Текст книги "Мой друг — медведь"

Автор книги: Арон Тамаши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Арон Тамаши
МОЙ ДРУГ – МЕДВЕДЬ

Был у меня друг, Шаму Няради.

Я бы сказал, друзьями нас сделали обстоятельства: одновременно мы стали студентами одного провинциального, хотя и небезызвестного, университета да и жили оба в мужском интернате, в одной комнате.

Были мы тогда молоды и оба без гроша в кармане.

Не прошло и нескольких дней, как мы подружились.

Коренастый, с густой кудрявой шевелюрой – что придавало его голове сходство с шаром – Шаму передвигался лениво и слегка вразвалку. Это, однако, нам не мешало, ведь времени у нас тогда было предостаточно, чтобы жить не спеша. Беда же заключалась в том, что ум моего приятеля был так же неповоротлив, а воображение так же лениво, как и его походка. Но и это бы ничего, хуже было другое: при бедности своего интеллекта Шаму любил умничать и тяготел к выражениям красивым и образным. Была у него и другая странность – привычка употреблять ничего не значащие обороты, вроде «Ну и ну!..», которые с одинаковым успехом служили у него для выражения как одобрения, так и осуждения. А его затейливые образы часто оборачивались бессмыслицей. Так, туман он именовал туманностью, а всякий раз, когда с неба проливался дождь, Шаму непременно пояснял, что дождь мокрый. Если же во время прогулки мы встречали девушку, которая удостаивалась его внимания, он тут же шептал мне: «Видал!.. Это тебе не парень!»

Постепенно я начал ослаблять узы этой дружбы и даже хотел было порвать их совсем. Если бы не одно событие. Оно обнаружило неожиданное достоинство Шаму, которое заменяло ему остроту ума и живость воображения.

– Послушай! – сказал он как-то.

– Ну, – буркнул я, лишь бы что-то ответить.

– Ты знаешь, что сейчас в городском саду?

Я молчал, ожидая, пока он сам скажет.

– Цирк! Там сейчас Большой цирк! – Шаму вытащил два билета и один протянул мне.

Билеты были на вечер и довольно дорогие.

– Где ты взял деньги? – спросил я подозрительно.

Вместо ответа Шаму рассмеялся, озорно блеснув глазами.

– Ну что ж, не хочешь – не говори.

И вот наступил час, когда мы торжественно вошли в цирк и уселись на свои шикарные места. Скрестив на груди руки, я с большим любопытством ждал начала представления, а Шаму, судорожно сжав руками колени, заранее растянул в улыбке губы – как бы не опоздать рассмеяться, когда начнутся веселые трюки. Нетерпение наше было вознаграждено: сперва появился клоун, который прыгал по арене, как огромный размалеванный воробей. Потом пришла пестрая собачка – она считала до десяти; затем попугай, изображавший жениха, говорил своей суженой призывные слова любви. После этого парень в шароварах походил взад-вперед по канату; за ним на арену выпорхнула хорошенькая девушка-наездница – легкая, как бабочка, она на полном скаку выделывала пируэты и сальто и, казалось, парила над спиной лошади…

Тут вдруг совершенно неожиданно объявили антракт.

Шаму тотчас же вскочил, в странном волнении одергивая одежду и старательно приглаживая шевелюру.

– Пойду взгляну, что там у них… – проговорил он.

И не успел я вымолвить слова, как он исчез. С удивлением и даже с беспокойством смотрел я ему вслед – было ясно, что его прельстила грациозная наездница.

Я прождал Шаму весь антракт, но он так и не появился.

После перерыва снова начались разные уморительные номера, и я почти забыл о приятеле. Когда же на арену выпустили огромного медведя на цепи, Шаму и вовсе вылетел у меня из головы. Ужасая всех своей силой, медведь двигался, тяжело переваливаясь, так что шерсть на его могучем теле перекатывалась волнами. Дойдя до большого красного ковра, он остановился – дальше не пускала цепь. В этот момент голос из-за кулис возвестил о том, что сейчас уважаемой публике будет показан отчаянно смелый номер: схватка медведя с самым сильным человеком цирка. Прозвучал воинственный клич, и на арене появился свирепого вида силач. На нем была куртка вишневого цвета, доходившая ему до бедер. Она плотно облегала крепкую выпуклую грудь. А на талии была перетянута широким кожаным ремнем. Там же, у пояса, болтался, на случай крайней необходимости, блестящий кинжал.

В предвкушении захватывающего зрелища публика заволновалась. Я тоже нервничал – сидел, вдавив сжатые кулаки в колени.

Схватка же началась с хитрости: свирепый силач стал легонько поглаживать медведя, будто и не собирался с ним бороться. Потом вдруг неожиданно обнял зверя и попытался опрокинуть на землю. В ответ медведь так двинул человека в грудь, что тот упал навзничь. Зверь, свирепея, поднялся на задние лапы и резко натянул цепь. Однако силач был не из пугливых, он быстро вскочил на ноги и с дикой силой обхватил медведя.

Зрители замерли.

Звенела цепь, медведь рычал и топтался на месте, часто переступая лапами, а силач от невероятного напряжения даже кряхтел. То казалось, что медведь уже клонится к земле и богатырь вот-вот его свалит, то, наоборот, богатырь, шатаясь, еле удерживался на ногах.

– Жми его! – выкрикнул кто-то.

Весь цирк забурлил, как поток перед плотиной. И вдруг – будто прорвало – раздался оглушительный рев: медведь с такой силой толкнул человека, что тот распластался на красном ковре. Рев смолк, и повисла напряженная тишина. Все ждали, надеясь, что борец все-таки встанет на ноги. Но нет, медведь не давал человеку подняться, нависая над ним, как скала.

Так прошло минуты две.

Зрители приуныли, решив, что победил медведь. Да так и цирку прогореть недолго! Но – святой Заведей! – там, кажется, что-то происходит? И точно: звякнула цепь, медведя, видимо, пытались оттащить от жертвы. И вдруг – о чудо! – силач стремительно вскочил на ноги и в мгновение ока подмял под себя медведя, а тот, разинув пасть, лишь тяжело и прерывисто дышал.

Все повскакали с мест и, стоя, рукоплескали богатырю.

На этой радостной ноте представление и закончилось. И только когда я, мало-помалу успокаиваясь, пробирался к выходу, то вспомнил о Шаму.

Выйдя на улицу, я решил немного подождать его у цирка – может, он все-таки появится? Он и впрямь вскоре появился.

– Ты всю жизнь будешь жалеть… – начал я.

– О чем?

– Да о медведе.

Шаму не задал больше ни одного вопроса, и мы отправились домой. Нисколько не огорченный, мой приятель, насвистывая, шел рядом. По дороге он предложил зайти куда-нибудь выпить стаканчик вина.

– Ты что, у нас ведь нет денег! – возразил я.

– Идем-идем! – ответил он.

Ну что ж, идем так идем. Мы зашли в корчму и выпили пол-литра вина. С Шаму явно что-то случилось – он заказал еще пол-литра.

– Так что же медведь? – спросил он вдруг.

– Чуть было не придавил силача, – ответил я.

Шаму откинулся на спинку стула и, довольный, расхохотался мне прямо в лицо.

– Так надо было!

– Надо было что? Придавить?

– Ну да, – ответил Шаму. – Он ведь не хотел платить двадцать форинтов. Силач-то – это же сам хозяин. Я его не отпускал с ковра, пока он не согласился повысить медвежью плату с пятнадцати форинтов до двадцати.

Теперь уже я в изумлении прирос к спинке стула.

– Так медведь… это ты?

– Я.

Шаму улыбался гордо и счастливо.

Десять вечеров подряд, каждый божий день, становился он медведем. Пока цирк не свернули. И хорошо сделали, потому что мой друг так сжился со своей ролью, что к Рождеству вполне мог пристраститься бы и к меду.