Текст книги "Стенограмма заседания семинара Бориса Стругацкого"

Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Спасибо. Пожалуйста…

С.БЕРЕЖНОЙ: Я хотел бы постараться ответить на вопрос, заданный Борисом Натановичем, о влиянии фэнзинов на, собственно, писателей, и влиянии писателей на фэнзины. То есть, что они смогут сделать друг для друга. Фэнзин, который начал в 26 году издавать Хьюго Гернсбек выходил, по-моему, тиражом менее пяти тысяч – он не мог выходить большим тиражом в тех условиях этот фэнзин имел последствия, которые не могли быть предусмотрены ни самим Гернсбеком, ни кем либо еще. Во всяком случае развитие фантастики в Америке, начало которому положил именно фэнзин Гернсбека, имело колоссальные последствия, в частности быстрое научно-техническое развитие Америки. Это вариант прогрессивного влияния. Есть пример регрессивного влияния фэнзинов. В пятидесятые годы, когда нарастало недовольство молодых американских и английских фантастов существующими рамками жанра, и когда зрела новая волна в англо-американской фантастике, фэнзины играли роль регрессивною. Редакторы существоваших тогда журналов – я опираюсь на воспоминания Харлана Эллисона – они очень во многом ориентировались на вкус именно фэн-критиков и фэнзинов. А взгляды эти были ортодоксальны до невозможности, любые жанровые границы воспринимались, как аксиома и слом их карался жесточайше. Так, выход романа Фармера «Любовники», если не ошибаюсь в 53 году, получил колоссально разгромную прессу именно в фэнзинах, после чего тема секса в Нф погибла практически до середины 60-х годов, а роман Фармера не переиздавался массовым тиражом до конца 70-х. И прогрессивную роль здесь сыграло именно умение Майкла Муркока, как редактора фантастического журнала отказаться от прислушивания к этим фэн-критикам. То есть он игнорировал эти массовые протесты и публиковал то, что было нужно ему. Это к вопросу о роли редактора и так далее. Вот пожалуйста, собственно, два примера влияния фэнзинов на литературный процесс.

Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Но не у нас.

С.БЕРЕЖНОЙ: К сожалению, наших примеров нет – на данный момент. Пока что, к сожалению, реальных результатов, профессиональных, я не видел от фэнзинов, за исключением, может быть, того, что растут редакторы. Что касается Андрея Николаева и «СИЗИФа», я хотел бы сказать именно конкретные мои притензии к его редакторской манере. Я ему неоднократно говорил – это для него откровением не будет. Собственно, на мой взгляд, значительным недостатком его редакторской манеры является то, что материалы в журнале он ставит без достаточной смазки, я бы так сказал. Ярче всего это проявилось в номере, посвященном творчеству Вячеслава Михайловича Рыбакова. Вступление. Небольшая статья Романа Арбитмана, написанная достаточно демократично. Сразу после этого идет статья Рыбакова «Этика всегда и фантастика сегодня» написанная на очень высоком интеллектуальном уровне, о который читатель бьется лбом, как об стену. Собственно, я полагаю, что это производит на многих читателей ошарашивающее впечатление и, честно говоря, эта вот неоднородность материала, она порождает неудовольствие. Может быть, внутреннее, может быть, неосознанное, но неудовольствие. То же самое касается дальнейших материалов этого номера – вот эти вот скачки, ступеньки то вверх, то вниз, они производят достаточно плохое впечатление. Этим отличается редакторская манера Андрея Николаева, кстати, и в предыдущих номерах. Это индивидуальная манера, он имеет полное право на редактирование таким образом, каким ему это нравится, но на мой взгляд, это недостаток. Потому что это ограничивает круг читателей. Все-таки при более мягкой манере редактирования, когда материалы сглаживаются, между ними вставляются связующие фрагменты редакторские, которые облегчают переход к следующему материалу – это делает журнал менее трудным для восприятия. Это все, что я хотел сказать. Спасибо.

Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Спасибо. Пожалуйста.

М.ШАВШИН: Я хотел бы поддержать Андрея Черткова, напомнить мысль, проскользнувшую в докладе у Логинова и напомнить уважаемой аудитории доклад Шелухина на первом семинаре по фэн-прессе, когда он делал доклад о фэнзинах на примере американских журналов. В Америке достаточно высокая полиграфия для того чтобы уничтожить фэнзины как класс. Но дело в том, что тот же Шелухин сказал, что фэнзины выполняют очень важную задачу, что вся пресса в США делится на два класса: малая пресса и большая пресса. Так вот, прежде чем попасть в большую прессу любой автор должен пройти школу фэнзина, чтобы стать профессионалом. Андрей Николаев мне сказал, что несмотря на то, что он собирается делать профессиональный журнал, он хочет сохранить за собой и фэнзин – что вполне логично. Потому что профессиональный редактор Николаев никогда не напечатает существует наверное определенный редакторский уровень – то, что он мог бы напечатать в фэнзине. Кстати, у Бориса Натановича на прошлом заседании Семинара прозвучала историческая фраза: «Это для фэнзина годится».

Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Это не историческая фраза, это просто характеристика какогото конкретного произведения.

М.ШАВШИН: И уровня, наверное.

Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: И среднего уровня современных фэнзинов, скажем так. Может быть в николаевский фэнзин это и не годится уже. Может быть Николаев скажет: «Вы знаете, у меня таких рукописей два чемодана».

М.ШАВШИН: Редакторы фэнзинов взваливают на свои плечи довольно благородную задачу: воспитывать как-то и отбирать тех авторов, у которых есть потенции.

Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Да, конечно. Понятно.

С.ЛОГИНОВ: Заключительное слово, как докладчик. Дело в том, что во всех разговорах о том, что куда, мол, «СИЗИФ» денется – он станет профессиональным журналом, наверное, не заметили самого главного момента. Дело в том, что Андрей Николаев ответственный секретарь журнала «Магистр». То есть, если бумага будет, то Андрей будет издавать профессиональный журнал. Мало того, многие материалы в «Магистре» идут прямиком из «СИЗИФа». Будет в первом номере повесть Марианны Алферовой. И даже обсуждение этой повести на Семинаре. Будет повесть Тюрина во втором номере. Обсуждения на Семинаре не будет. Если фэнзин может себе позволить давать обсуждения сколько хочешь, то прозин себе этого позволить не может. Вот почему фэнзин будет существовать. Простите пожалуйста, Слава Рыбаков никогда бы не отдал ранних своих рассказов в профессиональный журнал. Сюда он их дает, а для фэнов это НУЖНО. Понимаете? это им полезно, в конце концов, им это ИНТЕРЕСНО. Это еще одно оправдание для существования именно фэнзина наряду с прозинами. А лучшие материалы из фэнзинов в прозинах будут, куда ж они денутся.

А.ЩЕГОЛЕВ: Можно вопрос, как к редактору журнала «Магистр»? Будет ли ссылка на журнал «СИЗИФ» и буквочка «с» в кружочке?

С.ЛОГИНОВ: [смеется] В «СИЗИФе» не напечатано, что ссылка обязательна. Но поскольку редакции двух журналов перекрываются на 90 %, то я думаю, что споров между редакциями не будет.

С.СОЛОВЬЕВ: Я в значительной мере скептик. Мне кажется, что будет интересно встретиться по поводу «СИЗИФа» и фэнзинов ровно через год и посмотреть, что из всего этого выйдет.

Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Ну что ж, хорошее предложение. Давайте закругляться. Я, во-первых, хочу поблагодарить Святослава Логинова за очень обстоятельное сообщение. Я услышал очень много нового, хотя мне регулярно присылают со всех сторон журналы, но вот систематического впечатления у меня до сих пор не было. Теперь оно у меня есть, спасибо, Слава. Я благодарен всем, здесь выступавшим. Было высказано достаточно много ценных мыслей, хотя эти мысли иногда и противостояли друг другу, – это неудивительно. У меня такое впечатление, что мы, здесь присутствующие, даже все вместе еще не знаем истины. Я бы, например, не взялся бы сейчас подвести такое… резюме, в котором были бы расставлены все акценты, были бы сформулированы теоремы, более не требующие доказательств – я сам этого не знаю. Я знаю только, что во всех цивилизованных странах паралелльно существуют и прекрасные, весьма популярные, прозины и прекрасные, не менее популярные по-своему, фэнзины. То есть с появлением возможности книгопечатанья, потребность в фэнзинах не исчезает, вот что замечательно. Это такая форма жизни – если угодно – в литературе, которая нужна видимо и читателям, и начинающим писателям, и просто вот этим странным существам, которые носят общее собирательное название «фэны». Я-то ставил вопрос по-другому: должен ли фэнзин стремиться стать прозином вот как ставил я вопрос. Должны ли мы все рассматривать прозин, как некое идеальное существование, конечное и загробное, так сказать, существование фэнзина? Или мы должны относиться к каждому фэнзину, совершенно спокойно, принимая его таким, каким он является в данный момент? И ничего нового, никакого прогресса от него не требовать? Вот какой вопрос я ставил. Ответы были самые разные, и я не знаю какой ответ правильный. Я думаю, что даже когда у нас станет легче печатать красивые журналы в пестрых глянцевых обложках, у нас фэннзинов просто станет больше, но они никуда не исчезнут. Они будут красивые, они будут пестрые, но они будут набиты той литературой, которую мы, профессионалы, считаем литературой второго и даже третьего сорта. Потому что в этом есть, видимо, потребность. И у самопальных издателей и у достаточно широкого круга читателей. И ничего дурного на самом деле в этом нет – это хорошо. Я не получил, конечно, ответа на вопрос, кто кому чем может быть полезен. Я плохо представляю себе это по-прежнему, хотя всей душой готов помогать фэнзинам всем, что от меня зависит. Я представляю себе, что фэнзины действительно могут быть школой начинающего литератора. Начальной школой, первые три класса можно, вероятно, пройти в фэнзине. Хотя, по-моему, человек, который пристроится в фэнзине, рискует перестать расти. Я повторяю – фэнзин, при всей своей демократичности, обладает все-таки безусловной способностью консервировать невысокий вкус. И если человек, начинающий писатель, окажется при «СИЗИФе», его дело обстоит недурно – у него сохраняется шанс на рост. Потому что Андрей в какой-то момент перестанет принимать у него рукописи, сказав ему естественную фразу: «Голубчик, вот эти последние рассказы, что ты принес, я это все у тебя уже читал. Мы уже опубликовали такой твой рассказ, пиши что-то новое». То есть, иначе говоря – расти над собой, как выражался остроумно наш дорогой докладчик. И начинающий автор будет вынужден либо расти над собой, чтобы печататься у Николаева, либо должен будет перейти в распоряжение другого фэнзина. Но вот большинство фэнзинов, как мне кажется, все-таки призваны удовлетворять достаточно низкий литературный вкус и достаточно низкие эстетические потребности. С одной стороны это хорошо, потому что всем сестрам должно быть выдано по серьгам, – литература, как и любое другое проявление общественной жизни должна быть демократичной. Но с другой стороны опасность консервации, торможения остается. Если говорить конкретно о «СИЗИФе», то на мой взгляд, есть несколько журналов, которые называются сейчас фэнзинами, но содержание коих, на мой взгляд, ничем не уступает профессиональному журналу фантастики. Одним из таких журналов, несомненно, является «СИЗИФ». Причем я бы сказал, что «СИЗИФ» является единственным из тех журналов, что я имею в виду, который печатает не только литературную критику, но и собственно литературу. Разговор о том, что публикующиеся здесь материалы – не все, но некоторые – якобы могут представлять интерес только для узкого круга читателей, мне кажутся неубедительными, потому что любой профессиональный журнал фантастики, хотим мы этого или не хотим, все-таки будет предназначаться для сравнительно узкого круга читателей. И уж во всяком случае – не для всех читателей, ибо, как мы прекрасно знаем из статистических исследований, добрая половина читателей вообще не переносит фантастику на дух. Так что ограничение, некоторое сужение интересов неизбежно не только для фэнзинов, но и для прозинов. С другой стороны, высказанные здесь соображения о том, что материалы расположены в «СИЗИФе», как было сказано «без смазки», недостаточно гладко, и читатель якобы легко преодолев один материал в следующий материал упирается, как в каменную стену, потому что этот материал, так сказать, элитарный, – эти рассуждения кажутся мне с одной стороны совершенно справедливысми, а с другой стороны совершенно неубедительными. Это, как справедливо было отмечено, есть стиль данного главного редактора. Вот Андрей Николаев. Он видит свой журнал именно таким. И именно такие чувства должен испытывать читатель его журнала: вот тут он легко проскочил, а здесь уперся и надо работать головой. Николаеву это нравится. Потому что ведь есть нечто общее между редактором журнала и писателем. И тот и другой должен искать этакий путь между Сциллой и Харибдой. Сциллой всеядности и Харибдой высокой элитарности. У одних людей этот путь выглядит так, а у других этак. Если идти по предложенному Сергеем Бережным пути, то тогда все писатели должны были бы норовить писать полегче, позабойнее, не отвлекаясь на рассуждения, не думая о человеческих взаимоотношениях. Да – такая литература существует, и существуют писатели, которые считают, что писать надо именно так. Но существуют и писатели, которые пишут иначе. Скажем, Рыбаков относится к тем людям, которые вовсе не боятся пропустить одну главу романа, так сказать, по легкой смазке какого-то полубоевика, а потом столкнуть читателя с проблемой человеческой или с интеллектуальной. Это манера Рыбакова. И когда человек со вкусом, редактор Николаев, создает номер по Рыбакову, я не знаю сознательно или подсознательно, он именно эту рыбаковскую манеру и передает в конструкции самого журнала. Так что тут все это не случайно. Это не есть эстетический просчет Николаева, это ни в коем случаем нельзя назвать его недостатком понимания, чего хочет читатель. Николаев создает журнал о Рыбакове – и это именно рыбаковский журнал. А когда он создаст материал о каком-либо другом писателе, там будет, вероятно, другая расстановка материала, другой подход. Тут кто-то сказал, что Николаев редактор божьей милостью. Я, прочитав три номера «СИЗИФа», начинаю убеждаться, что так оно и есть. Я думаю, что путь «СИЗИФа» в прозины – это путь неотвратимый. Он уже стал прозином, отличаясь от прозина исключительно оформлением. Больше он ничем не отличается.

ГОЛОС: А гонорары? [смех в зале].

Б.Н.СТРУГАЦКИЙ: Ну, тут одно с другим связано. Я вообще-то должен вам сказать, что меня удивляет, что в нашу эпоху вольного книгопечатания все-таки ни одного фантастического журнала, обратите внимания, так и не появилось. Уже вышли десятки сборников, таких полусамопальных, фантастики. Уже вышли журналы, скажем авантюрно-приключенческого плана, а вот журнала фантастики до сих пор нет. И даже мощнейший концерн Бабенко под названием «Текст», который выпустил, уже, по-моему, тридцать книжек, все-таки на журнал он так и не решился, не сумел его выпустить. Я уж не говорю о нашем, замученном, так сказать, еще до рождения, альманахе «МИФ», первый номер которого должен был выйти в марте этого года, но который не выйдет, вероятно, вообще в этом году. Хотя вольное книгопечатание и наступило – но что-то с журналом не получается. Вот и у Логинова тоже ничего не выходит. Так что, в общем, еще неизвестно, кто первым выпустит прозин в СССР, может даже и Николаев, кто знает. Во всяком случае, я желаю ему всех и всяческих успехов, благодарю его за титанический труд, и его, конечно, и всю редколлегию. По-прежнему я готов помочь этому, в частности, журналу всем, что находится в сфере моих возможностей, ну и на этом мы, наверное, закончим сегодня.