Текст книги "Сталин и деньги"
Автор книги: Арсений Зверев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Финансовая дисциплина
До меня финансовым отделом Бауманского района заведовал т. Баух, бывший работник сберегательной кассы. Это был культурный и образованный человек, но с чересчур мягким и нерешительным характером. Не умея противостоять нажиму со стороны и легко поддаваясь чужому влиянию, Баух часто плыл по течению, влекомый административными бурями и финансовым ветром и положившись при этом лишь «на бога». Его слабостями пользовались. Одни – в корыстных целях, другие – чтобы выгоднее показать себя на фоне безвольного начальства.
В результате финансами района занимались все кому не лень, причем каждый по-своему.
Почти любой начальник не стеснялся посылать в райфо записочки с распоряжениями отпустить такой-то школе, больнице, домоуправлению, дорожной конторе и т. д. такую-то сумму сверх бюджетной. Вместо того чтобы пресечь это безобразие, райфо и банк покорно выполняли распоряжения, приводя финансовое хозяйство в беспорядок. Некоторые работники, минуя своего начальника, выступали «по поручению» райфо и от его имени на различных ответственных совещаниях. Там принимались соответствующие решения. Потом последние попадали в руки Бауха, а он удивлялся, не понимая, откуда что взялось.
Финансист обязан быть непреклонным, когда речь идет об общественных средствах. Партийная линия и государственные законы не должны нарушаться, хоть гром греми! Финансовая дисциплина – святое дело. Уступчивость в данном вопросе граничит с преступлением.
Это не значит, что следует «придерживать» деньги там, где их по закону положено израсходовать. Так тоже можно нанести ущерб, да еще отбить у людей охоту к любой инициативе. Поучительна в этом смысле достопамятная история, случившаяся в конце XIX века. Она в свое время передавалась из уст в уста, но нынешнему поколению, вероятно, уже не известна. Современный читатель, взяв в руки энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (изд. 1891 года), может найти в соответствующем томе термин «Беспамятная собака» и с удивлением прочитать пояснение: «Собака жадная до азартности». Конечно, он ничего не поймет и пожмет плечами.
История эта столь же забавна, сколь и небесполезна. Редактор первых томов энциклопедии, ректор Петербургского университета и профессор полицейского права (существовал такой предмет) И. Е. Андреевский был по натуре очень жадным человеком. Без стеснения эксплуатируя сотрудников энциклопедического издания, он всякий раз «забывал» уплатить им за работу, а сумму переводил на свое имя. Когда же ему напоминали, делал жалостливое лицо и, хлопая себя по лбу, восклицал: «Ах я, собака беспамятная». В конце концов его сотрудникам это надоело, и они увековечили своего руководителя, втайне от него напечатав в энциклопедии любимое его изречение, ставшее обиходным прозвищем. Хотя советский работник, естественно, не кладет чужой заработок в собственный карман, ему все равно не следует уподобляться упомянутому редактору и всегда надлежит помнить о живых людях. А для этого требуется только одно: строго соблюдать законы, со вниманием относиться ко всякому творческому предложению и в то же время пресекать любую попытку нарушить финансовый порядок.
Как раз с наведения порядка мне и пришлось начать свою новую работу. Должен признаться, что в излишней мягкости меня, пожалуй, обвинить трудно. «Записочные» традиции были резко оборваны, а их сторонникам пришлось либо примириться с законами, либо поискать себе иное место службы. Когда финансовая дисциплина наладилась, надо было посерьезнее вникнуть в круг хозяйственных проблем, стоявших перед районом. А для этого пришлось внимательно изучить весь Бауманский район. Я листал документацию, ходил на предприятия, осматривал дома, заглядывал в магазины, беседовал с людьми.
Бауманский район столицы в те годы охватывал обе стороны центральной магистрали Маросейка – Покровка – Спартаковская – Бакунинская. На западе район упирался в площадь Дзержинского, на востоке тянулся до Курской железной дороги. В этих пределах лежало обширное промышленное, административное и коммунальное хозяйство: около четырех тысяч различных предприятий, государственных, общественных, кооперативных, культурно-массовых организаций, учреждений и заведений, научно-исследовательских институтов и вузов. До декабря 1930 года район был еще крупнее, а потом в столице вместо шести районов стало десять. Но и после этого в нашем районе осталось 1753 земельных участка, около 11 тысяч строений. Население района насчитывало 360 тысяч (11 процентов всех жителей Москвы, поровну рабочих и служащих), да еще примерно столько же ежедневно приезжало на работу из Подмосковья. Площадь района составляла лишь около 5 процентов столичной, но плотность населения была вдвое выше средней по городу в целом.
Районные предприятия находились в ведении пяти наркоматов и ведомств: Наркомтяжпрома, Наркомлегпрома, Наркомснаба, Наркомлеса, Комитета заготовок. Часть предприятий возникла еще до революции. Все они были переоборудованы, расширены, усовершенствованы. Так, михайловское заведение превратилось в отличную артель «Экспорт-обувь», разместившуюся в новом фабричном здании на Покровке. Многие другие заведения, ранее полукустарные мастерские, стали заводами, оснащенными по последнему слову техники. Таким был рентгеновский завод, выпускавший в 30-е годы рентгеновские аппараты, завод «Технолог», 4-й механический завод, специализировавшийся прежде на кипятильниках, а потом переключившийся на санитарное оборудование; завод счетно-аналитических машин.
В те годы считалось огромным достижением, если какое-то крупное предприятие обеспечивало страну дефицитной промышленной продукцией. Об этом немедленно сообщалось на партийно-производственных собраниях, а потом оповещали все газеты. Помню, например, как шумно радовались в районе, когда мы стали абсолютно самостоятельно выпускать высоковольтные трансформаторы. Бауманцы вовсе не были здесь исключением. Вся страна шла вперед десятимильными шагами. Москва из текстильной стала Москвой металлической.
Подвиги, которые при этом совершались на трудовом фронте, могут показаться чудом. В январе 1931 года на печально прославленном гнилом месте, Сукином болоте, приступили к строительству огромного завода «Шарикоподшипник». Пока зарубежные злопыхатели каркали о провале замысла, партия налаживала дело, и уже в марте 1932 года первая очередь предприятия вступила в строй. Успехи москвичей были столь велики, что в том же 1932 году столицу провозгласили общесоюзной лабораторией опыта борьбы за проведение в жизнь генеральной линии Коммунистической партии на новом этапе нашего развития – в период второй пятилетки.
Каждый день газеты публиковали новые сводки: о выплавке чугуна и стали, о выпуске автомобилей и тракторов. Резким скачком был отмечен 1934 год. К семнадцатой годовщине Великого Октября довели ежесуточную выплавку чугуна по сравнению с 1930 годом с 13 тысяч до 30 тысяч тонн, ежегодное производство автомобилей – с 2 тысяч до 72 тысяч, а тракторов – с 9 тысяч до 90 тысяч; количество машинно-тракторных станций возросло со 158 до 3500.
Бауманский район тоже вносил в общенародное дело свой вклад, и мы этим очень гордились. В первую пятилетку в районе вступили в строй типография «Рабочая Москва», завод счетно-аналитических машин, маргариновый и хлебозавод № 13, фабрика № 17 и пищекомбинат. К началу второй пятилетки в районе имелось 28 металлообрабатывающих предприятий (из них половина – союзного значения), четыре деревообделочных, семь химических, шесть текстильных, три пищевых, 14 – по производству одежды и обуви, затем 8 предприятий – в системе местной промышленности и еще ряд других – в системе промкооперации, причем последние давали 17 процентов всей столичной продукции. Уже в мою бытность заведующим райфо здесь были заложены заводы аппаратуры связи, автокузовной, химического машиностроения и еще один пищекомбинат. К нам сыпались со всей страны заказы на продукцию таких заводов, как «Манометр», буровой техники, машиностроительный, алкалоидный, термометрический заводы, «Стеол», таких фабрик, как «Фотопластинка», «Картополиграфия», имени Баумана, технической ткани «Победа Октября», имени Маркова, имени Балакирева, имени Клары Цеткин, имени Звонкова.
Общенародной гордостью стала деятельность ЦАГИ, проектировавшего и испытывавшего отечественные самолеты и моторы. К 1 мая 1934 года целиком из советских материалов был построен самолет-гигант «Максим Горький». Сотрудник ЦАГИ летчик Михаил Громов в сентябре 1934 года был удостоен звания Героя Советского Союза за установление мирового рекорда продолжительности и дальности полета.
Бауманская партийная организация насчитывала 30 тысяч коммунистов. С первых же дней моей работы райком ВКП(б) нацелил меня на такие стороны дела, о которых я думал ранее не очень часто. Тут и своевременный ремонт жилищ, и стипендии за студенческую успеваемость, и выполнение научно-исследовательских планов, и деятельность точек общественного питания, и заготовка овощей, и руководство тиражами беспроцентно-выигрышных вкладов в районные сберкассы…
«А какое отношение ко многому из упомянутого имеет заведующий райфо?» – спросит, пожалуй, кто-либо. Оказалось, что самое непосредственное: контроль рублем! Практику работы в столичном районе по ее масштабности и разносторонности нельзя сравнить в данном отношении ни с чем иным. Уверен, что для финансового работника крупного масштаба наилучшей практической школой является райфинотдел в большом городе.
За свою жизнь я многое повидал и немало накопил различных полезных сведений из числа тех, что даются лишь длительным житейским опытом и ответственной работой. Познания слагаются из крупиц. Трудно порою бывает вспомнить, какая из крупиц, где и при каких обстоятельствах усвоена. Однако общее впечатление от месяцев и лет, проведенных мною в Бауманском районе, достаточно ярко отложилось в сознании и сохранилось навсегда. Оно связано с еще одним принципиальным, качественно новым скачком в моей общей и специальной подготовке: я начал отчетливо постигать проблему единства различных элементов, составляющих экономику; их взаимовлияние; их иногда необычную взаимосвязь и взаимозависимость. Конечно, сталкивался я с этим и раньше, особенно в должности председателя Клинского райисполкома. Но тогда я подходил ко многому еще сугубо утилитарно.
Практические навыки закреплялись. «Ощупывать» каждое дело, узнавая его поближе, я так и не разучился. И все же более глубокое теоретическое осмысливание деятельности начинало постепенно преобладать. Сказались прожитые годы, довольно богатая практика и, наконец, теоретический фундамент, заложенный в стенах института.
Из чего слагались будни заврайфо? Стандарта не было. День на день никогда не приходился. Об отдельных штрихах ежедневной текучки, может быть, даст некоторое представление уцелевшая с 1934 года записка, которую я составил как памятку, сидя однажды в кабинете председателя райисполкома Д. С. Коротченко. Он принимал трудящихся, выслушивал их требования, жалобы, просьбы и пожелания и всякий раз обращал на них мое внимание, когда дело касалось предстоящих расходов. За несколько часов приема я записал столько вопросов, что до сих пор удивляюсь, как мы сумели тогда все это осуществить в короткие сроки. Перечислю лишь некоторые из них. Увеличить количество трамвайных вагонов, подъезжающих к заводским воротам; построить в Сыромятниках еще одну школу; открыть курсы для поступления на рабфак; заасфальтировать Хлудов проезд; построить фабрику-кухню; организовать прачечную при одном из заводов; очистить Яузу от грязи; озеленить Ольховскую улицу; пустить дополнительный электропоезд на Нижегородской железной дороге; открыть продовольственный магазин на Чистых прудах; ввести в кинотеатре на Спартаковской детские сеансы; на Покровском сквере открыть детскую площадку; снабдить общежитие пуговичной фабрики кинопередвижкой… Таких дней был не один, а десятки.
Характерной чертой советского и партийного коллектива руководящих работников Бауманского района являлась его спаянность, товарищеская сплоченность, взаимопонимание. Мы не прощали друг другу промахов, резко и в глаза говорили о них один на один и на собраниях. Воспринималось это как должное, как естественная партийная прямота во имя общего дела. Зато не наблюдалось никакого подсиживания, разговоров за спиной и тем более стремления увильнуть от выполнения сложного или ответственного поручения, порою сопряженного с трудностями либо даже с неприятностями. «Кумовство» было абсолютно исключено. Подхалимство презиралось. Взаимная помощь от всей души, полная поддержка наблюдались на каждом шагу. В создании столь деловой рабочей атмосферы основную роль сыграли секретарь райкома ВКП(б) Н. В. Марголин и председатель райисполкома Д. С. Коротченко, показывавшие пример партийного отношения ко всякому делу. Не случайно позднее оба они были направлены на еще более ответственные руководящие посты.
Их поддержку мы ощущали повседневно, когда занимались не только финансовым хозяйством, но и делами, связанными с выполнением бауманцами районного бюджета. Предприятия и крупные сбытовые базы нашего района приносили стране огромные доходы. Только в 1934 году по налогу с оборота из района поступило в доходную часть бюджета свыше 1 миллиарда рублей. Значительные поступления наблюдались и по другим платежам. Отмечу попутно, что с нэпманами в то время было покончено.
Так, поступления по промышленному налогу от частного сектора составили лишь 45 тысяч рублей, да и то в основном как недоимки за былые годы. Что касается местного бюджета, то он равнялся тогда в районе 20,2 миллиона рублей. Из них три четверти было израсходовано на культурно-социальные мероприятия. Назову некоторые из этих расходов, особенно мне памятные.
Наука. С расходной статьей на науку я впоследствии имел дело не раз, а тогда столкнулся впервые. Чрезвычайно поучительным для меня как финансиста явилось открытие того факта, что нельзя отпускать средства лишь на то, что дает немедленную отдачу. Так называемый научный задел, базирующийся порой на достижениях не прикладной, а «чистой науки», может показаться недалекому человеку ерундой, которая уносит массу государственных средств, ничего не выдавая взамен. А спустя пять, десять или более лет такие руководители будут горестно всплескивать руками, когда обнаружится, что в данной отрасли страна отстала. Открыли глаза мне на эту сторону дела встречи и неоднократные беседы с руководителем Физико-химического института имени Карпова академиком А. Н. Бахом. Крупнейший ученый-химик, в прошлом видный революционер, серьезный и вдумчивый человек, он хорошо разбирался и в хозяйственных проблемах. Еще в бытность мою налоговым инспектором я прочитал его «Экономические очерки», широко известные дореволюционным читателям под названием «Царь-голод». Алексей Николаевич помог мне взглянуть на расходы на нужды развития науки глубже, нежели раньше, и мыслить в этом отношении перспективнее.
Постепенно я начал все интенсивнее помогать научным учреждениям, и не только, конечно, возглавлявшемуся Бахом: бывал в институтах имени Обуха, биологии, функциональной диагностики, имени Мечникова, гражданских сооружений, а особенно часто в Институте резиновой промышленности и в ЦАГИ. С резинщиками я подружился после того, как осенью 1933 года состоялась встреча районного партактива с членом их коллектива стратонавтом Годуновым, который вместе с Бирнбаумом и Прокофьевым совершил тогда один из первых полетов на стратостате «СССР». Оболочка стратостата была изготовлена как раз в этом институте. Затем понадобились средства на новые исследования резиновых покрытий, и райфо здесь кое в чем помог институту. В ЦАГИ сильное впечатление произвела на меня встреча с руководителем общетеоретической группы академиком С. А. Чаплыгиным.
Повседневное внимание приходилось уделять расходам на строительные, эксплуатационные, ремонтные, транспортные и тому подобные нужды. К концу 1934 года мы сдали в эксплуатацию 55 новых домов, 65 надстроили. 65 тысяч трудящихся района въехали в новые квартиры. Рабочие казармы на нескольких фабриках, оставшиеся в наследство от прошлых времен, перестроили в добротные жилые дома. Мы убедились, что дешевле один раз в несколько лет произвести капитальный ремонт, чем ежегодно так называемый поддерживающий, при котором только распыляются средства. И мы бросили все силы на первый, обратив преимущественное внимание на здания по улицам Мясницкой, Покровке, Маросейке, Солянке, Лубянскому проезду, Спартаковской, Новобасманной, Яузской и Садовому кольцу. За ударное проведение ремонта бауманцы первыми получили тогда переходящее знамя Моссовета. Опыт участия в этих работах пригодился мне позднее, когда я сам стал председателем райисполкома.
Уйму хлопот вызывали дороги. Легче было усовершенствовать мостовые на магистралях. Труднее шло дело на окраинах, особенно в глухих переулках. Серьезные претензии предъявлял к нам Моссовет, если мы не думали о внешнем оформлении района: покраска зданий, починка ворот, установка заборов, замена палаток павильонами… Отказавшись от кустарного решения вопроса, мы обратились в архитектурно-планировочные мастерские. Это обошлось району в копеечку. В горфинотделе я подписал дополнительный расходный лист. Заодно мы реконструировали сад имени Баумана. Потом занялись праздничным оформлением улиц к Октябрьской годовщине. Пять площадей украсили тематически: Ильинские ворота – макетами и панно о Красной Армии, Красные ворота – о городском транспорте, площадь Курского вокзала – о реконструкции железных дорог, площадь Земляного вала – о движении ударников, Елоховскую площадь – о достижениях культурной революции в СССР. В связи с этим у меня произошел примечательный разговор с одним из сотрудников горфо.
Он посоветовал подвести все предыдущие дополнительные расходы на оформление под праздничные, ибо так их «легче спишут». Я отказался в самой резкой форме:
– Ведь это обман государства! На обман я никогда не пойду. Если разумность сделанного не признают, лучше отвечу по партийной линии, но составлять фиктивный отчет ни за что не буду.
– Чудак, я же советую, как лучше. Вы еще молодой районный работник, многого не знаете. И к району претензий не будет, и нам меньше хлопот.
– Об этом не может быть и речи. За оформление столицы с нас спрашивает непосредственно Моссовет. Если возникнут претензии, пойду прямо туда, а переписывать расходные статьи не стану.
Сотрудник горфо с сожалением посмотрел на меня и пожал плечами. Я встретился с ним еще раз в годы Великой Отечественной войны, когда по поручению Государственного Комитета Обороны выехал временно в одну из республик как уполномоченный по хлебозаготовкам. Он был уличен в попытке завысить цифру республиканских расходов на уборочную кампанию. Видимо, прошедшие годы ничему его не научили. Он, взывая к моей «человечности», напомнил о его стремлении помочь мне десятью годами раньше, но вторично ошибся. К подобным лицам я никогда не проявлял снисхождения.
Что касается вопроса о передвижке кредитов с одной статьи расходов на другую, то к нему нужно подходить нешаблонно. Бывают случаи, когда это допустимо. Приведу примеры из собственной практики тех же лет. В июне 1933 года было запрещено передвигать кредиты, отпускаемые на зарплату и административно-хозяйственные нужды. Разумно? Вполне. Однако в 1934 году каждая школа получила самостоятельную годовую финансовую смету, что позволяло любому директору проявить полезную инициативу в местных рамках. Разумно? Вполне. Все зависит от того, в чьих интересах это делается – государственных или частных.
Как известно, В. И. Ленин учил, что главное для построения коммунизма – повышение производительности труда. Бауманцы много думали об этом и немало делали. Не всегда могли мы похвастаться успехами. В 1933 году девять районных предприятий, в 1934 году – семь, а также одиннадцать артелей не выполнили своих планов, хотя себестоимость изделий удалось в среднем снизить на 2,8 процента (по плану – 1,7 процента), а в целом промфинплан был перевыполнен на 5 процентов. Чтобы ликвидировать отставание, партийная организация призвала авангард рабочего класса усилить социалистическое соревнование. Райфо выделил средства на материальное поощрение. Развернулось цеховое, бригадное и индивидуальное соревнование. Прошли районные конференции ударников. Лучших заносили на Красную доску почета имени XVII партийного съезда. 10 тысяч рабочих сдали специальные технические экзамены. На всю страну прогремела победительница всесоюзного конкурса ткачей Муханова, работница фабрики имени Маркова. Термометрический завод выступил осенью 1933 года инициатором массово-производственного похода за перевыполнение плана первого года второй пятилетки. В 1934 году был проведен второй такой поход.
Осенью 1935 года среди бауманцев широко развернулось стахановское движение. Лозунгом дня стало: «Кадры решают всё!» Партия поставила перед трудящимися задачу максимально использовать технику. Бауманцы следовали примеру тех, кто повторял подвиг Алексея Стаханова в других отраслях промышленности: машиниста Кривоноса, кузнеца Бусыгина, ткачих Виноградовых. В районе появились рабочие-многостаночники. Их почин подхватили другие. Вскоре портреты бауманцев – героев труда украсили улицы района. Сверкая белозубой улыбкой, на прохожих глядели с фотовитрин молодые рабочие Николай Матросов, Алексей Пискарев, Антонина Ламанова, Николай Стрелков, Павел Вуцыкин, Марфа Зуева, Зинаида Николаева.
Не забывали в районе и о шефской работе. Бауманцы шефствовали над Красной Армией и над деревней. Наши подшефные колхозы находились в юго-восточной части Московской области. Предприятия посылали туда рабочих, специалистов и даже целые ремонтные бригады. На весеннем севе в 1934 году в колхозе работал 281 коммунист из нашего района. 280 человек выехали на уборочную кампанию. Кроме того, 407 счетоводов и 100 бухгалтеров были посланы для налаживания колхозной отчетности, а свыше трех тысяч человек проводили массово-политическую работу.
Вскоре поехал в деревню и я. За последние четыре года в области произошли большие перемены. Распахали 400 тысяч гектаров целины. Еще в 1930 году до 4 тысяч хозяйств Московской области имели дело с сохой. Я не оговорился: не с плугом, а с сохой. Теперь же повсюду тарахтели тракторы…
