Текст книги "Досье на невесту"

Автор книги: Арина Ларина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Я тебя люблю, – неожиданно ласковый и нежный голос только что оравшей Марины был как холодное после горячего. Дима пару раз моргнул и неуверенно поцеловал подставленную ему щечку. – Просто ты мне очень дорог, понимаешь? Нет, ты не понимаешь. Ты не представляешь, что я к тебе чувствую. Разве любовь можно измерить деньгами. Как это низко, подозревать меня…

– Да что ты, Мариша, я и не думал. Я говорю, мама моя…

– Я люблю тебя, – повторила Маринка, красиво взмахнув ресницами и положив его руку на свою крепкую грудь. – Чувствуешь? Это твое.

– Ага, – неуверенно кивнул Дима, прикидывая, что именно ему сейчас подарили. – В каком смысле?

– То, что внутри, твое, только твое, – ей уже наскучила эта красивая сцена, которая затянулась из-за крайней непонятливости кавалера и рисковала превратиться в фарс. Достойно и прочувствованно разжевать всякие романтические недомолвки еще никому не удавалось.

Его вдруг бросило в пот при мысли, что она намекает на беременность.

– Внутри – где? – голос сел от волнения.

– Здесь, – хихикнула Маринка. – Надеюсь, ты понимаешь, что я не про грудь, в которую ты вцепился, – отпусти, кстати, тебе что, ночи не хватило? – а про сердце. Если ты уйдешь, оно уйдет вместе с тобой, и я умру, потому что в груди будет пусто.

– А, – Дима так обрадовался, что не почувствовал накала страсти и романтизма выступления. – Это отличные новости, просто отличные!

– Чего ты развеселился-то? – изумилась Марина, перестав говорить с придыханием и закатывать глаза.

– Ты очень красиво сказала, – абсолютно серьезно сообщил ей кавалер. – Мне понравилось.

– Тогда похлопай, – она махнула рукой. Речь прошла мимо этого мужлана. Кто бы мог подумать, что он такой приземленный!

Похлопал он ее по круглой попке, на чем они и разошлись, как в море корабли. Причем Дима уехал, довольный невнятным, но красивым признанием в любви, все-таки лестно услышать такое от эффектной симпатичной девушки, а Маринка, наоборот, побрела домой в растрепанных чувствах. Дело было даже не в том, что Митя не оценил высоты продемонстрированных ему чувств. Все было намного серьезнее: он даже не планировал знакомить ее с родителями, то есть считал этот контакт лишним телодвижением. Конечно, какой смысл нервировать маму наличием временной девицы! Ведь именно временные подружки проходят по касательной, не задевая чутких мамаш, бдящих на границе семейного счастья своих отпрысков. Ужас ситуации состоял в том, что она была временной! Просто эпизод, статистка, недостойная внимания его всемогущей маменьки!

Марина разъяренно пнула ногой косяк. Как бы не так! Только она решает, имеют ли их отношения право на продолжение. В кои-то веки подвернулся достойный кандидат в женихи, и на тебе!

– Мариша, что у нас с лицом? – вместо приветствия поинтересовалась мама. – Крах на Нью-Йоркской бирже?

– Очень смешно! Может, я залетела!

– Вот это действительно смешно, – хмыкнула мама. – Что-то мне подсказывает, что этот факт тебя не потрясет. Тем более что ты у меня девочка умная и предусмотрительная.

– Именно! – Марина тряхнула медным хвостом. – Он даже не представляет, до какой степени я умная и предусмотрительная!

– Только не вздумай ловить этого пресловутого «Его» на беременность. Дохлый номер, – на всякий случай предостерегла Элла Максимовна, удаляясь в глубину квартиры. – Кстати, приведи юношу на смотрины. Надеюсь, это именно юноша, а не столетний гриб, ворочающий миллионами…

Вику терзали муки совести, и причиной тому было собственное необдуманное поведение. Она периодически тихо рычала на маму, заводившую разговоры о порче и нетрадиционных решениях вопроса, и грызла соленую соломку. Не хотелось ничего: ни гулять, ни смотреть телевизор, ни читать.

«Превратиться бы в улитку, заползти в свой домик, и чтобы никто не лез», – уныло размышляла она, с отвратительным скрипом водя пальцем по стеклу. За окном плыла свежесть летнего вечера, наполненного ожиданием чего-то светлого и пронзительно-радостного. Только не для нее.

– Викуля, иди сюда, такая передача интересная, – ненатурально-натянутым голосом позвала мама. Тон стоил того, чтобы проверить, какую пакость замыслила родительница.

В экране расплывалось щекастое лицо ярко накрашенной женщины неопределенного возраста. Вика честно попыталась вникнуть в суть повествования, озвучиваемого крепко прокуренным низким голосом неизвестной дамы. К своему полнейшему изумлению, она вдруг поняла, что, складывая в кривой штабель слова и фразы выступавшей, она никак не может уловить смысл, теряющийся в сложных конструкциях и хитросплетениях терминов. Общее ощущение было таким, что человек говорит что-то умное и весомое, но поймать мысль не удавалось. Мама смотрела настолько внимательно, что даже приоткрыла рот от напряжения, впитывая каждый звук, и Вика почувствовала себя умственно отсталой, удвоив внимание. Когда вместо лица появились ноги в непонятной квадратной ванночке с жидкостью, она продолжала напрягаться, чтобы вникнуть. Ноги подергивались, словно от ударов тока, а жидкость заклубилась темно-коричневой мутью.

– Что ты так уставилась? – недовольно поинтересовалась Екатерина Андреевна.

– Ты же сама сказала, что передача интересная, вот и пытаюсь въехать!

– И как, получается? – в голосе мамы сквозил подозрительный сарказм.

– А что?

– Ничего! Это реклама!

– А почему ноги дергаются и вода грязная? – только и смогла выдавить из себя Вика.

– Ускоренная съемка, шлаки какие-то выводят или что-то в этом роде, – мама махнула рукой. – Это что, все, что тебя заинтересовало?

Пока они препирались, на экран вернулась недавняя тетка, и теперь зрителям демонстрировалось не только лицо, но и все ее огромное тело, задрапированное черными тряпками с замысловатыми серебрящимися узорами. Выглядела она более чем внушительно.

– Напоминаем вам, что в гостях у нас потомственная колдунья… – прощебетала худенькая ведущая, на фоне своей гостьи смотревшаяся, как рыбий скелетик на огромном блюде после ухода прожорливых гостей.

– Мама! – рявкнула Вика. – Что за чушь? Я думала, ты что-то приличное смотришь!

– То есть ты ее не слушала, – констатировала Екатерина Андреевна.

– И не собираюсь даже, – подтвердила строптивая дочь, схватив мешок с соломкой и удаляясь в свою комнату.

– А тебя не удивляет, что кавалеры от тебя бегут, как тараканы от дихлофоса? – выкрикнула ей вслед Екатерина Андреевна.

– Нет! Тем более что они не бегут, я сама их гоню!

– Скажите, пожалуйста, один рыжий сдуру зашел, так у тебя уже мания величия началась! Кого ты еще гоняла?

Вика дипломатично хлопнула дверью, чтобы не продолжать диалог. Кавалеры от нее действительно шарахались, но задумываться об этой тенденции не хотелось. Это ей казалось явлением временным, хотя и затянувшимся. Вика списывала все на свою полноту и отсутствие в гардеробе модной одежды, хотя эти факторы никак не могли быть связаны с ее сегодняшним поведением. Организм отказывался ей подчиняться и активно бунтовал против наличия рядом мужчины.

Она попыталась систематизировать события последних месяцев, а именно неудачи на любовном фронте, и пришла в ужас, действительно почувствовав себя тем самым дихлофосом, от которого бегут тараканы.

– Порча на тебе, – доверительно шептала за дверью мама. – Сглазили тебя, других логичных объяснений даже быть не может! Пойдем к Марианне!

– Кто такая Марианна? – досадливо проворчала Вика. Сдаваться было неохота и стыдно, но еще стыднее было оставаться одной в без малого двадцать лет. В этом было что-то унизительное.

– Она порчу снимает. – Мама с готовностью ввалилась в комнату и схватила Вику за руку. – Давай сходим!

– Угу, – мрачно кивнула дочь, из последних сил держа оборону. – Тут главное начать, а потом втянемся. Будем в полночь куриный помет собирать, спать на кладбище и варить чай из конопли!

– Да что ты за глупости несешь, Вика! Какой помет? Сдурела ты, что ли?

– А где гарантии?

– Я тебе гарантирую! – мама молитвенно сложила кулачки.

– С чего бы это? – подозрительно спросила Вика. – Ты что, уже была там?

– Ничего в этом такого нет! – тем не менее покраснев, сообщила Екатерина Андреевна.

– И с какой печалью ты к ней поволоклась? – заинтересовалась Вика, временно прервав сопротивление.

– Викуша, это тебе только кажется, что я старая кошелка, которая сидит и ждет, когда придет пора вязать носки для внуков и шить платье себе на похороны. Мне 36 лет, когда тебе будет столько же, ты поймешь…

– Мам, – перебила Вика. – Ни про каких внуков я не думаю, не надо этих трагических фантазий! Я просто спросила, зачем ты к ней пошла! Не за женихами же!

– Вот именно! Представь себе: за женихами! А ты думала, Юра из 18-й квартиры просто так к нам заходит?

– А он к нам заходит? – изумилась Вика, пытаясь вспомнить, что за Юра и где эта самая 18-я квартира.

– Уже два раза был, – гордо сообщила мама. – Один раз за солью приходил, один раз за утюгом.

– За утюгом? – машинально повторила Вика. – А что, роднее и ближе нас у него никого в подъезде нет?

– В том-то и дело! Как только я сходила к Марианне, он начал к нам захаживать. Представляешь?!

– Нет, – честно мотнула головой обалдевшая Вика. – Я даже предположить не могу, с какого перепугу малознакомый мужик прется через несколько этажей за солью.

– А вот так вот, – загадочно улыбнулась мама.

– А зачем ему соль? – Вика совершенно не понимала, что спросить, чтобы прояснить эту не совсем нормальную ситуацию с неизвестным ей Юрой.

– Для супа.

– Я не в этом смысле. Он что, не мог пойти в магазин и купить? Или это он такой экономный и рачительный хозяин, что по этажам ходит? – Вику вдруг осенило: – Мам, так он, наверное, для своего супа по всем этажам продуктов насобирал, а у нас только соль попросил, потому что все остальное уже есть!

– У тебя проблемы с чувством юмора, – мрачно заметила Екатерина Андреевна. – Он заодно хотел попросить рецепт…

– Не удивлюсь, если вместо рецепта он получил готовый супешник.

– Естественно, я его угостила!

– То есть прикормила, угу, – понимающе кивнула Вика. – А когда он брал утюг, ты ему случайно свои услуги не предложила?

Мама густо покраснела:

– И что в этом такого? Правда, он отказался.

– Утюг-то хоть вернул? – презрительно скривилась Вика, всем своим нутром отторгая возможное появление в их жизни какого-то ушлого соседа. – Интересно, ну схожу я с тобой к этой Марианне, а потом к нам со всего дома холостые мужики столоваться потянутся? И ради этого я должна совершать какие-то ритуальные пляски, платить деньги и позориться?

– Это у тебя от комплексов или от глупости? – уперла руки в бока мама.

– Это у меня от большого горя, – скуксилась Вика. – В любом случае, ни к какой колдунье я не пойду. Категорически! Я так решила.

На следующий день она уже тряслась с мамой в маршрутке по дороге в пригород, где жила добрая фея, одаривающая городских Золушек платьями, хрустальными туфельками и подслеповатыми принцами, путавшими мышей с лошадями.

Всю дорогу Вика пыталась оправдаться перед самой собой. Она злобно ворчала, как старая бабка, которой молодые соседи не дают спать, и критиковала мамину доверчивость:

– Как можно верить в то, что какая-то аферистка побормочет над сахарной пудрой или чашкой с кофе и после этого ты разбогатеешь, обрастешь мужиками и будешь жить долго и счастливо? У этого феномена есть какое-нибудь научное объяснение? И если она пользуется таким спросом, то почему к ней так легко попасть?

Екатерина Андреевна стоически молчала, сжав губы в бледную тонкую нить и стараясь не реагировать. К концу пути Вика выдохлась и задремала. Снилась ей всякая пакость, с которой она боролась при помощи потрепанной метлы и неведомого орудия, похожего на чугунную разделочную доску. Когда один из особо назойливых леших подобрался совсем близко, она вскрикнула и проснулась.

– Приехали, – порадовала ее мама, проталкивая к выходу.

При виде особняка Марианны у Вики открылось второе дыхание:

– Ничего себе собачья будка! На какие денежки, интересно, сарайчик отстроили? Или она его наколдовала?

Процесс наколдовывания четырехэтажного дворца она попыталась изобразить наглядно, состроив дикую рожицу и помахав в воздухе ладошками.

– Перестань паясничать, – зашикала на нее мама. – Перед людьми неудобно!

– Мам, какие люди? Тут одни статуи и фонтанчики. Неплохо устроилась тетка! Может, зря я в институте парюсь? Вон люди на пустом месте чего вытворяют! – Ее от волнения уже потряхивало, заставить себя замолчать Вика уже не могла. – Или это коммуналка, а тетя ютится в подвальном помещении…

У небольшой темной двери скучала молчаливая очередь. Вика не успела прочувствовать скорбной тяжести обстановки, поэтому весело поинтересовалась, хорохорясь из последних сил:

– И кто тут последний за счастьем? Почем нынче опиум для народа?

Понимания и поддержки ее веселье не встретило. Ближайшая к ней женщина, с красными слезящимися глазами и полубезумным выражением лица, вздрогнула и торопливо отвернулась. Остальные просто проигнорировали повисший в воздухе вопрос.

– Стой тут, бестолочь! – прошипела ей в ухо мама.

У феи все оказалось поставлено на широкую ногу. Рядом с дверью в стену было вмуровано окошечко, в котором велась запись страждущих и выдавались талончики.

– Дай хоть посмотреть, что там такое, – вздохнула Вика, поняв, что в этой очереди можно проторчать до вечера.

– Нельзя, – односложно ответила мама, замкнувшись в себе.

– Почему это?

– Хватит болтать, здесь этого не любят! Стой смирно и настраивайся!

– В смысле, сесть в позу лотоса, начав завывать и раскачиваться? – хихикнула Вика. – Да мы тут заночуем, рано еще настраиваться.

– Помолчи, а, – попросила Екатерина Андреевна, страдальчески обернувшись к трещавшей без умолку дочери.

– Ладно, буду медитировать.

Уже через пять минут Вике надоело разглядывать мрачные спины старательно готовившихся к встрече с неизвестной Марианной людей, и она собралась побродить по саду.

– Ты куда? – шепотом взвизгнула мама.

– Пойду поищу пажа, пока фея при делах, – хмыкнула Вика. – Вдруг мне тут счастье в кустах обломится.

– Вернись немедленно!

Люди начали неодобрительно коситься на переругивавшуюся парочку, и мама покраснела, дернув Вику за футболку.

Через полчаса томительного ожидания очередь пополнилась маленькой крепкой женщиной и длинным тощим парнем с вылупленными бесцветными глазами. На нем была детская футболка с Масяней, грязные джинсовые шорты, открывавшие угловатые волосатые колени, и пляжные тапки, из которых торчали тощие пальцы. Под носом у него ютились тонкие франтоватые усики, а сальные темные волосы были собраны в тощий хвостик.

Женщина тут же побежала к окошку, а парень индифферентно привалился в резной решетке и начал пялиться в небо. Вика от скуки стала пытаться угадать, что могло сподвигнуть мужика на поход к колдунье.

– Сына, вот талон, все в порядке! – радостно объявила женщина, заботливо отряхнув с его футболки невидимые пылинки и поправив ремень шорт.

«Можно подумать, он от этого стал приличнее выглядеть», – заметила про себя Вика и из хулиганских побуждений стала строить ему глазки.

Парень зевнул, поковырялся в носу, равнодушно скользнул по ней взглядом и отчетливо спросил у мамы:

– Ты уверена, что эта баба лечит импотенцию?

«Тьфу ты, – подумала Вика и отвернулась. – Похоже, кто-то специально в пределы моей видимости подсылает сплошную мужиковую некондицию».

Знакомство с колдуньей состоялось часа через три, когда Вика потеряла уже всякую охоту шутить и интересоваться, где хозяйка хранит помело и не в гараже ли спрятаны курьи ножки этой четырехэтажной избушки.

Марианна оказалась обычной, ничем не примечательной женщиной. Никакой мантии и магических шаров, никаких таинственных интерьеров, завываний и прочего антуража в ее кабинете не было. Поговорив с Екатериной Андреевной и скользнув взглядом по голодной и злой Вике, она зажгла свечу, вызвав легкую ехидную усмешку уставшей от ожидания девушки, повернулась к ним спиной и действительно начала махать руками. Вике стало совсем смешно, и она с трудом удерживалась от желания высказать колдунье свое нелицеприятное мнение о ее действиях.

– Как зовут? – вдруг резко спросила Марианна, обернувшись к ней.

– Вика, – испуганно пискнула мгновенно присмиревшая под ее взглядом визитерша.

– В имени четыре буквы, значит, четыреста долларов, – это уже адресовалось Екатерине Андреевне.

«Здорово, – злобно подумала Вика, – а если бы я сдуру сказала – Виктория? Мы бы сидели на диете следующие несколько месяцев?»

– И что это все значит? – она дернула маму за рукав, едва за ними захлопнулась дверь.

– Тихо, – бормотнула мама, потянув упиравшуюся Вику к выходу.

Из сада они почти выбежали. Екатерина Андреевна улыбалась счастливой улыбкой человека, сделавшего трудное, но нужное дело.

– Мама, что это такое было? За четыреста баксов? Это убогое представление не стоило таких денег!

– Я оказалась права – на тебе была порча! – торжественные интонации в ее голосе окончательно вывели Вику из себя, и девушка застонала, подбирая слова, чтобы охарактеризовать их сегодняшнее приключение.

– Не смей ничего говорить, испортишь результат, – замахала руками мама.

– Да-а? А что, он есть, этот результат? – округлила глаза Вика, стараясь донести до мамы весь идиотизм их поступка. Она ужасно жалела, что согласилась на эту постыдную авантюру, стоившую им таких сумасшедших денег.

– Посмотрим, – Екатерина Андреевна продолжала загадочно улыбаться, словно сидела на облаке и обладала знаниями, недоступными наивной дочери.

– Митя, поехали ко мне, – Марина накручивала на палец короткие жесткие пряди, выбивавшиеся из Диминой прически. Волосы непокорно пружинили, застывая смешными лохматыми рожками. Они лежали на берегу залива, вдыхая неповторимую смесь морских запахов, в которых Маринка ощущала лишь преобладание терпкого аромата высыхающей на солнце тины, а Дима жмурился, представляя себя капитаном белобокой яхты, которую он непременно купит годам к тридцати… или к сорока, но эта детская мечта о море обязательно должна была осуществиться. Родители считали это блажью, справедливо полагая, что в ближайшее столетие никто из членов семьи не сможет выкроить время на морские кругосветные путешествия. Тем более что есть масса турфирм, гарантирующих комфортный отдых без таких умопомрачительных затрат и пиратского пижонства. Самое обидное, что Маринка его тоже не поддерживала, не желая подстраиваться под романтически настроенного кавалера, а на его предложение почувствовать аромат странствий и моря морщила носик и соглашалась все это нюхать только на приличном курорте. Сейчас она изнывала от скуки, с отвращением стряхивая с себя прибрежную живность в виде многоногих букашек и занудливо пищащих комаров.

– Тебе что, не нравится здесь? – искренне удивился Митя, пытавшийся привить любимой тягу к дикому отдыху.

По идее, стараясь заполучить его в мужья, надо было покорно подстраиваться под его вкусы, хотя бы временно, но Маринка была уверена, что ее должны любить такой, какая она есть, и наступать на горло собственным интересам она не планировала, чтобы не нажить проблем в дальнейшем.

– Я хочу цивилизованной любви, – закапризничала она, отталкивая воодушевленного Диму. – Я не готова подставлять свои самые сладкие места комарам и прочей дряни. Увези меня отсюда, мы тут уже полдня торчим, я есть хочу!

– Я же взял бутерброды, а вечером сходим в ресторан, – Дима насупился. – Тут же так хорошо: ни души, птички поют…

– Не хочу бутерброды, что я – бомжиха? А твои птички не только поют, но и оставляют везде продукты своей жизнедеятельности! Достало, вези меня в город!

– Ладно, – судя по мрачному выражению лица, Дима был не в восторге от ее поведения. Он сердито встряхнул покрывало, на котором они лежали, резкими злыми движениями сложил его как попало и пошагал к машине. Довольная Маринка посеменила следом. Глядя в его спину, она решила, что, добившись своего, можно слегка погладить озверевшего кавалера по шерстке.

– Знаешь, а вообще-то мне здесь понравилось, – весело сообщила она, пытаясь по изменившемуся темпу движения Мити понять, как эта новость повлияла на его настроение.

– Может, останемся? – не оборачиваясь, мрачно поинтересовался он, продолжая двигаться в сторону машины.

– Не-а, – жизнерадостно хихикнула девушка, пытаясь догнать разозленного кавалера и сгладить конфликт. – Поехали ко мне, у меня для тебя сюрприз!

– Сюрприз? – недоверчиво переспросил он, пытаясь угадать, чем чревато это обещание. – Надеюсь, хороший?

– Надейся!

Кривая Диминого настроения неуклонно пошла вверх, Маринка всю дорогу до дома всячески поддерживала его в этом приятном ожидании, поэтому в двери ее квартиры они ввалились, обнявшись и настроившись на позитив. Как выяснилось буквально через минуту, позитив каждый из них понимал по-своему.

Дима, не ожидавший от подруги ничего экстраординарного, предполагал, что ему покажут нечто вроде праздничного стриптиза, поэтому, когда Маринка со словами «а вот и наш сюрприз» впихнула его в ближайшую комнату, он никак не планировал увидеть там величественную тетку, восседавшую за накрытым столом в ярко-бордовом костюме с хищной резиновой улыбкой на раскрашенном лице.

– Знакомьтесь, это моя мама – Элла Максимовна, а это Дима! – Маринка звонко, по-хозяйски чмокнула его в щеку, а Дима испуганно кивнул головой и попятился. Он никак не мог перестроиться, поэтому в ужасе представил, что стриптиз сейчас начнет показывать эта самая Элла Максимовна, сбросив свой бордовый прикид и сметя со стола салаты и бокалы. Он не был уверен, что сможет пережить это чудовищное зрелище.

– Димочка, что вы там топчетесь, – Элла Максимовна еще шире растянула свою будто наклеенную улыбку и сделала приглашающий жест рукой, – присаживайтесь, угощайтесь. Я так рада, что вы наконец-то нашли время к нам зайти. Я столько о вас слышала от Мариши! Думаю, вы тоже рады, что мы сможем пообщаться лично, правда?

Дима намек понял и согласно закивал, пребывая в некотором ступоре. Знакомство с мамой совершенно не входило в его планы, и вовсе не так мыслил он закончить сегодняшний вечер.

– Мариша, иди переоденься, – как по нотам вела свою партию мама, – а я покажу юноше, где у нас моют руки.

Лишив его возможности высказать подруге свою точку зрения по поводу сюрприза, Элла Максимовна поволокла покорного Митю в ванную, по дороге щебеча всякую дежурную чушь про слишком жаркое лето и магнитные бури. Дима вяло мычал в ответ, заранее соглашаясь со всем и злясь на себя за мягкотелость. Пока он мыл руки, мама бдительно руководила его действиями, услужливо подсказывая, где взять мыло и полотенце. Чувствуя себя лошадью, сдаваемой на колбасу, он поплелся обратно в гостиную, тоскливо разглядывая широкую спину навязчивой Эллы Максимовны.

Не дожидаясь, пока гость начнет адекватно реагировать на факт знакомства, она цапнула у него из-под носа тарелку и, щедро зачерпнув ложкой салат из ближайшей вазы, шмякнула на нее слипшийся ком, воткнув сверху для красоты лист петрушки.

Дима вежливо улыбнулся и с удовольствием начал наворачивать угощение. Конечно, некоторое чувство неудобства он испытывал, поскольку, во-первых, беседу надо было поддержать, а во-вторых, есть следовало медленнее, но нагулянный на природе аппетит заставлял его заглатывать ароматный салат со скоростью долго постившегося удава, и, чем поддерживать беседу с набитым ртом, лучше было продемонстрировать хозяйке, что он оценил ее кулинарные изыски.

– Люблю, когда мужчина много ест, – одобрила его поведение мама. – Это говорит о том, что он, во-первых, здоровый, во-вторых, может много работать. Знаете, так раньше на крестьянских дворах проверяли работников и женихов.

Очередная ложка салата застряла у Димы в горле.

– Мама, – хихикнула впорхнувшая в комнату Марина, переодевшаяся в сарафан, больше похожий на носовой платочек на двух тонких ниточках, – не пугай Митю, мы еще не готовы жениться.

– Никто и не говорит о женитьбе, я совершенно спокойно отношусь к гражданскому браку. Жить можно и у нас. Вот когда вы созреете для того, чтобы завести ребеночка, вот тогда уже я буду настаивать на походе в загс. Не бойтесь, Дима, я вполне современная женщина и прекрасно понимаю и принимаю веяния времени.

Он ощутил себя кабанчиком, которого гонят по узкому коридору прямо на вертел. Количество неприятных сюрпризов грозило перерасти в качество.

– Вы учитесь или работаете? – Элла Максимовна выжидательно сцепила полные пальцы и налегла арбузной грудью на стол.

– Он работает, – ответила за него Маринка.

– И где же?

Поскольку тихо закипавший кавалер продолжал молча жевать, прикидывая, как бы половчее поставить зарвавшихся баб на место, ответила ей опять Марина:

– В фирме у мамы. Он директор торгового филиала.

– Надеюсь, продуктового! – незатейливо сострила Элла Максимовна. – Как говорится, где работаем, то и имеем!

Дима подавил желание ответить на эту хамоватую шутку и холодно посмотрел на Марину. Она заволновалась. Кавалер безответственно спутал тщательно продуманную канву беседы. Поскольку сама она горела желанием оформить отношения, застолбив жениха, и страстно мечтала познакомиться с его родителями, чтобы заручиться их поддержкой на этом трудном пути, то прогнозировала его поведение, исходя из своих собственных интересов. В этой точке интересы молодых людей кардинально расходились. Дима занимал прямо противоположную позицию: жениться он не собирался и, соответственно, знакомиться с предполагаемой родней тоже. Марина ему нравилась, но не до такой степени, чтобы терпеть ее всю оставшуюся жизнь.

– И сколько же вы получаете? – Остановить маму могли только противотанковые укрепления вкупе с резиновым кляпом. У Димы на мгновение мелькнула мысль, что с кляпом Элла Максимовна выглядела бы более привлекательно, по крайней мере, она перестала бы фонтанировать своими матримониальными намеками.

На самом деле парень Элле Максимовне не так уж и понравился. Он не соответствовал ее представлениям об идеальном облике возможного зятя. Зять должен был быть кряжистым, крепким мужиком, уверенно стоящим на ногах и материально обеспеченным до такой степени, чтобы иметь возможность удовлетворять финансовые запросы не только жены, но и любимой тещи. Только такого парня могла полюбить Элла Максимовна и только такому могла доверить свою драгоценную Мариночку. Дима, на ее вкус, был слишком высоким, слишком худым и слишком самоуверенным. Последнее качество она определила опытным взглядом, сделав выжимку из его псевдоинтеллигентного поведения и угрюмого молчания. Никакой почтительности и благоговейного страха перед возможной тещей в нем не чувствовалось. Это было плохо и грозило возможными сложностями в дальнейшем. Единственное, что могло примирить ее с наличием в доме подобного зятя, – это упоминание о его более-менее стабильном материальном положении. Но это были лишь слова, парень мог просто хорохориться перед Мариной и запросто наврать про свое директорство в торговой фирме. Тем более что слишком молод он был для подобной должности.

– Нормально он получает, – Марина нахмурилась. Маму заносило уже совсем не туда. Они договаривались, что Элла Максимовна осторожно и ненавязчиво выяснит у Димы относительно планов похода в загс, а если таковых не будет, то мама должна подтолкнуть кавалера к этому судьбоносному решению. Марина отнеслась к затее довольно легкомысленно, положившись на опытную в житейских вопросах Эллу Максимовну. Теперь она жалела, что втянула мать в решение проблемы, поскольку мамина дипломатия была сродни грации слона, по недоразумению допущенного в посудную лавку. Судя по Митиному выражению лица, половина посуды была уже перебита, и Элла Максимовна уверенной поступью продвигалась к складским запасам.

– Мариша, почему ты все время вмешиваешься? – Элла Максимовна претендовала на первенство в общении с Димой, поскольку была твердо уверена, что от того, как она сейчас поставит себя с ним, будет зависеть ее дальнейшее финансовое благополучие. Зять сразу должен знать, кто в семье главный. Даже если он и не станет зятем, подстраховаться не мешало.

Марина мучительно раздумывала, как отвлечь маму от охоты на жениха, параллельно не забывая прижиматься к Мите теплым бедром. Пока он благосклонно относился к ее телодвижениям, можно было надеяться, что еще не все потеряно. В любом случае, сегодняшнее знакомство Мити с мамой не только не приблизило ее к основной цели, но и, похоже, отбросило назад.

«Столько усилий – и все впустую! – раздраженно размышляла Марина, понимая, что в ближайшие пару месяцев Дима будет вздрагивать при любом намеке на документальную стабилизацию их отношений. – Это мама все испортила!»

Найдя стрелочника, она слегка успокоилась, но настроение было испорчено. Такие женихи, как Дима, на дороге не валялись. Более того, одинокие дальновидные девушки вычисляли их даже в том случае, если не желавшие портить паспорт штампом состоятельные кавалеры прятались за каменной стеной собственного особнячка или за надежной спиной бдительной секретарши. Секретарши, равно как и монолитные стены, падали под натиском истосковавшихся по семейному уюту юных дев. Диму надо было брать тепленьким, пока он не пресытился ее прелестями и не начал стрелять глазами по сторонам в поиске свежей дичи.

Элла Максимовна, не догадывавшаяся, что любимое чадо уже мысленно нарядило ее в ярко-оранжевую безрукавку стрелочницы, опутывала Диму сетями безыскусной лести и с чисто деревенской хитростью строила свой допрос, недооценив противника.

– А вы со своей жилплощадью или как? Вы, Димочка, не подумайте, что я с корыстью интересуюсь, для меня это не столь важно, места у нас на всех хватит: и на вас с Маришкой, и на ваших детей, но мне просто интересно.

– И с чем связан ваш интерес? – желчно парировал Дима, уже утоливший первый голод и переставший чувствовать легкую благодарность к приставучей хозяйке за кусок хлеба. Ее нахальные расспросы уже с лихвой компенсировали первоначальный порыв гостеприимства.

Не ожидавшая такого откровенного неуважения к себе, Элла Максимовна смешалась. Но сбить ее с толку было не так-то просто:

– Меня интересует, насколько вы самостоятельны? Сейчас молодые люди привыкли, знаете ли, тянуть все соки из родителей. Многие в вашем возрасте продолжают считать, что папа с мамой должны их обеспечивать до самой старости. Кроме того, вы мне очень симпатичны, поэтому, если вдруг у вас с Мариночкой ничего не получится, я должна знать, что вам есть куда уйти. Не на улицу же вас выгонять!

Придуманное на скорую руку объяснение не выдерживало никакой критики, чем Дима не преминул мстительно воспользоваться, отодвинувшись от теплой Марины, сбивавшей его воинственный настрой. Ему чрезвычайно хотелось поставить на место эту самоуверенную тетку, явно считавшую его недалеким юнцом, которого можно распять как лягушонка, чтобы досконально изучить его примитивный внутренний мир.