Текст книги "Сад грехов (СИ)"

Автор книги: Arrow Deadly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

***

Колеса автомобиля шуршали по влажному асфальту. Я отсчитывал в уме минуты. Полиция наверняка ворвалась в бар почти сразу после того, как я отъехал. Увидев драку кто-то из них, конечно, позвонил в скорую, если это не сделал дежурный. Движения на близлежащих улицах почти никакого, так что никто не помешает им ехать. С другой стороны, сегодня пятница, много драк, отравлений спиртным, бытовых конфликтов – возможно, экипажи скорых заняты на других вызовах.

Я вовсе не хотел, чтобы мой сосед мучился в реанимации, облепленный катетерами и датчиками. Я очень надеялся, что он умрет этой же ночью. Но запах все равно застал меня врасплох.

В этот раз я ощутил его уже подъезжая к кварталу. Корица и перец, но гораздо меньше остроты, чем в прошлый раз. Зато добавились терпкие нотки, напоминающие о хмеле.

Наверное, теперь и выросшее дерево будет немного другим. Ведь каждое убийство отличается от другого. Каждое в своем роде уникально, хотя бы потому, что уникальна жизнь каждого из нас.

***

Оставив машину на парковке, я неторопливо шел домой. На небе проступили звезды – редкое явление для нашего города. Даже ночная тьма казалась мягкой и бархатистой.

Я предвкушал как увижу дерево, как сорву с него плод, буду держать его в руках, дышать им, отведаю его...

На самом крыльце меня сбили с ног. Стайка подростков вырвалась из дверей моего дома – самый первый с силой толкнул меня. Я грохнулся на асфальт, тут же заново ощутив все синяки, которыми меня наградили в баре.

– Бежим! – заорали подростки.

Меня окатило волной аромата, и в руках одного из них я увидел нечто круглое, тихо мерцающее.

– Стой! Это мое!

Куда там. Мелкие гады кинулись врассыпную и исчезли прежде, чем я успел подняться.

Сволочи! Маленькие ублюдки!

Я ругался на всю улицу. Клянусь, если бы я достал мерзавцев, в моем саду выросли бы еще деревья.

***

Я провел ночь на ложе между бугристых корней, на желтых цветках обмана. Как и всегда, это место навеяло спокойствие. Ничего страшного не случилось. Ничего не потеряно. Наоборот – я узнал, что плоды убийства бывают разными, и значит, впереди у меня тысячи вкусов.

Утром я проснулся от звука разбившегося стекла. Звякнуло в глубине квартиры, в комнате, где я почти не бывал. Неужели ко мне лезут воры?

На подоконнике валялись осколки и несколько камней. И маленький завернутый в листок газеты сверток, источавший знакомый аромат. Задрожавшими пальцами я развернул его: внутри оказался огрызок плода, кусочек шкурки с остатками сочной мякоти, на которой отпечатались следы зубов.

Мерзкие маленькие придурки! Они хотели унизить меня, предлагая объедки? Или наоборот, это была попытка извиниться и отдать хотя бы часть украденного?

Я оставил кусок плода там, где он лежал, стал собираться на работу. И с каждой минутой он казался мне все более привлекательным, даже отпечаток чужого рта перестал смущать. Каким будет вкус? Пряным или сладким? Может, пьянящим, как вино?

Но попробовать плод я так и не решился. Положил кусочек в пластиковый контейнер и отправился на работу.

Всю дорогу я смотрел на него, лежащего на пассажирском сидении. Восхитительный аромат заполнил весь салон – очень кстати, потому что лежавший в багажнике труп начал пованивать.

Я решил, что оставлю свой кусочек на ланч. Нужно же чем-то перекусить в обеденный перерыв.

***

Первую половину рабочего дня только о том я и думал. Мне представлялось, как я медленно, благоговейно открываю контейнер, вдыхаю потрясающий запах и беру в руку мягкий плод. Я наслаждаюсь им, а потом собираю пальцами выделившийся сок со дна контейнера. Это будет лучший перекус в моей жизни.

Я мечтал об этом, как о свидании с любимой. И даже радовался, что оставил его в холодильнике для персонала – разлука делала нашу встречу более желанной.

Какой же я был глупец!

В обеденный перерыв я отправился к холодильнику. Маленькая служебная кухня вся пропиталась ароматом моего плода. Сотрудники собрались в ней и расслабленно сидели кружком. А на полу валялся мой контейнер. Пустой.

Я растерялся. Бывало у нас, что кто-то съедал чужой йогурт, но такое... Я заметался, спрашивал коллег, но они лишь смеялись надо мной. Ведь всегда очень смешно, когда у человека тырят еду из холодильника. Их дыхание пахло корицей, сладостью и хмелем.

Как же я их всех ненавидел.

Осознав, что мой перекус мне не вернут, я отправился в магазин. Все было как в тумане. Я действовал не размышляя, почти механически. Побросал в корзинку множество банок и пакетов, и бегом побежал в модное кафе напротив. Люди там даже уступили мне очередь, и я взял на вынос дюжину разного кофе – латте, капуччино с сиропом, американо. Пару раз едва не навернулся со всем подносом, но кое-как утащил всю мою добычу в укромное место, проулок между двух офисных зданий, где стояли мусорные баки.

Поставив кофе на землю, я стал сдабривать напиток. В стаканчики отправился отбеливатель, удобрения для растений, жидкость для чистки труб. Я был щедр. Очень шедр.

***

Коллеги даже скорчили виноватые рожи, когда я ввалился на кухню с полным подносом кофе. Те же ублюдки, которые только что смеялись надо мной и советовали впредь привязывать контейнеры с едой скотчем к полке.

– Давайте, ребята, кофе для всех! Разбирайте, пока не остыл!

Я развернул поднос, предлагая кофе каждому из них. Мерзкая жижа пузырилась, а кое-где даже проела картонные стаканчики. Но они выпили, выпили все. Наверное, запах и вкус плода одурманил их. Они заглатывали бытовую химию, как будто это был самый лучший напиток. И тогда их расслабленные тела выгибались в судорогах, а из только что ухмылявшихся ртов вырывались стоны.

– Думаю, остаток дня я поработаю дома!

Я помахал им и бросился вон из банка.

***

По дороге домой меня терзали два чувства: понимание того, что на этот раз я совершенно глупо подставился, и радость от того, что скоро я увижу новые чудесные деревья. Я даже простил своих коллег. В конце концов, я ради этих замечательных плодов убиваю, а они всего лишь совершили кражу. Нужно быть снисходительным к людям.

Я знал, что с минуты на минуту меня объявят в розыск, поэтому гнал машину с запредельной скоростью. Здания за окнами слились в серое марево, капли дождя колотили по лобовому стеклу.

Только увидеть мои деревья, только бы добраться до них. А там – будь что будет.

***

Я и представить себе не мог, какое прекрасное и удивительное зрелище увижу. Над моим домом синело бездонное небо. Темные ветви, обрамленные звездчатыми листьями пробили стены. Мой чудесный сад вырвался на свободу. Алый вьюнок оплел крыльцо, желтые цветочки качались от ветра на пороге. И в солнечном свете искрились налившиеся соком плоды.

Изможденные люди бродили по саду, заглядывая в темную прохладную пещеру, что некогда была обычной квартирой. На их бледных лицах проступил румянец, а глаза горели забытой жаждой жизни.

Разлившийся по всему кварталу аромат был более сложным и дурманящим, чем раньше. Каждый плод пах по-своему, да и на вид они отличались. Неспешно подходя к саду, я разглядывал их: один серебристо-желтый, другой с красными крапинками, на третьем – небольшое багровое пятнышко, как след от поцелуя. А сколько еще этих плодов скрыто внутри, в моей разваленной квартире!

Я забрался на поросшие мелкими розовыми побегами ступеньки и протянул руку к первому плоду. Даже ощутил его бархатистость и тепло.

А в следующий момент меня повалил выстрел.

***

Я очнулся в камере с забинтованной ногой и скованными наручниками руками. Видимо, за мной неотрывно наблюдали, потому что через несколько минут после пробуждения меня поволокли на допрос.

Следователь шевелил губами, я смотрел на них, не слыша слов. Думать я мог только о плодах, которые я взрастил, но так и не смог попробовать. Плевать, что будет с моей жизнью, только бы узнать их вкус.

Меня мучили полдня. Сначала я хранил молчание, потом попытался рассказать все как было, но получилась какая-то совсем глупая история. Я снова замолчал и меня вернули в камеру. Спасибо, хоть сняли наручники.

***

Я вытянулся на нарах, осторожно пристроил больную ногу. Что делать? Может, выдумать преступление, чтобы меня отвезли домой для проверки показаний на месте. Там должны оставаться плоды, если... если только их не сожрали. Хотя куда там, наверняка сожрали. Ведь даже я видел, что там шатаются люди, привлеченные запахом.

Мои раздумья прервал скрежет открывшейся двери. Я приподнялся на локте и увидел, как в камеру пинком загнали человека – невысокого, тощего, с кривым лицом и дурным взглядом.

– Ну привет, – сказал он.

Я молчал. Новый сокамерник мне не нравился. Может, его подсадили, чтобы он выведывал секреты, но сам он явно думал о чем-то другом. Пальцы его ни на мгновение не оставались в покое – он то сплетал их, то расплетал, теребил карманы джинсов. Взгляд впалых глаз упирался то в стену, то в дверь, то в камеру под потолком – только не на меня.

Пройдя вперед, парень неловко сел и заерзал на нарах, пристраивая свои тонкие ноги. Его суетливость выглядела неестественно, почти пугающе.

Я едва не заорал, чтобы от меня убрали этого чумного парня. Кто знает, что у него на уме? Может, он псих?

Но, конечно, никто не стал бы слушать меня. Поэтому я лег на нары, закрыл глаза и выровнял дыхание.

Со стороны парня слышалось поскрипывание, чувствовалось легкое потряхивание нар. А потом все внезапно стихло. Как будто он заснул. Или подкрадывался.

Я с усилием заставил себя лежать спокойно, не открывая глаз. И через пару минут ощутил касание. Кто-то осторожно дотронулся до моей груди, потом аккуратно залез в карманы. Они были пустыми, и я продолжал притворяться спящим. Вот же дурачок, пытается обокрасть спящего убийцу в камере!

Но в следующий миг руки сомкнулись на моем горле. Я захлебнулся воздухом. Распахнув глаза, попытался сесть – но ублюдок уперся коленом мне в грудь и ожесточенно сдавливал шею. Он оказался неожиданно сильным и, как я наконец понял, совершенно безумным.

Я попробовал скинуть его, не удалось. Стал извиваться под ним, как змея, но лишь разбередил раненую ногу. Перед глазами потемнело.

Мое тело обмякло и безвольно опало на нары. Я опустил руки и позволил гребаному психу терзать мое горло. Он засмеялся лающим смехом, разжал хватку и глумливо ударил меня по лицу. И тогда я схватил его.

Я плохо соображал из-за недостатка кислорода, я просто бил и рвал, как получалось. Мы прокатились по нарам и рухнули на пол. Парень отчаянно сопротивлялся, и я помню, как, склонившись, запустил зубы ему в шею. Помню вкус его крови и звук с которым его голова первый раз ударилась о стену. Помню момент, когда он стал слабеть, а я схватил его за плечи и стал колотить об пол. А вот когда именно он умер – не могу сказать.

Очнулся я уже когда от головы парня остался какой-то кровавый фарш, в который с хлюпаньем погружались мои кулаки. Я замер, прижавшись лбом к забрызганной стене, осознавая, что натворил. Было очень тихо. Никто не спешил помочь моей жертве.

Прошел, наверное, час, когда дверь камеры открылась, и внутрь вошел полицейский, отирая с губ серебристый сок.

***

Я поплатился за то, что их недооценивал. Наверное, так бывает со многими серийными убийцами. Нам тяжело поверить в то, что остальные люди тоже живые, что у них тоже есть мечты и желания, такие же сильные, как и наши. Поэтому от них не ожидаешь догадливости и упорства. Не думаешь, что они способны на многое ради того, чтобы жить в удобном для них мире.

Как же я был глуп!

Теперь вся моя вселенная – закольцованный бетонный тоннель. Пол покрыт старой грязью, гладкие стены высотой в три метра – не заберешься. Вместо потолка – железная решетка, сквозь которую можно увидеть небо. Синее-синее, глубокое, как океан.

Я брожу по своей тюрьме, наматывая километр за километром. Останавливаюсь, чтобы уловить малейшие отличия в ее однообразности: случайные голоса наверху, упавшие листья, шум механизмов, которые работают рядом под землей, прорывая новые ходы.

Когда я сплю, мне снится прекрасный сад и худой человек в армейской шинели. Риэлтор... Только теперь он выглядит спокойнее и веселее. Не смотрит пристально, а лениво валяется на траве. Ветерок ерошит его волосы, поднимает челку, открывая аккуратную круглую дырочку во лбу – выходной след пули.

Он лежит рядом со стеной, у которой его расстреляли восемдесят лет тому назад. Сейчас по ней поднимается ярко-красная лоза.

Все легенды нашего города – правда. Зеки действительно пытались саботировать строительство, подмешивая всякую дрянь в массу для кирпичей. Некоторые из них погибли при испытании препаратов. И каждый из них, умирая, проклинал это место и всех его жителей, проклинал от всей души. Потому это место и было таким безрадостным и гиблым.

Впрочем, сейчас наш город сильно похорошел.

Утром я просыпаюсь от того, что слышу грохот отодвигаемой решетки и скрежет металлических тросов. В мой лабиринт медленно опускается платформа с хнычущим человеком в центре: он вскакивает и бежит, едва она касается пола.

Отлично! Я уже на ногах. Я мчусь к нему, радуясь азарту охоты.

Человек сворачивает за угол – и падает, поскользнувшись на гниющих останках своего предшественника.

– Осторожно, здесь скользко, – смеюсь я.

Он лежит на разлагающемся теле, вздрагивая, судорожно втягивая воздух. Паренек видел, как умирают люди и самому ему подыхать очень не хочется. Интересно, как много народу он прикончил своими руками.

– Уйди от меня... монстр! – почти по-детски воет он.

– Я не монстр. Я палач.

Мне становится жаль его. Кто знает, как он дошел до такого. Может быть, он жил в нищете, попал в дурную компанию, и преступником стал просто потому что так случилось, а не по велению души.

– Не убивай меня. Прошу. Вот, возьми!

Дрожащей рукой он достает из-за пазухи и протягивает мне на ладони завернутый в бумажный платок кусочек плода. Маленький, почти прозрачный ломтик.

– Хочешь? Он вкусный.

Еще бы. Конечно же.

Я беру кусочек и без промедления швыряю в рот. Внутри меня взрывается феерия вкусов. Он одновременно сладкий и острый, бодрит, как кофе, и ударяет в голову, как крепкий ром.

– Спасибо.

Я вежливо наклоняю голову. Паренек достоин благодарности – я так долго мечтал отведать плод убийства. И кто бы мог подумать, что мне принесет его очередной приговоренный к высшей мере!

– Не трогай меня, ладно? Я ведь знаю, они нарочно заперли тебя здесь. Они хотят, чтобы ты убивал ради них, собирают приговоренных к казни по всей стране. Но ведь ты не хочешь провести тут всю жизнь? – он говорил быстро, словно боясь, что я перебью.

– И что ты предлагаешь?

Он улыбается, и в тот момент я понимаю, как он выглядел, когда убивал.

– Будем партнерами. Подождем, а когда удастся, сделаем лестницу из... – он озирается, – ...да хоть из костей. И вылезем наружу, на свободу. Нас двух они не смогут тут удержать.

Я киваю, и парнишка сияет, радостный, что смог договориться с чудовищем. Он встает, держась за мою протянутую руку.

– Вдвоем мы им всем покажем!

Он поворачивается ко мне спиной. Я поднимаю обломанную кость в ошметках гнилого мяса.

– Обязательно покажем.

Хлопаю его по левому плечу и когда он оборачивается, вонзаю кость ему в живот. Парень кричит и выплевывает кровь мне в лицо. Надежда и радость на его лице сменяются ужасом.

– У каждого убийства новый вкус, – шепчу я. – Неужели ты думаешь, что я могу удержаться и не попробовать его?

Он умирает, и наверху вырастает дерево. В мой туннель проникает новый прекрасный аромат, и даже падает звездчатый листок. Этот плод должен быть кисло-сладким, чтобы отразить надежду и отчаяние.

Призраки с черными точками во лбах показываются на мгновение и изчезают. Они ненавидят меня, и в то же время нуждаются во мне. Им нравится, когда другие осужденные умирают, а кто еще может об этом позаботиться, кроме палача?

Я ложусь на пол, устраивая голову на теплом, немного склизком от вывалившихся внутренностей животе парня. Наверху за ржавой решеткой синеет беоблачное небо. Когда-нибудь я и правда сделаю лестницу из костей. Выберусь на свободу и... Возможно, тогда его жители, все эти здоровые и красивые люди, поймут что приходится платить за их любимые плоды и замечательные деревья.

В любом случае, мой город останется прекрасным.