Текст книги "Лентяй"

Автор книги: Аркадий Аверченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Аркадий Аверченко
Лентяй

На скамейке маленького заброшенного сквера бок о бок со мной сидел человек.

Этот человек сразу обратил на себя мое праздное внимание, отчасти своей нелепой позой, отчасти же не менее нелепым и странным поведением… Он сидел, скорчившись, подняв колени в уровень с лицом и запрятав руки в карманы брюк. На одной ноге у него лежала развернутая книга, которую он читал, лениво водя по строкам полузакрытыми глазами. Дочитав страницу, он не переворачивал её, а поднимал глаза кверху и начинал смотреть на маленькую, ползущую по небу тучку или переводил взгляд на металлическую решетку сквера.

Легкий весенний ветерок ласково налетал на нас, шевелил полы моего пальто, шевелил сухие прошлогодние листья у наших ног и переворачивал страницу книги моего зазевавшегося соседа.

Услышав шелест перевернутой страницы, сосед вновь опускал глаза на книгу и продолжал читать ее с благодушно-сонным видом.

Но, перевернув таким образом несколько страниц, ветерок превратился в ветер и, дунув на нас, свалил книгу с колен сидевшего около мена господина.

Господин скользнул равнодушным взглядом по валявшейся на дорожке книге и, закрыв глаза, задремал.

– Послушайте… Эй! Слушайте… у вас упала книга, – сказал я, дергая его за рукав.

Он открыл глаза и задумчиво посмотрел на книгу.

– Да. Упала.

– Так надо бы ее поднять!

Он обернулся ко мне, и в его сонных глазах засветилась хитрость.

– Не стоить вставать из-за этого… И вы сидите…. Кто-нибудь другой поднимет.

– Да почему же? – удивился я.

В этот момент из-за поворота показалась женщина в платке, с корзинкой в руках. Поравнявшись с нами, она увидела книгу, инстинктивно наклонилась и сказала, поднимая ее:

– Книжечка, господа, упала!

После чего положила ее на скамейку и, недоумевающе посмотрев на нас, пошла дальше.

Мой сосед открыл сонные глаза и подмигнул мне:

– Видите! Говорил я вам.

– Неужели вам было трудно самим поднять книгу?

– А вы думаете – легко! Я разговорился с ним.

Около меня сидел Лентяй, такой чистокровный и уверенный в своей правоте Лентяй, каких мне до сих пор не приходилось видывать.

– В сущности говоря, – жаловался он мне, – на человека взвалена в жизни масса работы! Он должен пить, есть, одеваться, умываться, а если он религиозный, то и молиться Богу… Я уже не говорю о том обидном факте, что это даже не считается работой. Вы подумайте! Кроме всего этою, оно еще должен работать! Миленькая планета, черти бы ее разодрали по экватору на двое!

– Как же вы живете? – спросил я.

– Какая же это жизнь, – простонал он. – Это мучение.

Наморщив брови, он, с явным желанием ошеломить меня, сказал:

– Представьте себе: вчера я должен был ехать к портному заказывать костюм!

Так как я остался равнодушным, то он продолжал:

– Да… заказывать костюм! Чтоб он лопнул по всем швам! Выбирать материю, подкладку, снимать мерку…

Я не выразил ему никакого сочувствия.

– Поднимите, говорить, руки! Снимите пиджак… Не горбитесь, вытяните ногу! А? Как это вам нравится…

– Жизнь ваша ужасна! – серьезно сказал я. – Отчего бы вам не покончить ее самоубийством?

Он откровенно сказал:

– Я уже думал об этом… Но понимаете, такая возня с этими дурацкими крюками, веревками… А тут еще эти письма писать… поздравительный, или как их там, что ли… Повозился, повозился, так и бросил,

Он поднял глаза к небу и сказал:

– Ах, черт возьми! Солнце уже заходит… Не можете ли вы сказать мне, который час?

– Мои стоят, – сказал я, взглянув на часы.

– Э, чтоб она пропала, эта преподлая планетишка! Крутится, крутится, а чего – и сама не знает,

– Часы можно проверить в магазине напротив сквера, – посоветовал я.

– Можно, – сказал он, ласково посмотрев на меня.

Я встал.

– Я пойду, посмотрю!

– Ах, мне так совестно затруднять вас! – воскликнул он, не вынимая рук из карманов. – Может быть, подождем прохожего, спросим у него.

Возвратившись, я нашел его в той же позе.

– Без двадцати семь.

– Что вы говорите! Чтоб это бабье попалил небесный огонь!

– Какое бабье?

– Да мне нужно сейчас в Александровский сад.

– Прекрасно! – сказал я. – Я тоже собираюсь туда. Отправимся вместе.

Лентяй не обрадовался, а умоляюще посмотрел на меня.

– Ради Бога! Не могли ли бы вы оказать мне одну огромную услугу… Раз вы идете в Александровский сад то это так кстати… А уж я вам потом чем-нибудь отплачу… Тоже схожу куда-нибудь… Или, нет! Лучше подарю очень забавную вещицу: китайский портабак… А?

– Сделайте одолжение! – сконфузился я. – Я и так…

– Вот что… На третьей скамейке боковой аллеи будет сидеть барышня в сиреневой шляпе. Это – моя невеста. Я ее очень люблю, и мы назначили свидание друг

– Так отчего же вам не пойти! – вскричал я, пораженный.

Он виновато улыбнулся.

– Я лучше здесь посижу. Знаете, придешь – расспросы разные, ласки… ухаживать за ней нужно, занимать разговором… Это страшно утомительно… чтоб они треснули, эти романы! А потом нужно провожать ее домой… Я уж лучше после когда-нибудь.

– Что же ей сказать? – угрюмо спросил я.

– Скажите, что я болен, что у меня температура… что доктора с ног сбились…

– А если она все-таки захочет видеть вас?

– Скажите, что у меня заразительная форма. Может быть, она испугается.

Пожав плечами, я протянул ему руку.

– До свиданья!

– Всего хорошего… Вот мой адрес… Очень буду рад, если зайдете! К невесте вы успеете как-раз… теперь около семи часов.

Он вынул часы. Я воскликнул:

– Оказывается, у вас есть часы?!

– Да, – добродушно подтвердил он. – А что?

– Ничего… Прощайте!

* * *

Барышню я нашел в указанном месте. Подойдя, раскланялся и вежливо сказал:

– Я от вашего жениха. Он болен и придти не может!

– Как болен!? Да я его видела сегодня утром…

– Но сейчас он в опасном положении… У него… гм… температура.

– Какая температура?

– Такая, знаете… высокая! Что-то градусов сорок. Должен вам сообщить тяжелую весть: он лежит!

– Да он всегда лежит! Как только дома, так и лежит.

– Он страшно убивался, что не может вас видеть. Поставил себе термометр и говорить мне…

– Он поставил себе термометр? – строго спросила барышня.

– Да., знаете, Реомюра, такой никеллиро…

– Сам поставил?

Я покраснел.

– Сам.

Она посмотрела мне в глаза.

– Зачем же вы лжете? Он сам никогда не мог бы сделать этого… Боже! Что это за человек? Нет, довольно! Передайте ему, чтобы он и на глаза мне не показывался!

– Если вы хотите ему насолить, то прикажите показываться вам на глаза три раза в день, – посоветовал я. – При его лени, это лучший способ мщения.

Она рассмеялась.

– Ну, ладно! Скажите ему. чтобы он приехал завтра с утра. Мы поедем с ним по магазинам.

– Так его! – жестко проворчал я. Расстались мы друзьями.

* * *

Я стал бывать у Лентяя, и между нами возникла какая-то странная дружба. При встречах я ругал его, на чем свет стоить, а он добродушно улыбался и говорил:

– Ну, бросьте… ну, стоить ли… ну, охота…

Вчера я зашел к Лентяю и застал его по обыкновению лежащим в кровати.

Около него валялась масса изорванной газетной бумаги и пальто, очевидно, снятое и брошенное на пол впопыхах, по возвращении с обычной прогулки в сквере

Лентяй повернул ко мне голову и радостно сказал:

– А-а, это вы! Признаться, я уже жду вас с полчаса…

– А что случилось?

– Не можете ли вы оказать мне одну дружескую услугу?

– Пожалуйста!

– Нет, мне, право, совестно! Я так всегда затрудняю вас…

– Да говорите! Если это для меня возможно…

– Я знаю, это вас затруднить…

– Э, черт! Вы меня больше затрудняете вашими переговорами!.. Скажите, что вам нужно?

– Не могли ли бы вы дать мне зонтик, который стоить в углу в передней?

– Что это вы! Неужели на вас дождь каплет?

– Нет, но проклятый портсигар, чтоб ему лопнуть вдоль и поперек, завалился за кровать.

– Ну?

– А в зонтике есть ручка с крючком, Я зацеплю его и вытащу.

– Так лучше просто засунуть руку за кровать.

Он почтительно посмотрел на меня.

– Вы думаете?

Я достал ему портсигар и спросил:

– Что это за бумага валяется вокруг вас?

– Газетная. Дурак Петр, чтоб ему кипеть на вечном огне, забыл на кровати разостланную сегодняшнюю газету.

– Ну?

– А я пришел и лег сразу на кровать. Потом захотелось прочесть газету, да уж лень было вставать…

– Ну?

– Так я вот и обрывал ее по краям. Оторву кусочек, прочту и брошу. Очень, знаете ли, удобно. Только вот с фельетоном я немного сбился. Как раз на середке его лежу.

Я открыл рот, чтобы обрушиться на него градом упреков и брани, но в это время в открытое окно ворвался чей-то отчаянный пронзительный крик.

Мы оба вздрогнули, и я подскочил к окну.

На воде канала, находившегося в двадцати шагах от дома, барахтался какой-то темный предмет, испуская отчаянные крики… На почти безлюдном в это время берегу бестолково бегала какая-то женщина и мальчишка из лавочки… Они махали руками и что-то визжали.

– Человек тонет! – в ужасе обернулся я к Лентяю.

Под ним будто пружина развернулась.

– Э, проклятый! – подбежал он к окну. Конечно тонет, чтоб его перерезало вечерним поездом!

И, сбросив пиджак, он камнем вывалился из окна. У Лентяя был такой вид, что, будь окно в третьем этаже, он вывалился бы из него так же поспешно. К счастью, квартира Лентяя была в первом этаже.

Помедлив минуту, я выпрыгнул вслед за ним и помчался к берегу.

Лентяй был уже в воде. Он плыл к барахтавшемуся человеку и кричал ему:

– Как можно меньше движений! Делайте как можно меньше движений!

Я уверен, что этот совет он давал просто из присущей ему лени.

Но сам Лентяй на этот раз обнаружил несвойственную ему энергию и сообразительность. Через пять минуть мы уже вытаскивали на берег плачущего извозчика, который имел глупость упасть в канал, и моего Лентяя, – безмолвного, мокрого, как умирающая мышь.

Зубы у него были стиснуты и глаза закрыты.

Извозчик сидел на берегу и всхлипывал, а какой-то подошедшей лавочник наклонился к лежащему Лентяю, пощупал его и сказал, снимая фуражку:

– Шабаш! Кончилась христианская душа!

– Как кончилась? – в смятении воскликнул я. – Не может быть! Он отойдет… Мы его спасем… Братцы! Помогите отнести его в квартиру… Он тут же живет… тут…

Мокрый извозчик, баба, лавочник и мальчишка подняли тело Лентяя и, предводительствуемые мною, с трудом внесли в его квартиру.

Вся компания взвалила его на кровать, дружно перекрестилась и тихонько на цыпочках вышла, оставив меня с телом одного.

Тело пошевелилось. На меня глянул хитрый глаз Лентяя:

– Ушли? – спросил он.

– Боже! Вы живы!!. А я думал…

– Вы извините, что я вас затруднил. Мне просто не хотелось мокрому возвращаться на своих ногах, и я думаю: пусть это дурачье, чтоб их перевешали, понесет меня на руках. Я вас не затрудню одной просьбой?

– Что такое?

– Нажмите кнопку, которая над моей головой! Хотя мне, право, совестно…