355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ари Ясан » Дом тысячи дверей » Текст книги (страница 7)
Дом тысячи дверей
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 17:53

Текст книги "Дом тысячи дверей"


Автор книги: Ари Ясан



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 7. Калейдоскопический калорифер законопатился

Странный сон приснился В. Там были живые стены, и тающие двери, и сумасшедшие старушки, и Парадный Татачи, и Дундук, и зайцы с брюквой, три или четыре Вики, и куча всякой всячины… А еще Мистер, бррр, пренеприятнейший старикан!

«Кто этот Мистер? – думал в полусне В., беспокойно ворочаясь на своем ложе, – Чего он хочет от меня? Хочет, чтобы я служил ему… но Леяна сказала, что это игра… Игра, игра… Опасная игра… Мистер может уничтожить меня, он угрожает мне! Я должен быть осторожен! Что-то страшное мне видится… Но я не дамся. Я ускользну. Надо только проснуться. Но разве я сплю? Нужно открыть глаза. Это легко. Открыть глаза… Медленно… Сейчас. Появится. Кирпичная. Стена. Газеты. Грязь. Мусор. Все. Здесь…»

В. открыл глаза и поначалу спросонья не понял, где он находится. Он огляделся в смятении. Что это? Все вернулось на свои места: вот куча коробок, ворох старых газет, кирпичная стена – до боли знакомые два угла, образующие жалкий закуток, в котором В. на протяжении последнего года находил себе приют. В. как будто никуда и не уходил. А как же Мистер? Леяна? Дом… Неужели это был просто сон? А теперь В. проснулся?

В. поднялся на ноги. Все тело ныло, как будто всю ночь кто-то колошматил его без остановки. В. оглядел себя. Руки, ноги – кажется, все цело. «Дурень ты дурень, тебе же все это только приснилось!» – ругал себя В. Ежу понятно, никакого Мистера и в помине не было! Как и всей этой катавасии с Бабой Адуней, Леяной и прочими.

Неожиданно В. разозлился сам на себя. Ну все, пора завязывать с этим отшельничеством! Так недолго и совсем спятить. Все, конец! Пора возвращаться. И что он забыл на этой грязной помойке? Назад, назад, пока не поздно! Назад, в уютное лоно общественной обусловленности!

Постепенно В. приводил в порядок свои мысли.

«Все нормально, – убеждал он себя, – поехала немного крыша, с кем не бывает. Главное, что сейчас я себя полностью контролирую. Нужно составить план действий. Первым делом найду работу, это нетрудно. Друзьям-знакомым все объясню. Придумаю какую-нибудь правдоподобную историю. Например о том, что у меня заболел родственник, и мне пришлось за ним ухаживать».

В. представил себе возможную беседу с одним из своих бывших коллег: «Я только что вернулся из Нитцы, меня не было в городе больше года. Что вы говорите? Видели меня на помойке? Ха-ха! Чудесная шутка! И что я там делал? В мусоре ковырялся? Мило! Ха-ха-ха! Знаете, меня иногда так и подмывает купить какое-нибудь рваное тряпье от Бахвалли. Хотя мне кажется, что те тряпки, которые он продает, он и в самом деле откопал в чьем-то мусорном ведре. Ха-ха!»

А потом В. снова говорил сам с собой: «Пожалуй, лучше не так. Меня сразила смертельная страсть. К игре. К женщине. К путешествиям. Да к чему угодно! Я промотал все до последней нитки. Лечился в санатории и выздоровел только благодаря неустанной заботе врачей».

И опять ему представлялась возможная беседа с бывшим коллегой: «Знаете ли, мне помог придти в себя странный сон, очень реалистичный, один из тех, что трудно отличить от яви. Между прочим, в том сне была симпатичная блондиночка, очень даже ничего, в моем вкусе. Я был даже немного разочарован, когда проснулся. Но не буду вам надоедать, выслушивать россказни о чужих снах так утомительно…»

Разговаривая с собой и вымышленными собеседниками, В. чувствовал себя все бодрее. Ему даже захотелось немного перекусить. Хорошо, что в его распоряжении имеется старый знакомец – мусорный бак. Найти бы там сладенького: пару конфет или кусок торта. «Шоколад, о-о-о, как давно мы не встречались!» – В., напевая, направился к мусорному баку.

Привычным движением он разгреб объедки, огрызки и прочую дребедень. Ого! А здесь что-то есть! В. извлек на свет почти даже не запачкавшуюся белую картонную коробку, которая была перевязана крест-накрест бечевкой. Внутри по весу угадывалось что-то довольно тяжелое.

В. повертел коробку и так и сяк. Никакой наклейки нет. Там может оказаться увесистая куча чего-нибудь крайне неаппетитного, а может и почти свежий торт. Что ж, в такое прелестное утро В. вправе рассчитывать на чудо. Только не стоит пока открывать коробку. Погодим чуток. А вдруг никакого торта там нет? Жаль будет так быстро разочароваться. Поищем еще. Хорошо бы к торту раздобыть немного холодного вина, а еще лучше – шампанского. Чем черт не шутит! Может быть, В. повезет, и ему попадется недопитая бутылка. Предаваясь таким нехитрым мечтам, В. продолжал поиски.

Он перерыл весь мусорный бак, не найдя там ничего похожего на вино, и вдруг заметил неяркое поблескивание в углу… Вне себя от изумления, В. выудил нераспечатанную бутылку шампанского. Он уставился на черную с золотом этикетку. Действительно, шампанское, и весьма недурственное! Вот так да!

 В. поставил бутылку рядом с тортом и задумался. Торт и шампанское в одном мусорном баке? Слишком невероятно. В. еще раз осторожно тронул бутылку. Холодна как лед. К такой бутылке полагается фужер, желательно хрустальный.

Не на шутку разволновавшись, В. заглянул в бак. К его большому изумлению сверху, на куче мусора, валялся фужер. Тут уже В. не просто разволновался, а испугался. Внутренне содрогнувшись, он достал фужер, машинально вытер его рукавом и поставил рядом с шампанским и коробкой.

Теперь В. уже не хотелось ничего желать. Фужер появился из ниоткуда, ведь В. не мог не заметить его раньше. В. разорвал бечевку и открыл коробку. Шоколадный торт с глазурью предстал перед ним во всей красе. Не вполне соображая, что делает, В. распечатал бутылку, налил полный фужер шампанского, отломил кусок торта и в гробовом молчании, с чудовищным сосредоточением, съел торт и выпил вино. И то и другое оказалось чудесным. Холодея и трепеща от ужаса, В. заглянул в бак.

 А в баке уже что-то белелось. Двумя пальцами В. вытащил белое байковое одеяло, о котором он мечтал еще прошлой осенью, в самом начале своих мытарств, когда ему впервые пришлось ночевать на улице. Теперь В. уже не мог думать ни о чем, кроме мусорного бака, внезапно превратившегося в скатерть-самобранку. В. кинул на землю одеяло, снова заглянул в бак и выудил оттуда пару удобных кроссовок, которые тоже уже давно являлись предметом его мечтаний. В. понял правила этой фантастической игры: загадываешь вещь – находишь ее в мусорном баке. Все происходящее было до того нелепым и странным, что В. даже перестал бояться. Пребывая в полной прострации, он вытаскивал из бака книги, бутылки вина, подушки, теплые одеяла, свиные окорока, ботинки, пальто…

 Целая куча барахла выросла за спиной В., а он все доставал из бака разнообразные вещи, пока наконец не обнаружил в баке нечто совсем невероятное. Будучи уверенным, что тянет из бака волейбольный мяч, В. вцепился руками во что-то продолговатое, белое, мягкое. Разглядев, что именно он держит в руках, В. с криком отпрянул. Из бака на него таращилось страннейшее человеческое лицо, перекошенное такой чудовищной гримасой, что В., разглядев его, не смог сдержать еще один крик ужаса.

– Ну ты даешь, конопатая кочерыжка! – произнесло лицо, и, прежде чем В. успел опомниться, оно поднялось из глубин бака, потянув за собой фигуру долговязого нескладного парня с длинными руками, вихрастой головой и оттопыренными ушами. В. в ужасе попятился назад. Парень приближался к нему.

– Спокойно, без паники! Все будет киселЕм! – произнес парень и, дотянувшись до В. своими ручищами, прежде чем В. успел оказать сопротивление, прикрыл ему обе глазницы своими огромными ладонями. Свет померк. «Убивают!» – подумал В. и потерял сознание.

Вернее, на какой-то миг на него накатил вязкий туман, который быстро развеялся, и В. очнулся, увидев перед собой то, что ему менее всего хотелось бы сейчас видеть – лицо своего убийцы. В. отпрянул в первый момент, но потом не мог не заметить протянутой ему парнем руки. Так как В. валялся на полу в довольно неудобной позе, он ухватился за эту руку, и парень в два счета поставил В. на ноги.

– Ну ты даешь, китаИст! – заговорил парень. – Я задолбался тебя вытаскивать! Не думал, что до тебя доходит как до кОжистого колтунА. Я уже битый час крою тебя, и хоть бы что. КанАльская канталУпа! – он изобразил на своем изуродованном лице нечто, что вполне могло сойти за улыбку.

– Короче, я Джадж! – представился парень и протянул В. костлявую лапу.

– Ага, – выдавил из себя В. и пожал Джаджу руку.

– Да ты садись, че стоишь, как неродной, не у себя дома, камчадАльный ты мой кандибОбер! – и Джадж усадил В. на диван. Здесь у В. выдалась минутка, чтобы оглядеться, и он с содроганием осознал, что находится уже далеко не в своем грязном углу, но в довольно комфортабельной городской квартире, ультрасовременно обставленной. Кругом все сверкало стеклом и металлом, за исключением пары бордовых пуфиков, ютившихся в углу. Сам В. был одет в тот самый костюм, который ему вчера выбрали ТриВики

Джадж бодро затараторил:

– Короче Лейка вчера приходит и говорит: «Туда-сюда, тырым-пырым, кефИр-кендЫрь, новенький у нас. Загляни, типа, к нему с утречка, подсоби смодифитить нормально, а то парень вообче ни кизЯк-килА не рубит, куда его занесет, канЮк кантаридИн его знает». Я такой заваливаюсь сюда с утра пораньше, только кочедЫк клЮнул, и че нахожу? – при этих словах Джадж многозначительно снял со своего уха истрепанный конфетный фантик и, держа его в руке прямо перед носом В., проговорил:

– Это че, а? Ты где такую труху откопал, клУня? Нет бы отъехать на берег моря или в гостиницу пять звезд, ну, на худой конец в какую-нить хибару, а? Хоть крышу над головой можно изобрАзить, или те слабо? Надо ж было закорчевАться в такое крем-брюлЕ, кантилЕнный канифАс, чтоб тя кафИзма закатОдила!

Так как Джадж устроился на стуле неподалеку, то В. представился случай рассмотреть его до жути странное лицо. Пристально изучая физиономию Джаджа, В. понял, что две половинки этого лица жили независимо друг от друга. Хоть они и были относительно одинаковы, как у любого другого человека, но при этом левая часть пребывала в глубокой скорби, в то время как правая сияла от счастья. Пока Джадж болтал, он вертел головой и так и сяк, словно давая В. возможность оценить по достоинству неотразимый эффект, производимый его лицом.

Джадж то являл В. глубоко страдающего человека: уголок рта скорбно опущен, бровь надломлена, глубокая морщина пролегла от крыла носа, левый глаз полон неземной скорби, того и гляди из него польются слезы; а то перед В. представал всем довольный весельчак: рот изогнут в улыбке, правый глаз искрится под высоко взлетевшей бровью. Казалось, кто-то слепил лицо Джаджа из глины, причем этому мастеру почему-то доставило удовольствие все, что находилось слева, оттянуть вниз, тогда как находящееся справа он удосужился вздернуть кверху.

Приглядевшись внимательнее, В. заметил, что странная раздвоенность распространялась даже на вихры на лопоухой голове Джаджа. Если на правой части его черепа волосы топорщились преимущественно вверх, то на левой они, печально поникнув, жались к голове. К тому же справа волосы были заметно светлее. Костюм Джаджа поддерживал ту же тенденцию: справа он выглядел новеньким и только что отутюженным, а слева – помятым и заметно поношенным (тут было даже несколько неумело залатанных прорех).

Может быть, Джадж и заметил удивление В., но он не подал виду. Невозмутимо он продолжал:

– Не, я видал всяко, конечно, катарофИль ее кантАту! Один купОн любил зависать среди морских звезд и спрутов. Прикинь, заходишь такой, а кругом одни щупальца. А этот кукельвАн еще норовит на тя весь этот коронаросклерОз натравить. Пока отмахаешься от этих присосок, руки отклЮквятся, а потом такое ощущение, словно кто те по всему телу банок накнЯзил. Или вот Дрихфрих – обожает всех заглянувших на огонек кендЫрить в глубокую яму. КервЕлишь такой се спокойна по зеленой травке пока невзначай не проваливаешься в пропасть. И летишь полчаса в никуда, пока этот корреАльный кореОпсис не удосужится подойти и выудить тя оттуда.

А к девчонкам лучше воще не соваться: меня, например, тошнит от всего этого розово-малинового копчЕного консонАнса. Уж лучше я буду рыбой вонять, чем взбитыми сливками. Хотя попадаются разные комнаты, это само собой. У Лейки-то все крахмАлом. И у меня, мож не сомневаться, все культурно. Хотя и бывает по настроению всякое… – здесь Джадж воздел глаза к небу, как бы признавая, что и он простой смертный со своими недостатками.

 – Но вот я об чем говорю. Такой куафЮр иногда накрутят, что аж глаза на лоб лезут, но нигде, кУцый кхмер, никогда я не видал такого убожества, – Джадж поднес фантик к самому носу В. – Это че? Последний писк? Как говорится, кЮммель кЮрасо? А?

В. не знал, что отвечать на подобного рода упрек, и потому только пожал плечами, а Джадж все засыпал В. вопросами:

– Что за загаженный угол, я тя спрашиваю, клубневОй кожеЕд? Это че? Воспоминания детства? Может, ты там в войнушку играл? Или целовался в первый раз, а?

Наконец В. понял, о чем идет речь. Он откашлялся, так как в горле саднило, и хрипло произнес:

– Я там жил.

– А-а-а, понятно, – протянул Джадж, – И че, те там сильно нравилось что ли? – недоумевал он.

– Да нет, так я, пожалуй, не сказал бы, – хмыкнул В.

– Наверно, по привычке кидануло, – покачал головой Джадж. – Ниче. Не страшно, бывает. Главное не зацикливаться терь, а то будешь думать-размышлять: только не туда, только не туда, и глядишь – опочки! Как говорят хранцузы, кнЕли, кнЕсет, кнЕхт! Опять ты тама. И не отвяжешься. Так и будешь весь этот навоз нюхать, – Джадж многозначительно покивал вихрастой головой и продолжил:

 – Но ты законопАтился капитально. Я-то думал ты еще на торте сообразишь, что к чему. Не, ни кренА. Ладно хоть этот мяч подвернулся, а то я бы так и компостИровал коммутАтор без толку еще полдня. И вообще, ты че, не заметил, на небе че творилось, а? Проснулся бы, глянул в небо, как погодка там, а? Или выше уровня колен глаза не судьба поднять? Ты че гусеница что ли, законвЕрсь тебя конИдия! Ползаешь на своих полметрах и дальше никуда? Я ж те в небе черным по белому написал: «Доброе утро, крыжачОк!» Ты не видал что ли? Или ты намеренно меня конвейеризИровал там, а?

В. тупо помотал головой. Определенно, В. и не думал никого конвейеризировать. Джадж все так же вопросительно смотрел на В.:

– Ты че, воще не кристаллизИруешь? Лейка те ниче не объяснила?

В. опять мотнул головой.

– Да… – протянул Джадж. – Дела! Что ж с тобой делать, куявЯк ты эдакий. Значит, слушай сюда!

И Джадж поведал В. такое, отчего тот и в самом деле капитально законопатился. На счастье В., Джадж свел до минимума употребление странных неологизмов. Насколько показалось В., количество этих словечек росло пропорционально эмоциональной возбужденности Джаджа. А так как Джадж, судя по всему, успокоился, он заговорил на обычном языке, а В. удалось более-менее понять то, что Джадж пытался ему поведать.

Итак, В. досталось во владение некое жилое пространство, называемое в просторечье комнатой или иногда – хижиной, хибарой или еще каким-нибудь словом, обозначающим жилище. Это жилое пространство по желанию владельца могло стать чем угодно, хоть хрустальным дворцом, а хоть безлюдной пустыней.

Теоретически все выглядело донельзя просто, однако на практике все оказывалось достаточно сложно. Для того чтобы смодификцировать комнату, или, как говорил Джадж на своем доморощенном сленге, смодифитить, необходимо было обладать определенными навыками.

Во вчерашнем разговоре с В. Леяна упомянула о модификции, но не стала объяснять, что это такое, потому что не верила в то, что В. сможет изобразить в своей комнате что-нибудь сносное. Однако В. неожиданно, как сказала бы Леяна, «проснулся не открывая глаз» и смодификцировал комнату. Но сам В. не знал, что может создать себе здесь любое жилище, и потому бессознательно выбрал то, что ему казалось наиболее привычным и безопасным, а именно – знакомый ему закуток на улице.

Джадж, который по просьбе Леяны пришел утром помочь В. разобраться в модификции, застал В. в довольно неприглядном состоянии. Со стороны это выглядело так, будто бы В. находился в своего рода пузыре, внутренности которого изображали знакомый В. угол. Тогда Джадж и стал создавать всякие странные штуки в комнате, чтобы привлечь внимание В. и заставить его усомниться в реальности созданного им мирка.

Вообще-то, совместная модификция была, по словам Джаджа, довольно занятным делом. Среди обитателей этого дома, из которых, кажется, каждый обладал такой комнатой, было в порядке вещей устраивать частенько нечто вроде сражений по модификции. На языке Джаджа сей процесс назывался «закабАчить».

– На днях у нас тут два куцехвОста сцепились, так там такое было! КривОй кросАль не нашел бы свое кресАло! – с пылом рассказывал Джадж. – Жирмила с Керсифанием, раньше друганы были не разлей вода, а тут че-то у них законоплЯнилось, ну Жир Керсу и говорит: я тя на твоей же территории заколбашу! Керс ему: давай, попробуй! А Жир: иди пакуй свои тапочки, колломОрфный комбижИр, я те фору дам, и все равно тя сделаю. Время назначили, как нормальные кавалЕры, все ковшОм. И закабАчили по полной…

В. с удовольствием послушал бы в любом другом исполнении, что вытворяли Жирмила с Керсифанием, но в данный момент он сомневался, что услышит что-нибудь вразумительное, и потому перебил Джаджа:

– И много здесь… жителей?

Джадж ухмыльнулся:

– КолючепЕрый козлИще не сосчитает.

У В. невольно вырвалось:

– Что же это за Дом?

– Дом? Какой Дом? – не понял Джадж.

– Вот это все, – В. многозначительно повел руками вокруг. – Этот Дом.

Джадж рассмеялся:

– Ну ты даешь! Это ж надо, «Дом»! Ха! Ты что же, действительно веришь, что находишься внутри конструкции из кирпича и бетона? Это, – Джадж ткнул пальцем в потолок, – такой же Дом, как я кОжно-нарывнОй кометоискАтель. Неужто ты еще не скумекал? «Дом», «комната» – это все только слова, фигуры речи, так сказать, и не более, – и понизив голос до таинственного шепота он еле слышно добавил:

– Что это такое, никто не знает, мой клубнИчный коррехидОр. Запомни, никто здесь не имеет ни малейшего понятия, – Джадж описал головой круг, указывая на потолок и стены, – что такое его окружает. Мы давно уже не задаемся подобными вопросами. На кой?

Да и воще, у тя че, филологический зуд, а? Че, так невтерпеж всему приклЯпить какое-нить название? Ты че, вообразил, если прокАркаешь: «Это – Дом!» – то типа все ясно-понятно, ты, калмЫцкий всезнайка? – возмущению Джаджа не было предела.

– Он такой умный, ну просто калейдоскопИческий калорИфер, он живет в «Доме»! – Джад выразительно размахивал руками. Возможно, он изображал, как В. превращается в калейдоскопический калорифер. – Он такой бе-бе-бе-бесконечно мудрый, бе-бе-бе-бесконечно всезнающий, бе-бе-е-е-е-е, бе-е-е-е-е, – и Джадж принялся блеять, видимо недвусмысленно намекая, что В. не более, чем обыкновенный баран.

– Вот я те сказал: я Джадж! – и Джадж ткнул себя пальцем в грудь. – И че? Терь ты все про меня знаешь? – Джадж пребольно ткнул пальцем в плечо В.

В. смотрел на чудовищное лицо Джаджа в смятении. Да уж! Об этом странном субъекте В. не знает ни-че-го!

– Но как же мне называть это… эээ… «я-не-знаю-что»? – возразил В.

Джадж улыбнулся:

– Чес слово! «Не-знаю-что» звучит гораздо лучше, чем «Дом»! Ладно, можешь дальше бубнить свое «Дом», если хочешь. Главное, канЮк, ты сам всегда помни, что «Дом» – это только слово, повтори ты его хоть десять тысяч раз. А этому, – Джадж опять ткнул пальцем в потолок, – начхать на твои слова.

– Хотя и мне начхать, ха! На твои слова, – добавил вдруг ни с того ни с сего Джадж и громко заржал. Именно заржал, поскольку издаваемые им резкие звуки более напоминали ржание коняги, чем человеческий смех. При этом лицо его исказилось еще больше. В. даже показалось, что в то время, пока правая половина лица Джаджа умножала свою радость, заливаясь веселым смехом, левая становилась все мрачнее. Обе половинки в конце концов разразились слезами, и слезы радости смешались со слезами скорби на чудной физиономии Джаджа.

В. не разделял чувств Джаджа, ему было не до смеха. «К чему все эти разговоры, – раздраженно думал В., – если тебе начхать на мои слова!» Понемногу Джадж успокоился. Он опять плюхнулся на табуретку. Некоторое время его еще донимали приступы смеха, заставлявшие трястись его костлявые плечи, но в конце концов он затих. Когда все слезы были утерты большим клетчатым платком, который Джадж извлек из своего кармана, странный парень молвил:

– Оу-кей! Довольно слов, больше дела, ковбой! Как те обстановочка? – Джадж кивнул на окружавшую их мебель. – Порядок? А, тут и от лейкиных художеств кое-че осталось, – Джадж бросил взгляд на бордовые пуфики, ютившиеся в углу. – Ты догнал уже приблизительно, че делать надо? – спросил он у В.

В. состроил неопределенную гримасу.

– И че, так и будешь обитать в том, что другие тут накубатУрили? – продолжал Джадж. – Самому слабо кусторЕзнуть как следует?

В. отвечал гробовым молчанием.

– Надо же тебе хоть попытаться смодифитить че-нибудь приличное, – не унимался Джадж, – А то мы с Лейкой не всегда под боком будем. И куда тя занесет в следующий раз, а? Опять на помойку?

В. не нашелся что на это ответить.

– Ладно, для недогадливых канЮль объясняю подробно, что нужно делать. Первым делом закрываем глаза, – и Джадж, подойдя к В., прикрыл ему оба глаза своими огромными клешнями. – Теперь представляем чего-нибудь этакое, для начала попроще, скажем, стол. Хоть на это тя хватит, надеюсь? Представил? То есть вызвал в воображении зрительный образ?

 В. постарался быстренько припомнить какой-нибудь попадавшийся ему недавно на глаза стол и неопределенно мотнул головой.

– Прекрасно! – отреагировал Джадж. – Теперь от зрительных ощущений переходим к тактильным. Понял? Потрогай его!

 В. вытянул обе руки и попытался «потрогать» воображаемый стол.

– Да не этими руками трогай, вот ведь беда! – кричал Джадж. – Потрогай его ТАМ!

 В. догадался, что своими воображаемыми руками он должен потрогать воображаемый стол. Некоторое время он пыжился без толку, пока ему и в самом деле не показалось, что он действительно ощущает своими руками прохладную гладкость стола.

– Следующий этап, – продолжал Джадж, – обоняние! Сие означает, что ты должен постараться почувствовать запах этого стола!

 В. долго пытался ощутить запах стола, пока ему это наконец не удалось, и тогда он узнал, что стол был сосновым.

– Превосходно! – прокомментировал это достижение Джадж.

– Теперь придется трудновато, кислЯй, я знаю, что до сих пор ты еще никогда не закусывал древесиной, но, так или иначе, настал черед вкуса. Попробуй стол на вкус!

Действительно, для В. «попробовать на вкус» стол оказалось нелегкой задачей, но через некоторое время к своему немалому удивлению, сам не зная как, В. впервые в жизни ощутил вкус свежей сосновой доски.

– Алле оп! – Джадж отметил цирковым восклицанием успех В., как если бы тот был дрессированной собачкой, удачно поймавшей зубами подброшенный мячик. – И-и-и, дорогие зрители, кульминация нашего шоу, незабываемый фокус под названием: «Услышь стол!» – прогорланил он.

 Здесь В. застрял надолго. Как он ни бился, ему никак не удавалось услышать стол. Может быть, стол издает звуки симфонической музыки? Или легкие шорохи опавших листьев? Как, прах вас возьми, В. должен услышать то, что никогда не имело никакого звука?!

– Что, молчит? – спросил Джадж. В. кивнул. – Это только потому, кИсонька, что ты не даешь ему сказать! Если ты сам замолчишь, даю слово, твой стол заговорит! – В. не понял, что означает высказывание Джаджа, но старательно попытался «замолчать». Вскоре В. обнаружил, что действительно мысленно болтает без умолку и прекратить этот треп очень сложно. После нескольких попыток В. все-таки «замолчал», но, очевидно, ненадолго, потому что со стороны стола послышалось лишь легкое «а» или что-то в этом роде.

– Да, негусто, – разочарованно протянул Джадж. – Но обойдемся и этим. Хотя это еще не все, к твоему великому сожалению, мой коленкОровый коАгулянт. Как хочешь, но ты должен полюбить стол.

– Чего?! – вырвалось у В.

– Ты и стол должны стать единым целым! Настал черед основной фазы под произвольным названием «один плюс один равно одному».

– Чего, чего?!

– И нечего «чегокать». Я знаю, – почти ласково сказал Джадж, – для тебя это звучит как бред. Но прошу, сделай, как я говорю. Только не напрягайся. Спокойно и медленно присоедини к себе стол. Ты и стол едины… ты и стол одно… – словно шаман заговаривал В. Джадж и страстно добавил: – Полюби его! Полюби всем сердцем!

В. честно попытался «присоединить к себе» стол, но при всех его усилиях единственное, что ему удалось, это вырастить на свой воображаемой груди нечто вроде деревянной ножки, может быть потому, что ему решительно не хотелось ни под каким видом «любить» стол.

– Сойдет для первого раза! – сказал Джадж и отнял руки от глаз В.

В. открыл глаза. Перед ним стоял сосновый стол. В. невольно ахнул. Губы его сами собой расплылись в улыбке, а грудь наполнило нечто вроде материнской гордости за свое дитя. Джадж смотрел на В. снисходительно.

– Не слишком-то радуйся, – проговорил он и невесть откуда выудил фарфоровую чашку. Легким жестом фокусника он поставил чашку на стол. Стол дрогнул, но устоял. В. захотелось отодвинуть Джаджа со всеми его чашками подальше. Но Джадж на этом не успокоился: в его руках появилась еще одна чашка, и она была так же поставлена на стол. На этот раз стол закачался. Под третьей чашкой стол закряхтел, как несмазанная телега, под четвертой – две из его четырех ножек подломились.

А свою смерть творение В. встретило в лице пузатого чайника. Едва только этот представительный господин с синими цветами на боку и золотой каймой по краю был опущен на крышку стола, как стол с негромким «пук!» растаял прямо на глазах. Чашки и чайник с мелодичным звоном посыпались на пол. Их фарфоровые осколки вскоре исчезли. В. испытал неподдельное разочарование.

– Что ж! Светлая ему память! – сказал Джадж, – Не первый и не последний. Потренируешься потом на досуге. Не так-то это легко, а? – Джадж подмигнул В. – Видимо, придется тебе пока довольствоваться тем, что я тут насочинял, – Джадж окинул взглядом комнату. – Не обессудь, как уж вышло. А вообще-то нам пора. Засиделись, клоАчь твой коагулЯтор! Пошли! – Джадж быстрым шагом вышел из комнаты. В. последовал за ним.

Они оказались перед стеной, в которой находилась дверь лифта. Джадж нажал на кнопку и вскоре приехал тот самый «старый железный ящик», который В. был уже хорошо знаком.



    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю