Текст книги "Великий поход хомяка и жабы. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Антон Стариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Фейри зевнул и вновь потянулся к чашке, но остановился на пол пути и с неудовольствием был вынужден признать, что два последних часа он провел не очень продуктивно: так и не принял окончательного решения по битве и зря по неизвестно какому разу прочитал один и тот же чуть ли не вызубренный наизусть текст, вернее даже не один связный текст, а не несущие решительно никакой пользы отрывки из разных книг. Из позитива – выпил чаю и съел пару пряников с имбирем, но честно сказать, его не тянуло гордиться таким ''успехом''.

Дримм со вздохом встал и отправился расставлять книги на место – они же не виноваты, что не сумели ему помочь. Стопка растаяла быстро, да и не слишком она была велика, у последней полки он задержался, водя пальцами по корешкам и пытаясь все же понять, как ему быть и что делать. Вновь ни к чему не пришел и намылился на выход, проведать засевшую в лаборатории Туллиндэ.

Выйти из библиотеки фейри так и не успел, будто бы увидел краем глаза что-то, и у него вновь заболела голова. Дримм уже привык к этой боли и старался просто перетерпеть, но на этот раз приступ оказался неожиданно силен и дал осложнения на глаза: фейри полностью ослеп, пусть и меньше чем на секунду. Не успел он по настоящему испугаться как зрения вернулось, но вернулось вместе с разламывающейся от боли головой и множеством искр в глазах. Дримм попробовал проморгаться – помогло, искры вроде пропали, оставшись в уголках глаз, вернее одного глаза, в правом углу правого глаза.

Все это время фейри стоял на месте, не пытаясь двигаться и трогать голову, а так же что-нибудь принять или полечиться с помощью магии – по прошлому опыту знал, так будет только хуже. Через пару минут боль как обычно начала отступать, и он вновь смог нормально мыслить:

– А это еще что такое? – подумал уже способный соображать фейри.

Искорка в правом глазу то исчезала, то появлялась в зависимости от поворота головы. Через секунду Дримм осознал, что не голова была тому причиной, а то, куда смотрит его правый глаз. Он осторожно и медленно повернулся на одном месте и убедился в своей правоте: искра гуляла по зрачку и словно компас указывала на одно место, а так же совсем пропадала, когда он поворачивался к этому месту спиной. Дримм хотел было выйти и проверить останется ли подобный эффект в другом помещении, но вовремя сообразил, что если искра в глазу исчезнет, то может и не появиться больше никогда, и он так и не узнает, что она хочет ему показать.

Некоторое время фейри напоминал умалишенного: водил из стороны в сторону головой, приседал и изгибался всем телом и вращал глазом, то отгибая веко рукой, то наоборот прижмуриваясь. Потом не прекращая своих экзерцисов, смешной дергающейся походкой двинулся к нужному углу библиотеки. По мере того как фейри приближался к цели, шаг его становился все уверенней, и он уже почти не трогал глаз.

– Странно, – Дримм оглядел цель своей ''кривой'' прогулки, причем глядел он одним глазом – искорка в правом глазу подросла и запульсировала, полностью блокировав зрение справа. Фейри резко повернулся спиной – снова взгляд на мир как прежде. Новый разворот и опять белое пульсирующее пятно с правой стороны, а левый действующий глаз уставился на книжный шкаф, один из многих ничем не примечательных шкафов в библиотеке. – Совершенно не понятно, – думал Дримм, разглядывая и перебирая пальцами корешки книг.

Изумление фейри было объяснимо: ладно бы книги по магии, ну пусть даже по алхимии и ремеслу, или хотя бы древние карты и просто дорогие фолианты с окладами из драгоценных металлов, редких пород дерева, украшенные жемчугом и камнями, но бросовые даже не древние книги: беллетристика и кухонные рецепты в мятых обложках стоимостью в медный грош (ну десяток в лучшем случае), занимавшие место в библиотеке, пока на это место не найдется более ценный и полезный претендент. Что в них может быть особенного? Тем более каждую Дримм давным давно уже прочитал и получил от них все, что они могли ему дать – чаще всего лишь потерянное в пустую время и всякую бесполезную муру, и только пару раз он наткнулся на что-то более-менее ценное (скорее менее, чем более).

– Б..ть!? – в слух непроизвольно выругался на русском фейри, отдернув руку когда одна из книг шибанула его не слабым разрядом – белое пятно с силой мигнув напоследок исчезло и сразу резко, будто по сигналу, прошла все еще доставлявшая проблемы головная боль. – Ну-ка, ну-ка, – Дримм не решился сразу прикоснуться к шибанувшей его книге, а сперва внимательно осмотрел корешок и напряг память, пытаясь вспомнить что это за книга с обложкой из потемневшей от времени кожи и стертыми практически неразличимыми буквами на корешке. И надо же, вспомнил! Еще бы ему не вспомнить свою первую прочитанную книгу на фейрийском языке (и вообще первую в Серединном мире), преследовавшую и изрядно задолбавшую историю о девочке-фейри, которая после смерти родителей заботилась о маленьких брате и сестре. Разумеется это была не та первая книга, но одна из многих таких же повстречавшихся на его пути.

Дримм чуть не подпрыгнул на месте и снова позволил себе ругательства уже на фейрийском языке – словно пелена упала у него с глаз, и он вспомнил историю с Ромашкой и ее семьей, пусть и не полностью, но подозрительно сильно похожую на описанную в книге – если бы он тогда не вмешался, то была бы один в один. Несколько секунд фейри думал, а потом решительно взял книгу с полки и… книга была теплой как живое существо, но уже не била его разрядами.

Что-то странное творилось с буквами названия: они то пропадали, погружаясь в кожу обложки, то всплывали обратно, то изменяли свои очертания, то становились прежними – в общем ''гуляли'' под изумленным взглядом фейри, и прочитать название он уже не мог, а затем с изумлением понял, что не помнит каким оно было раньше, хотя и читал это название десятки раз. Дримм почувствовал необъяснимое желание открыть, немедленно открыть книгу, которая будто даже согласно шевелилась у него в руке и не стал противиться этому чувству-желанию, да если бы и захотел, то не смог – это было сильнее его…

На богатом ковре библиотеки лежала книга, очень непростая книга – книга писала сама себя, изменяясь с каждой секундой. В ней менялось все: шрифт, содержание, обложка, даже материал страниц, состав чернил и стиль написания, неизменным остался только язык, на котором она была написана, и к концу этого довольно быстрого процесса, на том же месте лежала уже совершенна другая книга – новорожденная книга на языке великой расы фейри.

Но бог с ней с книгой – в библиотеке творились дела поинтересней: фейри, что успел открыть первую страницу, но не успел прочитать даже пары букв, парил почти у самого потолка, глаза его были закрыты, а тело расслаблено словно во сне. В беспамятное и беззащитное тело били разноцветные молнии и такие же шары. При всем своем угрожающем эффекте ни молнии, ни шары не причиняли парящему телуникакого видимого вреда, а впитывались в него, как впитывается в губку вода.

Сама же библиотека, да и весь Холм словно двигались, оставаясь на месте, неподвижный воздух ходил по всему Холму, возникали мелкие вихри и слышался странный механический скрип. Гоблины в камерах верещали и бились головами о стены, а кулаками о неподвижную дверь, охранявший их голем-тюремщик подобрался, но не стал ничего предпринимать, лишь повесил меч на пояс и положил алебарду на колени. Мелкий демон, заключенный пентаграммы в лаборатории, принял мучительную и непонятно от чего наступившую смерть и превратился в отвратного вида зеленую грязь, а вот его сосед, прикованный к стене живой мертвяк, чувствовал себя хорошо и как обычно пытался порвать свои оковы из мифрила и как всегда не преуспел.

Все происходящее закончилось примерно через час и совершенно внезапно: успокоился Холм, сама собой закрылась новонаписанная книга, исчезли молнии и шары, а фейри прервал свой полет и резко рухнул всей тяжестью вниз… Игорь успел вовремя и подхватил безвольное тело у самого пола – как бы ни был туп магический слуга, его мозгов или интеллекта (или что там было вместо них у нематериального духа-заготовки) хватило чтобы не дать хозяину разбить затылок о пол.

Момент, когда Дримм открыл книгу.

Туллиндэ.

Внезапно начавшийся в тайном обиталище фейри кавардак застал Туллиндэ в лаборатории. Скрип, дрожание стен и странное движение воздуха не то что напугали некромантку (Королеву Мертвых вообще трудно было чем-то напугать), но изрядно ее напрягли. Девушка пожалела, что все ее снаряжение находится в жилой зоне, а на ней лишь легкие холщовые рубаха и штаны, а так же тапочки – рабочая одежда для не слишком грязных работ. Но не стоит думать, что сильнейший некромант клана Красного Дракона была совсем уж беззащитна – миг и рядом с ней появились верные Жнецы, чьи коса и серп смертельно опасны для любого живого и неживого врага и убить которых можно только очень редкой и сильной магией (да и то придется постараться), ну и разумеется с ней ее магия и полный резерв маны – вряд ли схватка с магом Смерти такого уровня покажется кому-либо легкой.

Внимание прибиравшей документы девушки привлек демон в пентаграмме: демон орал и бился о невидимые стены своей магической тюрьмы – созданию инферно явно было плохо и изо рта шла зеленая пена. Убедившись что пентаграмма держит, эльфийка перестала обращать на демона внимание как и на его соседа-мертвяка и применила несколько заклинаний для ориентирования в пространстве – ни одно не сработало – странно ведущий себя Холм блокировал все. Туллиндэ задумалась куда ей идти и что делать: с одной стороны библиотека, где находится Дримм – хозяин всего вокруг, с другой – тренировочные залы, где должна быть Дочка, а за залами жилая зона, где снаряжение и доспехи, с третьей – склад. Склад Туллиндэ отбросила сразу и у нее осталось только два варианта: библиотека и тренировочный зал. Куда же идти? После недолгого раздумья некромантка все же выбрала первый путь – Дримм должен знать, что происходит и значит нужно идти к нему.

Но осуществить задуманное ей не удалось: со стороны ведущего в тренировочный зал коридора донесся полный горя и боли вопль, и девушка, сама не зная почему, забыв о всякой осторожности, без раздумий и колебаний, бросилась туда, а бесстрастные жнецы скользнули вслед за ней.

Эльфийка в один момент проскочила словно бы извивающийся коридор и вывалилась в громаду тренировочного зала. Там творился полный беспредел: ''гуляли'' ящики вдоль стен, бренчали сложенные в них доспехи, ходили ходуном тренажеры, а в немаленьком бассейне бушевал шторм, но главное, на одном из мокрых матов как эпилептик билась в припадке питомица Дримма, безжалостно рвя волосы и любимый бесстыдно распахнувшийся халат, уже до крови даже не расцарапав, а разорвав кожу под ним.

Дочка выла и каталась не замечая ничего вокруг, но подбежавшую и попытавшуюся оказать ей помощь некромантку заметила и кинулась к ней как утопающий бросается к спасательному кругу. Причем рванула с такой силой, что обе девушки покатились, сцепившись словно в борьбе, и остановились только через несколько метров – Василиса оказалась сверху, обхватив руками, ногами и всем телом ошарашенную и даже немного оглушенную эльфийку, и разрыдалась у нее на груди. Туллиндэ все же пришла в себя и, сделав отвращающий знак готовым рубить, но побоявшимся задеть хозяйку петам, полуприсела, так же заключив рыдающую питомицу в объятья и гладя ее по спине и неестественно красным волосам. Кстати кожа и глаза Василисы тоже покраснели и сравнялись цветом с кровью из как-будто оставленных когтями тигра ран. Кровь жгла морщившуюся, но терпеливо сносившую жар некромантку, хотя терпеть такое было прямо скажем не легко– тонкая холщовая одежда не очень помогала, ну а рваный окровавленный халат Василисы и вовсе повис у нее на одной руке.

– Прямо сцена из порнофильма, – невольно мелькнула в голове Туллиндэ неуместная в данный момент мысль, когда сквозь тонкую ткань она ощутила слишком уж плотно прижавшееся к ней тело, мелькнула и тут же ушла, погребенная множеством обрушившихся на нее чувств, воспоминаний и желаний, вернее жуткой мешанины из обрывков принадлежавшим десяткам, возможно сотням, если не тысячам разных людей. Все это сбивало ее с толку, заставляло кружиться голову и терять ощущение себя, то бросая ее в жар, то заставляя покрыться холодным потом, то наполняя тело кипучей энергией и тут же отнимая все силы. Некоторое время эльфийка боролась с водоворотом в своей голове, а затем неосознанно приспособилась к нему и будто поплыла, погрузившись в него с головой, но в тоже время инстинктивно продолжая баюкать горевавшую питомицу у себя на руках.

Сколько девушки сидели в таком положении неизвестно – ни одна из них не следила за временем: Василиса страдала от потери отца и смысла своего существования, а утешавшая ее Туллиндэ погрузилась в своеобразный транс: море густых почти видимых глазу эмоций, что вырвались наружу из глубины неспособного их удержать сознания питомицы завладели ее разумом и чувствами, подменив их собой, и заключили обеих в почти материальный кокон. Присутствие Туллиндэ помогло – Василиса уже не кричала и не пыталась навредить себе, а ее глубокие раны почти заросли, и вскоре лишь капли крови на одежде Туллиндэ напоминали о них. Между тем свистопляска вокруг продолжалась: Холм все так же ходил ходуном, звучал странными звуками, гуляли невозможные здесь сквозняки, а получившие приказ жнецы бдили, охраняя свою впавшую в странное полузабытье хозяйку.

Очнулась Туллиндэ не сразу, как во сне ощущая во рту чужой требовательный язык, а на губах мягкие и сладкие губы. Проникшая снизу под рубашку рука ласкала ее возбужденную грудь, а другая уже почти стянула с нее штаны. Но штаны запоздали – сотрясающаяся всем телом в оргазме эльфийка только что кончила, потому и очнулась.

Шок!!! Очень, ОЧЕНЬ, слабое и пресное определение того, что испытала Туллиндэ – ни в этой, ни в прошлой жизни ТАК не смотревшая на женщин, в конце концов у нее был парень, можно даже с уверенностью сказать жених.

– И вообще я ни разу не лесбиянка! – мелькнула паническая мысль, и насколько эльфийка знала Василису и всех ее даже слишком многочисленных кавалеров, та тоже!

От шока даже частично пришедшая в себя Туллиндэ была как вареная и, машинально продолжая отвечать на поцелуй, не только позволила стянуть с себя рубашку и штаны, но и безропотно отдалась в плен жаждущих бедер и рук.

Некоторое время Туллиндэ боролась с собой, на самом деле даже и не столько с собой, своей изнемогавшей от желания плотью и с чужими частично подчинившими ее эмоциями, но и со своими неосознанными давно забытыми желаниями, которые буквально вырвал из глубин ее разума ментальный водоворот, пыталась разогнуть замок из сплетенных у нее на пояснице ног и обхвативших ее за плечи рук (проще шпалу согнуть) и что-то говорить затыкавшей ей рот поцелуями Василисе, которая смотрела на нее пустыми без малейших следов разума в них буркалами. Тем временем амплитуда движений росла, четыре твердых соска все яростней царапали друг друга, и мерно скрипел под двумя сплетенными телами мат. Вскоре девушка уже не могла говорить – тело ее предало: язык словно по свой самостоятельной воле ласкался с другим языком, кожа как будто заразилась жаром от плотно притиснутой к ней красной кожи, руки сами вцепились в чужие лопатки, еще сильнее прижимая обнаженное тело к себе, а живот и его низ словно намагниченные прилипли к такому же и двигались с ним в едином все убыстряющемся ритме. Вскоре и разум последовал вслед за телом, и сознание эльфийки окончательно затопила горячая волна – остался только ритм и стоны.

Неизбежный и бурный финал!!! И парный крик, что слился в один! Два тела, удивительно похожих на вырезанную из одного куска камня скульптуру, упали на бок и затихли не размыкая объятий.

Очухалась эльфика не сразу, но когда это все же произошло, рванулась по– настоящему: ударила Василису лбом в нос, коленом между ног, и кулаком снизу по почке. Нет результата – как дерево бить! Но через секунду красноглазая развратница сама разжала руки, Туллиндэ вскочила… и тут же чуть не упала – питомица свинцовой статуей повисла у нее на ногах.

Эльфийка занесла кулак и открыла рот позвать на помощь все это время тупо пялившихся на то как ''пялят'' хозяйку жнецов, но зашаталась от очередной эмоциональной волны, что пришла от вновь завывшей Василисы.

Искреннее раскаяние! И в тоже время непонимание, что она сделала не так! Боль от потери отца! Страх, СТРАХ неизвестности и того что она останется одна, куча других эмоций – все это терзало вцепившуюся в ноги эльфийки Василису. Только одного не было в мыслях вновь стремительно скатывающейся в истерику питомицы – страха собственной смерти, лишь жизненно необходимое желание иметь кого-либо рядом и вновь обрести смысл существования.

Туллиндэ не могла бросить вывалившую на нее весь свой тайный внутренний мир Василису и вновь ее пожалела, почти сразу простив. Да и как могло быть иначе? Ведь в данный момент она ощущала питомицу как себя, проникнув в ее разум как никто и никогда (лишь Дримм когда-то заглянул в свою питомицу так глубоко, но то было через мгновения после ее рождения и потому ничего особо не увидел, только зачатки будущей личности, а сейчас прошел год, и Дочка накопила солидный ''багаж''). Василиса раскрылась перед ней вся, и Туллиндэ почти теряя себя провалилась в глубины такого отличного от человека разума, ну а сама питомица уже без всякой сексуальной подоплеки уткнулась эльфийке головой в живот и затихла, иногда вздрагивая в прорывавшихся время от времени рыданиях.

*

В древние времена, когда облеченный могуществом фейри умирал раньше своего стража (редкий, очень редкий случай), потерявшего родителя стража всегда старались уничтожить – страж не мог жить сам по себе и искал для себя замену и если не находил, начинал убивать всех вокруг, и чем древнее был страж, тем труднее его было остановить даже сильнейшим воинам и магам фейри. Но если страж и находил то что искал, то это все равно был суррогат – новый владелец не мог контролировать вроде бы готового выполнить ЛЮБОЙ приказ стража – страж становился для него наркотиком, и чем дольше существовала новая и порочная по своей сути эмоциональная связь, тем глубже они проникали друг в друга, так что вскоре образовывалось единое существо, уже не способное себя контролировать. Слившиеся эмоции губили разум обоих, подменяя его примитивными инстинктами, и новорожденное живущее сразу в двух телах создание опять становилось опасно для себя и для всех.

*

На мгновениеТуллиндэ испытала жгучий стыд, но не от того, что было пару минут назад на мате, а от того, что позволила себе на несколько секунд упиться властью над полностью подчинившимся сознанием другого существа. Василиса была готова на все ради обретения стержня-смысла жизни и как могла, руководствуясь скорей инстинктом, чем разумом, пыталась заслужить расположение новой госпожи. Как бездомный ребенок мечтает о родителях, котенок о молоке и ласке, так и создание древних фейри желало обрести основу, опору и смысл существования и не могло, просто НЕ МОГЛО ни секунды без них существовать. Но не только это прочитала проникшая в глубины разума стража эльфийка: в самом низу, на дне того что заменяло Василисе разум, она увидела жаркий огненный клубок безумной ярости, способный и желающий броситься вверх и смыть все остальное, заставляя обезумевшего стража убивать. Все висело на волоске – рухнет тонкая преграда и Василисы больше не будет – останется лишь жаждущий крови монстр.

Несколько мгновений девушка искала выход, а затем тяжело вздохнула и погладила заластившуюся подобно животному питомицу по голове. Не размыкая объятий присела на корточки и, посмотрев в полные муки, но и надежды глаза, САМА нашла губы Василисы и потянула ее на пол. Две обнаженных женщины снова сплелись, светлые и красные волосы перемешались, а кожа прижалась к коже, и вскоре вновь в уже знакомом ритме заскрипел мат. Но главное все же происходило не на мате, там где переплетаясь двигались полные желания и влажные от пота нагие тела, а в головах, в самой глубине соединившихся сознаний: Туллиндэ и Василиса вместе и каждая со своей стороны старались создать новую связь и загнать огненное безумие в глубину.

Новый, еще более бурный финал!!! Содрогавшаяся всем телом Туллиндэ вцепилась зубами в красное плечо, пытаясь не заорать в голос, ну а Василиса кричала на весь Холм и вжимала эльфийку в себя будто хотела раздавить. Новый круг: в мыслях пета возник яркий образ госпожи-любимой и начал обретать ''плоть'',а полный ярости и боли клубок уже не так рвался на поверхность. Танец дикой страсти, искренней жалости и бешеной надежды на любовь все набирал и набирал обороты, и совсем скоро сознания любовниц совсем перемешались как и их тела – вскоре невозможно было понять, кто сверху, кто снизу, где начинается Василиса и заканчивается Туллиндэ и кто из них все-таки госпожа.

Неизвестно чтобы получилось из этого всего в конце-концов, но неожиданно питомица вскочила, напугав подброшенную как пушинка и тут же пойманную за талию Туллиндэ и глянула на нее засветившимися от счастья глазами. Василиса ничего не сказала, но Туллиндэ поняла – Дримм жив! Так и не произнеся ни единого слова и не потрудившись одеться, Дочка рванула в коридор, как кегли снеся нематериальных питомцев некромантки. Жнецы встали и как-то потерянно уставились на хозяйку – Туллиндэ впервые увидела на всегда каменных лицах призрачных питомцев хоть какое-то выражение.

Впрочем девушке было не до них – ошарашенная и еще не отошедшая от игр разумов и плотских забав Туллиндэ едва устояла на ногах, переживая запоздалый оргазм и, преодолев нахлынувшую слабость, огляделась по сторонам: Холм успокоился и буря в бассейне улеглась. Затем смущенная всем что произошло (и не произошло) эльфийка уставилась на собственную перекрученную одежду и халат Василисы поверх нее, с неохотой натянула на себя измятые, кое-где измызганные шмотки и, прихватив подранный халат, отправилась вслед за убежавшей Василисой, не зная как ей относиться к случившемуся и радоваться ей или нет тому, что она не обрела такую питомицу, ну а вновь невозмутимые жнецы послушно последовали за хозяйкой.