Текст книги "Экзамен первокурсницы (СИ)"

Автор книги: Аня Сокол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Билет 3. Вассальная клятва, ее виды и последствия

О мостовую ударилось очередное железное перо. Метрах в пяти ниже по течению вытягивал шею еще один железный петух, острые пластины брони поднимались одна за другой.

– Надо найти укрытие, – сказал Крис, разворачиваясь к домам за ажурными решетками.

– Надо убираться из города пока не стемнело, – ответила герцогиня.

– Согласен, – не стал спорить барон. – Но мы не можем бегать бесконечно. Нужно перевязать раны и решить, куда именно убираться. – Еще одно железное перо прошло правее, другое приземлилось в лужу. – Предлагаю обсудить это подальше от взбесившейся живности.

– На той стороне они могут бесноваться сколько им угодно, – махнул рукой Этьен, но все же направился к ближайшим кованым воротам. Воротам, с которых на нас скалилась змея.

Я снова ощутила близость огня, хотя здесь давно никто не жил. Пламя Астеров все еще было здесь. Оно спало за коваными воротами, но было готово в любой момент проснуться.

Звери продолжали прибывать. Но преодолевать канал пока не торопились.

– Надеюсь, мост далеко. – Герцогиня задумчиво оглядела улицу.

– Умеешь ты обнадежить, магесса, – снисходительно бросил через плечо южанин, поднимая руку к железным прутьям выезда.

Все повторялось. Я уже смотрела на него так, когда он собирался прикоснуться к железу. И тогда мне это понравилось. Понравиться и сейчас, и возможно раз и навсегда отучит его пренебрежительно отзываться о магах. Возможно…

Еще одно перо высекло искру из мостовой, приводя меня в чувство. Девы, что я делаю. Мы что на балу? Этьен, что отдавил мне ногу или наговорил скабрезностей? Мы в Запретном городе.

– Стой! – закричала я, за миг до того, как южанин взялся за решетку. Он обернулся, На лице раздражение и вопрос: Что еще?

Я остановилась рядом с поддерживающим Мэрдока бароном и отломила с ближайшего куста черную ветку. За спиной зарычал один из зверей, заставив меня вздрогнуть. В лицо дохнуло огнем, так бывает, когда садишься близко к очагу. И было странно, что другие этого не ощущают и не отшатываются.

Не оставляя себе времени на раздумья, я швырнула ветку на ограду. Дерево соприкоснулось с металлом ворот, тот мгновенно раскалился, влага зашипела.

– Твою родню… аж пятого колена! – Этьен отступил. – Чуть не попался! Снова! – он сжал и разжал ладони, на которых давно не осталось следов ожога. – И каждый раз, когда эта девка рядом!

– Не забывайтесь, сквайр, – одернула его вместо меня Дженнет. – Змеиный род не прощает оскорблений. – Она внимательно осмотрела ограду. – А еще говорят, что золотые кварталы не опасны. Местные не так глупы, как кажутся на первый взгляд. Интересно, что бы нас ждало у Жемчужины Альвонов?

– Нас бы обсыпало жемчужной пылью или припорошило алмазной, – неожиданно для всех ответил Мэрдок и закашлялся, на одежду полетели капли крови.

Плохо, очень плохо. Видимо, та тварь, сломала ему ребра.

Я встала к воротам почти вплотную, подняла руку…

– Девка спяти… – начал Этьен, но герцогиня остановила его взмахом руки. Она знала о магии куда больше него.

Я коснулась металла и вдруг поняла, что за чувство владело мной с той самой минуты, как мы выбрались из канала. Нет даже еще раньше, когда я смотрела с холма на Золотые кварталы? Это было узнавание. Не только я узнала огонь Астеров, дом узнал меня, хотя никогда не была здесь прежде. Узнала черные стены, высокие деревья и даже кованый рисунок, что вился по верху ограды.

Этьен с шумом втянул воздух, я обхватила пальцами прутья и, закрыв глаза, прикоснулась лбом, к теплому металлу, позволяя согреть себя. Я дома. Огонь Астеров никогда не обжигает Астеров.

Я посмотрела на руки, пальцы на правой руке покраснели и опухли. Наверняка растяжение, надеюсь, что растяжение, а не что похуже.

– Вы хотели найти укрытие? – спросила я, толкнув створку, и та без скрипа открылась, – Тогда прошу.

– Но… – начал Этьен.

– У тебя есть идея получше? – спросил Крис, первым минуя ворота, и помогая идти Мэрдоку.

Идей не было. Лихорадка погони схлынула, оставив после себя растерянность. Мои спутники осторожно миновали калитку. Я отпустила прутья и шагнула следом за ними на землю предков.

Сад давно зарос, тропинки засыпало листьям и прочим мусором, некоторые булыжники были выломаны из дороги, сквозь прорехи выросли кусты и даже маленькие деревца. Чувство узнавания усилилось.

Оуэн прислонил раненого Хоторна к стене дома привратника и дернул ручку дощатой двери, та оказалась заперта, хотя два окна на фасаде давно лишились стекол.

– Леди Астер, – позвал Крис, – Вы не против, если нанесу ущерб вашему имуществу?

– Чувствуйте себя, как дома, барон, – ответила я, разглядывая далекие окна черного дома. Там никого не могло быть, никто не мог смотреть оттуда, но все же, казалось, что смотрел.

Крис отступил на шаг и ударил по двери ногой, потом еще раз. От третьего дерево затрещало и надломилось. К барону подошел Этьен, они вместе расчистили проход и затащили Мэрдока внутрь. Герцогиня, сморщив нос, последовала за ними. Я вошла последней.

Пахло сыростью и плесенью, мебель едва угадывалась в рассохшихся кучах трухи, или раздутых от влаги и обросших мхом предметах. Стул, покрытый черными пятнами, кушетка, больше похожая на дохлую и раздувшуюся рыбу. Дыра в кровле, в которую задувает ветер и капает дождь. Разбитые окна и россыпь стекол и черепица на полу. Краска на стенах облупилась, но над одной из них, каким-то чудом сохранилась картина. Рама рассохлась, позолота осыпалась, дерево источили жучки, холст сперва выцвел, а потом потемнел от влаги, набряк, сморщился, потом высох и снова набряк… Зиму сменило лето, тепло обернулось лютыми морозами и так год за годом. Никто не узнает, что на ней было нарисовано.

Не господский дом, всего лишь домик привратника.

Рыцари опустили Хоторна на раздувшуюся кушетку. Этьен развязал плащ и бросил на пол у окна, рукав южанина был залит кровью. Рыцарь потянулся к целительскому мешочку, что висел на поясе.

Крис развязал свой, высыпал на ладонь пригоршню листьев Коха, плеснул на них живой воды из пузырька и размял пальцами.

– Будет больно, – предупредил барон Мэрдока. – Постарайся не орать.

И, не дожидаясь, ответа приложил массу, к ране на ноге. Хоторн дернулся, ударился головой о грязную стену, здоровая нога согнулась и разогнулась. Но парень не закричал.

– Этьен, мне нужна твоя аптечка… эээ, целительский набор, – исправился Крис.

– Идите в Разлом, барон, – ответил южанин, вытаскивая из капюшона шнурок, – Он мне самому нужен. Если маги гуляют налегке, это их проблемы…

Я потянулась к поясу, открепила непромокаемый мешочек и протянула Оэну, заслужив два взгляда, один одобрительный Криса и второй полный благодарности Мэрдока.

– Нас обычно не режут на лоскутки, – ответила, вставшая напротив окна, герцогиня. Как я заметила, у нее на поясе висели только ингредиенты. И оружие. Как и у Мэрдока. – Особенно на прогулках, – она выделила последнее слово голосом.

– Слабое утешение, – хмыкнул южанин, а я впервые была готова с ним согласиться.

– Когда выберемся, – сказала Дженнет, постукивая пальцами по подоконнику, – Кое-то ответит за эту прогулку. Это меня точно утешит.

Крис протянул Хоторну маленькую травяную пластинку, так похожую на печенье, что подают у матушки в салоне к чаю. Как говорил отец: такие без лупы и на столе найдешь. Кровоостанавливающий сбор, – вспомнила я, видя, как сокурсник, положил лекарство под язык и без сил облокотился на стену.

Я села на что-то отдаленно напоминающее стул, и тут же вскочила, когда одна из ножек почти рассыпалась. Весьма отдаленно.

– Давайте быстрее, – герцогиня обернулась, как раз в тот момент, когда Этьен попытался перетянуть руку чуть выше раны шнурком. – Нам еще надо успеть убраться из города.

– Куда? – спросил ее Крис.

Мэрдок закрыл глаза, на лбу выступила испарина, но дыхание выровнялось.

– В горы. – Девушка дернула плечом. – Неужели, вам надо объяснять очевидное, барон?

– Пока мы не придумаем, как избавиться от этого эскорта, – Он указал в окно, за которым все еще рычали звери. – Остается только отступать вглубь Золотых кварталов, все дальше и дальше к центру города.

– То есть загонять себя дальше и дальше в ловушку? – Дженнет яростно развернулась к Оуэну.

– Прекратите, – попросила я, баюкая кисть, – Крики ничего не решат.

Дженнет поджала губы и отошла к южанину, молча взяла у него шнурок и туго перетянула руку. Этьен подал ей склянку с живой водой.

Крис выдвинул на середину комнаты стул, на этот раз кованный и потому целый, лишь с давно сгнившей и осыпавшейся обивкой. Покрытые ржавчиной ножки неприятно проскрежетали по полу. Проверил его на прочность и, взяв меня за плечи, заставил сесть.

– Что с рукой? – отрывисто спросил барон, взял за запястье и внимательно осмотрел. Кисть уже успела опухнуть. – Мне снова нужно извиняться перед вами, графиня?

– Нет, – сказала я и закусила губу от боли, когда чужие пальцы стали разминать мышцы, и ответила еще раз: – Да.

Оуэн достал из целительского набора склянку, наполненную чем-то темным и маслянистым. Вытащил пробку. Запахло горелым.

– Кровь земли, – сказал Крис, капая темную жидкость мне на запястье.

Об этой жидкости рассказывали много всего, большей частью выдумки. Но я знала, что из нее делали, как топливо для мобилей, так и эссенцию для сведения веснушек, а еще….

– Так да или нет? – спросил рыцарь, втирая лекарство в кожу. Я замотала головой, стараясь отогнать навернувшиеся от боли слезы.

Дженнет капала живую воду в рану южанина, тот шипел сквозь зубы.

– Нет, вы не должны предо мной извиняться, – тихо ответила я, – Но я хочу услышать ваши извинения.

Получилось крайне бестолково, но рыцарь понял, отпустил мою руку и серьезно произнес:

– Прошу простить меня, леди Астер. Так?

Я едва не рассмеялась. Смех сквозь слезы, больше походил бы на истерику.

– Так то лучше, – заметив мою жалкую улыбку, сказал он, а потом поинтересовался: – Вы на самом деле могли спалить весь город к чертям собачьим?

Дженнет взяла поданный Этьеном бинт двумя пальцами, словно пыльную тряпку, понятия не имея, что с ним делать.

Я нехотя кивнула. Признаваться в том, что едва не утратила контроль над даром, не очень приятно. Но вместо того, чтобы ужаснуться, Оуэн вдруг улыбнулся.

– Напомните мне никогда не доводить вас до такого состояния, – сказал барон и повторил, – К чертям собачьим… Где вы нахватались таких выражений, графиня?

Я снова едва не рассмеялась и едва не расплакалась, хотя рука уже начала неметь. Этот рыцарь обладал интересной способностью выводить меня из себя, и одновременно заставлял радоваться этому, пробуждая странные и совершенно новые ощущения. Я была в Запретном городе, была до ужаса напугана, но, сидя напротив рыцаря, не могла представить себя ни в каком другом месте. И не хотела.

Я подняла взгляд, заметила запекшуюся на щеке рыцаря кровь и воскликнула:

– Вы ранены? – Протянула здоровую руку к щеке. – Нужно…

Но он перехватил мою ладонь, не дав до себя дотронуться. Совсем, как тогда в библиотеке. Но тогда я хотела дать ему пощечину, а сейчас…

– Не стоит, – совсем другим голосом проговорил Оуэн возвращая мне целительский набор. Веселье ушло из его глаз, сменившись привычным холодом. На меня снова смотрел тот, кого называли жестоким бароном. И это причинило куда большую боль, чем все раны на свете.

– Итак, у кого есть идеи? – рыцарь поднялся.

– Нужно обойти этот зверинец, – сказала Дженнет, побарабанив пальцами по грязному выщербленному подоконнику.

– Только не по дороге. Переберемся в соседнюю резиденцию, а потом, в следующую? – предложил Этьен. – Обойдем по широкой дуге и окажемся у них в тылу.

– Можно попробовать. – Кивнул Крис. – Ждите здесь, – бросил парень, направляясь к выходу.

– А ты…

– Куда направился…

Сказали мы с Дженнет одновременно. Мэрдок попытался выпрямиться, он не преуспел и снова облокотился на стену.

– Проверить, насколько глупа ваша идея.

– Мы можем пойти все вместе, – предложил Этьен, поднимая плащ.

– И вместе будем таскать раненого от столба к столбу и прикидывать, где сподручнее перекинуть? – Крис остановился, проверил, как выходит меч их ножен, открепил разряженный метатель от пояса и отдал южанину. – Лучше не теряй времени, перезаряди.

– Я не твой оруженосец. – Этьен не прикоснулся к оружию.

– Тебе до Жоэла еще расти и расти, – Оуэн убрал оружие за пояс. – Свои перезаряди. Если не вернусь через полчаса, – синие глаза задержались на мне, – Считайте, что я… – он нахмурился и недоговорив вышел из привратницкой. Звери за каналом заскрежетали, приветствуя добычу.

– Кто? – не поняла герцогиня, – Считать что он, кто?

– Недоумок, – ответил Этьен вытащил из-за пояса мешочек и порохом и бросил на подоконник.

Дженнет отошла от окна и со злостью пнула кучу тряпья в углу.

– Из-за которого мы здесь сдохнем, – оптимистично предрек южанин, и стал перезаряжать метатель.

– Вряд ли, – ответила я, и устало облокотилась на металлическую спинку стула. – Скорее вольемся в ряды местной аристократии, будем глазеть на приезжающих в Запретный город и шарахающихся от собственной тени посетителей.

Я обхватила плечи руками, холодная одежда липла к телу, руку дергало болью. Хотелось оказаться подальше отсюда, желательно там, где наливают теплый киниловый отвар, где трещит живой огонь, и никто не бросается на спину.

– Все плохо, да? – Герцогиня прислонилась к грязной стене.

– Да, – вместо меня ответил Хоторн.

Дженнет словно лишившись сил, опустилась, прямо на грязный пол, к мокрой ткани юбки прилип мусор и кусочки штукатурки.

– Девы, – пробормотала она, – Почему мы?

– А почему нет? – прохрипел Мэрдок, – Каждый год в Запретном городе пропадает до двух десятков человек. В этот раз судьба кинула кости нам.

Парень закрыл глаза, продолжая что-то бормотать, но теперь уже неразборчиво.

– У меня было столько планов, – ни к кому не обращаясь сказала Дженнет.

– Каких? Сделать блестящую партию? – не удержалась от шпильки я.

– Хотя бы, – огрызнулась герцогиня. – Можно подумать, ты мечтаешь остаться старой девой.

Я не стала отвечать, чувствуя, как начинают стучать зубы от холода. Напротив окна на полу валялась груда трухи, наверняка раньше бывшая столом. Или стулом. Зерна изменений, казалось, только и ждали, когда мой взгляд остановится на чем-то подходящем… Почти неосознанно, я шевельнула пальцами. Легкие, как лепестки цветка всполохи огня затанцевали по останкам мебели. К потолку потянулась тонкая струйка дыма.

Я поднесла пальцы к пламени, пытаясь согреться. За окном продолжало раздаваться железное лязганье. Надеюсь, твари там парад проводят, а не форсируют канал.

– Это не убежище, а один смех, – пробормотал Этьен, вглядываясь в окно. – Надо было дойти до того черного дома.

– Не сгорим? – спросила герцогиня, глядя, как огонь быстро перемещается на ножку сломанного стула. Дым скопился под потолком.

– Нет, – я снова шевельнула пальцами здоровой руки, и пламя, вытянувшись вверх, качнулось из стороны в сторону, словно ярмарочная змея под звуки флейты, – Нет, пока я рядом.

– Так и хочется сказать тебе гадость, – Дженнет протянула ладони к маленькому костру, дым еще минуту закручивался среди почерневших потолочных балок, а потом стал исчезать сквозь дыру в кровле.

– Не объяснишь, почему?

Этьен посмотрел на нас исподлобья, убрал метатели за пояс, обнажил меч и, как несколькими минутами ранее Крис, вышел из привратницкой. Правда далеко не ушел, а остановился за порогом. Звери снова оживились.

– Посмотри на себя? – сокурсница окинула меня презрительным взглядом. Она сидела на полу в грязи и все-таки продолжала смотреть свысока. Как это у нее получалось, ума не приложу. – Мокрая, грязная, а держишься так, словно ты не в Запретном городе, а на балу. Холодная и отстраненная, среди надоедливых поклонников.

Я отвернулась к огню, не зная, что тут можно сказать, что тут можно ответить.

– Вот опять эта сдержанность, которая так редко слетает с тебя. Каждый такой срыв для меня, как праздник, как в том учебном бою…

– Хочешь услышать нечто странное? – Огонь танцевал на сломанной мебели, и внутри стало гораздо теплее. – Я думаю о тебе то же самое. Ты слишком герцогиня для меня.

– Неужели? – девушка натянуто рассмеялась и я поняла, что она не поверила.

– Что смешного?

Дженнет резко оборвал смех.

– Ничего. Просто вспомнила, что ты дружишь с Миэр. – Девушка отбросила назад мокрые волосы. – С купчихой!

– Ты говоришь так, словно быть купцом – это как болеть болотной лихорадкой.

– Купчиха с сомнительной репутацией. Ты знаешь, что ее маменька лет десять назад сбежала то ли с управляющим, то ли с охранником, а может и вовсе лакеем?

Герцогиня внимательно посмотрела на меня, ища малейшие признаки удивления или смущения. Но я ее разочаровала, всего лишь пожав плечами.

Никогда не спрашивала подругу о матери, как раз потому, что сама Гэли избегала этой темы. Даже их домоправительница ни разу не упомянула имени бывшей хозяйки. Мне же было достаточно раз увидеть лицо подруги, когда кто-то хвастался гостинцами от матушки или новым платьем. Лицо, на котором сменяли друг друга зависть и тоска. Не думала, что за ее молчанием скрывалась тайна, полагая, что там скрывается боль. Девы, я была почти уверена, что миссис Миэр мертва. Поэтому и не лезла с расспросами. Леди надлежит быть тактичной.

Я не спросила ее о матери, она не спросила меня о женихе. Зачастую друзья не нуждаются в ответах.

– Ты не знала, – констатировала Дженнет. – Но даже сейчас тебе все равно. Ты бы продолжала с ней общаться и чужое неодобрение отскочило бы от тебя, как семена изменений от посвященного рыцаря. Ты уверена, что так и должно быть. И остальные волей неволей начинают думать так же. Вот за это я тебя и не люблю. За эту холодную уверенность.

– Тебе не нравится Гэли? – спросила я.

– Странно, что она нравится тебе.

– Если ты хочешь что-то сказать, говори, – я повернулась к сокурснице.

– Просто…

Этьен заглянул в комнату. Посмотрел на сидящего с закрытыми глазами Мэрдока, на замолчавшую Дженнет, меня, скривился и снова вышел на улицу.

Герцогиня молчала целую минуту, и я уже подумала, что продолжения не будет. В неправильном месте и в неправильное время мы начали этот разговор. Но, думаю, в другом у нас бы и не получилось.

– Я знаю, что ты не сжигала корпус магистра Маннока, – неожиданно произнесла девушка.

Пламя качнулась.

– Откуда? – Я снова повернулась к герцогине. – Если даже я этого не знаю? Я была последней, кто, кто уходил из лаборатории после занятий – это первое. Второе – в тот день я была единственной, кто работал с сухим огнем. Третье – я не обработала столешницу нейтрализующим раствором.

– Не спорю, – она скупо улыбнулась, разом становясь прежней леди Альвон Трид, – Но вот незадача, возвращаясь часом позже в тот день из библиотеки, я видела, как лабораторию покинул совсем другой человек.

– И причем здесь Гэли? Или она тоже его видела, но почему-то промолчала?

– Не надо, – Она покачала головой. – Ты ведь уже догадалась. Твоя подружка выскочила из корпуса сама не своя, растрепанная, в слезах, даже меня не заметила.

– Это ничего не меняет. – Я отвернулась. – С огнем работала я, а не она. Гэли могла просто не обратить внимания на…

– На начинающийся пожар? – скептически переспросила герцогиня, – Занялось через четверть часа, она должна быть слепой, чтобы не заметить, как вспыхнул стол.

Пламя выросло и лизнуло потолок привратницкой, выдавая мое волнение.

– Она могла не видеть огонь, только если его еще не было. Только если корпус сгорел не из-за твоей безалаберности.

– Если бы это было так, – привела последний аргумент я. – Ты бы давно рассказала об этом, хотя бы потому, что это бросит тень на Гэли. И на меня.

– Шутишь? – она встала и отряхнула юбку, – И сбросить с рук такой козырь? Видела бы ты, как ее перекосило, когда я всего лишь намекнула, что ее могли видеть в тот день. Думаю, она с кем-то встречалась. Жаль, что я не видела с кем.

– И этот кто-то тоже молчит? – я покачала головой, – Ты не можешь ничего доказать. В итоге все сведется к тому, что ее слова будут против твоих.

– Думаешь, вру? – почти весело переспросила герцогиня.

– Нет – немного подумав ответила я, – Ложь – это слишком грубо.

Нет, Дженнет не врала. Откровенная ложь – это скорее нонсенс, а вот исковеркать правду и вывернуть ее наизнанку вполне допустимо даже для аристократов. Вернее, это для них настолько привычно, что они и не замечают, когда такая однобокая правда срывается с губ. Как говорила гувернантка мисс Омули, мы должны уметь вовремя закрыть глаза, вовремя отвернуться и не заметить, как у графини Лорье оборвалась оборка на платье. Не заметить, как маркиз Туварин, налакавшись вина, свалился на пол, содрав со стены портьеру и укрывшись ею с головой. Он всего лишь споткнулся. Пусть останется в наших глазах неуклюжим, нежели пропойцей, хотя все знали, что он не поднимается с постели без глотка виски.

– Зачем тебе это все? – я подняла голову, рассматривая стоящую рядом Дженнет, – Шантажировать?

– О Девы, – вздохнула сокурсница с таким видом, словно, я сказала совершеннейшую глупость. – Шантаж – это так вульгарно. Что есть у этой лисы Миэр, чего я не могу купить?

«Я» – промелькнул в голове ответ, – «У нее была моя дружба.»

Была? Или все еще есть?

– Мне было достаточно того, что она вертится, как устрица на сковородке.

– Тогда зачем ты рассказала мне? – я опустила голову. – Почему скинула козырь?

– Сколько осталось до заката? – спросила Дженнет с горечью, – Часа три? Вероятность спастись тает с каждой минутой, – она шагнула к окну, и пламя качнулось вслед за девушкой. Усилием воли, я заставила его вернуться обратно. – Эти часы ты будешь думать о ней. О том, как она стояла в толпе рядом со мной, когда тебя отправляли отбывать наказание, прилюдно объявив вину. Стояла и молчала, хотя знала, как тебе плохо и могла прекратить это одним словом.

Я сжала ладони. Сейчас в комнате было тепло, но мне показалось, что внутри все покрылось инеем. Рука отозвалась болью, но я не обратила на эту боль внимания. Пламя тут же потухло, четное кострище покрылось былым морозным узором. Очередной переход от магии огня ко льду дался мне намного легче.

– Жаль, а я уже было подумала… – поднявшись вслед за девушкой, я прикрепила к поясу целительский мешочек.

– Что мы подружимся? – Дженнет обернулась, – Не смеши меня, Астер. Ничего не изменилось. Альвонам не нужны друзья. Только слуги.

Я услышала торопливые шаги, и через несколько секунд в привратницкую вернулся Крис в сопровождении Этьена.

– Ну? – нетерпеливо потребовала от него ответа Дженнет.

– Не, нукайте, леди, не запрягали. – С плаща Оуэна капала вода, собираясь на полу в маленькие грязные лужицы.

– Сможем уйти? – спросил его Этьен.

– Теоретически, да. – Рыцарь отстегнул от пояса флягу и глотнул воды. – Ограждение идет по всему участку, и везде такое же гостеприимно – горячее, как и ворота. – Он поднял руку, и я увидала, что рукав куртки опален.

– Демоны разлома, – выругался Этьен. – И чего бы этой вашей магии за столько лет не выветриться? Что больше никаких вариантов?

– С восточной стороны, к ограде вплотную примыкают конюшни, в соседней резиденции, тоже стоит какая-то пристройка. Между ними канал с водой. Глубокий. – Крис посмотрел на свой мокрый плащ. – Расстояние между крышами два с половиной метра.

– Мы можем перепрыгнуть, – оживился южанин.

– Мы, – Крис выделил слово голосом, – Можем. А они?

Оуэн посмотрел на меня, на Дженнет…

– Не говорите за других, барон. – Вздернула подбородок герцогиня. – Альтернатива еще хуже. Надо, значит, будем прыгать.

Взгляд Оуэна остановился на Мэрдоке.

– Не с раненым на руках.

– И ты позволишь двум юбкам и недобитку загубить свою жизнь? – Этьен сплюнул.

– Нет, – спокойно ответил Крис и вернул флягу на пояс.

– То-то. Идем, – Этьен повернулся к двери.

– Вы это серьезно? – спросила я.

– Только не строй из себя святую деву Искупительницу. Жить ты хочешь не меньше нашего, – ответила Дженнет.

– Но какой ценой? – громко спросила я.

Громко, чтобы заглушить внутренний голос, который настойчиво твердил, что останься Мэрдок здесь и мне вряд ли придется исполнить данное богиням слово. Скорей всего он умрет. Когда мы уйдем, маг останется совсем один, неспособный даже передвигаться. Рана, наверняка загноиться, если уже не начала, плюс сломанные ребра. Скоро сокурсник впадет в забытье и, наверное, просто уснет. Не самая плохая смерть, почти милосердная. А у нас появится шанс. У меня. И у Криса.

– Нам не привыкать платить по счетам! – Не выдержав моего взгляда, герцогиня отвернулась. – И пусть на этот раз цена высока…

– Ты сможешь оплатить это вексель? – перебила я. – Оплатить и называть себя магом, нет даже не магом, а хотя бы человеком?

– Только вот этого не надо, – зло ответила она.

– Пусть остаются если хотят, – бросил южанин через плечо.

– Может, я тоже хочу, – усмехнулся Оуэн, и я с облегчением выдохнула.

– Что?! – не понял Этьен, – Что ты несешь? Тот, кого называют «жестоким бароном», на деле оказался сентиментальным глупцом?

– Кто из нас глупец, еще вопрос, – спокойно ответил Кристофер, но это было спокойствие того рода, от которого хочется убежать без оглядки.

Пока мой папенька кричит и ругается неприличными словами, можно краснеть, бледнеть, расстраиваться, зная, что буря скоро стихнет. А вот когда он замолкает, когда цедит скупые слова едва слышным шепотом, тогда лучше убраться с глаз долой.

– Прорываться из Запретного города с двумя мечами и без магов? Тебя в детстве головой вниз не роняли? Нам нужны колдуны! Порознь у нас никаких шансов. Никаких сантиментов, голый расчет.

– И что ты предлагаешь? – выкрикнул покраснев южанин, – Выйти из ворот и снова пойти по дороге?

– Хотя бы.

– Мы дойдем до первого же моста, а потом нам оторвут ноги. И нечем больше будет ходить.

– Я все слышу, – отчетливо произнес в наступившей тишине Мэрдок и открыл глаза. – А вот вы, кажется, ничего уже не слышите.

Я повернулась к раненому сокурснику, чтобы попросить его помолчать, чтобы сказать, что надо беречь силы, что мы его не бросим… На самом деле, я сама не знала толком, что могла ему сказать. Повернулась и замерла. Хоторн оказался прав. Мы кричали и давно уже не слушали, не только себя, но и мир вокруг.

Кричали, не замечая, что железный лязг и грохот стихли, что звери больше не скрипят, не толкаются и не точат металлические когти о светлый камень мостовой.

Я посмотрела в окно, Дженнет охнула, Этьен что-то пробормотал, наверняка неприличное, Крис продолжал молчать.

Мостовая по ту сторону канала была пуста. Ни одой железной твари не было. Они все исчезли.

И в этой такой неожиданной пронзительной тишине мы услышали четкий монотонный звук.

Дзанг-дзанг, – так молот кузнеца ударяет по железу.

Дзанг-дзанг, – так подковы коней высекают искры из мостовой.

Дзанг-дзанг, – так железные набойки солдатских сапог отмеряют пройденный путь.

Эмери выхватил метатель, Оуэн обхватил рукоять клинка. Мы не отрывали взглядов от улицы за окном, желая поскорее увидеть источник звука и одновременно страшась этого.

Человек шел нарочито неторопливо, шел не скрываясь. Сапоги громко цокали, соприкасаясь со светлым мрамором мостовой. Черный плащ развевался за спиной, придавая незнакомцу сходство с гигантской птицей. Лицо мужчины оставалось в тени накинутого на голову капюшона. Солнечный луч отразился от рукояти висящего на поясе массивного меча. Я такие только в оружейной Академикума видела. Тяжелые полуторники, которые рыцари давно сменили на облегченные клинки.

– Кто это? – спросила Дженнет, вглядываясь в темную фигуру.

– Хозяин железного зверинца? – предположил южанин.

Незнакомец остановился на той стороне канала и посмотрел прямо на меня. Его взгляд проник сквозь ограду, сквозь стены, сквозь отбрасываемую строением тень. Словно он знал, что я здесь. Судя по вскрику Дженнет и сиплому дыханию Мэрдока, не одна я ощутила силу чужого взгляда. Чувство узнавания накатило на меня с новой силой. Кто-то когда-то уже смотрел на меня так.

– Выходите, – раздался гулкий, будто из бочки, голос.

Мы услышали его так, будто незнакомец стоял рядом.

Я вспомнила весенний разлив Иллии. Тающие в чирийских горах снега напитывали ручьи, те жирели, бурлили, сливались в речки, пенились и грохотали в ущельях. Они наполняли Иллию и та, как норовистая лошадь бесновалась скованная низкими берегами, переворачивала плоты, захлестывала мосты и разрывала цепи переправ, которыми пытались пленить ее люди. И пока не налаживали новые, мы переправлялись на лодках. Паромщик всегда кричал и ругался на гребцов или рулевого, внося больше сумятицы, чем порядка. Обычно он оставался на берегу и сложив руки рупором отдавал команды. Меня всегда поражал его зычный голос и то, что кричал он там, а мы слышали его даже на середине реки. Звуки над водой разносились очень далеко. Иногда казалось, что паромщик стоит прямо за твоим плечом.

Этот незнакомец стоял там, за оградой, за дорогой, на другой стороне канала, а его слова мы слышали здесь.

– Выходите, у вас не времени.

Мы переглянулись, ища поддержки друг у друга, ища на лицах ответ, ища решение, которого по сути не было. Либо мы подчиняемя, либо остаемся. Либо возвращаемся к спорам, либо идем вперед.

Мэрдок оперся за стену, пытаясь встать, и раза с третьего у него это получилось. Правда, его тут же повело в сторону. Я протянула руку, и парень чуть не опрокинул нас обоих. Опрокинул, если бы я не ухватилась за железную спинку стула.

– Ждите здесь, – скомандовал Крис, делая шаг к двери.

– Ждать? – удивилась я. – Чего?

– Минуту назад ты ратовал за совместное пешее путешествие по памятным местам золотых кварталов, – высказался Этьен.

– Это было до того, как объявился кандидат в проводники.

– Собираетесь выйти? – спросила Дженнет.

– Собираюсь, – отрезал барон.

– А что, если это он управляет железными тварями? Если он призовет их снова? – нахмурилась герцогиня.

– Если это он, – Крис остановился напротив дверного проема. – Если призовет… Наше желание или нежелание выходить никак этого не изменит.

– До заката два часа, – известил нас незнакомец, – Я уйду через две минуты.

– Я хочу выйти, – через силу сказал Мэрдок.

– Тебе впору ползти, – Дженнет стиснула руки. – Пусть уходит, а потом мы попробуем сами.

– Оставив меня здесь? – уточнил Хоторн, – Тогда для меня нет никакой разницы.

– Он не выглядит опасным, – сказал Этьен. – Объективно опасным. Уж с одним то мечником, мы справимся.

– Объективно опасный – это когда из носа идет пар, на голове рога, а с губ капает ядовитая слюна? – уточнила Дженнет, – А если он маг?

– Тогда эти стены нам точно не помогут, – пояснила я. – Скорее навредят, здесь слишком много изменяемых веществ, а труха на полу хорошо горит. Возможно, прозвучит глупо, но на мраморе мостовой, у нас больше шансов.