Текст книги "Отравленный отпуск"

Автор книги: Аркадий Карасик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

3

А у меня – новая фаза профессиональной болезни. Откуда я знаю этого пижона? На каких-таких дорожных развилках сталкивала нас жизнь?

То, что где-то столкновение было – никаких сомнений. Знаком голос – несколько резковатый баритон, вызывают смутные ассоциации некоторые жесты и манеры.

Сознание торопливо перелистывает «страницы» прожитой жизни. Конечно, сыщицкой, все, что находится за её пределами, анализу не подлежит, ибо не представляет в данном случае ни малейшего интереса.

Но сколько я не копался в тайниках памяти, припоминая образы коллег по професии и мордоворотов, окольцованных наручниками, ничего путного так и не добился. Узкоплечий блондин попрежнему остался загадкой…

Наконец, поезд медленно двинулся с места. В окне поплыл перрон с немногочисленными провожающими.

Показалось мне или не показалось, но прощальный взмах руки толстяка в белом полотняном костюме и воздушный поцелуй его молоденькой спутницы явно предназначались блондину. Правда, с таким же успехом они могли относиться и к полной даме, выглядывающе из соседнего окна. Тем более, что блондин никак не отреагировал на приветствие, ответно не помахал рукой, даже не улыбнулся. Прошелся по перрону равнодушным взглядом и зевнул.

И все же подсмотренная картинка отложилась в моей натренированной памяти.

– Разрешите? – вежливо осведомился новый пассажир, входя в купе и кивая на полку Крымова.

– Пожалуйста, – с неменьшей вежливостью ответил тот. – Присаживайтесь…

Лена равнодушно смотрела в окно. Словно происходящее в купе её нисколько не интересовало. По моему мнению подобное равнодушие намного подозрительней самой бурной заинтересованности.

– Кажется, в подобных случаях принято знакомиться, – скупо улыбнулся пассажир. – Разрешите представиться первым… Впрочем, ничего интересного сообщить не могу… Степан Степанович Ларин. Специальность – заурядный банковский клерк. Нечто вроде бухгалтера или счетовода…

– В командировку или – попутешествовать?

– В наше время путешестваия – слишком дорогое удовольствие… Еду в Пятигорск лечить болящий желудок. Заодно подремонтировать моторчик…

Он пренебрежительно постучал по левой стороне груди. Необычно постучал – ребром ладони, напряженно выпрямив расправленные пальцы… Где же я видел такой жест?… И такие же пальцы – холеные, наманикюренные, не знакомые с черной работой. Короче, женские пальчики…

Неужели судьба свела нас с «голубым»?

Вот это – подарочек! Почти двое суток ехать в замкнутом пространстве тесного купе с полумужчиной-полуженщиной – удовольствие небольшое…

Настала моя очередь представляться. Автоматически, не вдумываясь в причину вранья, изобразил себя неким инженером-строителем, подорвавшим здоровье на чертовых стройках и следующим на лечение в тот же Пятигорск.

Венька и Леннка недоуменно переглянулись, но выдавать лжеца не стали.

Очередь за Крымовыми.

– У меня не такая благороднгая профессия, как у нашего Славы, – козырьковский торгаш немедленно запустил в меня отточенную колючку, сдобрив её сладенькой улыбочкой завзятого садиста. – Примитивный бизнесмен. Каких сейчас – тысячи. Крымов Вениамин Геннадиевич, – церемонно отрекомендовался он. Мне показалось, что его брюшко пришло в движение. – Едем с женой, Еленофй Федоровной в Пятигорский санаторий. Ремонтироваться.

Лена не повернула гордой головы, не кивнула – попрежнему смотрела в окно. Будто речь шла не о ней.а о другой, отсутствующей женщине.

По моему мнению и Ларин тоже вел себя подозрительно. Не смотрит на женщину, будто боится, что случайный взгляд нарушит неустойчивое равновесие в купе, расскажет мне и Крымову такое, о чем лучше умолчать…

Господи, когда же я превращусь в нормального человека? Когда прекратятся игры в «казаков-разбойников»?… Может быть, в санатории я избавлюсь от сыщицкого синдрома?

Дай– то Бог!

– Знакомство не мешает отметить, – торжественно провозгласил Крымов, вызывающе поглядев в мою сторону. Подождал, ожидая возражений, не дождался. – Так уж повелось издревле на святой Руси – отмечать знаменательные события. Посему, Леночка, где наша освященная криссталовским заводом злодейка с наклейкой?

Лена послушно полезла в продуктовую сумку. Но Ларин опередил её.

– Разрешите мне…

Ого,»мартини»!… Рубликов двести, не меньше!… И это обычный банковский клерк?… Все, увольняюсь из угрозыска и поступаю в охрану того же Альфа-банка. Обязанностей поменьше, долларов – побольше… Резон – налицо!

В «копилку» улеглось новое загадочное событие – угощение попутчиков дорогостоящим пойлом.

Бизнесменовская водочка скромно пристроилась на краешке стола. Будто нищий, вынужденный уступить престижное место именитому богачу. Зато в смысле закуски Ларину пришлось уступить первенство. Его сервилат потерялся рядом с загранветчинкой, лимон поперхнулся при виде киви, заморского винограда и великолепных груш, казалось, только что снятых с дерева.

«Закусочная победа» несколько примирила Крымова с «алкогольным» поражением.

– Прошу к столу! – трубно выкрикнул он, прикрывая животик бумажной салфеткой. – Банкет в ознаменование от»езда на курорт об»является орткрытым. Прошу считать произнесенный мною монолог тостом!

Веньку хлебом не корми – дай поораторствовать. Он терпеть не может находиться на втором плане, всегда и во всем упрямо лезет на авансцену.

Ну, и черт с ним, свои проблемы каждый решает самостоятельно. Даже если они касаются ораторского искусства.

– Предлагаю тост поддержать! – выпалил я, с удовольствием отметив изумление во взгляде самозванного тамады, привыкшего к вечному нашему противостоянию. – И выпить стоя.

Крымов помедлил, видимо, отыскивая в неожиданной моей поддержке плохо спрятанный подвох. Не нашел его, вздохнул и опрокинул в губастый рот наполненную до краев рюмку. Мы последовали его примеру.

Краем глаза я успел заметить, как Ларин под прикрытием поднятой рюмки послал Ленке многозначительную улыбку. Эта улыбка отразилась от лица женщины и возвратилась к владельцу.

Кажется, мои подозрения потихоньку обретают твердое основание. Крымова и Ларин – давние знакомые или любовники.

Участники «банкета» с жадностью набросились на деликатесы. Постепенно стол пустел. Даже ларинский сервилат пошел в ход…

4

Наступила первый вечер.

Ленка читала приевшийся, видимо, даже ей детектив. Изредка любовалась заоконными видами: перелесками, полями, деревнями и городишками. Возле переездов выстраивались длинные вереницы разноцветных легковушек. Вперемежку с ними – самосвалы-работяги, фасонистые автобусы, одышливые солидные грузовики, автофургоны, похожие на вылезших из воды бегемотов.

На стихийно родившихся у матери-рынка привокзальных базарчиках – изобилие товаров, начиная от семячек и кончая завезенными из неведомо каких стран одеждой и обувью. Торговцы – южане с черными горящими глазами, худющие китайцы и вьетнамцы, родные российские бабули…

На перегонах тоже – сплошная новизна. Раньше пацаны приветливо взмахивали руками, будто же лали пассажирам счастливой дороги. Сейчас – швыряют камни… Хорошо ещё – не стреляют.

Горькое и приторно сладкое так перемешано в эаоконных «сюжетах», что не разделить одно от другого.

Впрочем, мне показалось – Ленка и не пытается анализировать увиденное. Любование окружающей поезд жизнью, как и чтение книги – средство спрятать от окружающих свои раздумья, предостеречь от приставаний…

Крымов на соседней полке тоже читал. Только не легковесный детектив – серьезную литературу типа «Любовницы Сталина» или «Семь вождей». Экономика и бизнес ему надоели, газетной информации не верил.

В окно Венька предпочитал не смотреть. Во первых, при его тучности поворачиваться-разворачиваться – нелегкое занятие, пусть этим занимается хрупкая и изящная супруга. Во вторых, что там такого необычного можно увидеть? Оборванных пацанов и девок? Нищих, выпрашивающих на хлеб иди на водку? Онемевшие заводы и не засеянные поля?

Стоит ли портить себе настроение?

Ларин спал. Отвернулся от нас, уткнулся носом в перегородку и посапывает, как говорится, в две дырочки.

Я не читал и не спал. Лежал, глядя в потолок. Мучили неясные предчувствия, одолевала, стыдно признаться, боязнь какого то катаклизма, ожидающего нас впереди. Слишком уж спокойно начался мой отпуск, слишком бесконфликтно и расковано.

Попробуйте после пятидесятиградусной жары очутиться в утробе работающего на замораживание холодильника. А ведь я оказался в комфортном купе почти сразу после сложной операции. В результате которой мы повязали троих бандюг, одного отправили на небо отчитываться в многочисленных грехах, а Колька Вяткин, дружок, такой же сыщик, как и я, очутился в госпитале с двумя пулевыми дырками…

Если нормальный человек в подобной ситуации не запаникует, значит, у него нервы свиты из корабельных канатов.

А тут ещё – Ларин, человек, с котороым мы явно где-то встречались. Непонятные отношения между ним и Крымовой…

Господи, снова взмолился я, преврати меня хотя бы на время отпуска в нормального человека, извлеки из моей души сыщицкую программу, замени её на программу бездельника и лентяя, дон-жуана и даже равратника.

Пока Бог раздумывает, колеблясь между жалостью и праведным гневом, я решил «самоперевоспитаться». По крайней мере попытаться это сделать. Заранее понимая полную бесперспективность задуманного…

В семь вечера проводница принесла чай. Конечно, не такой ароматный, к какому привык я дома, но – сладкий и горячий. Крымов сполз с полки, плотоядно потер выступающий животик. Будто приготовил его к предстоящему ужину.

– У меня – маленькая просьба, – остановила Лена проводницу. – Нельзя ли наполнить эту бутылочку чаем без сахара? – протянула она двухлитровую бутыль из-под нарзана. – Я заплачу… Понимаете, муж любит ночью пить…

– Конечно, конечно… Сейчас принесу, – охотно соглалась проводница. – Мой супруг тоже от водички не отказывается…

Протянутая бутылка выскользнула из руки Крымовой и покатилась к выходу. Стоящий там черноволосый мужчина поднял её, церемонно подал женщине.

– Спасибо…

– Пожалуйста, не стоит благодарить. На Кавказе женщин уважают, берегут.

Голос гортанный, но не резкий. Голова гордо поднята. Всем своим видом мужчина подчеркивает – он не слуга, а джигит, если бы перед ним была не женщина – ни за что бы не наклонился за бутылкой.

Проводница хотела взять посуду, но Ларин опередил её.

– К чему вым беспокоиться? Пойдемте вместе. Вы нальете, я принесу… В России женщин уважают не меньше, чем на Кавказе…

Джентльмен? Или решил поближе познакомиться с симпатичной проводницей? В наше время джентльмены вымерли, как те же древние яшеры…

В очередной раз я одернул себя… Прекрати, Славка, выпендриваться, забудь о своей професии!. Превратись, наконец, в обычного пассажира обычного поезда «Москва-Кисловродск». Хватит изображать из себя сыскаря!

Обязательный сосед принес полную бутылку и водрузил её в центре стола…

Следующий вечер, последний в вагоне – копия предыдущего.

В Пятигорск поезд прибывает рано утром. Для любящего поспать Крымова – слишком рано. Не добрав отведенного для сна времени, он становится раздражительным и ворчливым. Поэтому около девяти вечера он демонстративно зевнул и бросил на жену выразительный взгляд. Дескать, тебе, что, особое приглашение требуется?

Лена вздохнула.

– Уже – на боковую? Рановато… Ну, да ладно, поднимись – постелю…

Венька забрался под одеяло, выпил на сон грядущий пару глотков остывшего чая. Через несколько минут тишину в купе взорвал первый аккорд могучего храпа,

Лена подумала, подумала и тоже улеглась, аккуратно подоткнув простынь и взбив тощую подушку. Спать ей, похоже, не хотелось, читать надоело – лежала, закрыв глаза и мечтала о чем-то своем, глубоко личном…

Не желая мешать отдыхающим супругам, я вышел в коридор и приступил к детальному изучению вывешенного расписания. Какая впереди крупная станция, сколько простоим, на сколько опаздываем? Обычные проблемы всех пассажиров поездов дальго следования.

– Бессоница? – заботливо осведомился вышедший вслед за мной Ларин. – Сам этой гадостью не страдаю, но слышал – ужасная вещь.

– Да, не позавидуешь…Но я не из породы лунатиков. Просто не привык так рано укладываться…

– Работа мешает?

Обычное сочувствие? Не похоже, скорее – насмешка, вызов. Дескать, с каких пор не досыпают инженеры – строители?

– Работа как работа, не лучше и не хуже других… Не хотите пойти покурить?

– С удовольствием, – улыбнулся Степан Степанович. – Сам хотел предложить, вы опередили…

Особого желания курить я не испытывал, но в обстановке обмена клубами табачного дыма мужчина раскрывается с наибольшей полнотой. А мне просто необходимо покопаться во внутренностях Ларина, извлечь из них максимально полную информацию.

Вышли в тамбур. Закурили. Я – излюбленную «яву», собеседник – «мальборо»… «Мартини»,»мальборо» – ну, никак не сочетаются с образом незаметного банковского служащего. Представься Ларин банкиром, бизнесменом, политиком – никаких сомнений бы не возникло.

Но меня озадачили не столько финансовые ресурсы клерка, сколько накопление знакомых мне примет. Странно, суток не прошло с момента появления в купе симпатичного блондина, а я могу с уверенностью предугадать, каким жестом он сопроводит то или иное высказывание, сощурит ли глаза или, наоборот, раскроет пошире…

Не провинциальный сышик – экстрасенс высшего класса!

– Никак не могу вспомнить, где мы с вами встречались? – приступил я к доверительной беседе. – То, что виделись – бесспорно, тут – никаких сомнений. Но где, при каких обстоятельствах – полный провал.

– Могу напомнить, – улыбнулся Ларин. – Познакомились в купе…

Странная у него улыбка. Вернее – полуулыбка. Венька улыбается щедро, открыто, будто одаривает собеседника дружеским расположением. Ленка – уголками губ, сдерживая радость от общения с приятным человеком. Лично я улыбаюсь редко и без особой щедрости. А вот Ларин лишь слегка раздвигает губы, сохраняя в глазах изморозь.

– Я говорю серьезно. Уверен – мы с вами виделись гораздо раньше. И не просто виделись – общались…

Степан Степанович убрал свою полуулыбку. Словно снял с лица и спрятал в нагрудный карман рубашки.

– В жизни так часто бывает – видишь человека впервые, а впечатление – знакомы давным давно. Я не вижу в этом ничего удивительного. Матушка-природа, создавая мыслящее существо, частенько повторялась. Вот и получались одинаковые носы, уши, скулы, форма головы, фигуры… Правда таких прижатых к черепу ушей, как у вашего приятеля, лично мне видеть не доводилось…

Я не стал соглашаться либо опротестовывать сомнительную философию. Все больше и больше убеждался – этот человек давно мне знаком. Мучительно, до головной боли, вслушивался в ровный голос союеседника, выискивал в нем какие-нибудь отклонения, запоминающиеся особенности.

И находил их!

Настораживало то, что Ларин ни разу не затронул тему работы в банке. Обычно на первых порах отпускники не могут отрешиться от недавних служебных забот и трудностей, то и дело возвращаются к ним. Как я, к примеру. А он – ни слова, ни намека!…

Покурив, дружно загасили окурки в жестяной банке, приспособленной под пепельницу, и пошли по коридору «домой»…

5

Дверь настежь открыта. В купе – проводница и… милиционер.

Крымов по-прежнему оглушительно храпит, изображая сочетание духового оркестра и артподготовки. Лена полусидит на постели, опершись локтем на подушку. Лицо бледное, в глазах – испуг. Будто зверек, неожиданно увидевший настороженный капкан.

– Вот и они, – жалобно пролепетада она. – Я говорила: пошли покурить…

Значит, милиция – по наши души!

– Извините за беспокойство…

На вежливость положено отвечать тем же.

– Давайте побеседуем в коридоре – люди отдыхают.

Милиционер озадаченно поглядел на «интеллигента». Отодвинул бутылку, словно очистил место для протокола допроса.

Лена следила за каждым его движением. Иногда бросала на меня и Ларина молящие взгляды. Что её так напугало? Появление милиционера? Почему? Она ведь не находится в розыске или под следствием, насколько мне известно, не совершила преступления…

Снова рогатый чертик, внедренный в любого сыщика спецификой его профессии, принялся подпрыгиваить в моем сознании, бодая его острыми рожками. Пришлось мычсленно прикрикнуть на разбаловавшегося беса…

В конце концов сержант решился и мы покинули купе.

– Прошу пред»явить документы…

Милиционер на редкость любезен.Значит, нет уверенности в том, что разговаривает с подозрительными личностями. В противном случае – рыкающий голос и наручники.

Интересно, документы Крымовых тоже проверялись или стража порядка интересуют мы с Лариным?

Я полез было в карман спортивных шаровар, куда переложил документы, и вдруг вспомнил – Ларин ведь не знает, что общается с сыщиком, думает – с инженером-строителем.

Новая проблема!

Впрочем, не в пример остальным, она решается значительно проще. Будто для студента четыре действия арифметики. Протянул для проверки один паспорт, удостоверение поглубже засунул в карман. Авось не докопается. На всякий случай многозначительно подмигнул.

Странно, но сержант мигом врубился.

– У вас, Вячеслыв Тимофеевич, все в норме. Желаю приятного путешествия… Прошу вашщ паспорт, – повернулся он к Ларину.

Документы подозрительно блондина интересны мне значительно больше, нежели сержанту, но демонстрировать заинтересованность – подставиться. Поэтому я зевнул и отвернулся к окну.

Изучение паспорта Ларина заняло намного больше времени. Сержант скрупулезно вчитывался в каждое слово, щупал взглядом печати и штампы.

Я исподтишка следил за реакцией Степана Степановича. Если за ним числится что-нибудь «нечистое», Ларин обязательно отреагирует на проверку. Скажем, подрагиванием пальцев или с»уженными глазами. Ничего подобного! Скучающее выражение лица, легкая зевота, которую он скрывал культурным прикосновением ко рту раскрытой ладони.

– Все в порядке.Извините за беспокойство… Желаю приятного путешествия…

Когда мы вошли в купе, Лена лежала с книгой в руках.

– Все, – сообщила она трагическим полушопотом, – теперь до полуночи не усну… Так всегда – нарушит что-нибудь сон, ни одно лекарство не помогает.

– Не волнуйся – заснешь, – уверено пообещал я, будто заставить любого человека уснуть для мене – легче легкого. – Подумай о чем-нибудь приятном…

Неожиданно Ленка покраснела. Так жарко, что показалось – кровь брызнет. А что я сказал такого? В детстве мама всегда советовала: подумай о приятном.

Ларин подтянулся и забрался на свою полку. Залез под простынь, поворочался, что-то раздраженно пробормотал и выключил в изголовье плафон. Дескать, к черту всех проверяющих и храпящих, спать остается считанные часы.

– На минутку отлучусь, – негромко проинформировал я Лену, поглядывая на верхнюю полку. – Прости, но зверски желудок разболелся.

Говорить подобное женщине – немалое хамство, но мне – не до придворного этикета, приходится торопиться.

Не поворачиваясь, Крымова разрешающе кивнула.

Я торопливо вышел, как можно мягче закрыл за собой дверь и поспешил к туалету. Убедившись в том, что дверь в наше купе закрыта и Ларин не подглядывает, скользнул мимо туалетной двери в тамбур.

Милиционер в сопровождении проводницы соседнего вагона мпдленно шел по коридору. Пригласил его отойти в сторону. Немного поколебавшись, он подчинился. Видимо, подтолкнуло любопытство – что понадобилось от него подмигивающему мужику?

Я пред»явил удостоверение сотрудника уголовного розыска.

– Сразу догадался, товарищ капитан, – расплылся сержант довольной улыбкой. Будто похвалил сам себя за догадливость. – Слушаю вас.

– Причина проверки?

– Сообщили – в поезде едет преступник, числящийся в розыске… Вот и обшариваем вагоны…

– Результаты?

– Пока – нулевые… Ни один проверенный по приметам не подходит…

– Какие приметы?

Сержант задумчиво поглядел на потолок, потом – в окно. Говорил медленно, отделяя фразу от фразы продолжительными паузами.

– Брюнет… Лет тридцать пять – сорок… Среднего роста… Плотного телосложения… Без усов и бороды… Одет в голубую рубашку без рукавов… Брюки – темнокоричневые… Особых примет не имеет…

Я издевательски усмехнулся.

– Долго же вам придется разыскивать такого человека! Добрая половина мужчин в поезде – брюнеты, почти все – бритые, уйма – средних лет, процентов девяносто с гаком ходят в безрукавках. Ни одного в плавках не видел…

Сержант пожал плечами. Дескать, приметы не мной придуманы, для того начальство существует – все запутывать.

Действительно, изложенные сержантом приметы – глупее не придумаешь. Главное, к Ларину не имеют ни малейшего отношения…