Текст книги "Странные миры, странные гости"

Автор книги: Арсений Богатырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Управляющая компания «Аверно». Zmiana gospodarza

Старые подруги разговорились после долгой разлуки:

– Рассказывай, как ты тут устроилась, на новом месте!

Степанида прихлебнула жидковатый чай из дешевенькой кружки. Она сидела на кухне обычной многоэтажной хрущевки. В соседней комнате работал телевизор, обрывками доносились шаблонные фразы очередной мыльной оперы. Ее приезд к Гале казался делом спонтанным: проезжала мимо, задержалась. Теперь вот сидит, чаевничает. Галина, женщина в годах, седоватая, в теплом пуловере и мягких домашних тапочках, присела напротив, заботливо подливая воду в заварочный чайник.

– Как устроилась… Да что тут рассказывать-то. Район у нас хороший, тихий. Рядом старинный парк, большое озеро. Природа – прелесть! Ты же знаешь, на старом месте такого не сыщешь…

Где-то с год назад Галина Петровна Семушкина вдруг решила поменять свою жизнь и переехать из пыльного и грязного Авокадово[23]23
  Вымышленный географический пункт на карте придуманной Моором страны.


[Закрыть] в небольшой уютный городок. Поднакопив «денежку», кое-что распродав, она перевезла весь свой нехитрый скарб, приобретя однушку в спокойном местечке, чуток на отшибе. Новоселье прошло без сучка и задоринки, соседи оказались в целом людьми неплохими. Вот только случилась небольшая заварушка: сменилась старая управляющая компания. Дело это пришлось аккурат на переезд Галины.

– Собралось много людей, жильцы дома как горох высыпали во двор. Все ждут, головами вертят – что будет дальше. «Причаливает» красный мерс, яркий, аж в глазах рябит. Дверка открывается, вываливается оттуда низенький товарищ. На голову нахлобучил нелепый берет, на носу темные очки, как у Лепса. Идет к нам, смешно переваливается… Мы на него уставились, а он: дом теперь будет обслуживать другая фирма, нужно договор перезаключать. Вот так! Тут, конечно, галдеж поднялся. А Митька, местный бездельник, вдруг и скажи – «Черта лысого он им что подпишет!». Коротышка уже собирался уходить, как с разворота повернется к Митьке. У того в кармане пузырь был, так он у него – ба-бах! Водяра по штанам потекла.

Степанида хмыкнула. Надкусив чугунное печенье, она посмотрела в окно. Во дворе, переступая на кривых ногах, мел улицу дворник. Странно, как ловко работала его метла. Бумажки и мусор исчезали за один прием, будто их внутрь березового веника какая сила засасывала. Хромая, дворник приблизился к первому этажу, к тому месту, где сидели подруги. Но, удивительное дело, Степаниде так и не удалось рассмотреть его лица.

– А знаешь, после смены компании стало даже лучше. Прежде, бабы говорят, мышей и крыс здесь было видимо-невидимо. А нынче исчезли, как сквозь землю провалились.

– Наверняка их съел тот здоровый котяра. – Степанида кивнула в сторону двора. На ближайшей лавочке развалился большой черный кот. Он чем-то напоминал льва: пышная шерсть топорщилась, создавая вокруг его морды подобие пышного воротника. Животное томно потянулось, сверкнув единственным зеленым глазом, зевнуло. Показался алый рот, обрамленный рамкой острых желтоватых зубов. Кажется, эту породу называют мейн-куны.

– Бог его знает, поди и съел… – Галина стряхнула с ладоней остатки печенья и протянула знакомой корзиночку с мармеладом. – Как только заключили договор с новой компанией, так и кот появился. Ходит ферзем, посматривает исподлобья, хозяин, ни дать ни взять. Жильцы и кличку ему придумали – «Смотрящий».

Галя почесала палец. Саднит, зараза! Добавив в новую чашку чаю сахарку, Степанида полюбопытствовала:

– А с пальцем чего?

– Мелочь, ничего такого… Просто, когда договор подписывала, забавная штука приключилась. Возвращаюсь с магазина, вижу – в дверь моей квартиры бумажка воткнута. Разворачиваю, а там красивыми буквами: «УПРАВЛЯЮЩАЯ КОМПАНИЯ АВЕРНО». Прочитала договор, думаю, нужно за ручкой сбегать, расписаться. Смотрю, какая-то палочка болтается, привязана к бумаге. Хочу ею подпись поставить и тут – раз, и острым концом поцарапалась. Кровь закапала, документ залила. Ну, все, испортила! Побежала на кухню палец перевязывать, а бумажку на тумбочке в прихожей оставила. Прихожу – ни кровищи, ни бумаги…

За стеной телевизор разразился словесным потоком футбольного комментатора. Галя решила сделать потише. Вернулась с телевизионным пультом.

– От ведь склероз! Забыла его положить. Кстати, теперь почему-то православные каналы не ловит. Антенна что ль сломалась? У нас же реновация была, новые власти решили фасад и крышу обновить. Я говорю Клавке из двадцать второй квартиры – давно пора! Дыры ведь в стенах с пятирублевую монету. А компания уже и объявления расклеила… Ну, как расклеила – будто краской по стенам намазала. Они у нас не клеют, а штемпели вроде ставят… Черной краской, прямо как в штукатурку въедается. Не сорвешь!

Сыпанув заварки, Галина отдалась воспоминаниям. Реновация в их доме номер тринадцать и правда прошла как-то чудно. «Аверно» объявило, что за ремонт возьмется в полночь! Многие, конечно, заартачились такому самодурству. А как же на работу вставать? А дети – их в садик везти? А ежели они не выспятся? Но, удивительное дело, в объявленную ночь население хрущевки свалил беспробудный сон. Звуков, шумов почти что и не ощущалось. Только однажды Галина проснулась от глухих ударов и шебаршения, словно по крыше прямо над головой тащили нечто тяжелое. Осторожно выглянув в окно, она сначала ничего не увидела…

– Сломанные зонтики…

– Не поняла?

Степанида застыла, не донеся руку с выпечкой до густо намазанного помадой рта. Галя тут же смутилась. Засуетилась, начала переставлять чашки на ветхой скатерке.

– Да я это так, вырвалось…

То, что Галина Петровна узрела в окно той «реновационной» ночью, напомнило ей старый изломанный зонт покойного супруга. Черная, маслянистая ткань, натянутая меж изогнутых распорок, мелькнула перед ее глазами и исчезла, растворившись во тьме ночного неба. Женщина вспоминала представшую перед ней на миг сценку со смутным, каким-то сверхъестественным трепетом.

Решив сменить тему, Галчонок оттянула ворот кусачего пуловера:

– Что ж я все о себе да о себе. У вас то как дела?

– Помнишь заброшенные корпуса ткацкой фабрики на Серпантинной? Хозяин у них объявился. Какой-то итальянец, кажись – по программе привлечения иностранного капитала. Приехал, рабочих завез. Споро отстроились, заработали по полной! Местные мужики чаяли, что им работенку подбросят, да не тут то было. Итальяшка, видать, своих сотрудников привез. Целый штат. Работают день и ночь… А потом случилось несчастье…

Поджилки у Степушки до сих пор потряхивало, когда она думала о тех недавних событиях. Ни с того ни с сего в Авокадово началась небывалая эпидемия. Люди мерли, будто мухи. Болезнь какая-то диковинная – прежде на теле появлялись язвочки, уколы, затем обнаруживалось малокровие. Старуха-смерть многих покосила, с собой уволокла. Ходили слухи, что появились какие-то мохнатые восьминогие твари, нападавшие на спящих. Одни называли их блохами, другие вшами… На фабрике пожар разбушевался – ворота проломились и из здания полилось черное море. Присмотрелись повнимательнее, оказалось – пауки! Да не обычные, не меньше овчарки. Внутри ткацкой фабрики все было в коконах, паутине и сотканном из нее полотне. Владельца так и не нашли, как в воду канул.

Галина разохалась, не переставая теребить уколотый палец.

– Чего только не бывает на свете! А у нас такого беспорядка нет. Никаких тварюг-паразитов. Тишь да благодать. Было, правда, что повадились хулиганить некоторые из местной шпаны, но это быстро все стихло. Сережка, младший сын той Клавдии, надумал портить кнопки в лифте (у нас же девятиэтажка). Курит и сигареткой прижигает. Однажды допыхтелся, оболтус. Нашли его в подъезде: сидит на полу, трясется, бубнит что-то. Потом выяснилось – хотел он ткнуть в кнопку зажженной спичкой, а кнопка, говорит, моргнула! А потом панель на него прыгнула, выпустила кальмарьи щупальца и ну его душить! Вот до чего курение довести может, особливо всякой дряни…

«Да, жарковато тут у них!» – привыкшая к более прохладному отопительному режиму Степанида вытерла рукой пот. И как Галька сидит здесь в этой теплой кофте? Увидев жест собеседницы, Галина улыбнулась:

– Заметила, как тепло? Во-от! Батареи у нас не в пример другим аж палят, никак адским жаром дышат… Приходится и в самый лютый мороз форточки держать открытыми. И все равно жарища. Кстати, о жарище. У нас тут намедни бардак пытались устроить. Двое бугаев взялись стены мазать, всякую непотребщину царапать. Не получилось…

Тот день забыть было непросто. Весь подъезд встал на уши от тех диких воплей. Да еще и дым, мерзкий запах, точно кто-то палил молочного поросенка. Приоткрыв дверь, испуганная Галина успела разглядеть несущегося мимо нее пацана, вопящего что есть мочи. Руки его были красными, пупырчатыми от здоровенных волдырей. Второй, крича и матерясь, катался по полу – его голова напоминала олимпийский факел. Участковый потом приводил обалдуев на место преступления – одного с перебинтованной рожей, другой нес перед собой замотанные в тряпки культяпки.

– Все бы ничего, да некоторые из наших должниками вдруг стали. Представляешь, Стешенька, квартплату нам повысили. Причем, сильно! – Галина обидчиво шмыгнула носом. – Дядя Яша из двадцать четвертой, например, так и не смог внести назначенную сумму. И тут вдруг объявили, что будут обновлять дизайн мусорных контейнеров. Говорят, зеленый цвет не подходит, надо что-то веселенькое.

Проходившая к подъезду Галины Степанида приметила эти мусорники. Крикливые, яркие, с рисунком под граффити, как это у молодежи называется. Было в них нечто необычное, беспокоившее. Когда Степа шла мимо, ей почудилось, что узор из ярких пятен словно оживает, двигается, перемещается. Когда она ездила на «ол инклюзив» в Турцию, ей показывали византийские мозаики с похожим эффектом…

– Ну так вот. Рано утром, чуть рассвет – слышу, громыхает. Выглядываю вся такая сонная в окно: едет мусоровоз. Останавливается, выскакивает горбатый кривой мужик и выставляет нам вот эту «красоту». Бегает, хромает, трясет двумя пучками на плеши и уезжает… А потом грянуло!

Тогда Галина чуть покупки не уронила, яйца и молоко растеклись бы по асфальту – не соберешь. Шла она, заворачивая к родному подъезду и – на тебе: дернул ее нечистый глянуть на эти окаянные мусорники. Смотрит, а с узорами что-то не так. Пригляделась – броские завитушки сложились в знакомые черты. Яков! Правда, выглядел он на этом «портрете» как-то не очень… Бледный, глаза запали…

– Уже поднималась я к себе на этаж, а мне навстречу Тамарка, жена Яшки. На ней лица не было. Муж, причитает, сильно занедужил. Прямо на глазах гаснет, аки свеча на ветру. Ну, что делать. Дошла до дома, готовлю ужин. Глядь в окно – а намалеванное лицо дяди Яши все страшнее и страшнее. Щеки как будто ввалились еще больше, под глазами темные пятна. Жуть!

Швыркнув чаем, Галя «цыганула» плечиками.

– А потом сын Якова деньги сыскал, выплатил долг – и болезнь как рукой сняло. Не поверишь: тот страшный рисунок с мусорного ящика бесследно исчез…

– Знаю о таком. Порчей называется. Читала в одной газете – хочет знахарка какую-нибудь пакость сотворить, берет воск или глину и делает куколку. Придаст ей облик своей вражины и вот, пожалуйста – человек заболевает, хворать начинает. А то и вовсе приходит каюк… Слыхала, что похожее проделывают на одном острове…

Степанида призадумалась, сдула со лба челку, закатила глаза, силясь вспомнить выпавшее из памяти географическое название.

– Фу-ты ну-ты, Гаити называется! На Гаити делают вуду – почти то же самое. Шьют игрушечку, рисуют личико, человечек получается. А опосля прокалывают его иголочками.

Грюкнув чайником, Галина согласно закивала:

– Прилетало в тыковку, что наш дом как будто кто бережет. Мы как под защитой, что ли. Ну, того, сверхъестественного плана. Честно слово! Позавчера, не дам себе соврать, ходили тут одни господа хорошие, хотели нашим старикам рухлядь втюхать. Само собой, втридорога. Я как раз стирала, вышла на балкон – белье повесить. А они тут как тут, аферисты – стоят во дворе, переговариваются, сумки на плечиках поправляют… Уже собирались в двери ломиться, да спугнуло их что-то.

Момент на карте памяти отпечатался четко. Торгаши-мошенники, украдкой озираясь по сторонам, «подрулили» к галькиному подъезду, почти под козырек зашли. Постирушка видела плохо, белье закрывало обзор, но она заметила, как из зеленой изгороди к парням потянулось нечто. Что это было, Галина до сих пор так и не смогла понять: у того словно бы отсутствовали четкие очертания, оно растекалось и точно находилось в движении. Зато барыги, кажись, объект разглядели во всех подробностях – такого стрекача дали, что пятки засверкали!

Аудиенция подходила к концу. Чай был выпит, элитный «Брук Бонд» вновь сослали в изгнание в темный стенной шкафчик – до новых подобающих случаев. Закадычные подруги распрощались, обменявшись телефонами и банальными любезностями. На выходе из подъезда недобрым оком встретил Степаниду «Смотрящий». Вновь мел улицу странный дворник, отработанным движением фокусника исчезали под его забавной метлой старые сухие листья. Неожиданно раздалось цоканье копыт. Неужто где-то поблизости имеется ипподром?

Вернувшуюся в Авокадово Стешеньку сразу закрутила жизненная карусель. Хлопоты, заботы, семейная стезя – все это вытеснило необыкновенный разговор за галиным чифирем. Вернулось обговоренное довольно прелюбопытным образом. Однажды подруга затянула Степу на лекцию какого-то заезжего профессора. «Пойдем», да «пойдем»! Никак не отставала. Пришлось нехотя согласиться. Людей в местном доме культуры собралось – кот наплакал. Расселись все, вышел плюгавый старикашка, начал занудным голосом что-то рассказывать. Степанида от нечего делать полезла в телефон. Из анабиоза ее вывел монотонный голос лектора:

«…Средневековый человек представлял себе мир в несколько ином виде, нежели мы, современные люди. Ему казалось, что вокруг бродят духи, творят свои заклятия ведьмы, и сам Сатана поджидает несчастную душу на крутых изгибах судьбоносного пути. Верили, потусторонние силы оживают в особых местах, рядом с водой, реками, озерами… Считалось, что активность обитателей иного мира обычно приходится на раннее утро или на закатные часы. Неслучайно многие ритуалы включают почитание солнца, происходят на рассвете… Тогда можно заключить временное перемирие с грозной темной сущностью, представавшей перед почитателями в образе получеловека, полукозла…».

С какого-то перепугу поплыли перед глазами «кадры» из недавних бесед в тихом милом городке близ старинного озера, где ветер доносил дробный стук резвых копыт. Тем вечером Степанида помогала внучке с уроками. Уронив на пол географический справочник, женщина неловко подняла предмет с пола. Страницы раскрылись на букве «А». В глаза бросилась статья «Аверно». Глупо моргая, Степа прочитала:

«Аверно – озеро в Италии, область Кампания (недалеко от Неаполя). Имеет округлые очертания, располагается в кратере потухшего вулкана. Размеры: около 2 км в ширину и примерно 60 м в глубину. Рассматривалось прежде как вход в Аид…».

Осечка. Pomyłka

Случайные блики играли на черных, начищенных до зеркального эффекта ботинках, пока Тэлбот, слегка отдуваясь, неспешно поднимался по темной лестнице. Годков ему уже было немало, организм начинал понемногу сдавать. Впереди, чуть сверху, раздалось голубиное воркование – кажется, он достиг места назначения. Откинув дверь люка, Тэлбот с кряхтением втащил туловище на раскаленную «фуражку» небоскреба. За ним последовали его чемодан и плетеная шляпа. Отдышавшись и вытерев испарину, мужчина принялся за работу.

Нужно сосредоточиться, его профессия требовала максимальной самоотдачи. Под клекот единственных свидетелей, голубей, Тэлбот принялся собирать свою «Малышку».

Верная помощница, она сопровождала его на многих важных заданиях. Взять, к примеру, тот случай с Биллом Рено. Чисто сработано, парень не успел даже понять, что с ним произошло… В знак признательности Тэлбот выложил кругленькую сумму знакомому ювелиру и тот инкрустировал приклад «Малышки» высокопробным серебром.

Ласково проведя кончиками пальцев по инкрустации, снайпер изящно приладил к боевой подруге глушитель. Теперь следовало выбрать более выгодную позицию. Прищурившись, Тэлбот остановил свой выбор на уютном местечке рядом с треугольным кирпичным выступом.

Осторожно ступая, он опустился на колени.

Поздно подумал, что нужно было подложить платок – дорогие брюки вляпались в обильный голубиный помет. Поморгав глазами, убийца (сам он предпочитал титул «корректор кармы») сосредоточился на прицеле. А вот и шикарная квартирка клиента. Ничего так хата: широкие окна, отличный обзор.

Человек Большого Хэнка сказал, что Бинго Рэй обычно отдыхает в своих апартаментах после одиннадцати, но Тэлбот решил прийти пораньше. Знаете, кто рано встает…

Обозрев открывшийся вид, он заметил белоснежную шапку в окне столовой. Ну вот и клиент. Киллер прекрасно запомнил внешность заказанной ему персоны: невысокого роста, сухонький, за шестьдесят. Но главное – великолепная копна белоснежных седых волос. Тэлбот с завистью вспомнил эту деталь, сам-то он практически растерял былую гриву.

Как удобно, жертва неподвижно сидела прямо по центру мушки, слегка выглядывая из-за огроменных кашпо с пальмами. Намереваясь спустить курок, Тэлбот немного пошевелил пальцем, разгоняя кровь по затекшей плоти. Тихий щелчок возвестил о полете пули.

Бинго!

Прошив стекло, она врезалась в ненавистный белоснежный объект, произведя салют из ярко-красных брызг.

Тэлбот слегка расстроился: он был щепетилен, любил, когда все чистенько, аккуратно. Но, с другой стороны, и так сойдет. Разобрав «Малышку» и сунув ее в чемодан, пожилой снайпер остановился, приложив руку к груди. Опять эта аритмия. Возраст! Тэлбот имел на такой случай таблетки, пара штук – и все в ажуре. Проглатывая гадкое лекарство, он с грустью думал, что его ждет после заслуженной пенсии. Он, конечно, кое-что поднакопил, но все-же… Хоть профсоюз какой что ли создали!

Когда все немного улеглось, Тэлбот явился в назначенное место для обсуждения некоторых «деловых вопросов». Швейцар принял из его рук неизменную плетеную шляпу, обходительный метрдотель любезно проводил к столику Большого Хэнка.

Не заметить такую во всех смыслах выдающуюся фигуру было трудновато. Внушительными физическими данными мафиози походил на закормленный химикатами кабачок. В настоящий момент он занимался своим излюбленным занятием – поеданием пищи. Серебряный нож с маниакальным упорством взрезал толстый бифштекс с кровью, направляя отделенные кусочки к алчному рту.

На подсевшего к нему Тэлбота Хэнк даже не взглянул.

Несколько минут слышались лишь приглушенный гомон фешенебельной публики, скрип отточенного лезвия и сиплое дыхание работавшего челюстями криминального босса. Жирные щеки тряслись, передавая динамическую силу на округлые бока и живот, заставляя подпрыгивать вставленную в петлицу белую гвоздику. Ту самую, которую получали проштрафившиеся брокеры, которым Хэнк отмерил последние дни жизни.

– Ну?

Дав передышку челюстям, толстяк воззрился на Тэлбота. Колючий взгляд махоньких глазок неприятно поразил прожженного «ликвидатора», напомнил картину из детства: гостивший у дяди в Милуоки[24]24
  Милуоки – город в штате Висконсин, США. В данном случае, думается, имелся в виду округ Милуоки, включающий несколько деревень.


[Закрыть] будущий высококлассный снайпер смотрит на дядюшкиного призового хряка. Отогнав воспоминание, Тэлбот сдержанно кашлянул.

– Проблема решена. Ее больше нет.

Что-то тут было не так. Вернувшийся к кровавому куску мяса Большой Хэнк внезапно поднял на киллера стиснутые распухшими веками булавочные глазки. Вытерев салфеткой сальные губы, он сжал клочок бумаги в руках. Сведенные вместе толстые пальцы уподобились хищной морской лилии.

– В таком случае вон за тем столиком я сейчас вижу привидение.

Тэлбот ощутил, как просторное помещение ресторана скукоживается, точно севший после стирки свитер. Стало не хватать воздуха, сердце ухало и просилось на свободу.

Медленно, как в замедленной съемке, Тэлбот повернул голову.

В противоположном конце, рядом с оркестром, сидел Бинго Рэй. Чувак был живее всех живых, смеялся, наливал шампанское дамам. Похоже, он что-то праздновал. Белоснежная челка была в идеальном состоянии, казалась даже белее прежнего. У «мертвеца» явно было отличное настроение.

Громом пораженный Тэлбот сидел, не смея повернуться обратно к Хэнку. Шею свело, но ему ох как не хотелось попасть под омерзительный взгляд мафиозного короля. Мысли метались, будто запертые в клетке попугаи. Как же так? Неужели он пришил не того?

Незадачливый снайпер не знал, что за день до исполнения «заказа» супруга Бинго, отослав многочисленную прислугу, самолично испекла клубничный пирог. Выставив его на стол в столовой, она забыла о нем. За ночь в невыносимой духотище пирог испортился, пророс пышной белоснежной шапкой плесени, выглядывавшей из-за пальмовых зарослей.

Именно ее уже подслеповатый старина Тэлбот и принял за великолепную шевелюру своего на редкость везучего клиента.