Текст книги "Двоелуние (СИ)"
Автор книги: Арсений Либис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Огуречная маска
Привет, это снова я! Помните, я уже присылала сюда рассказ из своей жизни «Стоны»? Не ожидала, что он так понравится. Ну раз так, то расскажу ещё один странный случай из своей жизни. Произошел он совсем недавно.
В общем, я уже много лет замужем за Русиком, мы познакомились, когда я ещё кладовщицей работала. Сколько воды утекло с тех пор. Я уже давно домохозяйка, у нас трое деток. Но вот секс все равно мне не приедается, несмотря на все домашние хлопоты. И видимо это сказывается и на внешности. Вот ездила как-то на встречу одноклассниц, так я выглядела как девочка-студентка среди старых обрюзгших тёток! И поговорить с ними не о чем. Нудят, сплетничают, жалуются. А все отчего? Оттого, что их мало трахают. В общем, на дай Бог когда-нибудь такой стать.
Но и мне честно говоря, последнее время секса не хватает. Дело не в Русике, он всегда готов. Просто даже в нашем частном доме, нигде не спрячешься, куда не повернись, рядом кто-то из детей. Даже ночью младшенькая прибегает к нам спать, типа оборотня боится, который живет в палисаднике. Это все нашей с Русей сексуальной жизни не способствует.
Потому, представьте нашу радость, когда его родители согласились забрать всех троих к себе на майские праздники. Ух, красота, всегда бы так! В общем, Русик весь в нетерпении, уже о мою задницу напряженной вздыбленной палкой терся, ещё когда мы провожали свекра со свекровью. Я сама вся раскраснелась, то ли от стыда, то ли от возбуждения. Но слава Богу, уехали они, а Русик мной овладел прям за воротами во дворе. Я спиной к ним прижалась, ногами его обхватила, впилась ему поцелуем в губы. Так мы изголодались, что себя не контролировали! Я стонала, наверно вся улица слышала. Русик меня на весу держал, и так яростно долбил, что у меня шлепанец с ноги слетел, а ворота ходуном ходили. Пацан соседский по улице ехал на велике, обернулся посмотреть, что такое с нашими воротами. И так в кювет и свалился. А Русик так распалился, его елдак прям горячий и большой такой, прям до самой глубины пробирает. Люблю, когда он такой! Я даже пропустила момент, когда он стал весь сотрясаться, заливать меня горячей спермой. Я конечно обожаю такое. Но блин! Мы без презиков. Я спираль тоже не ставила. А забеременеть ещё раз как-то улыбается, я младшенькую еле выносила, возраст уже не тот! А Русик бедный до того недели две был на голодном пайке. Сам он дрочить не любит, я все ему хотела тихонько. Хоть под столом там за обедом, или отсосать, пока он лампочку менял. Но что-то не доходило. Вот и дотерпелись!
В тот момент, я конечно себя не контролировала. Только почувствовала, как он кончает, сама задергалась тазом, стала сжимать его сильнее, уткнулась лицом ему в грудь, чтобы не закричать от крышесносного кайфа. Я наркоту ни разу не пробовала, даже травку не курила. Секс – мой наркотик. Вот это реальный кайф. В момент таких оргазмов каждая клеточка в моем теле получает заряд наслаждения. Меня так трясло, что аж пальцы на ногах сжались, и я даже заплакала. Русик в меня кончает, голову запрокинул, смешной такой. А я плачу как дура, вся тушь по лицу потекла.
В общем, после мы ещё долго целовались, прижимаясь к воротам, он свой член не вынимал из меня. Так классно, он был там внутри все ещё твердый. Потом отнес на руках в дом. Мы немного отдохнули, лежа в объятьях. Хорошо лежим. А Русик говорит, может по пивку? Я ответила, что вина хочу. А ещё лучше шампанского. Праздник, как-никак. Но Руся сначала стал упираться. За шампанским надо аж в центр поселка идти, в алкомаркет. А пивко и за углом наш сосед продает. Но он так всегда. Русик побурчит-побурчит, потом пойдет и сделает, как я прошу. В общем, он пошел за шампанским. Я его попросила фруктов купить и ещё кое-что по мелочи. И презики, конечно! Ибо нефиг. Руся ушел, а я пошла умываться. Так с тушью, размазанной и ходила все это время, красотка, блин!
Умылась я, смотрю на себя в зеркало. Все-таки старею. Вон мимические морщинки вокруг глаз, веки шелушатся. Некрасиво! Эх, возраст берёт свое, хотя я далеко ещё не тетка. Грустно от этого стало. Хотелось снова Русика обнять, поплакать. Но сама его отправила, минимум на час. Что делать-то?
В общем, решила я зря времени не терять. Пока Русика нет, заняться собой. Сделать огуречную маску. Чтобы он вернулся, а я вся такая красивая. В общем поставила шезлонг на заднем дворе в теньке, намазалась, огуречные кружочки положила на щеки и глаза. Приятно так, влажно и прохладно. А у нас задний двор это одно название. Забором наш дом только от улицы огорожен, а сзади дома поле наше картофельное и речка, заросшая камышом. Но поселок у нас маленький, все друг друга знают. Потому тут бояться особо некого. Редкая птица пролетит, редкая дворняга пробежит, какие уж тут люди.
В общем, я, лежа в шезлонге, с огурцами на глазах, придремала. Немудрено после такого крутого секса. Проснулась от того, что меня гладит по ногам кто-то. Я сначала испугалась, дернулась, но незнакомец нежно так провел по щеке между огуречными кружочками и прижал палец к губам. Я сразу поняла, что это Русик. Пришел тихонько и вот решил поиграть. Мы часто так импровизируем. То неожиданно в погребе закроемся вместе, и он трахает меня, пока я на лестнице стою. То он мной молча и неожиданно овладевает, пока я пыль под кроватью вытираю, выставив попку наружу.
Русик потом развязал мой халатик, ноги мои раздвинул и замер. Наверно залюбовался открывшимся видом. Я ведь без трусиков! Потом он наклонился прям над моей киской, щекоча её дыханием и нежно так, благоговейно поцеловал. У меня от этого мурашки по коже пошли. А он все-таки затейник. Слышу, взял с тарелки огурец. Я же только половину его извела на красоту. Вторая половина рядом с шезлонгом лежала в тарелке. Думала потом его заточить. Русик же взял этот полуогурец и стал им водить по моим половым губкам и анусу. А огурец немаленький, наверно побольше даже его члена в обхвате. Я как представила себе, как он в меня его засовывает, аж потекла. А он, засранец, все дразнится. То круглым концом огурца водит, то перевернет срезом и прохладным соком пройдется, охладит мою пылающую киску. И так нежно касается, непривычно. Русик обычно грубей и нетерпеливее. Можно сказать, напором меня в свое время взял. А тут нежность и спокойствие. На контрасте оказалось очень приятно. А он стал осторожно палец мне в зад совать. Как раз соком смоченный моим и огуречным. А огурец в киску. Очень осторожно, медленно. Я играть с дилдо и всякими такими игрушками люблю, а Русик к этому не очень относится. Один раз купили анальную пробку, он вставил мне её, обратно вытащил и говорит: «Добрый вечер!». Я как стала смеяться, в общем не до секса потом весь вечер было. А сейчас огурец прям хорошо пошел. И не жестко. Прям хорошо там заскользил. А палец его у меня в заднице отличное дополнение. Я давно фантазировала заняться сексом в два входа одновременно. А он огурцом все быстрее, а пальцем все настойчивее. Я вся исстоналась, ногой ему в грудь уперлась, а он пальчики на ногах мне стал щекотно целовать. И так мне стало хорошо. Когда огурец до матки достал, я вскрикнула и начала кончать. Оргазм вышел даже сильнее, чем тогда у ворот. Меня такая горячая волна захлестнула, я чуть сознание не потеряла. А он видно распалился от моего вида в оргазме. Мы в свадебную ночь снимали специальный номер для новобрачных. И там зеркало было громадное. В общем, когда меня Русик до оргазма довел, я сама себя в зеркале видела, как кончаю. Я тогда, помню, вся выгнулась, раскраснелась, прикусила губку до крови. От своего вида в зеркале ещё раз кончила. Потому, представляю, как он возбудился. И правда, чувствую, он меня взял за ляжки, развел мои ножки пошире и давай меня накачивать. И так тоже непривычно. Обычно Русик более основательно меня прокачивает. А тут как-то мелко и быстро, как кобель суку покрывает. И видно сам был на пределе, не прошло минуты, как задергался. И твою же мать, опять без презика в меня кончил. Да так обильно, словно с момента нашего секса у ворот целый месяц прошел. Я даже немного вину почувствовала, довела мужика. В общем, было так хорошо, что я возмущаться не стала, что он снова без резиновой защиты.
Я лежу на расслабоне, так классно, что я эти огурцы дурацкие забыла с глаз снять. А Русик после того как кончил, куда-то убежал быстро. Я сначала подумала, что за шампанским побежал. Но я лежу-лежу, тихо. Ни Руси, ни шампанского. Что за дела! Я кружочки стряхнула с лица и пошла его искать. А его нет! Ни в доме, ни в палисаднике! И холодильник, как был пустой, так и остался. Я испугалась, закричала:
– Руслан! Руслан!
Слышу, ворота стукнули. Он забегает испуганный с пакетами. Спрашивает, что случилось? А я плачу, толком не могу объяснить. Как оказалось, он только с магазина пришел. А кто до того был, непонятно. Я, конечно, Русику рассказывать не стала об этом, сослалась, что придремала, и сон плохой приснился. В тот вечер потом не по себе было, как уж после такого секс. А через месяц узнала, что беременна. И самое страшное, непонятно от кого: Русика или того, второго. Я вся на нервах собралась абортнуться, а Русик против. Говорит, раз Бог дал, нельзя отказываться. А я ему так и не решилась признаться. Он у меня импульсивный такой, ещё глупостей наделает. Так что ждём четвертую ляльку. УЗИ показало, что это будет девочка. Интересно, на кого она будет похожа?
Двоелуние
Отпущенная тетива тренькнула, стрела коротко свистнула и исчезла в траве. Крин досадливо зашипел, как от боли. Опять промазал. Который уже раз. Руки, натруженные от постоянных упражнений болели, но он с утра ни разу не попал в медвежью шкуру, что висела на стене длинного приземистого дома.
Крина жгла досада, ведь его сегодня не взяли на охоту, оставили присматривать за младшими. Как будто Фро с этим не справится! Старый противный Фро, который сейчас дрыхнет в своей хижине. Крин подошел к зарослям травы и вытащил оттуда стрелу. Они ушли без него на птицу. Сказали, что толку от Крина будет мало, только лишняя трата стрел. И это Крин, у которого уже есть одна насечка на щеке. У взрослых, правда, их было две. Но у младших их не было вовсе. Насечку надо было заслужить. И Крин заслужил её, когда его копье выпустило кишки матерому серому волку. Но вот вторую он пока не заслужил. И все из-за того, что не умел стрелять из лука! Да, кому он нужен, этот лук! Крин хорошо владеет копьем, дубиной, да и камни неплохо кидает. Недавно они соревновались с Бродхом, и Крин бросал дальше шагов на десять. А у Бродха давно уже две насечки.
Ну ничего, Крин всем ещё покажет! Он превзойдет в стрельбе из лука даже старого Хугга. Вот сейчас… Крин сосредоточился, напряг все свои силы, прицелился, натянул тетиву. Давай! Тетива тренькнула, стрела свистнула и… Описав дугу она перелетела дом, покрытый дерном. Только не это! Она же упала… упала у реки! А к реке было ходить нельзя. Только взрослые с двумя насечками могли это делать. И то не все, и не всегда. Лишь в ночь, когда Луна набирала полную силу, они бросали жребий, и те кому он выпал отправлялись туда, за реку. Конечно, будь у Крина вторая насечка, его бы тоже допустили к жребию. Но без неё нечего было о том и думать. Что там им приходилось пережить? Крин не знал, о том, что происходило за рекой говорить было нельзя. Они приносили ягоды и фрукты, которые не росли лесу на их стороне. Иногда они приводили из-за реки новых младших, бледных и заплаканных. Те сначала первые дни отказывались даже от еды. Что там такого они видели, там, за рекой? Про то нельзя было спрашивать. Да и ответить младшие не могли, они ещё не знали человеческой речи. Крин и сам много Лун назад тоже пришел оттуда. Но он не помнил, ничего не помнил. Только чувство боли, горя, утраты. И что-то ещё странное и щемящее.
К реке было ходить нельзя. Как-то Крин будучи ещё младшим, заигравшись подбежал почти к самым камышам, когда его настиг шаман Фро и ударил большой узловатой палкой, на которую он опирался при ходьбе. Потом долго ругался, брызгая слюной. И сейчас бы Крин не пошел. Но, ему надо тренироваться, чтобы хорошо стрелять из лука. А стрела у него была только одна. Он быстро, только туда и обратно. Он же не прям к реке, так... в заросли. Никто и не увидит. Правда, ведь? Он с опаской посмотрел на хижину Фро. Шаман был человек особый. Особый во всем. Он даже не ходил со всеми на охоту, не свежевал шкур, не ел со всеми у общего костра. Но он видел духов, умел лечить болезни, заговаривал оружие, приманивал зверя. Потому ему всегда полагалась доля от добычи равная со всеми. При том, что он даже не спал со всеми в длинном доме, у него была отдельная покосившаяся хижина. Оттуда доносился его раскатистый храп. Так, что в этот раз он не ударит Крина своей дубиной. Если, конечно, никто из младших ему не расскажет. Крин посмотрел в их сторону. Они самозабвенно играли в охоту на оленя. Маб прикрепил к голове две кривые ветки, которые изображали оленьи рога, все прочие гонялись за ним с палками, что изображали копья. Игра так занимала их, что никто не обращал внимания на Крина. Можно попробовать!
Крин, стараясь ступать бесшумно, будто он тоже охотится сейчас на оленя, обошел длинный дом и когда скрылся из поля видимости младших быстро побежал к камышам. Где же стрела? Как сквозь землю провалилась! Или утонула. Чем дальше заходил Крин в заросли, тем больше становилось вокруг воды. А в воде как известно, и живут те самые духи. Может и сейчас, они следят за Крином… Что-то шлепнуло, Крин вздрогнул, сердце его забилось, как птица, попавшая в силки. Ещё шлепок, что-то серо-зеленое прыгнуло совсем рядом. Крин оцепенел от ужаса, но тут услышал мерзкое булькающее кваканье. Лягушка, духи её побери! Где же стрела? Камыши неожиданно поредели и блеснула поверхность воды. Река! Назад, надо быстро назад! Но Крин не мог оторвать взгляда от её блестящей поверхности. Река… Какая спокойная, какая завораживающая… У него защемило где-то в груди. Какие-то неясные образы и воспоминания из самой глубины. Он, сам того не желая, завороженно сделал ещё шаг навстречу реке, раздвинул заросли камышей. Река была гладкой и ровной, как большая обледеневшая дорога. Ещё она блестела в свете солнца. Она была недвижна и в тоже время шла куда-то. Она была не такой уж и широкой, как ему казалось раньше. Совсем рядом виднелся другой берег, так же заросший камышами. Что-то снова плеснуло. Лягушка? Нет, это на том берегу! Крин хотел закричать от ужаса и побежать прочь, но он не мог и пошевелиться. Меж тем, у чужого берега кто-то плюхнулся в воду, подняв тучу брызг. Бобер или выдра? Нет, кто-то более крупный… Существо вынырнуло. Оно было человеком. Обнаженным человеком с длинными каштановыми волосами, которые прилипли к плечам и спине. Он был несомненно взрослым, хотя может примерно столько же Лун, сколько и Крину. Он был удивительный. Какой-то более стройный и в то же время округлый. Его движения были грациозны, словно у газели. Кожа белая и гладкая. По ней капельками стекала вода. Крин не мог оторвать взгляда от этого человека, его удивительного тела. В его груди загорался костер, в висках стучали каменные топоры. Человек, словно почувствовав взгляд Крина, медленно повернулся. Ужас! Его грудь! У него вытянутая грудь. Две висящие груди, как у Фро или старого Хугга. Только упругие и красивые, с большими розовыми сосками. А между ног… Там, где в зарослях волос должен был торчать отросток-мочевик ничего не было! Это… это не человек! Это дух, дух реки, которым так стращал его Фро. Дух увидел Крина, их взгляды пересеклись. Крин на мгновение увидел, как ясные синие глаза словно заглянули ему в самую душу. У человека было лицо совсем юное, даже без пушка, не то что усов или бороды. Гладкое и красивое, как у младшего. Под стать его безволосому стройному телу. К тому же на лице у него не было насечек. Но он не младший, явно не младший… Неожиданно дух опустил голову, резко повернулся и бросился бежать в камыши. Крин, которого наконец отпустило, сделал то же самое. Дыхание его сбилось, сердце стучало так, что готово было выпрыгнуть из груди. Дух… Крин видел духа! Что же теперь будет? Что теперь делать?
Крин обессиленно оперся о стену длинного дома, сполз вниз. Припекало летнее солнышко, младшие по-прежнему охотились за оленем, роль которого играл теперь Сва, Фро по-прежнему храпел в своей отдельной хижине. Но что-то изменилось, казалось даже солнечный свет стал тусклее. Что делать? Рассказать Фро и вождю Дору? Ну и достанется тогда ему! Может… может даже его не просто побьют, а выгонят. Выгонят из племени, как Лира, который убил в ссоре Ульта. И будет он вечно скитаться один в лесу, словно дикий зверь. Нет, Крин будет молчать.
Стрела его бесследно исчезла в камышах, но упражняться в стрельбе у него не было больше ни сил, ни желания. Он сидел у дома, стоило ему закрыть глаза, как он видел того речного духа, его удивительные глаза и его удивительное тело. Руки его дрожали, в груди разливался странный жар. Но самое странное происходило с его отростком. Он напрягался и вытягивался, хотя Крин не хотел мочиться. Он пульсировал и распух, будто укушенный осой. Проклятие… Это наверно и есть проклятие речного духа! Что же делать? Что… делать… Крин чувствовал, как мир кружится вокруг него и жизнь покидает его тело.
Когда он вновь вернулся из мира духов, уже смеркалось. Над ним нависли лица прочих людей. Нахмуренные и обеспокоенные. Среди них было и морщинистое, словно высохший фрукт, лицо Фро и рыжебородое, свирепое, со шрамом на щеке лицо вождя Дора.
– Что с тобой? – спросил Дор низкий густым голосом.
– Там… у меня распухло… там… наверно укусила…
Шаман не дослушав приподнял набедренную повязку Крина.
– Ты был у реки? – тихо спросил он.
Его темные глаза пронзали его, словно две острые стрелы с наконечниками из небесного камня. Глядя в них, врать было невозможно. Да и бессмысленно врать тому, кто видит духов. Будь, что будет…
– Да… – так же тихо ответил Крин.
Фро медленно повернулся к Дору.
– Кажется, он готов… – сказал он вождю.
Вождь нахмурился посмотрел на шамана, потом на Крина. А после на небо, где уже взошла первая луна.
– Да будет так… – сказал он и встал с корточек, – успеешь подготовить его до темноты?
Шаман кивнул. Все старшие странно заулыбались, младшие же так ничего и не поняли.
Фро увел его к себе в хижину. Здесь мучительно долго окуривал его удушливым дымом и что-то бормотал, то распевно, то монотонно. Когда они вышли на свежий воздух, Крин плохо соображал. Было темно, но пространство освещалось ночным костром. Младшие уже спали в длинном доме, старшие же подбрасывали над огнем гадательную кость. Они бросали жребий, кому в этот раз идти за реку. Крин никогда не видел, как это выглядит, его, как и младших никогда не допускали на эту церемонию. Но после всех манипуляций шамана, его песен и удушливого дыма, ему было уже все равно. Он спокойно смотрел, как после броска кости, вождь наклоняется, чтобы увидеть какой стороной та упала и что-то тихо говорит. Люди отходили после этого по одну или другую сторону костра. Вскоре все разделились на две группы. Большинство разочарованно вздыхая осталось по левую сторону от огня. Небольшая группа, в которую попали вождь Дор, среднего возраста воин Тен, молодые Крех и Сарг, Бродх, лучший из охотников после Дора, да старый Хугг. Видимо, в этот раз идти за реку жребий выпал именно им. Они повернулись и направились к ней. Крин провожал их безразличным взглядом.
Дор, который шел последним неожиданно обернулся.
– Эй, что стал? Идём!
– Я? Но я же… я…
– Идём, ты с нами!
– Но я…
Однако, судя по взгляду Дора он не собирался вступать в споры. Он был тверд и прям, как тогда, когда он вел свое племя против медведя или росомахи. И Крин замолчал, опустил глаза и последовал за вождем.
Они вышли к берегу в другом месте, не там, где накануне Крин искал стрелу. Здесь не было камыша, а был холодный мокрый песок, усеянный острыми ракушками и засохшими водорослями. От реки шел сладковатый запах гниения и ещё чего-то, чего Крин не мог понять.
Он ещё был в том состоянии, потому не помнил толком, как оказался на плоту, который переправлял их на тот берег. Тот самый плот! Что привез некогда и его. Крин отчетливо, словно с того времени не прошло и взмаха ресницами, помнил, как он совсем маленький и плачущий плыл по ночной реке. Оттуда, с того берега… А теперь, теперь он плывет обратно. Он посмотрел туда, пытаясь понять, что его там ждет. Но тьма, даже для его тренированных глаз была непроглядна. Тихо плескала палка, которую Хугг называл веслом, противно квакали лягушки, ухала сова. Река же что-то тихо и монотонно шептала, словно старый Фро.
Плот дернулся, наткнувшись на другой берег. Воины сходили с него один за другим. Крин с опаской попробовал его босой ногой. Такой же мокрый песок и такие же острые ракушки. Его пробрал озноб. Где-то совсем рядом в темноте мелькнула чья-то тень. Или показалось? Он был готов схватиться за дубину. Но её не было. Крин пошел за Дором, как есть, без оружия. И тут его прошиб холодный пот. До него дошло, что руки остальных охотников тоже пусты. Вернее, они несли какие-то свертки из шкур, но там внутри было явно не оружие. Никто из тех, кому выпал жребий, не взял даже камней! Как же так? Ночью и с голыми руками? Не наслали случайно местные духи на них всех безумие?
Но Дор и все прочие шли уверенно, без всякой опаски по хорошо протоптанной тропе. Впереди что-то светилось. Неужели… неужели костер? Да, так и есть: они неожиданно вышли на поляну, в центре которой горел костер, а вокруг стояли одиночные маленькие хижины, вроде той, в которой жил Фро. Люди? Здесь тоже люди, или те жуткие и привлекательные духи, вроде того, что он видел сегодня? У костра никого не было видно. Но Крин чувствовал, что там, в хижинах кто-то есть. Кто смотрит на них пронзительными изучающими глазами, словно хищные звери из темноты. Дор, дойдя почти до самого огня, остановился. Все прочие сначала раскрыли тюки. В них было мясо, шкуры, куски жира, кости, которые можно потом использовать в хозяйстве, даже точильные камни. Зачем это все? Но воины, выгрузив то, что принесли, выстроились полукругом вокруг и не сговариваясь стали снимать свои набедренные повязки. Мало того, что без оружия, так совсем голые. Этого Крин не понимал. Но последовал примеру остальных. Они стояли у костра так, словно тем кто за ними наблюдает, было хорошо их видно. Крин вздрогнул, увидев как в темноте заметались тени. Но в тоже время в нем вновь разгорелся тот огонь, а его отросток вновь стал набухать. Проклятие… То проклятие… Но отростки других охотников тоже. Тоже распухли и увеличились. Значит, проклятие пало не только на него? И о чем он только думал, когда полез за этой злосчастной стрелой!
Неожиданно одна из теней вынырнула из темноты. Это был дух, не то, что Крин видел тогда, но несомненно такой же. Он был гол, как и охотники. Огромные груди колыхались в такт его шагам. Грациозным шагам, которые вызывали такое волнение. Она внимательно разглядывала каждого из охотников, слегка поглаживая рукой свою левую грудь с большим темным соском. Неожиданно она резко подскочила к Дору, схватила его за отросток и утащила в темноту. Крин вздрогнул, но прочие воины рассмеялись. Появилась ещё одна тень, она дернула Бродха, затем исчезли Сарг с Крехом. Крин стоял один со старым Хуггом. У того отросток и вовсе стал напоминать громадную кожаную дубину с множестом синих прожилков. На лице Хугга выступили сосуды, словно он нес какую тяжесть, оно побагровело. Ещё одна тень и вот и Хугг скрылся. Из темноты слышались странные звуки: возня, борьба, стоны боли. А потом из темноты выступила ещё одна фигура и оказалась прямо перед Крином. Это был дух с большими карими глазами, в которых сейчас плясали отблески костра. Был он чуть ниже и смуглее Крина. Волосы длинные и черные опускались почти до самых ягодиц. Округлое лицо без волос и насечек, пухлые губы, большие круглые груди с розовыми сосками. Он улыбнулся Крину и спросил на человеческом языке:
– Что, в первый раз?
Голос у него был удивительный. Не низкий, как у охотников. Высокий, но все же не такой, как у младших. Крин кивнул, не сводя глаз с того места, где у человека должен быть мочевик. Там все густо заросло черными кучерявыми волосами. Может, его просто не видно за этими зарослями? Дух, перехватив его взгляд, рассмеялся, обнажив острые белые зубы.
– Ваш шаман ничего не рассказывал? Впрочем, один из ваших в прошлый раз жаловался, что шаман только дерется дубиной, пугает, да бормочет себе что-то под нос.
Крин кивнул в знак согласия.
– Я – Ая! А ты?
Ая… как удивительно и мелодично. Впрочем, под стать и внешности духа.
– А я Крин…
– Пошли, Крин – сказал Ая.
– Куда?
– Ляжем на шкуры, так будет гораздо удобнее…
– Зачем?
Ая снова рассмеялся, в этот раз более низким, горловым смехом.
– Затем, что пора уже тебе стать мужчиной!
– Мужчиной?
– Для мужчины ты задаешь слишком много вопросов, пошли!
И Ая, не дав сказать ему больше ни слова, увлек Крина за собой во тьму. За кустами, прямо на земле была расстелена большая медвежья шкура. Та самая, что они добыли год назад. А потом она пропала. Вот, значит,куда…
Но думать не было времени, Ая неожиданно толкнул его, так что Крин повалился на спину. Он попытался вскочить, но Ая рассмеялся своим приятным мелодичным смехом:
– Я не причиню зла. Мы просто немного поиграем.
Крин не понимал:
– Это как дети?
– Нет, дурачок, как взрослые! Есть такая древняя игра, для неё нужны двое. Один мужчина, вторая женщина…
Крин был окончательно сбит с толку. О чем он вообще толкует? Глядя в обеспокоенно-настороженное лицо Крина, Ая не переставал смеяться.
– Ладно, начнем с самого начала. Ты наверно думаешь, что я демон?
Крин кивнул. Ая лег рядом, наклонился к мальчику, щекоча его теплым дыханием и зашептал, слегка поглаживая по руке. От него веяло чем-то теплым, родным и забытым.
– Я такой же человек, как и ты. Просто людей бывает два вида: одни такие, как ты. А другие, такие как я. И нам нужно жить раздельно. Таков древний закон. Но когда две луны сходятся на небе, так же сходимся и мы…
Рука Аи потянулась к отростку Крина и тот стал снова набухать.
– Тебе приятно? – спросил Ая.
– Ты странный – ответил Крин, – но это приятно.
– Не странный, а странная. Я – женщина. Ты мужчина. И я самая обычная. Но очень люблю новичков.
Где-то недалеко раздался протяжный стон. Крин хотел вскочить, но Ая ласково удержала его.
– Не беспокойся, им хорошо. Обоим. Поверь мне.
Её рука скользила вверх-вниз по его отростку, нежно двигая покрывающую его кожу. Это было так приятно, Крин задохнулся от неожиданного удовольствия.
– Мы называем его член, – тихо сказала Ая.
В её голосе появились какие-то особые нотки, от которых Крина бросало в сладкую дрожь.
– Это очень волшебная штука. Она умеет делать приятно и тебе и мне…
Ая тяжело дышала, почти так же как недавно старый Хугг. Груди её тяжело вздымались. Крин, движимый каким-то неведомым ему чувством, приподнялся и коснулся губами большого розового соска. Ая нежно прошелестела:
– Ещё… не останавливайся… Пососи их…
Крин, забыв обо всем на свете, прильнул в мягкой, приятно пахнущей груди. Ая застонала ему в ухо.
– Тебе больно?
– Нет… нет… не останавливайся…
Крин сосал губами грудь, словно новорожденный олененок. Соски Аи затвердели, она лежала на спине, от удовольствия то сгибая в коленях, то вытягивая голые ноги. Член Крина стал подобен каменной дубине, он пульсировал, словно готовясь к тяжелому бою. Ая неожиданно отстранила его от себя.
– Давай, я готова…
Она раскинула перед ним ноги, и среди мохнатых зарослей Крин увидел то, что у женщин было вместо члена. Это было похоже на розовую щелочку.
– Засунь в меня свою дубину…
Крин опустился на колени и прижался членом к пещерке Аи. Она была горячая и влажная. Такая приятная, словно губы Аи.
– Не торопись… не торопись… – жарко шептала ему женщина, – вот так, медленно… Ах!
Она вскрикнула, когда член Крина наконец проник внутрь. Там было хорошо. Ая задрожала всем телом, обхватила его бедра ногами, вжала в себя.
– Мы с тобой… одно целое… две луны на небе… мужчина...ах… и женщина… на земле!
Крин двигался. Стоны Аи, её жаркий и шепот, её нежная кожа без волос, её тело распаляли его, заставляли двигаться всё быстрее. Каждое его движение приносило ему все большее удовольствие. И Ае тоже. Когда он достигал глубины, её лицо искажалось, она скалила зубы, словно волчица, царапала его спину, словно пума. Это удовольствие нельзя было ни с чем сравнить. Оно было лучше, чем съесть пьяную ягоду с болот, лучше чем дикий мёд, лучше чем первым догнать зайца, лучше, чем пить теплую кровь из горла ещё живого оленя… В его голове застучали каменные топоры, Крин почувствовал как его окутывает багровая пелена. Его член содрогался, сотрясая все тело. И он извергал в Аю горячую густую жидкость. Ая тоже что-то кричала, извивалась под ним, загребала ногами лежащую под ними шкуру. Крин тоже закричал и погрузился в темноту.
Крин открыл глаза. Он лежал все на той же шкуре, только на спине. Ая сидела верхом на его бедрах, она что-то бормотала, а в её руках был нож! Крин дернулся, но он бы настолько слаб, что едва пошевелил рукой. Ая мелодично рассмеялась и резким движением надрезала ему щеку. Крин почувствовал, как течет по щеке горячая жидкость. В этот раз его кровь. Ая спрятала нож и склонилась к его лицу, нежно лизнула рану, которая только что нанесла.
– Не бойся… это просто знак… знак того, что ты… не мальчик… а мужчина…
До Крина дошло. Насечка. Она поставила ему вторую насечку. Значит, вторую дают не за стрельбу из лука… Ая слизала кровь, потом достала лечи-травы, пожевала и выплюнула на рану. Странные эти женщины. Используют траву для каких-то царапин. Она была по виду очень довольна. Движения её обрели большую плавность, даже голос как будто стал чуть ниже, как у сытой рыси. Она нежно провела пальцем по его груди.
– Я очень рада, что оказалась у тебя первой… Ты молодой, сильный… От тебя будут хорошие дети. Выпей, это восстановит силы. Они тебе ещё понадобятся.
С этими словами Ая влила ему в рот какой-то травяной настой. Такими часто любил их потчевать Фро.
– Ая, ты ещё с ним не наигралась? Я тоже хочу! – послышался совсем рядом ещё один женский голос. Ая засмеялась в ответ, поцеловала в Крина в щеку.
– Все, он твой, Ума!
Ума была выше и стройнее Аи, груди у неё были совсем маленькие, чуть больше мужских. Волосы бурого цвета и заплетены в косы, как у Бродха. Только у Бродха одна коса сзади, а у Умы их было две, и они опускались вниз к её небольшим грудям с торчащими сосками. И она была не такая округлая, как Ая. Но вид её был приятен Крину. Сильные мускулистые ноги, подтянутое тело, глаза удивительно-зеленоватого цвета. Крину она нравилась не меньше Аи. Ума села перед ним на колени и криво улыбнулась.
