Текст книги "Семь шагов следствия"

Автор книги: Арнольдо Тайлер Лопес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

6. Зачем?

В комнату вошел Арриаса и вручил Рубену заключение графической экспертизы.

– Да, наш сотрудник, находящийся в доме доктора Мирамара, звонил по телефону и сообщил, что доктор домой не явился.

– Хорошо. Если еще что-нибудь о нем станет известно, сейчас же доложи нам. Этот доктор играет не последнюю роль в интересующих нас событиях.

– Не беспокойся, я все понимаю. – Арриаса направился к дверям.

Через полчаса пришел Осорио. Швырнув фуражку в сторону, он плюхнулся на свой стул.

– Я договорился с товарищами из министерства государственной безопасности. Они позвонят мне немного позже.

Рубен протянул ему заключение, принесенное Арриасой.

– Так-так, – задумчиво проговорил Осорио. – Эксперты не могут с уверенностью идентифицировать этот почерк ни с одним из образцов, которые мы им послали. Буквы едва ли не нарисованы. Правда, некоторые их особенности ставят под подозрение Хосе Антонио Трухильо, но точно утверждать это эксперты не берутся.

– Неприятный сюрприз.

– Да уж. А я-то надеялся, что графическая экспертиза даст нам конкретные выводы. Ну ладно, посмотрим результаты лабораторного анализа, они у меня.

– И что там?

– Шприцы и иглы идентифицированы.

– Еще улика против доктора Мирамара.

– Без сомнения… и все же я задам тебе один вопрос. Если ты постоянно пользуешься шприцем и иглой, станешь ли ты прибегать к ним, когда задумаешь убить человека?

– Конечно, нет.

– Я тоже. Но если я не дурак, – Осорио медленно прошелся по комнате, – я соображу, что никто не сочтет меня настолько глупым, и поступлю так, что внешне мой поступок будет выглядеть логично, а на самом деле лишен логики, иначе говоря, я создам многочисленные улики против себя, но улики такого рода, которые мог бы создать против меня и кто-то другой.

– Мы уже сталкивались с подобным.

– Да, и в этом главная трудность нашего запутанного дела. Но вполне могло быть и так, что кто-то украл эти инструменты у доктора и воспользовался ими без его ведома.

– Разумеется. Не знаю, но мне кажется, что выбирать нам придется между Хосе Антонио и доктором Мирамаром.

Зазвонил телефон. Осорио снял трубку.

– Слушаю… Да… Да… Когда? Превосходно. Всего хорошего и большое спасибо, Виктор. – Повесив трубку, он нахмурился. – Кажется, кое-что начинает проясняться. Из министерства государственной безопасности сообщили, что в минувшее воскресенье с побережья Калетон-Бланко, в месте, которое называется Каньисо, кто-то проник на территорию Кубы. Судя по найденным следам, он был один.

– Теперь мы должны иметь это в виду, Рубен.

Толкнув дверь, Фрэнк вошел в лачугу. На пустом ящике сидел тот, кого они и ожидали здесь найти. В глазах мужчины отражался яркий свет фонаря, прикрепленного к потолку. Он улыбнулся, продолжая заряжать ружье для подводной охоты.

Доктор Мирамар вошел вслед за Фрэнком и, легко кивнув мужчине, тоже сел на старые автомобильные шины, лежавшие напротив двери. Дверь осталась открытой, и в лачугу врывался запах моря и ритмичный шум волн, бьющихся о каменный берег. Доктор прикрыл глаза тяжелыми веками.

– Пойду за кирками и лопатами, – сказал мужчина и вышел, взяв с собой ружье.

Лишь в четвертый раз чиркнув зажигалкой, Фрэнк закурил сигарету.

– Волнуетесь?

– Нет, просто камень не в порядке. – Фрэнк прислонился спиной к стене.

– А мне показалось, вы нервничаете.

– С чего бы это?

– А с того, что, когда задумывают убить человека всегда волнуются.

– И кого же, по-вашему, я задумал убить?

– Двоих. Его, – врач кивнул в сторону двери, которая теперь была закрыта, – и меня. Разве не такой план вы разработали вместе с Хулией?

– О чем вы говорите?! – воскликнул Фрэнк с видом оскорбленного достоинства.

– Об убийстве, убийстве двух человек. Зачем вы привезли меня сюда? Глупо думать, что старику взбрело в голову зарыть деньги в таком месте, как это, далеко от города, к тому же здесь часто ночуют рыбаки. Нет, Трухильо не любил разлучаться с деньгами. Они у него всегда были поблизости, чтобы пощупать их, коснуться, хотя бы взглядом. Итак, все очень просто: вы привезли нас сюда, чтобы убить. Тогда добычу можно будет поделить всего лишь на две части: вашу и Хулии.

– Доктор Мирамар!

– Оставьте! Хотите, я скажу вам, как все должно было произойти? Как только он войдет с кирками и лопатами, которые никому не нужны, вы выхватываете пистолет и всаживаете ему и мне в брюхо всю обойму. Место ведь для этого вполне подходящее, не так ли?

– На мой взгляд, у вас слишком богатое воображение.

– Ничуть. Просто некоторые вещи лежат на поверхности… Но разумеется, все обернется по-другому. Завтра поутру здесь обнаружат не два трупа, а один. Ваш.

– Вы так думаете? – Фрэнк выплюнул окурок и раздавил его каблуком.

– Я в этом уверен. Вы упустили из виду одно обстоятельство; мы с ним столковались, мы всегда находим общий язык. Когда вы приехали из Соединенных Штатов, он снова ожил. Впрочем, он жил и все это время, хотя считался мертвецом. Вы заметили, как он изменился? Совсем другой человек, совсем другой. И отнюдь не расположен позволить вам удрать, прихватив с собой Хулию и деньги. Это было бы совсем глупо, неужели вы не понимаете?

– Вы ошибаетесь…

– Нет, не ошибаюсь, я раскусил вас. Никогда в своей жизни я не был столь проницателен. И чтобы подтвердить свою правоту, я принес с собой эту штуку, – его правая рука, которая до сих пор пряталась в тени, сжимала револьвер. – Вот почему я сказал вам, что ваши замыслы провалились. Не вы заберете у меня ключ, а, наоборот, я заберу у вас карту и пластинки с шифром. Как вам это покажется?

– Задумано неплохо. Но как вы уедете? Вы не знаете места, куда за мной приплывут.

– Действительно не знаю. Но не будете ли вы так любезны назвать мне его перед смертью? Там, куда вы отправитесь, оно вам уже не пригодится.

– Очень сожалею, доктор Мирамар, но это место знаю только я и никому его не назову.

– В таком случае я сам придумаю способ убраться отсюда. А денег у меня к тому времени будет предостаточно, вам не кажется?

– Вы недооцениваете других, а себя считаете очень умным, так ведь?

– Отнюдь. И только не говорите мне, что у вас в рукаве козырной туз. Я не верю в подобные чудеса, а особенно в такой ситуации. Или вы хотите произвести на меня впечатление? Все равно кирки и лопаты понадобятся нам, чтоб вырыть для вас могилу.

– Скорее для вас, доктор.

– Итак, – доктор поднялся на ноги, – по-моему, хватит болтать. Прошу вас отдать мне карту и пластинки. – Он протянул левую руку. – Мы вам за это будем очень признательны.

– Он не сможет быть мне признательным, потому что вы его убьете, едва покончите со мной, угадал?

– Нет. Я, приятель, остаюсь верным тому, кто верен мне.

– Значит, вы остались верным моему отцу? И своей жене?

– Ваш отец постоянно ошибался, и я не предал его, а просто помог ему в его замыслах. Что же до моей жены, то это случай особый, и я не намерен обсуждать его ни с вами, ни с кем-нибудь еще.

– Я не верю ни единому вашему слову.

– И не надо, однако мы отклонились от главного. Итак, дружище Фрэнк, если вы не дадите мае того, что я прошу, я буду вынужден выстрелить раньше временя. Считаю до пяти. Раз… два… три… четыре…

Дверь вдруг распахнулась, и на пороге встал человек с ружьем в руках. Он не принес ни кирок, ни лопат.

– А вот и он, – сказал врач, – и ты мог думать, что вам с Хулией удастся обмануть его?

Человек улыбнулся, взглянул пренебрежительно на Фрэнка, потом на врача и высокомерно произнес:

– Оставь его мне.

Он прицелился, с невероятной силой из дула ружья устремились гарпуны, пронзившие жертву насквозь; несчастный так и остался с широко открытыми от удивления глазами, намертво прибитый к стене.

Суббота, утром.

Женщина заметно нервничала, и тон ее, обычно сухой стал гораздо мягче. От нее он узнал, что доктор Мирамар не ночевал дома. Осорио повесил трубку. Отсутствие доктора и обнаруженный в мучных шариках, которые дали попугаю, цианистый калий ставили перед следствием новые вопросы. Выходит, доктор понял, что ему уже невозможно подтвердить свое алиби, и удрал за границу? Кто из подозреваемых мог воспользоваться цианистым калием? Кто мог приобрести его? Кто дал его попугаю? Хайме? Убийца Хайме? Хосе Антонио? Или доктор Мирамар?

Осорио снял трубку, набрал номер и подождал немного, пока голос на другом конце провода не сообщил, что патрульная служба слушает.

– Дежурный офицер? Здравствуй, товарищ, с тобой говорит Рафаэль Осорио. Нужно обнаружить машину: «Меркурий» пятьдесят седьмого года выпуска, голубой, номер семьсот пятнадцать – четыреста шестнадцать. Где б вы его ни нашли, следует задержать тех, кто в нем будет сидеть. До скорого. – Он откинулся на спинку стула и наморщил лоб.

Вошел Рубен, устало опустился в кресло и с отчаянием произнес:

– Ничего нового.

– Как ты думаешь, Рубен, кто убийца? – Взгляд Осорио был устремлен куда-то в пустоту, будто он спрашивал себя, а не Рубена. – По-моему, доктор Мирамар. Все улики против него: и записи в тетради, и смерть попугая, и шприц, и хирургические перчатки. Надо его задержать, я почти уверен, что это он убил Сабаса. И обратное придется доказывать.

Неожиданно громко зазвонил телефон. Осорио тотчас схватил трубку, и через несколько секунд его смуглое лицо стало серым. Рубен, казалось, угадал, что говорили Осорио по телефону, и, когда тот дал отбой, спросил одними губами:

– Ну?

– Объявился доктор Мирамар.

– Где?

– В Агуадоресе, Мертвый. Пронзенный гарпуном для подводной охоты.

Очки так и остались на его лице, но умный сверкающий взгляд угас навсегда. Голова склонилась на правое плечо, руки тяжело повисли вдоль тела, и, хотя ноги уже не могли держать мертвеца, он каким-то жутким образом казался стоящим. Один гарпун пронзил ему живот, второй грудь, пришпилив его к стене.

Когда эксперт сообщил, что среди тех, кто оставил свои следы на месте преступления, был мужчина, обутый в иностранные ботинки, у Осорио не оставалось больше сомнений, что здесь побывал сын Хосе Мануэля Трухильо. Он велел срочно изготовить гипсовый слепок, чтобы сравнить его с тем, что был в министерстве государственной безопасности.

Ружье обнаружили в нескольких метрах от лачуги, но отпечатков пальцев на нем не было. Рядом со старыми шинами нашли бумажник убитого со ста двадцатью песо и кое-какими документами. По этому можно было заключить» что убили доктора не из-за денег, хотя и было установлено, что, кроме жизни, у него отняли еще что-то.

Рыбак сказал, что наткнулся на труп случайно. Он рыбачил поблизости и, услышав выстрел, сначала подумал, что это лопнула шина – ведь он видел автомобиль, который немного раньше остановился у лачуги. А мертвеца нашел утром. Стал собираться дождь, и он решил кончать ловлю, а когда проходил мимо лачуги, дождь хлынул вовсю, и ему пришлось заскочить туда, чтоб не промокнуть. Только все равно промок, потому что побежал под ливнем сообщить о том, что увидел в этой лачуге.

Через какое-то время голубой «меркурий» доктора Мирамара был обнаружен на перекрестке Морро и Одиннадцатой улицы в квартале Вегита де Гало. Нигде ни одного отпечатка пальцев, и никто не видел ни тех, кто ехал в «меркурий», ни когда они покинули машину.

Осорио захлопнул окно и стряхнул с себя капли дождя. Вспышки молний то и дело озаряли комнату. Рубен по-прежнему сидел за своим столом, сгорбившись, запустив пятерню в густые каштановые волосы.

– Один подозреваемый ускользнул от нас, – сказал он тусклым голосом, – и именно тогда, когда почти было доказано, что он убил Сабаса.

– Это не снимает с него вины.

– Конечно. – Голос Рубена был едва слышен. – Однако все надо начинать сначала.

– Нет, не надо, просто кое-что усложнилось.

Молния осветила лицо Рубена мертвенно-белым светом.

– Получи ордер на обыск в доме Хосе Мануэля Трухильо, Рубен.

– В Виста-Алегре?

– Да-да. А когда получишь, зайди за мной, нам нужно снова повидать Марино Альмиру.

– Договорились, до встречи.

Осорио подошел к окну, глубоко вдохнул чистый после грозы воздух и стал смотреть, как какое-то суденышко пытается причалить к молу. Думать ни о чем не хотелось.

– А я решила, что вы из департамента по охране окружающей среды. Я вчера звонила на санэпидстанцию… – женщина запнулась, увидев улыбки на лицах мужчин.

– Нет-нет, мы из службы водоснабжения. Проверяем водопроводные трубы. В этом районе наблюдается утечка воды, и надо следить, чтоб нам без воды не оказаться. Понимаете?

– Разумеется, но проходите, прошу вас. Что вы хотите сначала осмотреть? Кухню?

– Нет, пожалуй, начнем со двора, – сказал старший из мужчин (говорил только он.) – С цистерн.

– Она у нас одна.

– Нет, две. Но одна зарыта, и возможно, именно она нас и заинтересует.

– Что ж, товарищи, вам видней.

Женщина ушла; когда она открыла дверь, ведущую в дом, оттуда еще громче донеслись голоса, смех и плач детей. На фасаде дома не было никакой вывески, которая говорила бы о том, что это детские ясли «Исмаэлильо». Расположенный, как и дом для престарелых, в конце дороги, ведущей в Сьюдамар, в самом высоком месте бухты, «Исмаэлильо» ничем не привлекал к себе внимания. От обычных строений его отличало лишь то, что в саду было много качелей, на которых так любят качаться дети. Мужчины нашли цистерну, очистили люк от травы, сняли крышку. Один из мужчин спрыгнул в глубь цистерны, другой поднял взгляд и встретился с двумя парами глаз, которые смотрели прямо на него.

– Меня зовут Хенеросо.

– А меня Росита.

– Привет.

– Вы ищете ребенка? – спросил старик, показав свои беззубые десны.

– Девочку.

– Мы тоже ищем девочку. Росита, видите ли, моя невеста, мы скоро поженимся.

– Не будь таким самоуверенным, Хенеросо. – Седые и редкие волосы старухи были схвачены яркой лентой.

– А разве у нас не будет дочери?

Из цистерны доносился звук, какой бывает, когда кирка ударяется о камень.

– Будет, но сначала мы должны пожениться.

– Росите семьдесят восемь, и она всегда чем-нибудь озабочена, а мне восемьдесят пять – и никаких забот.

Мужчина холодно смотрел на стариков. Другие престарелые пары беседовали о чем-то, прогуливаясь недалеко от ограды.

– Я говорила ему, что слишком еще молода для брака, а он ничего не желает слушать. – Старушка игриво захихикала.

– Не обращайте на них внимания, – служащий, который приблизился незаметно, указал на Хенеросо и Роситу, – они тронутые, и влюбляются, и женятся, несмотря на свой возраст. А эти помолвлены уже два года, их все здесь знают, они мечтают о девочке, такой, как Анита из этих яслей. По-моему, так и умрут с этой мечтой. Но не беспокойтесь, старики они очень добрые, тихие… Вам что-нибудь надо?

– Нет, спасибо, мы уже заканчиваем.

– Хорошо, в таком случае до скорого.

Служащий направился к гаражу, и в эту минуту в отверстии люка появилось лицо Фрэнка. Его глаза так и сияли от радости.

– Нашли девочку? – спросил Хенеросо, стоявший по ту сторону ограды.

– Да, нашли, – машинально ответил Фрэнк.

Суббота, вечер.

– А знаете, лейтенант, мне никогда не нравилось нырять туда, в глубину, будто я рыба. Я хочу сказать, что человек создан для жизни на суше и должен на ней добывать себе пропитание. Морские глубины полны загадок и тайн. Знаю, что все эти морские змеи и гигантские осьминоги – досужие выдумки, а все равно не люблю про них слушать. А вот уж кто любил подводную охоту, так это сын Хосе Мануэля, он всегда таскал с собой маску и ласты и ружье с гарпунами.

– Какой сын?

– Как – какой?! Я знал только одного сына Хосе Мануэля и только он один охотился с гарпунами. Рамон Абель!

– Относительно следов, оставленных обувью иностранного производства, товарищи из министерства государственной безопасности дали положительный ответ: следы совпадают, они оставлены одним и тем же человеком. – Рубен включил вентилятор.

Дождь кончился, однако прохлады он не принес.

– А значит, – подхватил Осорио, – есть все основания думать, что сын Хосе Мануэля имел самое непосредственное отношение к обоим убийствам. Я бы сказал…

Телефонный звонок прервал его, и Осорио подождал, пока Рубен снимет трубку.

– Это Арриаса, говорит, у него что-то срочное.

Осорио взял трубку.

– Я слушаю, Арриаса.

Рубен так и впился взглядом в товарища, однако на этот раз ему не удалось угадать, о чем говорит Арриаса на другом конце провода. По крайней мере минуты две Осорио слушал молча, нахмурившись.

– Представь, объявился Хосе Мануэль Трухильо, – сказал он, дав отбой.

– Как так?

– Вернее, его скелет. Я не знал, что он похоронен на кладбище в Ла-Сокапе. Товарищи производили там эксгумацию, и один из них обратил внимание, что земля на соседней могиле свежевскопанная. Это было вчера, в пятницу. Сегодня он вернулся туда, и подозрения его подтвердились: гроб совсем недавно поднимали наверх и вскрывали. Узнав, кто захоронен в той могиле, товарищ сообщил об этом дежурному.

– Имя покойного – Хосе Мануэль Трухильо.

– Верно.

– Почему его похоронили на этом дальнем кладбище, а не на Святой Ифигении?

– Это мы узнаем сегодня у Хулии, когда нанесем ей визит, однако я думаю, что никакой тайны тут нет – просто такова была воля самого Хосе Мануэля Трухильо. Итак, не будем терять время, едем в Ла-Сокапу.

Катер береговой охраны легко скользил по серым, свинцовым волнам бухты, оставляя за кормой белую пену, которая тотчас таяла. Вдали, на уже начинающем темнеть небе, отчетливо вырисовывались мол и холмы Сьюдамара.

Осорио и Рубен соскочили на мол, где их ждал сотрудник, вскрывавший гроб. Катер нетерпеливо попыхивал, пока они быстро шагали, забирая все время вправо. Миновав железные кладбищенские ворота, они свернули на третью слева дорожку.

– Как видите, они шли здесь, – сказал сотрудник, – трава примята. Судя по следам, их было двое.

– Слепки сделали?

– Да. Идите сюда, к этому ангелу с трубой.

Все почувствовали тяжелый запах гнили и подавленно молчали, глядя на мокрые доски гроба.

– Они сломали крышку, – сказал сотрудник.

Он встал на край могилы, наклонился, чтобы подцепить крышку гроба, и, отодвинув ее в сторону, выпрямился.

Рубен и Осорио бегло оглядели скелет и в недоумении уставились на правую руку. На указательном пальце не хватало всех трех фаланг.

Осорио небрежно уронил сказку про Белоснежку на стол. Разочарование и усталость читались на его смуглом лице. Рубен рассеянно полистал книжку.

– Но ведь что-то они искали, наверняка искали.

– Да, но что? – спросил Осорио.

– Как ты сам говорил, вполне возможно, что Трухильо велел похоронить себя там, чтобы кому-то, скажем его сыну Франсиско, было проще заполучить что-то, что он унес с собой в могилу. Никак нельзя забывать о том, что следы, оставленные здесь и в Агуадоресе, совпадают.

– Да, следовательно, в обоих этих местах был один и тот же человек, но теперь перед нами встает новый вопрос. Из документов нам известно, что Хосе Мануэль Трухильо законным путем похоронен на кладбище в Ла-Сокапе в шестьдесят первом году, но… Чей же это скелет? У Хосе Мануэля все пальцы были на месте, а вот у Рамона Абеля одного не хватало.

– Иначе говоря, возможно, что это скелет Рамона Абеля, а Хосе Мануэль жив.

– Возможно. Медики сейчас как раз и устанавливают, чей это скелет; отца или сына.

В дверь постучали.

– Войдите.

Молодой человек в форме вручил Осорио запечатанный конверт и, извинившись, вышел. В конверте был ордер на обыск дома Хосе Мануэля Трухильо в Виста-Алегре.

Мужчина смотрел по телевизору программу последних известий, когда в дверь комнаты постучали. Он впустил двоих незнакомых ему людей и пошел позвать свою жену, председателя Комитета. Ее широкое лицо приветливо улыбалось. Поздоровавшись, Осорио тотчас перешел к делу.

– Мы, товарищ, пришли произвести обыск в доме Трухильо, что на углу, – он показал ордер, – и просим, чтобы вы и еще кто-нибудь из Комитета нас сопровождали.

– Но… я… я как раз готовлю и…

– Ничего, вид у вас вполне приличный…

Женщина опять улыбнулась, поручила мужу следить за похлебкой, стоявшей на огне, и через минуту вместе с еще одним членом Комитета была у дверей дома Трухильо. Все окна в доме были темные.

– Кажется, там никого нет.

– Да. Хулия ушла приблизительно полседьмого. Похоже, уезжать собралась: несла большой кожаный чемодан.

Вошли в сад.

– Она одна уходила?

– Да. Вообще с того дня, как мы с вами разговаривали, я не видела, чтоб ее кто-нибудь навещал. Вот только Хосе Антонио, и мне он показался очень странным, помолодевшим, что ли, не знаю. Увидел, что дом заперт, и сел в такси.

Парадные двери дома действительно были заперты, товарищ из Комитета пошел постучать на черный ход и вернулся, обнаружив, что одно окно на той стороне открыто. Рубен, светя себе фонариком, влез в него и открыл двери изнутри. Раз окно было открыто, значит, не обязательно, уходя, его закрывать, и Осорио очень радовался – это позволит им сэкономить время.

Рубен щелкнул выключателем, желтоватый свет залил гостиную с голыми стенами и скудной мебелью. Двери, ведущие в другие комнаты, были заперты.

В первой спальне на кровати в беспорядке валялись женские платья, словно их бросили при поспешном бегстве. Во второй весь пол был усыпан окурками от сигарет марки «честерфилд», на столике стояли стаканы и две пустые бутылки из-под виски. Мужская сорочка, явно иностранного производства, была брошена на пуф.

Холодильник работал, Хулия не потрудилась его выключить, будто собиралась еще им пользоваться. На неубранном кухонном столе осталась кое-какая еда, два прибора.

– Экспертам тут придется поработать, – заметил Рубен.

Осорио тем временем пристально, будто искал что-то, изучал пол и стены. Однако ничего интересного в доме обнаружить им не удалось. Лишь во внутреннем дворике, остановившись у маленького очага рядом с пышным кустарником, Осорио нагнулся и достал из пепла почта сгоревшую шапочку.

– Гномы были сожжены.

Рубен палкой поворошил пепел, и тельце одной из кукол упало с решетки. Рубен внимательно изучил его.

– Гнома вскрывали вилкой или ножницами. – Он указал на дырки в ткани.

Осорио задумчиво оглядел дворик, но, казалось, и тут не нашел того, что искал.

– Вели одному из патрульных, Рубен, остаться здесь вместе с товаришами из Комитета, а второй пусть отправляется за экспертами. – И уже в дверях добавил, обращаясь не столько к сержанту, сколько к самому себе: – Того, что эти люди ищут, в этом доме нет. А значит, это где-то в другом месте.

– Где?

– Не знаю, но мне кажется, неплохо было бы заглянуть в Сьюдамар.

Значительно не доезжая до последней остановки автобуса, можно увидеть каменную лестницу, круто спускающуюся к молу, куда пристают катера, курсирующие между Сьюдамаром, Ла-Сокапой и Кайо-Гранма. А в сторону от нее уходит асфальтированный спуск, ведущий в клуб «Эль Нисперо». Там берег бухты очень красиво изрезан, и на ленивых стоячих водах, полных водорослей, дремлет причал клуба. Сам же клуб расположен дальше, почти под шоссе, и зажигает свои огни спозаранку, чтоб гостеприимно встретить посетителей, которые приходят сюда выпить и потанцевать.

Гремящая музыка и неуемное веселье парочек помогают двоим мужчинам и женщине, которые осторожно крадутся между машинами на стоянке, остаться незамеченными.

У одного из мужчин на плече тяжелая жестяная банка. Они останавливаются у невысокой стены, отделяющей берег от стоянки. Хулия закуривает. При свете спички видно, как один из мужчин, подтянувшись, перелезает через стену, опустив сначала жестяную банку на песок.

– Катер придет сюда, – говорит он, глядя на часы. – Не опоздает.

В поисках уединения приближается какая-то парочка. Фрэнк кашлянул, и парочка тотчас устремилась к другому концу стены.

– Думаешь, он узнает тебя?

– Наверное, с трудом, – отвечает Хулия. – Тебе ведь тоже не сразу это удалось.

– Да, в этой каскетке и очках…

– Ладно, если и дальше все пойдет так хорошо, нам осталось пробыть на Кубе считанные минуты.

Тенор Бенки Море преследовал их до самого мола.

Подошел катер бесшумно. Красные кормовые огни отражались в ряби волн изломанно, словно линии детского рисунка. Мужчины прыгнули на нос катера и прежде всего надежно установили жестяную банку. Они совершенно забыли про женщину, и Марино пришлось протянуть ей руку и помочь взойти на борт «Амалии».

– Идем к Ла-Сокапе, – приказал один из мужчин.

– Я не разглядел их как следует – очень темно было. – Мужчина держится рукой за голову и с гримасой боли показывает на табурет, валяющийся у входа. – Они сказали, что они из водоснабжения, что они договорились с нашим администратором и она разрешила им проверить водопроводные трубы. А я им сказал, что сегодня уже поздно, чтоб приходили завтра. Тогда один из них, тот, что стоял ко мне поближе, ударил меня по голове – мне показалось, каким-то ключом…

– Когда они появились, у них что-нибудь было в руках?

– По-моему, нет. Я думаю, в здание они не могли попасть, потому что все было, заперто, а ключей они у меня не отняли.

– Откуда вы знаете? Разве вы не потеряли сознания?

– Потерял, но… смотрите: чтобы взять ключи, с меня надо снять пояс – ведь ключи прикреплены к нему. А пояс так и остался на мне.

Осорио кивнул.

– Это говорит лишь о том, что ищут они что-то, что находится снаружи. Идем, Рубен. Ты осматривай левую сторону, а я здесь пройдусь. Встретимся у ограды. Надеюсь, что-нибудь интересное мы да обнаружим.

Сторож увидел, как два луча обшаривают землю, стены, деревья. Осорио первым позвал Рубена. Лейтенант стоял у квадратного отверстия с цементными краями.

– Это цистерна. – Осорио посветил фонариком внутрь. – И она пуста.

– Я слазаю в нее. – Рубен спрыгнул на дно цистерны, сначала как следует его рассмотрев. Голос его шел оттуда словно из-под земли. – Здесь кто-то копал, Осорио.

Осорио не стал ждать дальнейших сообщений и в один миг оказался рядом с товарищем.

В свете фонарей они увидели яму в одном из углов цистерны, оттуда навстречу им выпрыгнула лягушка.

– Похоже, они нашли то, за чем сюда явились, – сказал Рубен, осветив пустой вскрытый сейф.

– Да, а Белоснежка…

– Теперь они постараются удрать, если уже не удрали.

– Нам надо торопиться, Рубен. – И Осорио следом за Рубеном вылез из цистерны.

Они уже направились к выходу, когда вдруг услышали:

– Вы тоже ищете девочку?

Ослепленная лучом фонаря, женщина припала к груди старика, но сейчас же оторвалась от нее и взглянула на Осорио и Рубена, словно нашаливший ребенок.

– Да, мы тоже ее ищем, – ответил Осорио, явно заинтересованный.

Женщина кокетливо захихикала.

– Меня зовут Росита, а это Хенеросо, мой жених.

Теперь заговорил старик:

– Мы спрашиваем, потому что другие мужчины унесли ее. Мы видели, как они ее доставали, она из железа.

– А когда это было, уважаемый?

– Не так давно…

– Как они были одеты?

– Честно говоря, не заметил, уже темно было. – Он улыбнулся. – Я гулял с Роситой. Мы скоро поженимся… Гуляли мы, значит, и вдруг они идут. Мне показалось, что это те же, что и днем приходили.

– Те же?

– Да, – взволнованно вмешалась старуха, вцепляясь в разделявшую их ограду. – Они самые. Двое их было.

– Вы говорите, девочка из железа… Как это понимать?

– А так, – старик провел рукой по своим белым волосам, – из железа, потому что блестела. Они говорили, что это девочка, хотя она совсем не была похожа на девочку. А мы с Роситой хотим такую девочку, как Анита. Вы не видели ее? Обязательно приходите днем, тогда увидите. Она смуглая и очень хорошенькая.

– Они там себе разговаривали, а мы отсюда смотрели» как они лезут в эту дырку. Потом один из них сказал Пепе, что…

– Пепе? – спросил Осорио. – Вы слышали, как один из них называл другого Пепе?

– Как вы сказали? – Росита приложила ухо к ограде.

Осорио повторил вопрос, но ответил старик:

– Я не очень уверен, но Росите вы можете верить. Правда, мне тоже показалось, что один из них назвал другого Пепе: «Она у меня, Пепе» – и вылез из дырки с блестящей девочкой.

– Что ты об этом думаешь, Осорио? – спросил Рубен.

– Не знаю, что и сказать, – отозвался Осорио, уже сидя за рулем машины, – старики могли и не расслышать. Если мы решим, что они не расслышали, то не используем последней возможности. Если же решим, что они все слышали правильно, значит, одного из мужчин зовут Хосе, а мы знаем двоих с таким именем: Хосе Антонио Трухильо и Хосе Мануэль Трухильо. Отлично, если нам повезет, мы скоро этот вопрос выясним. – Он включил зажигание, и машина устремилась по узкой дороге, ведущей в Сьюдамар. – Едем в расположение береговой охраны.