Текст книги "Язва"

Автор книги: Аркадий Аверченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Аркадий Аверченко
Язва

По узким проселочным дорогам, по широкому шоссе, по железнодорожным сообщениям, по большим городам, по шумным улицам, по залитым светом театрам, по притихшим ресторанам, по мирным семейным столовым и гостиным – бродят они.

Бродят, имея одну общую физиономию – исковерканную тоской, смесью ужаса и хитрости, смесью таинственности и многозначительности.

Некоторые с ними обращаются довольно сурово:

– Врете вы все.

– Я вру? Спасибо вам! О, как бы я хотел, чтобы это было ложью! Но нет… Я имею самые верные сведения, что это правда.

– Что правда?!

– Да что наши дела на восточном театре войны не совсем тово…

– Именно?

– Немцы уже продвинулись до Мышекишек…

– Какие такие Мышекишки?

– Место такое есть: Мышекишки.

– Где?

– Ну, уж там не знаю где – у меня карты с собой нет, а уж вы мне поверьте: немцы уже под Мышекишками.

– Почему же штаб ничего не сообщает?

– Не знаю почему, но мне сказал Иван Захарыч.

– Офицер генеральнаго штаба?

– Нет, мой парикмахер. Но он имеет верные сведения. Видите ли, он бреет также и бакалейщика Поскудова, а денщик генерала Z закупает у Поскудова провизию. Вы понимаете?

Значительно прищуренный глаз. Лицо убежденное, тупо-уверенное в правоте. Оно говорит: «Вот, брат, я какой; стою у самого источника сенсационных сведений. Иван Захарыч с Поскудовым, врать не будут».

– Послушайте… А если Поскудов врет?

– Поскудов? Нет-с. Поскудов не врет! Зачем ему врать? Поскудов зря врать не будет.

Не такой это человек, Поскудов, чтобы врать. Отца родного зарежет, а не соврет.

– Ну, денщик соврал.

– Послушайте: ну как денщик может соврать? И скажет же человек такое, право.

Распространителю печальных сведений очевидно, смертельно жаль расстаться с так хорошо налаженным печальным сообщением, что немцы продвинулись до Мышекишек. Он выносил в себе это печальное сведение, взростил и без боя его не отдаст.

Ну, что ему такое эти Мышекишки? Никогда он там не был, на карте этого места найти не может, а если бы и нашел, так ведь он же, каналья, не знает: может быть, русские этот пункт и не хотели защищать? Может быть, у генералов были свои расчеты; может быть, несколько умных талантливых генералов, сидя дождливым осенним вечером в мокрой палатке вокруг разложенного на ящике из-под макарон плана, сказали друг другу: «А давайте, господа, нарочно отступим от Мышекишек, чтобы заманить неприятеля к Пильвишкам»… И может быть, все согласились с таким замысловатым планом, – и вот уже черные тени заколебались на освещенной парусине палатки, и вот уже несколько ординарцев, звучно шлепая по размокшей земле, поскакали по разным направлениям с приказом отступать на Пильвишки; да может быть, и так, что Мышекишек никаких и нет, и денщик генерала Z не прочь прилгнуть, чтобы получить у Поскудова даровую папироску, да и сам парикмахер Иван Захарыч едва ли толком донес – не расплескав наполовину, – полученное им известие.

Кажется – что такое Мышекишки, когда миллио ны бьются на доброй трети земного шара?

Но нет: жалко распространителю печальных сведений расстаться со своими Мышекишками и носится он с ними до тех пор, пока уж и немцы давно отброшены, изрядно перед этим поколоченные.

Встречаешь распространителя печальных сведений. Говоришь ему:

– Вот вам и Мышекишки! Наши-то отбросили немцев на всех пунктах.

Горькая улыбка освещает многозначительное, кое-что знающее, чего никто не знает – лицо.

– Так-с, так-с. Мы, вы говорите, отбросили немцев? И где же это?

Противная морда. Самодовольная.

– Да что вы спрашиваете? Сообщение генерального штаба не читали, что ли?

Хитрость, ирония брызжет из глаз его.

– Вот оно что!.. Генеральный штаб сообщает? Так-с, так-с… А мне, представьте, Иван

Захарыч говорил другое. Знаете ли вы, что два батальона попали на фугасы…

– Да откуда он знает это, черт его подери? – не выдерживает спокойный слушатель.

– Иван Захарыч-то?

– Да!

– Парикмахер-то?

– Да!!!

Дежурное многозначительное выражение появляется на лице распространителя печальных сведений.

– Он, видите ли, бреет Поскудова… и… вы, конечно, сами понимаете.

– Ну? Не понимаю!!

– А у Поскудова забирает всю бакалею и москатель генеральский денщик Z.

– Да почему же ты, скверная этакая, изъеденная хронической печалью, каналья, не веришь моему генеральному штабу, а я должен верить твоему парикмахеру Ивану Захарычу?!

Эта фраза, к сожалению, говорится более смягченно и, потому, особенного влияния на распространителя сведений не оказывает.

Он сидит печальный, погруженный в глубокую задумчивость.

Вздыхает. С тоской во взоре говорит:

– И на французском театре дела совсем, совсем швах. Немцы уже отступили за Монтраше.

– За какое Монтраше?

– Такое есть Монтраше. Стратегический пункт.

– Но ведь немцы же отступили.

– Немцы.

– Почему же вы говорите, что дела плохи у французов?!

– А откуда вы знаете – почему немцы отступили? Может, у них был такой расчет, после которого они от Франции камня на камне не оставят.

– Однако, французские и английские газеты сообщают, что положение союзников превосходно.

– Ну, что там ваши газеты…

– А вы откуда знаете насчет Монтраше?!

– А как же! Иван Захарыч говорил.

– Послушайте, вы! Размазня треклятая. Еще когда вы говорили о денщике генерала Z – я не спорил. Но откуда Ивану Захарычу известно положение на французском фронте?! Что он, дядя Жоффра? Племянник лорда Китченера, ваш Иван Захарыч? Отвечайте вы, гнилая улитка!!

К глубочайшему сожалению, вышеизложенные вопросы поставлены распространителю в более умеренных выражениях.

– Иван Захарыч насчет Монтраше знает из верных источников. Тут, в одной технической конторе француз служит, так он его бреет. А тот, конечно, из посольства имеет все сведения…

* * *

Однажды я, выслушав от распространителя печальных вестей сообщение о зверствах немцев в Смоленске, сказал ему:

– А вот я вам тоже сообщу новость из верных источников. Печальная новость: немцы навели понтоны на Иртыш, перешли его и двигаются уже на Благовещенск.

– Ну, вот! Я давно боялся этого, – обрадовался распространитель. – Что теперь только будет!

– Что будет! Вы откуда имеете это сведение?

– Мой портной, который бреет меня, покупает весь железный товар у родственника хутухты. Ну, вы, конечно, понимаете…

– Еще бы! Какой ужас, какой ужас! Семен Семеныч!

Проходивший мимо Семен Семеныч остановился.

– Ну?

– Слышали последнюю новость? Из самых верных источников передают, что Иртыш взят и немцы уже под Благовещенском.

Семен Семеныч, чрезвычайно польщенный этим сведением (он тоже распространитель печальных сведений), полетел дальше, а я схватил своего распространителя за руку и прошипел ему на ухо:

– Зачем вы ему это сказали?

– Ведь вы же мне сообщили…

– А зачем вы мне поверили?!!

– Ну, зачем же вам врать. Тем более, хутухта… который… портной…

– Я соврал!! – заревел я. – Сию секунду только и выдумал!! А вы, старый подлец, тухлая курица, уже и пошли передавать дальше! Исказили лицо по своему шаблону, да и пошли шептать на ухо!!! Генеральный штаб сообщает, что мы ведем по всей линии наступление…

– А Иван Захарыч…

– …Что на западном фронте немцев теснят…

– А у Поскудова говорили, что…

– …Немцы весенней кампании не дотянут!!!

– А у Поск… Ой, пустите, рука… больно!! Медведь…

* * *

Отдышавшись, эта осведомленная гадина сказала:

– Единственное, что меня утешает – так это, что у немцев самые большие пушки – восемнадцатидюймовые. Подумайте – всего 18 дюймов… Это ведь, кажется, не больше аршина длины? Ну, что они такими игрушечными орудиями сделают?! Да у моего Кольки пушчонка чуть не аршин длины. Такое, как у них орудие любой наш солдат возьмет подмышку и убежит. Иван Захарыч очень раскритиковал эти орудия. Одно только нехорошо – немцы уже около Лермонтова… Иван Захарыч говорил.