом лагере был казнен советский генерал Карбышев).
  30 января 1943 года сменил убитого летом 1942 года в Праге Рейнхарда Гейдриха на посту начальника РСХА.


[Закрыть] имеешь в виду? – спросил я, подразумевая памятного по «Мгновениям» реального начальника РСХА, сменившего на этом посту убиенного чешскими подпольщиками Гейдриха.

– Нет, Тельмана.[22]22
  Эрнст Тельман (нем. Ernst Thalmann; 16 апреля 1886, Альтона – 18 августа 1944, концентрационный лагерь Бухенвальд) – лидер немецких коммунистов, один из главных политических оппонентов Гитлера. С 1924 года председатель ЦК компартии Германии. В 1925 году избран депутатом рейхстага (состоял им до 1933 года). Руководил боевым крылом КПГ – организацией «Рот Фронт». После инсценированного нацистами поджога здания Рейхстага в ночь с 27 на 28 февраля 1933 года в Германии начались аресты коммунистов. 5 марта 1933 года Тельман был арестован и содержался по приказу Гитлера в одиночном заключении. Суда над Тельманом не было (после провала суда над Георгием Димитровым нацисты избегали публичных процессов над политическими противниками). В августе 1944 года Тельман был переведен в концлагерь Бухенвальд, где и был расстрелян 18 августа 1944 года по прямому указанию Гитлера и Гиммлера.


[Закрыть]

Услышав фамилию вождя немецких коммунистов, я вначале опешил, но потом понял, что Саша пошутил.

– Не, а без шуток?

– А хрен его знает – там такой клубок. Но Гейдрих СС руководить точно не будет – Борман не даст. Ну все, хватит уже высокомудростей, пошли веселиться!

* * *

«Приложение № 4 к следственному делу 123/VII-1941

Совершенно секретно.

Протокол судебно-медицинской экспертизы.

При обследовании тел, обнаруженных следственной группой на территории Филиала А учреждения № 341 (Дулаг),[23]23
  Лагеря для военнопленных делились на 5 категорий: сборные пункты (лагеря); пересыльные лагеря («Дулаг», Dulag); постоянные лагеря («Шталаг», Stalag); основные рабочие лагеря; малые рабочие лагеря.
  Сборные пункты. Сборные пункты создавались в непосредственной близости к линии фронта или в районе проводимой операции. Здесь шло окончательное разоружение пленных, составлялись первые учетные документы.
  «Дулаг», «Шталаг». Следующим этапом движения пленных были «Дулаги» – пересыльные лагеря, обычно располагавшиеся вблизи железнодорожных узлов. После первоначальной сортировки пленных отправляли в лагеря, имеющие, как правило, постоянное месторасположение в тылу, вдали от военных действий. Как правило, все лагеря различались по номерам, в них обычно находилось большое количество пленных.
  Малые рабочие лагеря подчинялись основным рабочим лагерям или непосредственно постоянным «Шталагам». Различались по наименованию населенного пункта, где размещались, и по названию основного рабочего лагеря, к которому были приписаны. Например, в деревне Виттенхайм под Эльзасом лагерь русских военнопленных, существовавший в 1943 году, назывался «Виттенхайм Шталаг УС». Численность заключенных в малых рабочих лагерях была от нескольких десятков до нескольких сотен человек.


[Закрыть] криминальассистантом доктором Штальзаксеном установлено, что большая часть (48 человек) погибла в результате огнестрельных ранений, а часть (17 человек) имеет повреждения, нанесенные клинковым и ударно-дробящим холодным оружием, остальные тела травматических повреждений не имеют.

Из 75 тел, эксгумированных из захоронений, 47 одеты в форму противника, а остальные или раздеты, или одеты в нижнее белье. Никаких документов вермахта или личных жетонов на телах не найдено.

Из-за того, что эксгумация была проведена как минимум спустя 3 дня после последнего захоронения, установить точные дату и время смерти не представляется возможным. Я считаю, что захоронения, как и убийство, происходили в интервале примерно двух недель, но в дальнейшем могилы были вскрыты и к ним добавлены новые тела.

Часть тел имеет множественные ранения: так, на одном я насчитал 5 огнестрельных ранений, а на другом 18 колото-резаных ран.

Описания всех тел прилагаются.

12 августа 1941 года. Криминальассистант доктор медико-биологических наук Штальзаксен».

* * *

«ИЗ ДНЕВНИКА ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКА ГАЛЬДЕРА, НАЧАЛЬНИКА ОКХ

10 августа 1941 года. 50-й день войны

Обстановка определяется тремя моментами.

Войска группы армий „Север“ перешли в наступление в направлении на Новгород и Лугу, встречая сильное сопротивление противника.

На фронте группы армий „Центр“ 24-й танковый корпус сильно измотан и пока не смог разорвать контакт с противником. К настоящему моменту удалось вывести небольшие подразделения, утратившие материальную часть. После отдыха командование группы армий планирует пополнить за счет них другие части. Пехотные части 9-й армии продвинулись вперед незначительно и не смогли отсечь части противника от подвижных соединений. Командование группы армий все еще продолжает подготовку к вводу в бой остальных корпусов, предназначенных для этой операции.

Противник продолжает усиливать нажим на подразделения 2 ТГ и 2-й армии. Очень плохая ситуация с боеприпасами. С топливом – удовлетворительная. С продовольствием – хорошая.

С фронта группы армий „Юг“ доносят о значительном обострении обстановки на северном фланге группы армий (6-я армия). Наряду с действиями группы противника у Богуслава, состоящей из одной танковой, двух кавалерийских и трех стрелковых дивизий (они входят в состав уже известной нам 26-й русской армии), противник у Триполья предпринял попытку переправы через Днепр. Одновременно он значительно усилил сопротивление на участке наших 29-го и 55-го армейских корпусов, находящихся на подступах к Киевскому укрепленному району. Отмечено усиление деятельности тяжелой артиллерии противника! Выявлены железнодорожные перевозки противника от Полтавы на Киев и от Чернигова на Овруч.

Командование группы армий „Юг“ считает, что противник наступлением через Днепр из Киева и наступлением из района Овруча намерен разгромить северный фланг группы армий. Этим попыткам противника измученная немецкая пехота не сможет противопоставить решительных наступательных действий.

В связи с этим командование группы армий отдало приказ о временной приостановке наступления на Киев и о временном переходе к обороне 6-й армии на достигнутых рубежах. 6-я армия должна перегруппировать свои войска и с подходом частей танковой группы и соединений из состава 17-й армии начать наступление с задачей уничтожить противостоящего ей противника в районе западнее Днепра.

Группа армий „Юг“ требует передачи ей 2-й танковой дивизии, а также скорейшего наступления частей группы армий „Центр“ из района Гомеля. В ответ на это можно только сказать, что железнодорожные переброски противника, рассматривавшиеся нами ранее как подтягивание новых сил, в действительности являются не чем иным, как отводом войск противника из района Коростеня через Днепр на восток и юго-восток.

Следует обратить внимание на то, что в отличие от южного фланга, где противник прекращает сопротивление и, по-видимому, стремится отойти на восток, на центральном участке фронта группы армий создалась невыгодная для нас обстановка, а на северном фланге группы армий наши войска несут большие потери. 6-я армия неверно сгруппировала свои войска, не эшелонировав их достаточно в глубину. Однако кризис еще не наступил, и пока нет никаких признаков его возникновения.

11.30 – Переговоры с Зоденштерном (группа армий „Юг“)

Зоденштерн заявляет, что причиной внезапного изменения оценки обстановки является не столько изменение положения противника, сколько изменение оценки боеспособности наших войск. В данный момент наши войска сильно измотаны и несут большие потери. Войска юго-восточного фланга добились оперативной свободы действий в отличие от войск северного фланга. Напряженное положение на северном фланге может быть облегчено только посредством перегруппировки частей и подтягивания новых сил.

Из этого я делаю вывод, что создавшееся положение нельзя изменить половинчатыми мерами. Необходимо перебросить на северный фланг и оставить там один танковый корпус, поскольку в этом случае Рейхенау, обретшему свободу действий, вновь потребуются моторизованные соединения для прикрытия своего фланга. В противном случае в будущем, как и до сих пор, его пехота будет вынуждена отвлекаться и растягиваться на бескрайних просторах, создавая фланговое прикрытие, чем будет постоянно ослабляться ударная сила его войск на направлении главного удара, наносимого фронтально.

Главком ставит на обсуждение вопрос о том, не следует ли передать задачу по ликвидации прорыва противника у Богуслава 17-й армии, освободив от этого 6-ю армию. На юге наши войска должны вскоре захватить Одессу, благодаря чему здесь высвободится часть сил. Оккупация захваченных районов должна быть возложена на румын. Бои за Николаев должны быть наконец закончены.

В заключение я вел переговоры с Хойзингером, которому я передал содержание моей беседы с Зоденштерном.

Майор Писториус (оперативный отдел) докладывает о своей поездке на левый фланг 9-й армии (Великие Луки). Войска группы Шуберта (23-й и 50-й армейский корпуса) перешли к обороне. Они не в состоянии вести наступательные бои впредь до подтягивания новых сил и особенно – организации снабжения.

Майор Писториус очень хвалит 110-ю и 86-ю дивизии. Он признает также хорошей и 206-ю дивизию, однако замечает, что эта дивизия, входящая в состав дивизий старой 3-й линии, укомплектована хуже, чем упомянутые первые две дивизии.

Общая обстановка на фронте 9-й армии напряженная. Удержание занимаемого теперь рубежа будет означать не экономию сил, а, наоборот, увеличенный их расход.

Далее он докладывает о боевых действиях на участках 251-й и 253-й дивизий. Здесь были допущены, по-видимому, тактические ошибки. Кроме того, имели место и панические настроения. Как ни странно, эти настроения наблюдались гораздо сильнее у командования 50-го армейского корпуса, чем у войск.

Значительные затруднения с доставкой снабжения планируют решить за счет местных ресурсов. К сожалению, к запасным частям и боепитанию это неприменимо. (Рассмотреть возможность снабжения по воздуху или водным транспортом.)

Генерал Вагнер[24]24
  Вагнер (Wagner) Эдуард (1894, Кархештамниц близ Хофа – 23.07.1944, Берлин) – военный деятель, один из руководителей заговора против А. Гитлера, генерал артиллерии (01.08.1943). В 1914 году вступил лейтенантом в 12-й баварский артиллерийский полк. Участник Первой мировой войны. С 1938 года оберквартирмейстер, возглавлял 6-й отдел снабжения Генерального штаба сухопутных войск. Примкнул к группе заговорщиков – офицеров Генерального штаба, сгруппировавшихся вокруг К. фон Штауфенберга. Оказывал содействие генералу Г. Штифу и Штауфенбергу в организации покушения 20.07.1944. Первоначально он не был раскрыт и даже вел переговоры с Э. Кальтенбруннером о наиболее целесообразных методах расследования. Застрелился.


[Закрыть] и генерал Якоб докладывают свои соображения о строительстве транзитных дорог. Мы не можем в тылу каждой армии прокладывать дорогу, соединяющую ее с родиной. Напротив, мы должны, учитывая в каждом отдельном случае сложившуюся обстановку, ограничить свою задачу прокладкой одной или двух дорог в тылу каждой группы армий.

В тылу группы армий „Юг“ необходимо проложить две такие дороги, в тылах остальных двух групп армий достаточно будет иметь по одной такой дороге. В этом вопросе необходимо проконсультироваться с начальником военно-транспортной службы.

Полковник Цильберг вместе с Радке докладывают о недовольстве, которое вызвано поведением дивизии СС „Мертвая голова“. Это сообщение Цильберга и Радке является обычной точкой зрения офицеров генерального штаба. Само дело не имеет большого значения, и его следует передать на рассмотрение соответствующих инстанций.

Полковник Цильберг: о замещении должностей. О результатах поездки в 12-й корпус (начальник оперативного отделения штаба 31-й пехотной дивизии майор Ульрих), предпринятой по моему заданию».

* * *

В доме, освещенном парой керосиновых ламп, уже собрались все наши, только Дымов проверял посты да Люк пока мылся в холодной бане. В качестве гостей присутствовали Зайцев и его заместитель – сержант госбезопасности со звучной грузинской фамилией Горгорадзе. Пока новички помогали Несвидову собирать на стол, Фермер проводил последнее совещание с союзниками. Увидев нас с Бродягой, он указал на лавку рядом с собой.

– …завтра, крайний срок – послезавтра, вы, товарищ Зайцев, должны увести отряд из этого района. Детали, сами понимаете, я вам раскрывать не могу, но боюсь, вы можете попасть под раздачу.

– Товарыщ майор, – с сильным акцентом начал Горгорадзе, – ми понимаэм високий статус вашэй группы, но бэз приказа мы нэ можэм смэнит место дислокацыы.

– Вам, товарищ сержант, слова пока не давали! – осадил горца Саша. – Но, если вам так хочется пропадать ни за грош, неволить вас я не могу. Оставайтесь. Но где гарантии, что вы все погибнете? А вдруг вы, товарищ сержант, попадете в руки СД или гестапо… – И в руках у Фермера появился «ТТ». Почти тут же ствол обнажил и Бродяга. Точнее – два ствола. Я вначале обалдел, но, заметив, что Шура-Два мне подмигнул, понял, что, очевидно, наши командиры разыграли заранее обусловленную сцену.

Лица гостей побледнели. Зайцев несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, силясь сказать хоть что-нибудь.

– Видишь, старшой, есть и простое решение проблемы! – криво усмехнувшись, констатировал наш командир.

– Но… но… мы… мы же свои, – пролепетал, наконец, Зайцев.

– И что, мне из-за этого операцию, над которой три управления пыхтели-горбатились, под угрозу срыва ставить? – строго спросил Фермер. – Ежели вы русских слов не понимаете, к тому же исходящих от старшего по званию и должности?

– Я, – тут Зайцев громко икнул, – я… я… – наконец он справился с непослушными губами, – я немедленно отдам приказ.

– Ты что, старший лейтенант, не только тупой, но и глухой? – поинтересовался из-за его спины Бродяга. – Сказано тебе, «завтра», значит, что? Значит, «завтра», а не «немедленно»!

Интересно, что Горгорадзе, хоть и изрядно струхнувший, вел себя не в пример достойнее старлея. Пару раз посмотрев на то, как Бродяга обращается с «пестиками», лишних движений старший сержант не делал и к кобуре не тянулся.

– Товарыщ майор, разрешите обратитса?

– Да, обращайтесь, – скорчив недовольную мину, ответил Фермер.

– Товарыщ майор, мы жэ нэ зналы. Вы из централного аппарата, а мы – по линыи Белоруссиы, И нам ныкаких указаный нэ поступало!

– Я понимаю, что не поступало, – и Саша сделал знак Бродяге опустить стволы, – но вот он я – перед вами сижу. Полномочия мои, надо понимать, Москва подтвердила. Так что ж вы Ваньку-то валяете? – Голос командира был полон начальственного гнева.

– Извынытэ, товарыщ майор госбезопасность!..

– Ну ничего, я Цанаве расскажу как его люди работают… – очень к месту припомнил Саша фамилию начальника НКВД БССР.

Губы Зайцева снова задрожали, а вот сержант спросил:

– А при чем тут Лаврентий Николаевич?

– Товарищ Горгорадзе, вы за дураков нас не держите! Или Лаврентий Фомич про вашу группу и не знает, а знает Генрих Алоизович, а?

Непростой сержант нервно сглотнул, но лицо постарался сохранить:

– Это какой Генрих Алоизович?

– Тот самый, по фамилии Мюллер…[25]25
  Генрих Мюллер (Heinrich Muller, 28 апреля 1900–1945) – шеф тайной государственной полиции (IV управление РСХА) Германии (1939–1945), заместитель главы РСХА Р. Гейдриха. Группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции (1941).
  После подписания Версальского мира начал с 1919 года службу в баварской полиции, где принимал участие в подавлении коммунистических волнений.
  Во времена Веймарской республики он руководил политическим отделом Мюнхенской полиции и тогда же познакомился со многими членами НСДАП, в том числе Генрихом Гиммлером и Рейнхардом Гейдрихом.
  После прихода Гитлера к власти стал так же ревностно служить новому режиму, как раньше служил Веймарской республике. Гиммлер обратил внимание на такие его качества, как слепое подчинение дисциплине и профессиональная компетентность. Членом партии Мюллер стал только в 1939 году, что не помешало ему фактически руководить гестапо с 1935 года (гестапо было государственным органом, а не партийным). № в НСДАП у Мюллера был – 4583199, № в СС – 107043.


[Закрыть] – И Бродяга сделал многозначительную паузу.

– Все-все-все, – быстро сказал Горгорадзе и жестом показал, что он больше не будет. – Товарыщ капытан, я жэ не выноват, что у вас свое начальство, а у мэня свое. Накладочка вышла.

– Сержант, а тебе из-за накладочки охота червей кормить, а? Ваши заходы с подковырками для ясель хороши! Да, мать вашу…

– Сергеич, охолони маленько. Товарищи осознали всю глубину своего падения, – перебил старого чекиста Фермер. – Осознали ведь? – И Саша испытующе посмотрел сначала в глаза сержанту, а затем и Зайцеву. Дождавшись утвердительных кивков, он откинулся на спинку стула: – Ну, так и порешим. Завтра к вечеру вам надо быть отсюда километрах… А, чем дальше, тем лучше! Вон, можете временно к отряду Никифорова откочевать… А теперь давайте ужинать!

У рукомойника я поинтересовался у Бродяги, чего это они решили так «прессануть» гостей?

– Тох, понимаешь, нам надо, чтобы они действительно смылись, потому что если их не дай бог немцы поймают и привяжут к акции – мы тогда точно отсюда не вырвемся. За одни рации размером с пачку папирос нас ловить будут до Урала, а то и до Алтая.

– И что, ты думаешь, после обещания пожаловаться Цанаве они послушаются?

– Да. Я нашу систему хорошо знаю: свои страшнее чужих.

…Ужин прошел в несколько напряженной атмосфере: мы, стесняясь чужих, не балагурили, а чужие, запуганные сверх меры, старались сидеть молча. Когда все допили чай, Фермер кивнул мне:

– А теперь, товарищи, давайте музыку послушаем. Товарищ старший лейтенант, спойте что-нибудь душевное.

Пришлось подчиниться.

Взгляд со стороны. Тотен

Что-то голова у меня сильно болеть стала. Док говорит – от нервных нагрузок – и рекомендует бухать побольше. Днем еще ничего, а вот ночью, когда над трофейными документами сижу – иногда чуть не плачу, до того виски ломит. И даже некоторые маленькие привилегии штабного работника положения не спасали. Ну и что с того, что я иногда тайком слушал эмпэтришки, хранящиеся у меня в телефоне, если из-за головных болей заснуть не получается? Анальгетиков съел уже уйму. Хорошо еще, что аптечка, как всегда, наполнялась не в таблеточном исчислении, а пачками. «Визин» кончается, что крайне огорчительно. Ну ничего, скоро все должно пройти. Вот начнем драпать, и не до размышлений станет. А сейчас командир попросил еще одну папочку просмотреть и самые интересные места на русский перевести. Давно я так в рукописи не упражнялся, с института, пожалуй. «Писчая мозоль» появилась снова. Правда, каракули разборчивее не стали, может, стенографистку у Саши попросить? Сейчас точно не даст, а вот если где на более-менее постоянной основе встанем, то и штабной аппарат можно будет расширять. Дело за малым – до этой поры прекрасной дожить.