Текст книги "Иберы. Великие оружейники железного века"

Автор книги: Антонио Аррибас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 6
СОЦИАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ, ТОРГОВЛЯ и ЭКОНОМИКА

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ

У народов, населявших долину Гвадалквивира, существовала сильная монархическая традиция, о которой говорят древние тексты, касаясь проблемы Тартесса. Сегодня считается, что централизованная власть, о которой можно судить по мегалитическим захоронениям, могла положить начало тартесской монархии. Обширная территория и единообразные природные условия долины благоприятствовали подобной организации, а близость южных городов (таких, как Гадес) с монархией восточного типа – усилила ее. На существование централизованной власти указывает также близость языков, основанных на аналогичном алфавите.

Однако политическое единообразие у народов, населявших долину, исчезло еще до нашествия римлян. Древнюю монархию и централизованную экономику сменили разрозненные царства, соперничающие за власть.

Одним из наиболее ярких примеров разрушения турдетанской монархии и падения ее престижа является царство правителя (regulus) Кульчаса, который в 206 году имел 28 городов, а в 197 году до н. э. только 17. Примерно в этот же период правили и другие цари, такие, как Ат-тенес, Луксиний «правитель Кармоны и Бардо» и Коррибило.

Зачастую «регулы» – царьки являлись правителями лишь одного города и окружающих его территорий. Иногда один монарх правил двумя городами, взаимные связи между которыми зависели лишь от него одного. Титул regulus присваивался этим правителям римлянами вполне произвольно. Бывали случаи, когда так называемые «цари» узурпировали власть у законных правителей. Судя по отдельным монетам юга, мы можем предположить одновременное существование как магистратов, получивших власть от короля, так и тех, кто был избран народом.

О дезинтеграции монархии свидетельствуют также конфликты между различными народностями Турдетании, не охваченными единым правлением. Большое восстание против римлян было организовано Кульчасом и Луксинием в 196 году до н. э., и в одном из этих эпизодов Будар и Бесадин упоминаются как испанские императоры.

Независимо от того, давалась ли власть или существовала «по божественному праву», вполне очевидно, что южные царьки действовали как представители городов, от имени которых вели войны и заключали союзы. Римляне признавали законность существования местных царей, поскольку они принимали их в свои подданные посредством заключения пактов установленной юридической формы. Сципион заявляет, что он создавал из них реальных царей, которые подчинялись ему по договору, гарантировавшему военную помощь в обмен на денежные дары, что означало договорное подчинение, но не сложение полномочий.

Политическое и экономическое развитие Андалузии объясняет турдетанскую социальную структуру. Сельскохозяйственное благополучие долины всегда являлось результатом латифундисте кой системы, основанной на эксплуатации. Это объясняет существование небольшого класса землевладельцев и огромного числа наемных работников или рабов.

Класс торговцев, обогатившихся посредством торговли с южными коммерческими центрами, а также владельцы кораблей были неотъемлемой частью этой социальной пирамиды. Прочно устроившись на этой земле, они легко смешались с местным населением. Примерами этому может служить женитьба финикийцев и пунийцев (Гасд-рубал и Ганнибал) на местных принцессах.

В турдетанские времена добыча полезных ископаемых приносила большие доходы. Частные владельцы рудников пополнили верхние слои общества, в то время как огромное число рабочих под управлением мастеров долгие часы трудилось под землей. В турдетанский период число рабов было гораздо меньше, чем при римлянах. Вполне возможно, что большинство рабочих были наемными. Надписи, обнаруженные в горнодобывающих районах, рассказывают о людях самого различного происхождения.

Нищета безземельных крестьян и рудокопов заставляла многих из них бросать работу и формировать банды, которые грабили окрестные территории. Считается, что южное общество ввиду экономических различий было разделено на касты: землевладельцы, владельцы шахт и мелкопоместные землевладельцы, очень важный социальный слой скотоводов, и, наконец, рабы.

Испанский Левант. Иберийские народности Испанского Леванта дают нам тип совершенно другой политической и социальной структуры. Отсутствие монархических традиций объясняется большой удаленностью от финикийских торговых центров и сложностью внутренних связей в силу географических условий. Греческое влияние способствовало возникновению здесь системы городов-государств. Основным фактором был статус «горожанина» средиземноморского происхождения, ставивший интересы своего родного города превыше интересов соседей.

В результате подобной системы возникла целая серия небольших государств, политически благоприятствовавшая местным союзам. Для создания конфедерации они зачастую воевали друг с другом. Нам известны имена некоторых «царей» III века до н. э.: например, Эдекон, связанный с городом Эдека и его населением – эдетанами. Возможно, его правители осуществляли исполнительную власть, возложенную на них ассамблеей или сенатом.

Долина Эбро. В долине Эбро единственным народом, имевшим сильное политическое объединение, являлись илергеты. Их экономика основывалась на единении, а иерархическая система имела кельтскую ориентацию. Усилия илергетов по созданию конфедерации с соседями имели кельтскую направленность и были связаны с распространением кельтов на полуострове во времена римского нашествия. В большинстве случаев «цари», такие, как Амусик Аусетанский, были обычными военачальниками, узурпировавшими власть.

Сила сената или ассамблеи Сагунта носила явно греческое происхождение. Их влияние на соседние народы доказывает тот факт, что некоторые из них изгоняли своих ничтожных царей и обращались к сенату. Сенат Сагунта представлял собой аристократический совет, однако во время осады Ганнибала этот орган назначил претора, который исполнял временные функции.

Каталония. В 195 году до н. э. Катон призвал народы Каталонского региона к избранию сенаторов, что говорит об отсутствии какого-либо органа, ответственного за управление. Изначально главы семейств представляли своих людей в рамках демократической политической системы, устойчивость которой объясняется отсутствием каких-либо огромных богатств, которые можно было поделить. Это также объясняет, почему так мало известно о социальном положении северных иберов в противоположность южным.

Одним из наиболее любопытных явлений была практика принесения обета – devotio, признанная Цезарем и считавшаяся Плутархом чисто иберийской. Она подразумевала клятвенное обещание во всем слушаться своего руководителя. Цезарь описал эту практику, особо отметив обязательства devoti – всецело преданных приверженцев. Эти люди составляли личную охрану своего начальника, защищали его, разделяли с ним все радости и горести и никогда не переживали его. У Вириата была когорта devoti, которые сопровождали его и в день свадьбы, и в день похорон. Эта практика объясняет огромное число коллективных жертвоприношений среди иберийских народов. Римляне оценили положительные стороны этого явления, и некоторые генералы даже пользовались этим в своих интересах.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ

Сельское хозяйство

Месета была хлеборобным регионом и поэтому стала житницей римлян. Однако зерно не было исключительной прерогативой Месеты. В 203 году до н. э., когда римляне владели только побережьем полуострова, импорт испанского зерна привел к понижению цен на римском рынке. Значение илергетов основывалось на богатом зимнем урожае в долине Эбро. Турдетанские земли возле реки «возделывались под виноград и различного рода плантации», а в Лузитании цены на зерно были значительно ниже по сравнению с ценами Афин.

Основным занятием иберов были, несомненно, выращивание винограда и оливы, привнесенных греками. Северные границы виноградарства распространялись от Ампурьяса, включая Лангедок и Прованс. По мнению Марциала, каталонские вина, за исключением таррагонских, были весьма низкого качества. На внутренних территориях виноградарство было распространено по всей Турдетании и достигало Карпетании.

Районом наиболее интенсивного земледелия и производства наилучшего оливкового масла был регион Гвадалквивира, хотя уже в начале II века до н. э. оливковые сады распространились до центрального массива внутренних территорий и до района индицетов на побережье.

Сады фруктовых деревьев составляли зеленый пояс вокруг городов. Гранаты (восточный фрукт) можно видеть на фрагментах вазы из Лирии. Фиговые деревья пышным цветом цвели в Сагунте, огромное разнообразие фруктов произрастало на юге. Искусные садоводы знали даже, как делать прививки деревьям. Большим спросом пользовались персики Испанского Леванта, трюфели из Нового Карфагена и артишоки из Кордовы. Не меньшую известность получили ранние розы из Нового Карфагена и шиповник из Лайетании.

_{Рис. 34. «Урожай гранатов». Расписной фрагмент калафа из Лирии}

Со времен римского нашествия флора и способы культивирования земли в Иберийском регионе значительно изменились. Уничтожение лесов сократило болотистые и степные территории. Определенно можно сказать, что в Сагунте, наиболее плодородном районе, производившем лучшие фрукты, тогда не росли апельсины и лимоны, завезенные позже маврами.

Разведение скота и рыболовство

Поистине обожаемым животным на полуострове была лошадь, сродни парфийской. На диких лошадей охотились в лесах внутренних территорий. Они использовались в кавалерии и широко экспортировались, что говорит об их огромном количестве на полуострове в римские времена. В хозяйстве также пользовались кельтиберийские ослихи и мулы из горных районов.

Хотя овцеводство было в основном характерно для Месеты, отгонное скотоводство позволяло выращивать их на юге и в долине Эбро в зонах летнего выпаса между равнинами и высокогорьем.

_{Рис. 35. Изображение рыб на керамике из Лирии}

Охота на диких свиней и вепрей была иберийским спортом, а выращивание домашних свиней обеспечивало население ветчиной высокого качества. Большое количество шкур быков, отмеченное в списках трофеев, свидетельствует о том, как высоко ценились эти животные в качестве платы или подарка.

Омывающие полуостров моря давали большое разнообразие рыбы. Макрель и тунец от Геркулесовых столбов, моллюски из Картеи, осьминоги и кальмары из Секси, устрицы из Эльче и многие другие морские продукты способствовали процветанию индустрии засолки и сохранения продуктов. Время от времени встречались представители огромных китообразных, таких, как дельфины, касатки и киты.

Минеральные ресурсы

Между Тартессом, который получил в наследство древнейшие металлопроизводящие центры, и оловянным путем Касситеридеса действовала торговая система, основанная на богатстве иберийских шахт. Наиболее известным рудным регионом была Сьерра-Морена.

Большой известностью пользовались серебряные рудники Илипы (Алкала-дель-Рио, провинция Севилья) и шахты киновари в Сисапо (Альмаден, провинция Хаэн). Котинай возле Сисапо был, как рассказывали, «богатым медью и золотом», Аурингис (Асти, Баса) славился как центр серебряного литья. Со времен Ганнибала серебро добывали в шахтах Акци (Гвадикс). 40 тысяч местного населения работали в серебряных рудниках возле Картахены. Единственная шахта Бебело давала Ганнибалу более 300 фунтов руды в день. Ссылаясь на Посидония, Страбон рассказывает об умении рудокопов Турдетании. Он отмечает их способности отрывать глубокие галереи и применять знание винта Архимеда для удаления воды.

В районе Кастуло благодаря течениям корабли могли достигать Кордовы, до Гвадалквивира, а оттуда лодки, выдолбленные из стволов деревьев, добирались вплоть до Монс-Аргентариус. Некоторые реки, такие, как Хениль, наносили огромные массивы песка, из которого вымывали золото. Золотые рудники были и в Сьерра-Неваде, где руду плавили и очищали.

Помимо железоплавильного производства в горах Монкайо, в районе Эбро, мы также знаем о существовании железных и серебряных рудников в регионе Бергистани и об освоении местных ресурсов в других центрах Катала-на, как, например, в Торре-дельс-Энкантатс (Кальдетас, провинция Барселона), о чем свидетельствуют горы отработанных шлаков.

В завершение рассказа о богатстве металлами из местных недр следует упомянуть о находках иберийских и кельтских кладов, не говоря уже о суммах, которые поступали римлянам в виде дани или вымогались некоторыми магистратами. Статистические данные первого года после римского нашествия говорят об определенных притоках золота и серебра из районов, где о рудных разработках ничего не было известно. Это дает основание предположить существование интенсивной торговли в этих регионах или наличие гораздо большего числа разработок, чем те, о которых мы знаем. Самое большое число изъятого металла отмечалось в 194 году до н. э., когда М. Порций

Катон вывез в Рим 25 тысяч фунтов слитков серебра, 123 тысячи фунтов с клеймом biga (колесница, запряженная двумя лошадьми), 540 фунтов иберийских драхм и 1430 фунтов золота. Римляне значительным образом расширили разработку минеральных богатств Иберии и в итоге были вынуждены принять законы, касающиеся их условий добычи и охраны собственности.

ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

У нас имеются определенные сведения и об иберийской текстильной промышленности. Большое количество находок отвесов ткацких станков и веретен говорит о ее значительном развитии, а небольшой рельеф Ла-Альбуфереты с изображением женщины-пряхи иллюстрирует один из ее аспектов.

Лен попал в Иберию через посредство финикийцев и греков, а эспарто там было уже известно давно. Это волокно наиболее интенсивно культивировалось в окрестностях Нового Карфагена и в меньшей степени во внутренних территориях Эмпория.

Эспарто Нового Карфагена было длинноволокнистым и использовалось для изготовления грубых коек, факелов и обуви. По словам Плиния, пастухи одевались в изделия из этого волокна. Изначально урожай эспарто собирали в летний период, но позднее стали собирать еще один урожай зимой для удовлетворения возросших потребностей судового такелажа.

Из льна ткали тонкие и красивые ткани. Сагунт, Сетаби, Эмпорий и позднее Таррагона специализировались на этом производстве, причем последняя славилась своим экспортом охотничьих сетей. Прибрежная индустрия специализировалась на засолке и сохранении продуктов. Из южноиспанской макрели изготовлялся специальный тип соуса.

Кроме такого домашнего производства, как помол муки и выпечка хлеба в печах, иберы занимались приготовлением напитков: кельты пили пиво, а иберы предпочитали вино, смешанное с медом.

РЕМЕСЛЕННИКИ И РЕМЕСЛА

Иберийские ремесленники преуспели в обработке металла, особенно в изготовлении оружия. По слова Диодора, прочность иберийских сабель была такова, что их удары не могли выдержать ни шлемы, ни щиты, ни кости. Филий объясняет их качество использованием очень чистого железа и практикой изготовления оружия из холодного металла с помощью легких ударов, продольно укреплявших клинок.

Качество оружия проверялось следующим образом: саблю брали одной рукой за рукоять, другой – за конец клинка, помещали на голову и сближали оба конца до тех пор, пока они не достигали плеч. При резком отпускании хорошая сабля выпрямлялась, не ломаясь.

Исследования X. Сандарса и Коглана не содержат данных об использовании чистого железа. Первый сообщает, что в кусочке, вырезанном из тыльной стороны сабли, внешняя часть содержала углерода на глубину примерно 1/₈ дюйма. Эта пропорция сокращалась по мере продвижения к центру. Коглан сравнивает фальчион из Альмединильи с этрусским и утверждает, что последний был гораздо лучше, так как состоял из сплава мягкого железа и стали, в то время как иберийский образец был из невыпаренного мягкого железа. Во время операции последнего отжига лезвие нагревали для чернения. Изготовление выпуклого сложного узора представляло собой значительную проблему, и пользующийся традиционными методами кузнец, по всей видимости, наносил V-образный рисунок с помощью аккуратной ковки горячего металла и его последующей окончательной шлифовки. Однако украшение клинка выполнялось режущим инструментом, а не ковкой или штамповкой, что было бы гораздо проще. Возможно, сабля была церемониальным оружием, поэтому металл отпускался только для получения прекрасной голубой патины. Фактически же иберийское оружие было бледной имитацией этрусских образцов.

О различных иберийских металлических отливках мы поговорим далее. Здесь же достаточно отметить, что ремесленники были знакомы с рельефными работами, чернением, зернением, золочением серебра и многими другими методами.

Гончарное производство процветало повсюду. Известно множество печей для обжига керамики, изготовлявшейся как вручную, так и на гончаром круге, либо одновременно, либо в различное время. Знание колеса, благодаря контактам с колонистами, привело к определенной специализации. Так, например, роспись горшков являлась прерогативой особых мастерских. Клейма гончаров и личные штампы художников подтверждают это предположение. Аналогичная специализация проходила в области скульптуры, поэтому можно различить отдельные стили местных художников, школ и мастерских.

Начиная с IV века до н. э. местные художники имитировали финикийские и греческие методы плавки и отливки стекла, а также изготовление различных типов ваз. Они производили полихромное стекло из почти непрозрачной стеклянной пасты и украшали свои изделия расплавленным стеклом, нанося его шпателем. Бусы из стеклянной пасты могли быть имитацией импортных, однако еще одной иберийской специализацией было изготовление головок булавок подобно той, которая была найдена в Кабрера-де-Матаро.

ТОРГОВЛЯ

Нам мало что известно о коммерческих наземных маршрутах в иберийские времена, однако объекты, найденные далеко от места своего происхождения, указывают на существование местной торговли. Присутствие иностранных торговцев подтверждает наличие их товаров в местных поселениях и копии привозных предметов, сделанные местными мастерами.

Торговля местными товарами ясно проиллюстрирована рынками и захоронениями, что частично объясняет находки кельтских предметов в Андалузии и тартесских золотых и серебряных изделий в Месете. Клады Сьерра-

Морены, пограничного региона между иберами и кельтами, демонстрируют влияние обоих этих народов, а также восточных колонистов. Последних влекло к таким жизненно важным центрам, как Вильярикос, Тухья, Альмединилья, обилие местных минеральных богатств.

Мастера золотых и серебряных дел, вероятно, возили свои изделия все в более отдаленные области, чтобы удовлетворить спрос на свои товары и собственные амбиции. Заслуженная слава многих таких центров обеспечивала заказы из отдаленных мест, что объясняет присутствие ваз из Эльче и Арчены в Ампурьясе. Изделия аналогичного стиля обнаружены и в Северной Африке и в Италии, куда экспортировался знаменитый соус из макрели, возможно в тех же сосудах.

Исследование распространения местных монет – наилучший способ определения степени экономического развития иберийских центров.

МОНЕТЫ

Греческие монеты

С V века до н. э. Иберия была подразделена на зоны с различными типами чеканки монет, отражающими сферы влияния различных центров. Распространение монет в определенной мере характеризует политический и экономический статус страны, поскольку чеканка монет подразумевает политическую и экономическую независимость, опирающуюся на сильную власть.

Массилиотский тип монет (Ауриол) – самый ранний известный в Иберии, но примерно в 450 году до н. э. начали появляться эмпорийские маленькие серебряные монеты без надписи – символы его самостоятельности. Позднее фракции массилиотской драхмы, отчеканенные в Эмпории, начали распространяться по всем территориям, вплоть до мыса Нао. В начале IV века Род (Росас) также стал чеканить монеты. Эмпорийская драхма с изображением нимфы и лошади указывает на пуническое влияние.

К концу этого же столетия Род чеканил драхмы с изображением розы, в то время как на драхмах и фракциях Эмпория изображался Пегас, а позже Хрисаор. Это продолжалось до периода появления динар, включая тип монет пониженной ценности.

Греческие монеты Эмпория находят в районе между Массилией и Новым Карфагеном. Они имели большое значение, поскольку служили основой для всех местных серий. Иберийские города чеканили серебряные монеты греческого типа, однако иберийские надписи на них указывали на доминирующее положение Эмпория.

Иберийская монетная система

Все типы иберийских монет легко распознать: на них всегда изображен всадник с пальмовой веткой и оружием. Территория их распространения даже шире, чем у иберийской керамики. Она достигает кельтской Месеты, где использовался алфавит кельтских монет, а их типы копировались в местном стиле.

Хронология иберийских монет начинается с серебряной драхмы, имитирующей драхму Эмпория, примерно 180 года до н. э. Одна из этих имитаций в бронзе отчеканена в Индике и имеет изображение головы Пегаса. На решке монет, представляющих собой фракции, изображались различные животные, а некоторые серии имели обозначения их возможной ценности, а также названия магистратов. В двойном городе Арсе-Сагунте до 219 года до н. э. чеканили серебряные монеты, на одной из которых была изображена голова Дианы. Начиная с 180 года большие, аккуратно отчеканенные монеты появляются в Чесе (Таррасо), Сагунте, Ильдирде (Лерида), Авсесене (Вич) и других городах.

Чеканка серебряных монет и динаров достигла своего пика в последней четверти II века до н. э. Во время серторианских войн, примерно в 83 году до н. э., чеканились специальные двуязычные монеты. Выпуск монет с иберийскими надписями прекратился в 45 году до н. э. Им на смену пришли испано-латинские монеты, хотя некоторые более ранние типы все еще оставались в пользовании.

Различные коммерческие центры Лангедока чеканили монеты с иберийскими надписями и рисунками, например Неро (Нарбонн), Селонсен (Ансерюн) и Бригантэн. Большое число местных торговых центров в период между III и I веком до н. э. свидетельствует о самодостаточной и децентрализованной экономике. Некоторые монеты находят на большом расстоянии от места их производства, что подтверждает коммерческое значение таких центров, как Цесе, Индика и Арсе.

Андалузская монетная система

Благодаря алфавиту, на котором сделаны надписи, андалузские монеты можно подразделить на следующие группы.

Между Альмерией и Уэльвой найдены монеты с надписями, сделанными идентичными буквами, нехарактерными для Андалузии, например Орке (Урси в Альмерии), Икалоскен и Кастуло в провинции Хаэн. На других, более совершенного типа, имеются сокращенные названия магистратов, например в Илдиберге и Обулько. Эти монеты, по всей видимости, оставались в пользовании до периода Августа и имеют латинские и местные двуязычные надписи.

Монеты финикийских поселений юга (Вильярикос, Гадес и Эбуссус) трудно датировать, поскольку они оставались в обороте в римские времена и имели те же финикийские надписи. Самые древние и широко использовавшиеся – это монеты Гадеса с изображением Геркулеса, тельца и дельфина, а также монеты Эбуссуса с изображением божества-кабира. Они просуществовали до периода правления Калигулы.

Пунические серебряные и бронзовые монеты появились на юге между 239–205 годами до н. э. Они прекрасного качества и практически все отчеканены в Картаго-Нова.

Монеты с ливийско-финикийскими и латинскими двуязычными надписями чеканились во II и I веках до н. э. в Асинипо (Ронда), Байло (Балонья), Ласкуте, Иптуци и других центрах.

Распространение монет в V и I веках до н. э. показывает, что экономика Испанского Леванта и Каталонии основывалась на ампурьянской драхме, в то время как весь юг находился под влиянием пунических поселений. Несмотря на это, автономный экономический пик иберийских коммерческих центров достиг своей вершины в III и II веках до н. э.