Текст книги "Дети апокалипсиса"

Автор книги: Антон Сибиряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Но он перехватил мою руку прежде чем я успела коснуться раны. Его пальцы были липкими, испачканными кровью. Они скользили.

«Поможешь…но не сейчас»

Он кивнул и крикнул остальным.

«Давайте добьем этих ублюдков!»

Мы встали напротив двери и через несколько минут в рубку ворвались изуродованные радиацией чудовища. Мы открыли по ним шквальный огонь, и я подумала о том, что это теперь тоже наше наследство. Наш крест, который придется тащить всю жизнь. А умирая, мы будем передавать его из поколения в поколение, и знать, что всегда найдутся сильные руки, готовые подхватить эту тяжелую ношу.

Среди уродливой толпы, жаждущей нашей плоти, была и та маленькая девочка, из-за которой чуть не погибли Лин с Тагом. Ее тонкие руки тянулись к нам, а в заплывших бельмом глазах не отражалось ничего, кроме голода. Из широкого рта, наполненного гнилыми зубами, стекала кровавая слюна. Я смотрела на нее, и не могла поверить, что все это происходит с нами, наяву. Что монстр этот, всего лишь ребенок, которого воспроизвели на свет в мире, не признающем больше материнства. И я подумала о том, что это великий грех – дарить в ТАКОМ мире новую жизнь. Ведь подарок этот окажется проклятием… А потом худое тельце девочки смело со ступеней непрекращающимся огнем, и я вытряхнула из револьвера пустые гильзы, заменив их шестью блестящими патронами.

Мы убили их всех. Завалили лестницу трупами так, что нельзя было пройти. Вся рубка отсырела от горячей крови. Источала пар.

Корабль сел на мель у самого берега, завалившись набок, точно поверженное морское чудовище. Мы выбрались на сушу уже глубокой ночью, и разбили лагерь недалеко от берега. В темноте, шум зараженных волн, напоминал нам о прошлом. О Звере, и о погибших друзьях. Так что ужин прошел в полном молчании. Мы снова жевали твердые, как пули, бобы, и передавали по кругу бутылку с мутной водицей.

Позже Лин позволил мне сделать ему перевязку, и этот момент я запомнила на всю оставшуюся жизнь. Глупая девочка, ищущая любовь в черством, умирающем мире. Я касалась его кожи, и думала о том, что нет ничего прекраснее, испачканной кровью романтики. Воображала, что когда-нибудь, он возьмет меня за руку и встанет на колено. А я буду прятать слезы в глубине глаз, но все равно разрыдаюсь, когда он расскажет мне о своей любви. А Лин лежал на твердом песке, прислонившись к камню, и разглядывал бездну ночного неба. Он спросил меня тогда, как давно я видела звезды, а я только пожала плечами в ответ. Ты моя звезда. Я вижу тебя каждый день, но ты не замечаешь меня за гарью туч.

Огонь костра плавил тени, и они сползали по нашим чумазым лицам, падая на мертвый песок шипящими каплями. Наверное, именно тогда я должна была рассказать ему о своих чувствах. Но все слова вдруг исчезли, оставив меня наедине с пустотой.

«Лин, я…»

«Закончила? Спасибо»

Он поднялся, держась за камень, и ушел. А я осталась сидеть на песке, с окровавленными руками, и кровь эта жгла мои пальцы, проникая в поры чужим, незнакомым сердцебиением.

Мы неразрывно связаны с тобой. Но я никогда не увижу твоего настоящего лица. Любовь делает меня слепой, ищущей твоих объятий в запертом, ненастоящем мире. Почему ты так жесток со мной? Почему не подашь голоса в опасной темноте? Почему не протянешь руки?..

Я сидела на песке, а на руки мне капали горячие слезы. И только природа, живущая внутри меня, все еще шептала – ты готова, моя милая девочка. Теперь, ты готова…

Мы пришли в этот городок, потому что нам некуда было больше идти. Он стал для нас освобождением, мечтой... Дальше простиралась тайга, припорошенная первым снегом, а за ней, казалось, больше ничего и нет. Край мира находился здесь, под нашими ногами. А дальше – только черта горизонта, слившаяся с бесконечностью неба.

Проходя по этим землям, мы чувствовали, как меняется природа. Как она оживает, наполняя воздух чистотой. И хотя вокруг нас был все тот же унылый пейзаж апокалипсиса, мы знали – мир меняется. Эти места еще не сдались. Не умерли. В них, и только в них, возможно возрождение человеческой расы. Здесь, в почве, скрыта великая тайна далеких предков, которую они называли надеждой на жизнь.

Суровый край встретил нас холодными ветрами и снегом. Поэтому ночью мы старались не оставаться под открытым небом, задерживаясь в опустевших поселках, до самого утра. В панельных домах было не лучше, чем на улице, и мы выбирали перевалочным пунктом деревянные, полуразвалившиеся строения, в углах которых скапливалось сырое тепло промозглого дня. Там мы разводили костер и слушали байки Тага о странной сибирской земле, которая всегда манила исследователей своими природными богатствами. Он рассказывал нам о том, что Сибирь – это уникальное место, похожее на отдельную республику, в которой всегда теплился огромный потенциал. Говорил, что раньше, пока были границы, а люди давали названия материкам, эта земля находилась в двух мирах, принадлежала двум вероисповеданиям. А я, слушая его рассказы, не могла понять, зачем же людям было столько богов? Ведь в Библии сказано, что Бог един, его сущность непоколебима… И зачем людям нужны были религиозные войны, если все религии мира, призывали творить добро? Наверное, нам, детям апокалипсиса, этого никогда было не понять. Перед нами стояли вопросы куда простые, но и великие в своей простоте. Выжить. Возродиться. Оставить следы своего пребывания на этой планете. Рассказать о том, что мы были…

По дороге вглубь незнакомых земель, мы обзавелись теплой одеждой. Климат здесь не претерпел изменений, и слова Тага о том, что нам пора утеплиться, были очень кстати. Нам долго не удавалось найти одежду, потому что вся она истлела от времени и вечной сырости, но в одном из городков, мы наткнулись на подземное хранилище, удовлетворившее, наконец, наши «взыскательные» вкусы. Вообще-то выбор наш не различался многообразием – нам просто хотелось согреться. Главное, чтобы вещь была удобной и не громоздкой, позволяющей легко двигаться с оружием. Я выбрала длинное пальто, плотно прилегающее к телу, и когда встретила между рядами хранилища Лина, точно в таком же, то прыснула со смеху. Он напялил на голову вязаную шапочку и недовольный прошествовал мимо.

Как мы выживем здесь без любви? Ведь в этих землях так холодно…

Однажды, пробираясь по лесу, наш отряд повстречал оленя. Огромного, с рогами, похожими на радиолокационные антенны. Он стоял у дерева и смотрел на нас темным взглядом широких глаз. В нем одновременно было столько красоты и боли, что я почувствовала горький комок в груди. До этого никто из нас, кроме Тага, не встречал диких животных. И нам всегда казалось, что они просто миф, сказка, живущая лишь на страницах потрепанных книжек.

В тот момент я подумала – сколько же мощи заключено в этом удивительном создании. Сколько желания жить!

И когда Таг вытащил из кобуры обрез, я схватила оружие за двойное дуло.

«Не смей!»

Это был шепот сквозь зубы, больше похожий на шипение.

«Когда ты в последний раз ела мясо, Гун?»

Зашептал он в ответ.

«Эта особь, возможно, последняя в своем роде…»

«Отпусти! Меня достали эти бобы…»

«Таг, – я услышала голос Лина прежде, чем увидела его руку, улегшуюся Тагу на плечо. – Гун права. Это и отличает нас от тех чудовищ на корабле. Мы все еще люди»

После этих слов Таг вернул оружие в кобуру. Но не разговаривал со мной целую неделю. Но воительница Гун привыкла к такому обращению. Поэтому ее шаги, по припорошенной снегом хвое, оставались все такими же твердыми.

Мы пришли, чтобы остаться. Чтобы начать новую жизнь. Мы здесь… Этот городок станет нашим райским садом. И мир снова обретет четкие контуры. Воскресит все мечты…

– Ты бывал тут раньше?

Мы шли по пустынной улице, затянутой туманом, и я слушала, как хрустит под подошвами хрупкая наледь.

– Нет, Мияко, здесь я не бывал.

Голос Тага прозвучал устало. Всем нам хотелось спать этим морозным утром.

– Кажется этот город такой же мертвый, как и все остальные. Куда делись люди, ведь должен был хоть кто-нибудь выжить?

– Они здесь. Просто не хотят, чтобы мы их видели.

– Откуда знаешь?

– Они следят за нами. Чувствую их взгляды.

– Вот как?..

Я услышала, как заскрипела кожаная кобура. Мияко вытащил пистолет. Я обернулась, и увидела, как он нервно оглядывается по сторонам.

– Да брось ты, они неопасны.

– Тебе-то откуда знать, Гун? Может они тоже жрут людей!

– Остынь, а.

– Не указывай мне…

– Помолчите-ка все, – Лин остановился, прислушиваясь. – Да. Таг прав. За нами следят.

– Ну, что я говорил?

Мияко передернул затвор.

– Если хотим здесь остаться, нужно наладить с ними контакт. Убери ствол, Мияко. Ты воин, ты успеешь его достать и за секунду до выстрела.

Я улыбнулась. Снова Лин оказался на моей стороне. Он был нашим негласным лидером, не смотря ни на что. И хотя он отяготил наше путешествием грузом побега, его слова все еще имели вес. Поэтому Мияко убрал пистолет, но щелчка кобуры я так и не услышала.

– Идемте. Нужно найти место потеплей. Не мешало бы выспаться.

Мы разместились в небольшом двухэтажном здании, в котором когда-то находилась школа. В кабинетах, под слоем бетонной пыли, покоились останки железных парт. У стен, покосившиеся от времени, умирали рамы школьных досок. А в углах, среди мусора, можно было разглядеть почерневшую бумагу – страницы, по которым когда-то человечество училось жить. Жаль, но все науки оказались пустыми теориями, которые не смогли уберечь мир от катастрофы. Они сгинули вместе с человечеством, а научные трактаты сгорели в ядерном огне. Людям, помимо прочих наук, в век технического прогресса необходимо было изучать искусство равновесия. Изучать самих себя.

За окнами, поросшая высохшей травой, располагалась спортивная площадка. В переплетении колючих трав, ржавели перекладины футбольных ворот.

– Воды почти не осталось, Лин.

Чжин сидел на пыльном подоконнике, болтая ногами.

– Я знаю. Наверняка в этом городе она есть. Иначе бы тут никто не жил. Выставьте одного часового, попробуйте развести костер и…отдохнуть тоже попробуйте.

– А ты?

– Я пойду, познакомлюсь с местными.

– С ума сошел? Один?

Я с хрустом размяла пальцы:

– Я пойду с тобой, Лин.

– Нет. Ты останешься здесь.

– Хватит мной командовать! Я тебе не маленькая девочка!

Я сжала кулаки.

– Разговор окончен.

– Тогда я пойду одна!

– И оставишь команду без снайпера?

– Лин, – в разговор вмешался Алан, – глупо идти одному. И ты это знаешь.

– Тогда ты пойдешь со мной. Снайпер нужен здесь.

– Идиотизм!

Я топнула ногой, взбивая тяжелую пыль.

– Ты видишь? – обратился Лин к Алану. – И после этого она говорит, что повзрослела.

– Черт бы тебя побрал, Лин! Твоя проблема в том, что ты считаешь меня слабой. Но это не так.

– Я не считаю тебя слабой, Гун. Я просто стараюсь быть реалистом. Идем, Алан.

– Извини, Гун…

Они зашагали к выходу, а я осталась стоять на месте, гневно раздувая ноздри. Зубы мои заскрипели от злости.

– Чертов…

Мой кулак влетел в стену, срывая с костяшек кожу. Боль выстрелила в локоть, и обвила жаркими нитями плечо.

–…Лин!

Я оглядела оставшуюся команду слезящимися глазами. Они все, молча, смотрели на меня, но их взгляды были туманны и неясны. И в установившейся тишине моя злость разрослась, превратившись в безудержную волну. Мне казалось, все они смеются надо мной, считают сопливой девчонкой, не способной на подвиги в этой чертовой войне.

– Я осмотрю второй этаж.

Бросила я и быстро зашагала прочь, к лестнице.

Поднявшись по пыльным ступеням, я отыскала лучшее место для снайпера – выбитое окно, с покосившейся рамой, находящееся аккурат над парадным входом. Злость моя поутихла, уступив место странной безысходности, и я долго ставила на подоконник винтовку, просматривая местность в окуляр оптического прицела.

На войне нет места чувствам. Эта слабость может стоить жизни.

Но с кем мы воюем, когда на земле почти не осталось людей?

Я покрутила колесо отстройки, выставив комфортное расстояние для стрельбы.

Зачем нам нужна эта война? За что мы боремся, ведь внутри у нас не осталось ничего человеческого? Мы умеем только убивать. Отнимать чужие жизни…

Винтовка была готова. Я оставила ее на подоконнике, прикрепив к цевью сошку, и облокотилась рядом, разглядывая унылый пейзаж апокалипсиса.

Этот мир достоин большего, чем кровавая брань между остатками человечества. Я знала это всегда. Но за грохотом выстрелов не могла расслышать правды. Не могла удержать истину в скользких от крови руках. И только теперь, в оглушающей тишине…я начала понимать. Опустошенным землям нужна жизнь. Семена, готовые упасть в почву и дать всходы. Нашему миру нужны…

– Гун?

Я оглянулась, все еще поглощенная раздумьями. В дверях, переминаясь, стоял Мияко.

– Что?

– Ты как?

– В порядке.

Он кивнул и осмотрелся.

– Выбрала позицию?

– Звучит двусмысленно.

Он непонимающе глянул на меня, но потом расхохотался. Я тоже улыбнулась в ответ.

– Снайперскую.

– Да, отсюда неплохой обзор. Хочешь взглянуть?

– Да нет, нет, конечно. Тебе лучше знать, что тут и как. Значит ты в порядке?

– И не сомневайся.

Он снова кивнул.

– Хочешь, я побуду с тобой?

– Нет, Мияко. Я хочу побыть одна.

– Хорошо. Я просто хотел сказать…мы…все мы…не считаем так, как Лин. Ты столько раз спасала нам жизнь…

– Вы мои друзья. Моя команда. Я не могла иначе.

– Да…да…но все равно…мы редко говорили «спасибо». Принимали, как должное.

Я грустно усмехнулась.

«Спасая вас, я убивала других. И цепь эта разомкнется только с моей смертью»

– Это война, Мияко. Так должно быть.

– Да. Ты права. Это война…

Мы помолчали и он ушел. А я вернулась на позицию и долго не могла прогнать с лица улыбку.

Лин и Алан вернулись довольно быстро. Они шли не спеша, о чем-то разговаривая, а я наблюдала за ними через окуляр прицела. Их фигуры, поначалу размытые, стали четче, как только они вошли в зону обстрела. Лин, по привычке, махнул рукой. Это означало, что я могу сниматься с позиции.

Я оставила винтовку на окне, а сама спустилась к команде. Мы вчетвером вышли на крыльцо, полные надежд и вопросов. Но когда Алан и Лин подошли к нам, первым, что мы услышали, было...

– Гун, я заметил тебя с двухсот метров. Прицел выдал отблеском…

– О, чудесно! – я оборвала Лина, громко выдохнув. – Это все, что ты можешь нам рассказать? Как Гун неправильно разместилась на позиции?

Он пожал плечами.

– Что было, Лин? Вы встретились с местными?

В разговор встрял Мияко.

– Встретились. Алан расскажет лучше, он больше в этом понимает.

Лин отошел в сторону, приглашая друга занять его место.

– Алан?

Все наше внимание теперь было приковано только к нему. Он немного помолчал, подбирая слова, и начал говорить:

– Их здесь около двухсот человек. Так сказал староста, с которым нам довелось пообщаться. У них тут что-то вроде общины. Коммуны или…секты. Они проповедуют христианство отличное от нашего. Они грешны.

– Секта? – Чжин осмотрелся по сторонам.

– Алан немного преувеличивает, – подал голос Лин. – Вряд ли они опасны. Просто они очень…суеверны. Нам здесь не прижиться.

– Вот так хрень! – Мияко оглядел всех нас. – Мы шли сюда три года, чтобы услышать эти слова? Нам тут не прижиться?

– Они согласились дать нам приют на несколько дней, и снабдить всем необходимым для дальнейшего путешествия…

– Куда? – хохотнул Мияко. – Куда нам идти дальше, Лин? За этими лесами ничего нет! Только вечный холод.

– Таг? Что скажешь? Ты ведь бывал здесь. Есть у нас какие-то варианты?

– Идти дальше, нет смысла, Лин. Впереди только бескрайняя тайга, которую скоро завалит снегом.

– Мы что, правда, рассматриваем этот вариант? Прятаться в тайге, как звери? Это без меня, уж простите.

– Никто не собирается прятаться, Мияко. Все мы воины.

– Тогда нужно просто остаться здесь, и пристрелить того, кто скажет хоть слово против!

– Воины, – Лин снял перчатку, оголяя черную татуировку, щупальцами охватившую кисть правой руки. Я знала, он сделал ее потому, что такую носили все в его семье. И отец. И дед. И прадед. Знак чести. Принадлежность к военной элите несуществующей уже Японии. – Но не убийцы. Не грабители, и не мародеры. Эти люди согласились нам помочь. И мы будем им благодарны.

– Они сказали, что мы несем зло, Лин. Что мы должны уйти. От этих слов разит смертью, – Алан посмотрел на меня черствым взглядом. Но я не отвела глаз. – Гун, сестра, что ты думаешь обо всем этом?

– Я думаю, нам нужно остаться.

У меня не было обоснований. Просто я впервые решила пойти против Лина.

Эмоции губят нас на войне. Но без них нам не за что бороться.

– Чудесно. Значит, через несколько дней мы с вами расстанемся. Я не собираюсь быть частью отряда мародеров.

– Послушай, Лин, ты не прав, – Таг выступил вперед, на ступени крыльца. – То, что ты считаешь по-другому, не повод всех нас оскорблять. Мы шли с тобой до самого конца. Тебе не в чем нас упрекнуть.

– Боюсь, что если вы останетесь здесь, – он впервые за долгие годы посмотрел на меня. А я, испугавшись, опустила взгляд. – Вы не отмоетесь от этой крови.

– Мы не собираемся устраивать тут войну…

Удивленно развел руками Чжин.

– Война уже идет. Она началась еще до нашего рождения. Но сюда, в этот мирный край, принесли ее мы. И если задержимся здесь, то заразим ею остальных. Крови не избежать. Я это знаю.

Наверное, каждый из нас знал, что Лин был прав. Только одного знания было мало, чтобы подчиниться и пойти с ним в заснеженную неизвестность. У всех у нас были причины отстаивать свою, однобокую правду. Нам не был важен этот город так, как нужна была уверенность в себе. Глупо, но мы все пошли против Лина. И я, со своей детской злостью, и Алан с вечными вопросами веры. И Чжин, и Мияко и Таг. Все мы…мы его предали.

Я смотрела в пол, и ждала, когда же Лин скажет, что принимает сторону большинства. Я была уверенна – он не сможет уйти. Как когда-то давно, со слезами на глазах, я отказывалась верить в то, что умерла мама. Но Лин только усмехнулся.

– Тогда через несколько дней наши пути разойдутся.

Он сказал это так, что на миг у меня перехватило дыхание и захотелось кричать. Признаваться ему снова и снова, что все мои слова, сказанные минуты назад – это детская ложь, вызванная безответной любовью. Что я пойду за ним в эту чертову глушь, в эти снега и горы, и буду идти, пока не остановится сердце.

Вот только отступать было поздно. И он подвел под нашим договором черту.

– Решено. А теперь собирайтесь, пойдем в жилые районы города. Староста обещал накормить нас вкусным обедом. А мы обещали рассказать ему о том, что творится в мире.

Я отправилась на второй этаж за винтовкой.

Все когда-нибудь заканчивается. Никакой союз не вечен. История, о которой мы знаем так мало, подтверждает эту истину. На земле были содружества куда важнее и величественнее нашего. Но и они распались, когда настало время.

Я сняла сошку с винтовки и перекинула оружие через плечо. Порыв теплого ветра дыхнул мне в лицо сырым запахом осени. Его ладони скользнули по моим волосам, а губы шепнули на ухо – смотри, это теперь ваша история, ваш мир.

Я стояла напротив окна, за которым бесцветным полотном раскинулась унылая округа, и не могла отвести глаз.

Еще одной войны нам не пережить. Прошлое сгорело в огне, а будущее пока не свершилось. Есть только настоящее. И это мы. И серая дорога уводит нас в туман предстоящих дней. Так пишется история. Так было всегда. И так будет…

Под окном, у крыльца, уже собрались все, кроме меня. А я смотрела на своих друзей, и открывала для себя истину.

Мы, сами того не понимая, написали целую главу для мировой истории, чей отчет снова начался с нуля. И когда-нибудь мы покажем ее человечеству. Расскажем, каким отважным был наш отряд. Как храбро мы сражались. И как безумно любили…Мы расскажем.

– Гун? Давай скорее!

Мияко махнул мне рукой, и я улыбнулась.

– Уже иду!

Жилые районы мало отличались от нежилых. Пока мы шли по разбитому асфальту, поднявшееся солнце разогнало туман, и нас, с обеих сторон, обступил город. Темные от сырости дома, выстроились в шеренги, будто остатки войска, вернувшегося с проигранной войны. Ослепшие и изуродованные, они окружили нас со всех сторон, желая услышать, что все еще нужны своим генералам. А мы, молча, шли мимо них, пытаясь уловить в дырах окон хоть какое-нибудь движение. Но видели повсюду одну лишь пустоту.

– Они боятся нас…

Прошептал Таг. Он шел рядом со мной, и я слышала, как бренчат в кобурах его обрезы.

– Надеюсь, мы не забредем в ловушку?

Мияко поравнялся с нами, и передал бутылку с остатками воды.

Между домами, в заросших травой проулках, скопились горы хлама. В основном это были обломки арматуры и куски бетонных плит, натолкнувшие меня на мысль о том, что таким образом местные жители избавлялись от мусора, завалившего их собственные дома. И одно только это заставило меня восхищаться этими людьми. Они не сдались, не сбились в кучу разбойников, отнимающих чужое добро, у них не опустились руки. Ни смотря на все беды, эти люди нашли в себе силы жить дальше и восстанавливать то, что, казалось, было потеряно навсегда.

Я глотнула воды и передала бутылку Тагу.

– У них есть право бояться, не так ли?

– Да, наверное…

Лин, шедший первым, остановился, заставив нас замолчать. Впереди, перегородив дорогу, стояло несколько широкоплечих фигур, в одеждах, больше похожих на звериные шкуры.

– Постарайтесь быть с ними вежливыми.

– Господи, какие они огромные…

Шепнул Мияко.

– Это просто ты не вышел ростом.

К нам подошли Чжин и Алан.

– Язычники. Богом тут и не пахнет.

Одна из фигур двинулась к нам навстречу, и вскоре мы различили в ней крепкого мужчину средних лет, с кудрявой рыжей бородой. На поясе у него болтался небольшой топорик.

– Это их староста.

Тихо сказал Алан.

– У него топор. Вы видели?

– Топоры иногда используют и в работе, Мияко.

Пояснил Чжин, похлопав друга по спине.

– Да…я знаю. Просто…

– Помолчи, Мияко, – шикнула я. – Мы принесли с собой гораздо больше оружия.

Человек остановился от нас в паре метров, но даже так мы разглядели, какой он огромный… почти великан. Один его кулак по размерам мог сравниться, с двумя, а то и с тремя нашими.

Он окинул нас быстрым взглядом, лишь на секунду задержавшись на мне и Алане.

– Черный человек, – его голос был сильным и грубым, – ты не принесешь столько бед, сколько она, – он посмотрел на Лина. – Среди вас женщина, почему ты не сказал?

– Не думал, что это так важно.

– Да, конечно… – голубые глаза снова скользнули по моему лицу. – Идемте со мной. Хочу, чтобы вы кое с кем поговорили.

– Пошли.

Лин мотнул головой, и мы двинулись вслед за странным человеком-зверем. Он не был похож на того монстра, который уничтожил половину нашего отряда на берегу Токио, но все же… было в нем что-то пугающее. Он напоминал хищника. К нему не хотелось подходить.

Пока мы шли, я несколько раз замечала мелькание лиц в темных оконных проемах. И чувствовала пристальные, изучающие взгляды со всех сторон. Мы были чужаками здесь. Теми, кто принес перемены в устоявшийся, непоколебимый мир.

Староста вывел нас к красивому деревянному зданию, увенчанному несколькими башенками с недостроенными куполами наверху. С покатой крыши свисали нити белых канатов, а на земле, у стен, штабелями лежали доски и брусья. Запах свежего леса наполнял воздух неповторимым ароматом, очищающим грудь. А атмосфера добра и умиротворенности, словно горный родник, смывала с нас грязь пройденных километров.

– Что это за место?

Не выдержала я.

Староста, и остальные из его отряда, удивленно переглянулись.

– Я думал, черный человек носит это не случайно, – палец с грязным ногтем нацелился Алану в грудь. – Крест. Я думал, ты священник. Да и говорил ты, вроде, похоже…

– Я не проповедую.

– Вот как? Отчего же ты не делишься своей верой с друзьями?

– Вы можете просто ответить?!

– Это их церковь, Гун, – сказал Алан.

– Она не похожа на ту, в которой был ты.

– Это-то меня и пугает.

Староста что-то буркнул на непонятном языке сопровождавшим его громилам и те закивали.

– Мы остановили работы ради вас. Здесь мы строим новую православную церковь, старая находится слишком далеко, да и проводить в ней службы довольно холодно. Особенно зимой. У нас есть священник – отец Сергий. Один пастырь на паству в двести семнадцать овец. Много ли? Решать не мне, Бог сказал, так должно быть. И чтобы отцу Сергию не было слишком трудно, он наделил его одной прекрасной способностью. Даром предвиденья. Наша встреча была предсказана задолго до того, как вы решились на этот поход. Но я всего лишь староста, я не посвящен в дела Божьи. Поэтому прошу вас, – он простер ладонь к черному дверному проему. – Отец Сергий хочет убедиться, что вы пришли. И поговорить. От того, что он скажет, зависят сроки вашего пребывания здесь. Скажу только одно – удерживать вас в этом городе никто не станет, но сил для того, чтобы заставить вас уйти, у нас хватит.

– Дипломатично.

Хмыкнул Чжин.

– Идем.

Лин снова вошел первым, а следом за ним в странную церковь потянулись и все остальные.

Внутри пахло смолой. И свечами – в сером полумраке светилось несколько их трепещущих огоньков. Мы прошлись по дощатому полу, слушая эхо собственных шагов, и в углу, справа, заметили человека в черной рясе, стоящего на коленях перед иконой. Он что-то шептал, склонив седую голову.

– Видящий, а нас не видит.

Хихикнул Мияко.

Лин приставил палец к губам, давая понять, чтобы мы не шумели. Но священник уже отвлекся от молитвы и поднялся с колен. Перекрестился и обернулся к нам. В темноте я не особо его разглядела, отметила только, что он не такой старый, как мне думалось и очень худой, не похожий на свою паству. Ряса висела на нем, словно на вешалке.

– Вас шестеро?

Спросил он, вглядываясь в наши лица.

– Да, шестеро, – ответил Лин. – Пятеро мужчин и одна девушка. Нам сказали, вы хотели нас видеть. Зачем?

– Пятеро мужчин и одна женщина, как и должно быть, – он покивал, трясущимися пальцами застегивая пуговицы на вороте. – Меня зовут отец Сергий. Да, я хотел бы с вами поговорить. Это не отнимет у вас много времени, юные воины. Я вижу, вы торопитесь уйти. Вы позволите, я посмотрю вас?

– Здесь не особо можно кого-то разглядеть, темно… а у вас, как я понимаю, со зрением проблемы, щуритесь постоянно. Вам бы очки…

– Чжин, помолчи, ради Бога.

Оборвал его Лин.

– О, молодой человек прав, я почти не вижу. Очки мне не помогут, я слепну с каждым днем. Ничего не происходит случайно – забирая мое зрение, Господь дарует мне прозрение внутреннее. В этом мире не осталось больше красоты. Мне нечем любоваться. Вся она – у нас внутри. Ее мы должны видеть, на нее обращать внимание. Я хочу посмотреть не на вас, но в вас. Если вы позволите, конечно…

Я насторожилась:

– И что же вы хотите увидеть?

– Что вы принесли нам. Надежду на спасение или… смерть.

– А в пророчестве об этом не было сказано?

Вмешался Мияко.

Я посмотрела на Алана. Он стоял в стороне, сложив руки на груди. В его взгляде читалась злость.

– Нет никакого пророчества. Есть я и я вижу. Я видел вас. Знал, что вы придете. И вот вы здесь. Но что вы несете нам? Это я смогу сказать только сейчас.

– Что для этого нужно?

В недоумении спросил Таг.

– Пускай протянет руку самый отважный из вас. Тот, кто не боится расстаться с секретами.

– Это языческая ересь! – взорвался Алан. – И ты еще смеешь называть себя священником?! Ты колдун и церковь твоя – обитель демонов! Господь сказал нам все, что хотел, и все это записано в Библии! Ты не его глазами видишь. И не его ртом говоришь. Ты…дьявол!

– Алан, хватит!

– Лин, разве ты не видишь, что это демон?! Что все его речи от лукавого?! Не слушайте его! Все, что он скажет – ложь!

– Таг, выведи его отсюда!

Таг приобнял Алана за плечо и повел к выходу.

– Идем, Алан. Пошли…

– Но разве вы не видите?...

Они вышли из церкви, но голос Алана еще долго слышался за деревянными стенами.

– Простите его, он не в себе.

Обратился Лин к священнику.

– Я понимаю... Он глубоко верит, но вера его, без наставника, подобна бурной реке – сметает все на своем пути. Хотя вместе смерти, должна дарить жизнь. Ваш друг знает, что такое библия и это прекрасно. Но она лишь дверь в огромный мир христианства. Простите его и вы, как я простил.

– Мы простим, – кивнул Лин, и посмотрел на нас. – Ну, кто тут самый отважный? Чжин, Мияко…может быть Гун? Все вы храбрые воины, но это не война.

Я сунула дрожащие руки в карманы. Делиться своей тайной с этим полуслепым стариком мне не хотелось. Судя по всему, Чжин и Мияко, думали также.

– Честно говоря, я думал, Мияко согласится, – Лин стянул перчатку с руки. – Весельчак и вечный скептик. А у него, оказывается, свои скелеты в шкафу…Ладно, отец Сергий. Держите мою. Но сильно глубоко не заглядывайте, можете испачкаться в крови.

– Я постараюсь быть осторожнее.

Я увидела, как Лин протянул старику руку и тот бережно взял ее своими дряхлыми ладонями. Провел пальцами по линиям жизни, коснулся запястья и осторожно поднес к своему лбу. Прижал и закрыл глаза.

Лин посмотрел на нас и пожал плечами. А потом по церкви пронесся странный шепот, почти неотличимый от ветра.

– Господи…

Мне показалось, в нем я различила слова.

– Ты слышал это, Мияко?

– Нет, я…

– Я слышал, – перебил его Чжин. – «В них возрождение». Но кто…как это может быть? Здесь ведь никого нет…

Священник отнял руку Лина ото лба и испуганно уставился на меня. В окружении пляшущего света, его лицо показалось мне изуродованным свиным рылом.

– Ты, – он указал на меня, и я сделала шаг назад. – Ты, а не он… Но уже слишком поздно…Вы должны готовиться. Все вы… – он оглядел Мияко и Чжина. – Вы все…должны готовиться. Здесь возродится человеческий род. Здесь вы победите Зверя…

– Зверя?! – Ошарашено переспросил Лин. – Как он близко?

– Слишком близко. Вы должны готовиться к битве. Потому что если уйдете – миру настанет конец, – священник снова посмотрел на меня, а потом на Лина. – И ты знаешь почему…

– Мияко, Чжин – предупредите Тага и Алана.

– Что им сказать?

– Что Зверь нашел нас. И что он близко.

– Ты уверен?

Переспросил Чжин.

– Да. Уверен.

– Хорошо.

Они вышли из церкви.

– Сколько у нас времени? – Лин посмотрел на священника.

– До завтрашнего вечера…

– Как нам его убить? Вы знаете? Знаете, что это за тварь?!

В тишине мой голос прозвучал неестественно громко.

– Это…существо, оно не отсюда. И хотя оно выбралось из-под земли, родилось оно не здесь. Его дом очень далеко, среди тусклых звезд. Когда-то давно, демоны посещали наш мир и оставили тут Зверя. Чтобы через миллионы лет, когда люди ослабнут и потеряют веру в Бога, он выбрался из-под земли и поставил человечество на колени. Это Сатана, но есть зло превосходящее его в сотни раз. Кто знает – спешит ли оно сейчас к нам сквозь миры, или потеряло уже интерес к нашей планете, а может и вовсе исчезло, но…Зверь здесь и он делает то, что ему было приказано. Все это – плата за нашу надменность. Мы – дети грешных родителей, и мы расплачиваемся за их грехи. Да, так не должно быть, но Господь отвернулся от нас, он перестал в нас верить. Потому что когда-то также с ним поступили и мы…Можно ли убить Зверя? Да, несомненно. Он родился, а тот, кто рожден, не может быть бессмертен. Вы должны найти способ его остановить, вы воины, и разбираетесь в оружии куда лучше слепого старика. Но вы не должны бояться и бежать. Зверь всегда шел за вами следом и сеял смерть. Мы – одни из последних людей. Этот город – колыбель, в которой возродится человечество. Вы должны биться за него из последних сил, до самого конца. И тогда, возможно, Господь вернет нам надежду. Увидит, что остались на земле люди, готовые отдать все ради возрождения человеческого рода.