Текст книги "Дочь банкира"

Автор книги: Аркадий Карасик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

При отсутствии спасительных наркотиков у наркоманов наступает болезненная ломка. Ее мало кто выдерживает, не ломается. Николай только один единственный раз на зоне вколол себе дозу. И навсегда рпзочаровался. Ничего особенного не произошло просто одурманнный мозг вдруг зафантазировал.

С тех пор не употреблял ни героин, ни анашу. Сейчас наркоту заменила ему Симка.

Поэтому разлука с любимой девушкой вызвала такую же «ломку». У парня болело сердце, его карежило, ломало, в голове – какой-то белесый туман. Почти полмесяца болел, валялся на диване, бездумно переключая программы телевидения.

Полнейшая апатия.

Боролся сам с собой, бутылками глотал пиво, водку, вино – все, что попадалось на глаза. Потом всю ночь рыгал в унитаз. Организм не принимал спортного, брезгиво отвергал его.

Не помогли ни алкоголь, ни материнские увещевания. Похоже, парень сломался… В конце концов, что предосудительного, если он повидается с девушкой, без скандала и угроз попытается выяснить их взаимоотношения? Пойти к ней домой? Нет, это отпадает, Симка или её мамаша могут позвонить Антону…

И вдруг на память пришли ежедневные симкины прогулки с лохматой таксой. Вот он, выход! Лучше не придумать, двор – нейтральная территория, никому не запрещено гулять там, дышать свежим воздухом. И – случайно повстречаться. Ну, деваха пожалуется новому своему любовнику – какие могут быть претензии? Не бил, не материл – просто тихо, культурно побеседовал.

Телевизор выключен, пульт полетел в сторону. Парень торопливо обмылся, будто собирался не на обычную прогулку – на заранее оговоренное любовное свидание. Натянул выстиранные матерью джинсы, такую же куртку и пулей вылетел из дома. Возле под»езда поколебался, но все же решил пистолет из дупла не доставать. Так надежней.

В восемь вечера Николай притаился неподалеку от знакомого дома. Сдерживая взволнованное дыхание, не сводил настороженного взгляда с под»езда. Кровь стучала в висках с такой силой, что он пальцами прижал их.

Наконец, появилась Симка. Одета буднично – старенькая кофтенка, потертые джинсы. По обыкновению повела собаку вокруг пруда. Такса то и дело задерживлась, присаживалась, нюхала кобелинные «отметки» на траве и на деревьях.

– Сима? – тихо окликнул Родимцев и – более громко, – Симочка!

Девушка огляделась, пренебрежительно пожала узкими плечиками и все так же медленно пошла дальше. Николай хотел было выйти из-за кустов, но его остановили. Два парня в камуфляже.

– Тебе сказали сидеть тихо? – прошипел один из них. – Оставить телку в покое?

– А вы кто такие?

Вместо ответа – сильный удар в солнечное сплетение. Николай согнулся. Новый удар по затылку свалил его на землю. Били кулаками, ногами, милицейскими дубинками.

– Учти, падло, ещё раз приблизишься к телке – замочим!

Родимцев ворочался на траве раздавленным дождевым червем, пытался подняться – не получалось. Нападавшие исчезли. Симка подошла к недавнему любовнику, несколько минут постояла над ним. Брезгливо поморщилась.

– Симочка, – разлепил окровавленные веки Николай. – Симочка, – со стоном повторил он.

Девушка, не торопясь, сильней обычного покачивая бедрами, пошла к под»езду, безжалостно волоча за собой упиравшуюся собаку.

Как Родимцев умудрился добраться домой – не помнил. Его шатало, бросало из стороны в сторону, пострадавший желудок извергал противную слизь. Немногочисленные прохожие шарахались в сторону. Нажрался парень водки по самое горло, упадет – расшибется. Никому не пришло в голову помочь, вызвать скорую. Принцип «каждый только за себя» вошел в плоть и в кровь…

С полмесяца Николай отлеживался дома. Плачущая Ольга Вадимовна лечила сына примочками, какими-то травяными отварами. Врача решили не вызывать – может сообщить в милицию. Теперь недавний зек – под двумя прицелами: бандитов, двое из которых либо убиты, либо изуродованы, и милиции, которую науськал на соперника фээсбэшник.

Прятаться за металлической дверью, оконными решетками, дышать через раз? Нет, на это он не способен! Короткая тридцатилетняя жизнь научила парня на удар отвечать двумя, на пулю – очередями! Еще в далеком безоблачном детстве мать заподозрила у сына психические отклонения, таскала его по врачам, которые подвергали Николая всячески тестам и проверкам.

Вот и сейчас в голове у него что-то щелкнуло, открылась какая-то задвижка – начисто стерто все, что не относится к измене Симки и избиению возле дворового пруда. Осталось жгучее желание мести. Одновременно, болезненное и радостное.

Оклемавшись, Родимцев достал из дупла пистолет, проверил обойму. Мечты о реванше кружили голову. Отомстить не только фээсбэшнику, но и Симке превратилось в навязчивую идею.

Но как подстеречь вонючую изменницу? Опять воспользоваться её вечерними прогулками с таксой? А где гарантия, что вместе с Симкой не выйдет новый любовник? Да ещё не один – с накачанными мордоворотами.

Снова помог Окурок. Договариваться об очередной встрече – терять дорогое время. Поэтому Родимцев решил рискнуть – позвонил из будки телефона-автомата. В левой руке – прижатая у уху трубка, правая – в кармане, греет оружие. Взгляды фиксируют прохожих и проезжающие мимо легковушки.

– Слушай, Семка, имеется маленькая просьба. Выполнить тебе её не трудно, а у меня нет другого выхода.

– Говори, – щедро разрешил Окурок. – Сегодня я добрый.

– Постарайся узнать у Наташки, где трахаются Антон и Симка. Скорей всего, на стороне – мент побоится светиться в её квартире.

– И спрашивать не стану – Наташка все мне рассказала, – радостно провозгласил Семка, будто одержал немыслимую победу. – Лярва похвасталась: Антон снял однокомнатную берлогу. Запиши адрес…

– Говори!

Окурок внятно продиктовал название улицы, номера дом и квартиры. Николай торопливо записал на сигаретной пачке. Удача, самая настоящая удача! Если все пойдет и дальше так, он на глазах Симки пристрелит дерьмового её хахаля. Девушку не тронет – достаточно убрать фээсбэшника.

В это время Родимцев не думал ни о том, что Симка выдаст его уголовке, ни о грозящем немалом сроке за убийство. Все это отодвинулось в туманную даль. Он не собирается сидеть и ожидать появления сыскарей – после расправы над Антоном соберет вещи и махнет куда подальше. Россия, слава Богу, велика, в таежной глухомани – ни оперативников, ни омоновцев. Отсидится, а там – амнистия, либо смена власти.

Главное – отомстить Антону!

Дома Николай, отказавшись от предложенного матерью обеда, принялся вдумчиво загружать многострадальную сумку с множеством кармашков, застегнутых на молнии. В первую очередь – нижнее белье и туаленые принадлежности. По натуре Родимцев – излишне чистоплотный человек, Ольга Вадимовна частенько подсмеивается над сыном, именуя его «барышней». Поэтому отдельный кармашек отдан под духи и дезодоранты, его сосед – под наглаженные носовые платки. Рядом – бритвенные принадлежности.

– Куда ты собираешься, сын? – встревоженно спросила мать. – Снова – на пикник? Зачем тогда нижнее белье?

По её твердому убеждению, кстати, подкрепленному участковым терапевтом и неврапатологом, у Николая – сложное заболевание, связанное с огнестрельным ранением головы. Поэтому его нельзя раздражать, приходится следить за своевременным приемом рекомендованных лекарств.

– Решил на самом деле поехать на Север, подзаработать. Один дружок предложил составить ему компанию… Сколько можно сидеть на твоей шее?

– Но ты ведь болен, Коленька, тебе нужен режим…

– Начну работать – сразу выздоровею! Ну, и лечиться, конечно, не перестану… Правда, лекарств маловато, но ничего, с первой же получки закуплю.

Демонстрируя заботу о своем здоровьи, хитрый парень положил в особое отделение сумки целофановый пакет, набитый коробочками и флакончиками. Покосился на мать. Неужели тонкий намек не дойдет до нее?

Дошел. Ольга Вадимовна достала из-под стопки постельного белья потертый кошелек, поколебавшись, отложила несколько бумажек, все остальное протянула сыну.

– Когда ещё будет твоя получка, а есть-пить надо ежедневно… Возьми, я как-нибудь перебьюсь, подзайму.

– Спасибо, мама, – засовывая деньги в карман джинсов, вежливо, как и подобает воспитанному человеку, поблагодарил Николай. – Не сомневайся – вышлю. И вообще, возьму тебя на иждивение. Хватит тебе горбатиться в дерьмовом институте!

Ольга Вадимовна прослезилась. Все окружающие считают её этакой железобетонной надолбой, из которой, сколько не жми, слез не выдавшь. Никто никогда не слышал от неё даже намека на жалобу – всегда все в порядке, никаких проблем. А вот при общении с тридцатилетним «больным мальчиком» она позволяла себе поплакать.

– Хотя бы адрес оставь… Мало ли что…

– Как же я оставлю тебе адрес, которого пока сам не знаю? – картинно развел в стороны руки парень. – Устроюсь – напишу…

– И все же – в Мурманск или в Архангельск?

– Скорей всего – в Воркуту… Да ты не растраивайся преждевременно, может быть из этой затеи ничего не выйдет. Как тогда – с пикником. Собираюсь на всякий случай. Встретимся с другом, побазарим, обсудим. Потом уже заскочу за багажом… Ты завтра работаешь?

Ольга Вадимовна вздохнула. Именно на этот обычный вопрос она не находила ответа. В институте – ни расходных материалов, ни пригодного для работы оборудования, электричество отключено, вентиляция – тоже. О какой работе можно говорить? Разве – в насмешку.

– Вечером должны позвонить… Но если ты уезжаешь – я непременно провожу. В случае чего Надежда Викторовна подменит.

– Никаких провожаний! – категорически приказал Родимцев. – К тому же, я сам не знаю, когда и каким видом транспорта. Сказал уже: напишу с места! – помолчал и негромко добавил. – Пока меня не будет, никому не открывай. Поменьше выходи из дому и старайся не отвечать по телефону. Учти, мама, и мне будет спокойней, и тебе.

Ольга Вадимовна, глотая слезы, покорно кивала. Да, буду сидеть в темноте, нет, трубку не сниму, никому не открою… Возражать, доказывать свое, настаивать – нельзя, перед ней – больной ребенок.

Набитая до бочкообразного положения сумка поставлена в прихожей, под висящие куртки и плащи.

– Если можно, сооруди мне, пожалуйста, утром парочку бутербродов с колбаской. Уйду рано на весь день, вдруг проголодаюсь.

Дом, в котором фээсбэшник снял для любовницы однокомнатную берлогу, ничем не отличался от своих соседей. Стандартные пять этажей, панельный, четырехпод»ездный. Особо светиться Родимцев не решился, отлично помнил, что его внешность зафиксирована и у преследующих его бандитов, и у нацеленных шестерок Антона. Неважно из какой они службы: уголовки или госбезопасности.

С независимым видом прогулялся по улице. Ранее утро, добрая половина жителей, в основном, пенсионеры, либо дремлет, либо завтракает.

Выскочит мужик из под»езда, взбаламошено глянет на часы и – рысью к остановке автобуса. Это тебе не прежние времена, когда можно и опоздать и вообще не появиться – хозяин выгонит без согласия профсоюза и предварительных выговоров.

Бабка проковыляет в магазин, прижимая к животу хозяйственную сумку с полупустым кошельком.

На балконе старичок усердно размахивает руками – продлевает при помощи физзарядки короткий жизненный путь.

Дворничиха лениво сметает в кучу мусор.

Детишки торопятся в школу.

Короче, обычное московское утро.

Если бы не подстерегающие Николая опасности, он не обратил бы внимание ни на старичков, ни на детишек. Сейчас все по другому. Замшелые деды и бабки вполне могут подрабатывать слежкой, детишки озадачены местным участковым. Даже на дворняг он поглядывает с опаской – не ищейки ли ментовских пастухов?

Ежеминутно сверяясь с записанными на сигаретной пачке сведениями, Родимцев, убедившись, в кажущейся безопасности, вошел в под»езд. Поднялся на третий этаж, мельком оглядел четыре двери. Три – обшарпанные, с облупленной краской на филенках, одна – Симкина – свежевыкрашенная. Николай ожидал увидеть стальное полотно, обшитое кожей либо дермантином – ничего подобого, обычная дверь нищего жителя.

Вышел на улицу, разочарованно поморщился. Дескать, дали адрес, да не тот.

– От ворот поворот? – смешливо спросила дворничиха, опершись на метлу. – Или – дома никого нет?

– Ни то и не другое. Продиктовали по телефону: дом пятьдесят шестой, а этот – сорок седьмой. Только время зря потерял.

– Так и бывает: не оглядишься поперву – сядешь заместо стула в грязь. Как же ты так опростоволосился, дружище, а?

Женщина снова принялась за работу. Мела, скоблила, не переставая говорить. Николай постоял – отрицательно помотал головой, охотно посмеялся над очередным предположением болтливой бабы.

– Извините, тороплюсь.

– Шагай, шагай, милый. Зазноба, небось, ожидаючи тебя, третью ванну принимает…

Неподалеку от дома – уличное кафе. Ловкий предприниматель выставил прямо на тротуар два столика и восемь стульев. По западному образцу. Авось, поленятся прохожие обходить неожиданно возникшее препятствие, присядут к столику. А юркий официант уже наготове – мигом подаст чашечку кофе, сдобную, собственного производства, булочку, а то и поднесет рюмку горячительного.

Николай поднял воротник ветровки, разлохматил и без того лохматую прическу, занял одно из стульев.

– Что подать? – подскочил официант. – Если голова болит, рюмка – лучшее средство, по себе знаю.

– Кофе и булочку.

Не успел Родимцев сказать – перед ним, будто из небытия, возник дымящийся ароматный кофе и, на отдельной тарелочке, – теплая, только из печи, булочка. Подавальщик остановился рядом, делал вид – выглядывает проходящих мимо клиентов, на самом деле, наверняка, намекает на «предоплату». Отвлечется – парень в ветровке рванет вдоль по улице – не догонишь. Правда, на этот крайний случай рядом дежурят вышибалы, но где гарантия, что успеют догнать?

Родимцев усмехнулся, медленно, красуясь, вытащил подаренный Симкой на день рождения кожаный бумажник. Положил на стол полтинник. Официант, вроде, смотрел в другую сторону, но деньги сказочным образом исчезли в его кармане. Обойдя столики, смахнув с них невидимую пыль, он вошел в помещение. Клиент расплатился, других пока не предвидится, можно отдохнуть.

А Николай, медленно, с наслаждением прихлебывая крепкий напиток, внимательно оглядывал прохожих. Обзор – великолепный! Отлично просматриваются обе стороны улицы, фасадная часть симкиной хрущебы, под»ездная дорога, палисадник, детская площадка. Ни неверная любовница, ни её хахаль не пройдут или не проедут незамеченными.

Парень хищно усмехнулся и незаметно ощупал за брючным ремнем пистолет. Будто пожал руку единствнному другу.

Одинадцать часов – никого. Половина двенадцатого – тот же результат. Николай заказал третью чашечку кофе и марципан. В животе бурлило, хотелось более существенного, но останавливали деньги. Кто знает, что ему предстоит после короткой схватки в симкиной берложке? Вдруг понадобится удирать – на частнике либо такси?

К материнским бутербродам не притронулся – оставил на будущее.

Около двенадцати на тротуар рядом со столиками в»ехал черный новенький «форд». Открылась дверь, показались изящные женские ножки, обутые в серебряные туфельки на высоком каблуке. Вот это формочки, обалдеть можно, про себя восхитился Родимцев.

Из машины выпорхнула девица не больше двадцати годков. Оставив дверь в машину открытой, уселась за столик, бросила на него дамскую сумочку.

– Федор!

Голос негромкий, но такой повелительный, что официант мигом подскочил к клиентке.

– Слушаю, Вера Борисовна?

– Обычную дозу… И ему, – кивнула она на Николая, – такую же.

В принципе, какое дело офицанту до возможностей девицы. И денежных, и физических. Но Федор все же заколебался.

– Простите, но вы – за рулем… Может быть, колу?

В ответ – недоумевющий взгляд, гневно искривленные губы.

– Кому сказано? Сам знаешь, дважды не повторяю!… Две дозы!

Федор покорно кивнул и побежал в помещение. Считая инциндент исчерпанным, девица повернула гордую голову к Родимцеву. Неожиданно ласково улыбнулась.

– Удивляетесь, да? Ежели думаете – взбаламшная девчонка ищет знакомства с мужиком, ошибаетесь. Просто не умею пить одна. Тощища. Сидела бы на вашем месте какая-нибудь телка – все одно предложила бы ей. Так что, милый сотрапезник, не берите в голову и не рассчитывайте на очередное любовное приключение. Оно не состоится.

Федор принес на расписном подносе две рюмки, графинчик, наполненный розоватой жидкостью, явно не безалкогольного свойства, пару краснобоких яблок, связку бананов. Аккуратно расставив заказ на столе, остановился рядом.

– Спасибо, дружище. Возьми, – девица небрежно бросила перед официантом пятьдесят баксов. – Как всегда, сдачи не нужно… Выпьем? – обратилась она к Родимцеву.

Пить не хотелось – задуманная расправа с фээсбэшником и его любовницей требовала ясной головы. Но отказываться – поставить себя перед накрашенной телкой в глупое положение. Николай, осторожно, будто не бренди, а невесть какой ядовитый напиток, отпил глоток. Закашлялся.

– Ба, впервые вижу такого мужика! – рассмеялась девица, снова наполняя свою рюмку. – По внешности – здоровый парень, даже, честно признаюсь, красивый. А поглядишь, как пьет, – сущий младенец…Гляди! И учись!

Она лихо опрокинула в раскрытый, багрово красный рот, вторую рюмку. Заела долькой яблока.

В это время рядом с «фордом» припарковалось милицейский «жигуль». Из него вылез капитан-гаишник. Картинка, которая ему представилась, вызвала бы оторопь у более выдержанного человека. Легковушка с раскрытой дверью, за столиком потребляют алкогольное зелье девка и, судя по всему, её водитель.

– Чья машина? – обойдя вокруг «форда», капитан нацелил гневный взгляд на пирующих. – Кто водитель?

– Машина принадлежит мне. Я же и водитель, – безмятежно промурлыкала девица, загружая себя ещё одной рюмкой. – А что случилось, командир?

– Документы! – распаляясь, грубо крикнул гаишник.

– Ах, вот оно что! – рассмеялась нарушительница. – Ради Бога, возьмите. Полюбуйтесь моей фотокарточкой.

Нервные пальчики расстегнули сумочку, достали права и паспорт. Она не подала их капитану – положила перед ним на стол. И снова занялась манипуляциями с графинчиком и рюмками: своей и Родимцева.

Гаишник открыл паспорт. Прочитал первую страницу и… обомлел.

– Ольхова? – он подобрал живот, вытянулся.

– Она самая. Вера Борисовна Ольхова. Единственная дочь небезысвестного вам банкира и предпринимателя Бориса Моисеевича Ольхова. Я удовлетворила ваше служебное любопытство? Если да, будьте добры, вернуть документы. Лично мне они – до лампочки, но узнает об их исчезновении папаша – с неделю будет грызть.

Капитан заколебался. Сделать вид, что ничего не случилось – обычная проверка? А вдруг заспиртованная дочка олигарха на первом же повороте врежется в другую машину, сама себя изуродует?

– Вера Николаевна, разрешите мой помощник сядет за руль «форда» и отвезет вас домой?

– Ни за что! – твердо, по складам, промолвила банкирша. – «Фордик» признает только свою хозяйку. – она помолчала, потом снова раскрыла сумочку. – Вот, командир, возьмите в виде компенсации за нервный стресс, – в протянутой руке – несколько бумажек зеленого цвета. – И езжайте домой. Спать. А я немного пообщаюсь вот с этим красавцем, – нацеленный на Николая мизинец с заостренным красным ногтем походил на клинок ножа, уже окрашенный чьей-то кровью, – и тоже отправлюсь баиньки. Возможно, вместе с ним.

Сгрести в карман явную взятку капитан не решился. На тротуаре скопился десяток зевак, из кафе с любопытством высунул голову официант. Звякнут начальству – хлопот не оберешься. Хотя оно, это самое начальство тоже не брезгует получать солидные подношения. Поэтому гаишник что-то сердито буркнул и поторопился поскорей покинуть место происшествия.

Ольхова весело смеялась. Родимцев с удивлением смотрел на миллиардершу.

– Кажется, я на самом деле малость перебрала, – Вера Николаевна манерно приложила пальцы к вискам. – С утра не просыхаю… Младенчик, отрекомендуйся, пожалуйста. Я представилась по полной форме, а ты помалкиваешь.

– Звать – Николаем. Фамилия – не обязательно, она не такая громкая, как у вас… Мне тоже кажется, вам не стоит садиться за руль. Лучше вызовите своего водителя.

– Вызвать Генку? Нет, уж, уволь, дорогой несмышленыш. Сегодня же вечером папаше станет известно о моем времяпровождении. Воспитательных мероприятий – на добрую неделю… Уж лучше сам отвези меня домой… Договорились? Уплачу, как положено, не поскуплюсь… Триста баксов хватит?

Триста долларов? Как минимум целая неделя блаженства с Симкой!

Удивительный все же он человек! Николай поморщился про себя, допил кофе. Ведь ещё вчера, после неприятного телефонного разговора с Окурком, он решил порвать с Симкой. Пользваться фээсбэшными об»едками, обнимать девушку, которую трахает дерьмовый капитанишка? А услышал о возможности заработать солидную сумму и скис.

Ольхова выжидательно смотрела на него, подстерегала сомневающуюся гримасу, ехидно улыбалась.

– Мало, да? Могу повысить. В качестве аванса – триста, доставишь домой, покейфуем в моей комнате – ещё двести… Согласен?

Кто знает, как отреагировал бы парень на щедрое обещание пятисот баксов плюс совместная выпивка в будуаре сооблазнительной телки. Может быть, и согласился бы. Какой мужик откажется?

Но из остановившегося автобуса вышла Сима. Внимательно огляделась и медленно направилась к дому. Из головы Родимцева мигом вылетели все сомнения – он пригнулся, поднял воротник.

Вера Борисовна разочарованно вздохнула и достала из сумочки трубку сотового телефона. Все же решила вызвать отцовского стукача, по совместительству – водителя «форда».

– Понятно, младенчик, – обиженно поджала она накрашенные губки. – Ты хотя бы свой номер телефона дал. Или – боишься?

– Ничего я не боюсь! – врозмутился Николай, поднимаясь. – Но меня застать дома почти невозможно. Лучше сам позвоню.

Ольхова согласно кивнула и протянула визитную карточку. Родимцев спрятал её в карманчик рубашки и, попрощавшись небрежным кивком, побежал к хрущебе.

Мститель за попранную любовь толком не знал, что и как будет делать. Одно ясно – обязательно пристрелит соперника. Симку не тронет – гибель на её глазах любовника – достаточное наказание за измену. Потом – как получится. Пока телка опомнится, пока примется названивать в милицию, килер будет уже далеко. Доберется домой, схватит приготовленную сумку и – в аэропорт.

Родимцев, конечно, знал о ментовском плане «Перехват», когда Москва закрывается наглухо, проверяются все машины, аэропорты, железнодорожные и автобусные воезалы. Но это происходит не сразу, у него в запасе, как минимум три-четыре часа.

Осторожно, на цыпочках, мститель добрался до третьего этажа. Знакомая, уже изученная, свежепокрашенная дверь с глазком. Николай прижался к стене, дважды нажал пуговку звонка.

– Кто там?

Первая за сегодняшний день неудача – фээсбэшник отсутствует. В противном случае спросил бы он… И все же трудно сказать: удача или неудача. Вдруг Антон отсыпается после первой любовной игры или лакомится печеньем изготовленным любовницей?

Промолчать – вызвать подозрение. Родимцев прижал к губам носовой платок.

– Электрик из домоуправления. Нужно проверить показания счетчика.

Сказал и поперхнулся. Щит со счетчиками – на лестничной площадке. Как же он оплошал! Все пропало, дверь не откроют. Вторая попытка – газовщик, мол, или сантехник – не сыграет.

Но Симка не сообразила. Послышался легкий скрежет открываемого замка.

– Проходите.

В распахнутом на груди халатике, в знакомых шлепанцах с меховой опушкой, с распущенными по плечам волосами, девушка выглядела не только красивой, но и сексуальной. Подавляя вспыхнувшее желание, Николай одним прыжком оказался в прихожей.

– Ты???

В глазах – ужас и насмешка. Запахнула халатик, прижалась к стене.

– Стой здесь, сука! А я побазарю с твоим хахалем.

Выставив перед собой пистолет, Родимцев ворвался в комнату. Никого. Заглянул на балкон, на кухню. Пусто. Значит, соперник ещё не пришел. Есть время разобраться с Симкой.

В прихожей громко хлопнула дверь. По ступенькам лестницы застучали шлепанцы.

Удрала!

Родимцев застыл возле двери. Надо бежать, вот-вот появятся либо менты, либо фээсбэшники, но ноги – будто парализованы, в голове – клубы желтого тумана.

Дождался!

По лестнице – торопливые шаги. Мужские. Сейчас ворвутся, изрешетят наглого налетчика пулями. Ну, нет, так просто он им не дастся! Туман в голове рассеялся, руки-ноги снова налились силой.

Первым делом запереть изнутри дверь. Замок легко поддался, второй – штифтовый – последовал примеру первого. Теперь прижаться к стене – вдруг будут стрелять, ни к чему подставляться.

В дверь постучали. Хриплый бас.

– Парень, открой, побазарим.

И тут же – мелодичный Симкин голос.

– Он не откроет. Сидит, небось, в обнимку с унитазом. Ломайте дверь. Не бойтесь, с Антоном сама поговорю.

Значит все-таки клятая шкура привела не ментов – дружков своего любовника.

Посыпались сильные удары. Били ногами, пытались отжать полотно какой-то подобранной железкой. Дверь скрипела, охала, но держалась.

Парень представил себе страх, охвативший жильцов дома, несмотря на тяжелую, почти безвыходную обстановку, издевательски усмехнулся. Звонят, небось, в отделение милиции, требуют немедленной помощи. А что для госбезопасников родная милиция, когда они сейчас полные властелины страны? Что касается осажденого в квартире человека, то она для него тоже не спасительница. Скорее, наоборот, мигом напялят на лапы горе-налетчика ментовские украшения.

Поняв, что с дверью не так-то просто сладить антоновцы помедлили и несколько раз выстрелили по замкам из пистолетов.

Ах, так, возмутился Родимцев, ну, что ж, мы тоже не беззубые!

Он выпустил бесприцельно добрую половину обоймы. На лестничной площадке послышался испуганный девичий вскрик – будто по сердцу парня ударили. Неужели одна из пуль задела Симку?

А ему что до этого – сама напросилась, попытался успокоить себя Родимцев. К тому же, девушка, наверно, кричала не от боли – от бешенства и ненависти. И – к кому? К недавнему возлюбленному, под ласками которого она млела, которому клялась в вечной любви, от которого мечтала забеременеть?

Николай послал в дверь ещё несколько выстрелов. Для большей надежности придвинув к ней тяжелый шкаф с одеждой и обувью.

– Попытайтесь головами – лучше выйдет, – громко посоветовал он.

В ответ ударили из автомата. Пуль фээсбэшники не жалели, любая из них могла для осажденного парня стать последней. Пришлось перебазироваться в комнату, пристроиться за старомодным комодом…