Текст книги "На краю страха"

Автор книги: Арсения Михно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Медвежий приют

Белоснежный «бьюик» девяносто восьмого года разрезал острой мордой звенящий холодом воздух. Дорога к поместью круто петляла, заставляя Дрю подскакивать на поворотах и изумляться ярким краскам, которые то и дело вспыхивали среди однообразной зелени сосен. Тут густой кармин клёнов, там лимонная позолота каштанов и совсем вдалеке еле различимая бронза лиственниц. Да, она любила природу, но зачем надо было тащиться в такую даль? Почему нельзя было просто сходить в парк? Дрю посмотрела на Клару.

Сидевшая с ней на заднем сидении блондинка рваными от тряски движениями пыталась подкрасить губы розовой помадой. Впереди, на пассажирском месте, спал их общий с Кларой друг Шон. Рыжебородый верзила накрыл лицо шапкой и храпел. За рулём сидел хозяин поместья, любимец всех студенток юридического факультета Уотервильского колледжа Ларри. И что Клара нашла в нём? Дрю невольно посмотрела на аккуратно зализанные назад тёмные волосы одногруппника. Ларри, словно почувствовав затылком взгляд Дрю, зыркнул на неё карими глазами в зеркало заднего вида и растянулся в слащавой улыбке.

Дрю отвернулась.

– Ну что, девчонки, уже предвкушаете самый лучший в вашей жизни отдых? – спросил Ларри с дебильной интонацией, как из рекламы.

– Ага-м, – наконец, докрасила губы Клара и чмокнула воздух.

Дрю закатила глаза.

– Ну Дрю, – сказала Клара тише и придвинулась к подруге. – Не будь букой! Все будет отлично!

– Да какого… – начала говорить Дрю чуть зычным, низким голосом, но Клара схватила её за предплечье и многозначительно вытаращила глаза.

Дрю отдёрнула руку и, уткнувшись носом в широкий воротник свитера, снова уставилась в окно. Что тут может быть отличного? Дрю ненавидела вылазки и терпеть не могла Ларри. Если бы не уговоры запавшей на него Клары, Дрю бы никогда не приняла приглашение этого смазливого выпендрёжника провести выходные у чёрта на рогах. Да ещё этот несуразный свитер, идеально подходящий, по словам Клары, для селфи в лесу. Чушь!

– Да ладно тебе! – Клара снова придвинулась к Дрю. – Старинный дом в глуши и сплошной лес на много миль вокруг. Ро-ман-ти-ка! – последнее слово Клара подчеркнуто произнесла по слогам. – Кстати, Ларри, а правда, что пару лет назад в вашем поместье нашли труп?

– Э-э, да… Говорят, бедняжку обнаружили в чаще у реки. На груди была рана, как от лапы медведя. Только порезы ровнее и глубже. Позже всё же убийцу поймали. Им оказался какой-то ненормальный, который ошивался в окрестностях.

Дрю поёжилась. Оставалось надеяться, что в доме Ларри будет безопасно. В любом случае ей не обязательно гулять одной по лесам.

Вскоре за окном заплясал плотный частокол сосен. Солнце уже скрылось, и в шершавых бурых стволах начинали путаться белёсые нити тумана.

Ларри свернул на вымощенную камнем дорогу, которая, видимо, вела к поместью.

– Слушай, Ларри, а может, это и правда был медведь? – наконец с переднего сиденья подал голос проснувшийся Шон.

– Ага, – невозмутимо ответил Ларри, и достав откуда-то из-под сиденья баночку «пепси», кинул её Шону на колени.

– О! Спасибо… – Шон взял банку, протер рукавом толстовки крышку и хрустнул алюминиевым ключом. Мозг Дрю мгновенно заполнился успокаивающим шипением.

– А почему поместье называется «Медвежий приют»? – голова Клары высунулась между двух подголовников.

Ларри не успел ничего ответить, как Шон заорал:

– Стой!

Тормоза взвизгнули, всех дёрнуло вперёд, что-то глухо ударилось в решётку радиатора. Путники переглянулись.

– Я сейчас, – Ларри отстегнул ремень и вышел наружу.

– Боже, да что там? – Клара высунулась из окошка. – Кого мы сбили?

Ответа не последовало.

– Так, мне это не нравится, – Шон отдал банку Дрю и тоже вышел из машины.

Ларри нигде не было. Плотное облако тумана окутывало «бьюик».

– Медведь! – вдруг откуда ни возьмись выскочил Ларри и помахал перед лобовым стеклом окровавленной тушкой белки. Девушки заорали.

– Придурок, – толкнул его Шон.

– Да ты чего! Просто белку сбили.

– Ладно, поехали! Скоро совсем стемнеет.

Шон и Ларри снова сели в салон.

– Ларри, ты рехнулся, – Дрю стукнула парня по плечу. – Ещё один такой розыгрыш, и я сваливаю!

Ларри перевёлся к ним в группу всего лишь полгода назад, но его шутки уже успели встать всем поперёк горла.

– Окей, окей, извини, – капитулировал Ларри и повернул ключ в замке зажигания. Машина пару раз натужно поворчала и с хлопком выплюнула последние силы.

– Похоже, приехали! – Ларри посмотрел на Шона, а потом на девушек. – Собирайтесь, дойдём пешком. Тачку попробую пригнать утром. Никто не стал возражать. Они собрали вещи и пошли в туман.

Дом действительно оказался близко. Компанию встречал светлый двухэтажный особняк с покатой черепичной крышей.

– А где покосившиеся окна и дергающиеся занавески? – шутливо спросил Шон, окидывая взглядом каменное здание.

– Ну хватит! – Клара толкнула друга в бок.

Ларри подошёл к внушительной парадной двери и отпер дом:

– Прошу! Вещи пока можете оставить внизу. Потом разберёмся.

Внутри было тепло и уютно. Старинный дровяной камин, балки на потолке, масляные портреты благородных предков. Пахло хвоей и мебельным лаком.

Ларри пошёл на кухню, чтобы найти какую-нибудь еду. Шон и Клара остались в гостиной и изучали обстановку.

– Эй, а почему здесь сеть не ловит? – Дрю ковырялась в настройках своего телефона.

– Не знаю, в лесу часто бывают сбои связи. Попробуй наверху, – Ларри выглянул из кухонного проёма и указал в сторону лестницы. – Твоя комната вторая слева.

Дрю кивнула, сгребла рюкзак и пошла на второй этаж.

Наверху коридор заканчивался второй лестницей. По обеим стенам чернели две пары дубовых дверей.

В комнате Дрю связь была, хоть и слабая. Она написала сообщение матери. Вдруг дойдёт.

Дрю села на кровать и открыла рюкзак. Что? Мужская рубашка, футболка, носки… металлический кастет с пятью лезвиями?

– Ребят! Кто-нибудь видел мой рюкзак? – послышался снизу приглушённый голос Ларри. Сердце Дрю скакнуло, остановилось и вновь застучало, набирая обороты. Внутренности живота скрутило в тугой комок.

Почти бесшумно она выскользнула в коридор, тихонько дошла до лестницы и выглянула из-за стены. Ларри стоял у дивана с открытым рюкзаком. Искаженное кривой улыбкой лицо налилось багрянцем. Ларри отшвырнул рюкзак, вернулся на кухню и вышел оттуда с обрезом.

Дрю зажала себе рот и спряталась обратно за стенку. Она не могла пошевелиться.

– Ларри, нет! – закричал Шон.

Выстрел. Визг Клары. Перезарядка. Второй.

Закусив шарф, Дрю в два прыжка оказалась на задней лестнице. Куда она вела, девушка не знала.

Дрю стала бесшумно спускаться. Включила экран телефона. Внизу был ещё один узкий коридор с комнатой. Возможно, это была кладовка. Дрю дернула ручку и она поддалась.

Наверху послышались шаги. Грохот, распахнутое окно. Снова шаги.

– Где ты, Дрю! – где-то над головой крикнул Ларри. – Я всё равно найду тебя!

Дрю приоткрыла дверь комнаты и кинула туда телефон. Только бы мама позвонила… Дрю скользнула в тёмный угол, за выступ в стене.

Через минуту на лестнице послышались быстрые шаги и учащенное дыхание. В коридоре остановились. В голове Дрю пульсировали слова молитвы. Мамочка…

В кладовке зазвучал рингтон. Ларри кинулся внутрь. Мгновение, и Дрю захлопнула за ним дверь, дернула задвижку.

Ларри зарычал и стал высаживать дверь изнутри.

– Открой, тварь, открой!

Но Дрю его уже не слышала. Она неслась в туманную синеву дебрей и остервенело сжимала в руке подобранные в гостиной ключи от «бьюика». Только бы завелась! Сколько у неё есть времени? Как долго хлипкий замок кладовки сможет его удерживать?

Наконец мощёная дорога закончилась. Впереди, среди сосновых веток, показались два желтых глаза. Ларри не выключил фары. Может, машина и вовсе не сломалась!

Дрю трясущимися пальцами нажала на брелок, двери расблокировались приветливым переливом. Дрю запрыгнула на водительское сидение. Господи, Клара! Шон! Они лежали там, как сломанные фигурки марионеток, мокли в багровых лужах. Из глаз хлынули солёные слёзы. Дрю заколотила по рулю. Пожалуйста, заведись!

Она вставила ключ и с силой повернула. Мотор надсадно закашлялся и с болью выдохнул. Ещё раз и ещё. Дрю посмотрела в зеркало. Потные пряди прилипли ко лбу, глаза полны ужаса. Глухой выстрел! Это в доме. Надо бежать, но куда? Вокруг на многие мили лесная глушь.

Услышав вдалеке рык Ларри, Дрю выскочила из машины и шагнула во мрак.

– Где ты, Дрю, детка? – голос Ларри звучал всё отчётливее.

Дрю опустилась на четвереньки, в ладони и коленки впивались сухие иголки и шишки. Где-то неподалёку журчала вода.

– Сейчас я тебя достану, тварь! – Дрю приподняла голову и увидела, как Ларри подошёл к «бьюику» и стал пинать его по бамперу.

В кармане Дрю запиликал брелок. Чёрт, чёрт, чёрт. Ларри бросился в сторону звука. Дрю рванула в чащу так быстро, насколько позволяли одеревенелые ноги. Тяжелые шаги Ларри приближались. Дрю запнулась, неуклюже взмахнула руками и рухнула на землю. Задыхаясь, она перевернулась на спину. Тьму пронзил звук взводимого курка.

– Ну куда же ты собралась, Дрю? Разве тебе не нравится наш милый уик-энд? – хриплое дыхание уже почти добралось до неё.

– Зачем ты убил их, Ларри?

– Ты сама все испортила, гадкая девчонка! Суёшь нос куда не следует, – в мерзком голосе зазвучали капризные нотки. – Ты раскрыла мой секрет, Дрю. А я хотел, чтобы он остался между нами. Только ты и я. Только я и твой сладкий запах, одурманивший меня ещё на первом курсе и теперь выманивший меня из многолетней засады.

Держа обрез в правой руке, Ларри стал медленно наступать. Левой рукой он достал из кармана кастет.

– Прошу, не надо!

– Заткнись!

Внезапно кусты со стороны Ларри зашевелились, с треском выпуская скалящуюся медвежью морду.

Ларри резко направил ружье на зверя. Дрю, не отрывая взгляда от хищника, осторожно поднялась. Медведь одновременно встал на задние лапы.

Ларри выстрелил. Зверь заревел и побежал на них. Ларри успел всадить в громадину ещё одну пулю перед тем, как теплая туша упала на него и придавила к земле.

– Дрю, помоги же мне! – сдавленный стон Ларри смешался с запахом крови и пороха.

Коленки Дрю тряслись, но она все равно медленно шла к нему.

– Ах ты, зараза! – Ларри освободил руку и приподнялся. – Давай же!

Дрю склонилась над ним и впервые увидела его тёмные глаза вблизи. Пустые, жестокие, голодные. В уголках рта скопилась слюна, перемешанная с кровью.

– Да, Ларри, только ты и я! – улыбнулась Дрю и, занеся над ним руку, блеснувшую в свете луны металлом, с силой вонзила в мягкую плоть его горла пять острых лезвий.

* * *

Грязная, в порванной одежде, она устало зашла в дом. Пальцы озябли от холодной речной воды, но всё же быстро набрали три цифры на телефоне. Казалось, её голова проваливается в вакуум, но неожиданно пошли длинные гудки. Щелчок.

– Здравствуйте! Служба 911. Что случилось?

– Два убийства из огнестрельного оружия и одно смертельное нападение медведя, – устало произнесла Дрю.

– Назовите ваш адрес, мэм.

– Файэр роуд 96, поместье «Медвежий приют»

Елена Фили

Instagram: @fili_elena_

elenafili.ru

Авария

– А я однажды был свидетелем страшной аварии.

Парень, сидевший в автобусе на заднем сиденье, встал и перебрался поближе к рассказчикам.

– Машина сорвалась с дороги, понеслась и врезалась в дерево. Люди, кто видел, выскочили из своих авто, хотели помочь. Бесполезно. Это… страшно, когда на твоих глазах погибает человек, а ты бессилен. Я потом всё думал об этом, а перед глазами постоянно стояла картина несущегося к гибели автомобиля. Даже на похороны сходил. Думал, узнаю подробности. Рядом со мной мужчина был в толпе. Такой немолодой, неприметный. Украдкой слёзы вытирал. Мы разговорились. Оказалось, он врач и о том, из-за чего авария случилась, знал. Считал себя виноватым. А я слушал и думал: а как бы я поступил?

– Будете слушать? – парень оглядел людей в автобусе. Увидев кивки, он начал рассказывать.

* * *

Впервые в жизни Полина заснула на работе. Вот только что смотрела на экран монитора и в следующее мгновение раз – и отрубилась. Хорошо, что в офисе был обеденный перерыв и отдел пустовал. Со стороны, наверное, это выглядело, как будто сложилась тряпичная кукла. Просто упала на клавиатуру с громким щелчком клавиш. Клац!

Она почувствовала, что голова её повернута набок, ухо трется о знакомую ткань, а по виску стекает что-то тёплое. И, кажется, во сне она была не одна. Точно, не одна. На соседнем сиденье полулежал её Гоша. И смотрел прямо на неё. Полина поняла, что они с Гошей сейчас в машине. Гоша, живой, невредимый, а не то страшное нечто, в которое превратился муж после автомобильной аварии и которое она похоронила две недели назад в закрытом гробу. Сначала Поля чуть не задохнулась от радости. Гошенька… А потом она замерла. Гоша был… странный. Не шевелился. Может, тоже не мог, как и она? Может, свидания на небесах так и происходят? Нельзя дотронуться. Запрещено. Можно только смотреть. Ну и что? Поля судорожно выдохнула. Ей и этого хватит! Смотреть, смотреть в любимые глаза. Ещё побыть вместе. Близко… Погладить… Дотронуться… Только руки почему-то не шевелятся.

Внезапно Гоша заговорил. Не своим голосом, тёплым, мягким, а механическим, будто каркал.

 
«На златом крыльце сидели
Царь Царевич и я – Королевич,
Убитый или живой?
Кто я теперь такой?
Говори поскорей, видишь – очередь из людей?
Не скучай… скоро сама придёшь…»
 

Поля вынырнула из кошмара внезапно, как и заснула. Подняла голову и огляделась. Коллектив заполнял рабочие места. Никто на неё не смотрел. Может, подумали, что человек устал и решил вздремнуть. Её вообще старались не трогать в последнее время. Знали о похоронах. Молча принесли и пристроили на краешек стола конверт с деньгами. Разве ей нужны деньги? Зачем ей деньги? Ей нужен Гоша. Хоть какой. Даже странный, говорящий механическим голосом и похожий на робота. А то, что она уснула… Так она уже и забыла, когда нормально спала. С того дня, как ей позвонили и сказали, что Гоши… что Гоша…

Поля провела ладонью от виска вниз по лицу и уставилась на окровавленную ладонь. Наверное, поранилась, когда голова упала вниз. Рядом с клавиатурой стояла кружка с кофе. А теперь лежали осколки, и сладко-тягучая коричневая жидкость пачкала поверхность и распечатанные недавно листы.

– Давай помогу! – новенькая, Поля не помнила её имя, сидевшая за соседним столом, решительно схватила Полину руку, оттёрла кровь салфеткой, а потом сгребла то, что осталось от кружки, грязные листы и унеслась по коридору в туалет. Когда она вернулась, Полина сидела всё так же и недоуменно улыбалась.

Оставшееся время на работе Полина старательно делала вид, что ничего не произошло, перепечатала заново всю статью, испорченную кофе, и всё думала: а почему Гоша пришёл к ней именно сюда, а не домой? Дома всё привычное и свидетелей нет. Да какая разница, куда и когда он пришёл! «Лишь бы приходил», – шептала она, дрожащими руками запирая ящики рабочего стола, подхватывая плащ, сумку и торопливо спускаясь на стоянку.

«Пусть приходит, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – твердила Поля, когда завела машину и потом, когда выехала на дорогу. «Хочу опять его увидеть!» – лихорадочно пробормотала, поворачивая из пригорода на дорогу, ведущую к дому. И… снова отрубилась. На мгновение. А очнулась возле поворота, недалеко от тополя, в который врезался на машине её Гоша. Поля вгляделась. Кто-то пристроил похоронный венок к основанию дерева, небольшой, но видно издалека. Это… правильно. Чтобы никто больше не погиб. Чтобы издалека видели и тормозили заранее.

Она вышла из машины, подошла к тополю, прижалась к холодному стволу головой, замерла. Как ты там один, Гоша? Поля вспомнила, как муж сегодня в офисе каркал какие-то странные стихи. Хоть и такой… Пусть приходит. Нельзя ей без него. Вон что получается.

И только потом до неё дошло, что она проехала километр как бы… без сознания? Это же ненормально? Может, у неё из-за нервного срыва что-то с головой? И никакая это не Гошина душа скучает, а просто глюки? Начало сумасшествия? Шизофрения?! Она вздрогнула от сигнала проехавшей мимо машины, протяжного, прощающегося, съёжилась, ощутив, как прохладный ветер пытается забраться под плащ, и вернулась в салон. Завела двигатель, тронула машину и медленно, вдоль обочины, контролируя себя, поехала домой.

Дома Поля бесцельно побродила по квартире, включила и выключила телевизор, выпила горячего чаю, чтобы согреться, – отопление ещё не дали, а ночи уже стали холодными, и дома всё выстыло. На тумбочке возле кровати стояла Гошина фотография. Поля подержала её в руках, ощущая знобкий металл рамки. Почему-то вспомнилось, как они познакомились. На пляже. Стоял июль, они ели одинаковое мороженое, облизывали пальцы и строили друг другу рожицы, а потом весь вечер целовались. Там же, на пляже. Под шум набегающих волн.

– Ты приходи, – прошептала она, укладываясь спать, натягивая на голову одеяло. – Я ждать буду.

Гоша не пришёл ни в этот день, ни в следующий. А Полина продолжала внезапно засыпать. На работе. Дома. Ненадолго. На пять-семь минут. И галлюцинации были. Мама, которая много лет назад умерла от рака. Измученная, худая. Бабушка, беззубая, высохшая, в белом платочке. Дед. Все, кто были в Полиной жизни раньше, а потом умерли. Вроде и сон, но как будто наяву. Она видела, чувствовала, а двинуться не могла.

Гоша пришёл на третью ночь. Она ощутила, как кровать прогнулась, – кто-то тяжелый лег рядом. Поля открыла глаза. Гоша смотрел не мигая, открывал черный провал рта, будто снова читал дурацкую считалку. Но слов не было слышно. И только в конце она услышала быстрый страшный шёпот: «…Я убитый или живой?» и через паузу всхлипнул: «Это ты не проверила тормоза…». Полина хотела отвернуться, закричать, что проверила, проверила, и не тормоза виноваты, так сказали в транспортной полиции, а ты сам заснул за рулем, но потеряла сознание. Очнулась утром. Тихо собралась, вызвала такси и поехала на работу.

Когда Полина зашла в офис, её вызвал к себе начальник.

– Поля, я всё понимаю, но так нельзя!

Он кинул на стол последние Полинины статьи, исчёрканные красным фломастером. Листки разлетелись широким веером.

– Я вижу – горе. Возьми отпуск. Не мучай себя, не подводи коллектив. Говорят, у тебя с нервами проблемы? Теряешь сознание, отключаешься?

Поля виновато опустила голову:

– Немного накосячила, простите. Я переделаю.

– Нет, дорогая. Давай-ка к врачу. К психотерапевту. У меня знакомый есть. Все хвалят. Я договорился, скажешь, что от меня.

И шеф протянул Полине визитку.

* * *

– Вам не ко мне, – знакомый психотерапевт шефа с сожалением протянул Поле бланк истории болезни, заполненный с двух сторон её рассказом о том, что с ней происходит в последнее время. – Сомневаюсь, что это шизофрения. Идите-ка вы к сомнологу.

И Поля, обрадованная, что приходы Гоши – это «не шизофрения», почти выбежала из кабинета психотерапевта, а потом и из клиники на улицу. Вдохнула свежего воздуха и задумалась. Идти или нет ещё куда-то? Кто это – сомнолог? А вдруг этот непонятный сомнолог докажет, что Гоша – это всё-таки просто больное воображение? И что нужно лечиться? А нужно ли вообще дальше разбираться? Пусть Гошенька приходит. Правда, последний раз было… страшно… Поля вытащила мобильник и забила в поисковой строке: «Какие заболевания лечит сомнолог?» Прочитала, прижав к щекам похолодевшие ладони, и вызвала такси.

…Сомнолог, поджарый, невысокий, в очках с толстыми стёклами, долго её выспрашивал, а затем сложил на коленях руки с длинными хирургическими пальцами и тяжело вздохнул.

– Нарколепсия. И сонный паралич. Таков предварительный мой диагноз. Нужно сделать полисомнографию. Вот направление. Дам вам пока из своих запасов таблетки. Их трудно достать, вы аккуратнее, ладно?

Полина, оглушённая непонятными словами, уцепилась за знакомые: «таблетки». То есть если выпить таблетки, Гоши больше не будет?

– Доктор, а после таблеток перестанут приходить мои… галлюцинации?

– Видения погибшего мужа? Да, перестанут.

– А… вот эта сонливость… тоже уйдет? А то я за руль боюсь садиться.

– Ну, нет, девушка. Пока наука так далеко не шагнула. В гипоталамусе секретируются гормоны бодрствования, и их дефицит является причиной врождённой нарколепсии. Редкое неизлечимое заболевание. Обычно врождённое. А может, как у вас, развиться после тяжелой психологической травмы. Или из-за опухоли. Увы. Мучают кошмары при засыпании и пошевелиться невозможно, да? Но попробуйте перебороть этот страх. Если вы научитесь расслабляться, то сонный паралич будет появляться реже. Можно, можно приспособиться.

Но Полина не хотела «расслабляться», «перебарывать страх», избавляться от кошмаров. Она хотела, ждала каждой галлюцинации, призывала её. Гоша. Если Полина начнёт пить лекарства, то Гоши не будет. А она… не хотела больше жить одна.

Дома Полина перед сном посмотрела с сомнением на таблетки, открыла ящик стола и засунула их подальше, в самый угол.

Утром она написала заявление о переходе на «удалёнку», то есть работу из дома. Стараясь не замечать любопытных взглядов коллег, быстро собрала вещи в большую картонную коробку и почти выбежала из офиса, боясь расспросов.

Целый день слонялась по дому, ждала ночи. Ей хотелось попробовать поговорить с Гошей. Рассказать о болезни, посоветоваться, спросить, идти ли завтра на непонятную процедуру по подготовке к этой… полисомнографии. Ну и что, что паралич и не двигаются мышцы? Гоша поймет, как всегда понимал. Когда приходила расстроенная с работы, когда болела, когда умерла мама. Без слов понимал, что случилась беда или неприятность. Подходил, распахнув широко руки, обнимал, прижав к плечу её голову, и надолго замирал. Боль как будто просачивалась сквозь одежду и впитывалась в Гошу. В его кожу, душу, сердце. И Полину «отпускало».

Почувствовав, как под тяжестью тела колыхнулась кровать, Полина открыла глаза и отпрянула. Гошина голова, окровавленная, разбитая, безглазая оказалась слишком близко. И продолжала приближаться. Полина закричала. Но горло, мгновенно пересохшее, не издало ни звука. Голова остановилась, почти упираясь в глаза Полины, которая не могла даже зажмуриться, и каркнула: «Я – убитый!». И дребезжаще засмеялась, раскрыв рот с выбитыми зубами.

Очнувшись, Полина босиком, в мокрой от пота ночной рубашке кинулась к столу, выгребла таблетки и сразу насухо проглотила две. Только потом добрела до кухни, налила воды из крана и запила горечь во рту. И не спала до утра, боясь повторения кошмара.

На следующий день в клинике её всю облепили специальными датчиками, наговорили кучу инструкций и отправили домой. Полина медленно, перебирая ногами, как старушка, брела к машине и всё думала, думала. Как дальше жить? Как? Гоша теперь будет приходить такой… жуткий… не родной. Она перестанет его любить, а со временем начнет ненавидеть. Ей придется жить одной, потому что никому не нужен инвалид, кричащий по ночам от кошмаров и засыпающий по несколько раз за день. Останется только работа. Обычная. Копирайтер. Ей всего тридцать. Жить такой жизнью ещё сорок или пятьдесят лет? Без Гоши? Без подруг? Без будущего? Как овощ?

И когда садилась в машину, думала. И когда выезжала со стоянки.

* * *

По дороге, ведущей под уклон, мчалась на огромной скорости красная «ауди». Встречные машины с опаской объезжали нарушительницу. Из открытого окна несся звонкий Полинин голосок:

 
«На златом крыльце сидели
Царь Царевич и я – Королевич,
Убитый или живой?
Кто я буду такой?
Говори поскорей, видишь – очередь из людей?»
 

За поворотом машина съехала с шоссе и устремилась вниз, прямо к обугленному тополю, искореженному последней аварией. Разогнавшаяся «ауди» на полном ходу врезалась в дерево, взорвалась и загорелась. С дороги бежали люди, кто с аптечкой, кто с огнетушителем, кто просто помочь. Они остановились в бессилии перед горящим автомобилем. Никого уже нельзя было спасти. Трещал огонь, пожирая плоть машины и пассажирки. Откуда-то сверху замершие от ужаса люди услышали каркающий шёпот, принесённый ветром: «Не скучай, я скоро приду…»

* * *

…Завершив рассказ, парень протяжно выдохнул и обвёл взглядом людей в автобусе. Никто не смеялся. Женщина в сером платке плакала, опустив голову на сиденье. Парень вытер широкой ладонью лицо и пробормотал, уставившись в пол:

– Вот так всё и было. Не могу забыть. Никак.