Текст книги "Карикатура. Непридуманная история"
Автор книги: Антон Кротков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Художник и Гражданская война
Родился будущий Герой Социалистического Труда и академик в Киеве, в семье сапожника Ефима Моисеевича Фридлянда и Рахили Савельевны Гофман (впоследствии Борис и его брат возьмут русские фамилии). Уже с детства Боря проявлял большую тягу к рисованию. А в четвёртом классе реального училища за ним прочно закрепилась кличка «Карикатурист». Именно тогда – в гимназическом рукописном журнале, который издавал брат Бориса – Михаил, были опубликованы его первые шаржи на преподавателей, одноклассников, известных общественных деятелей города и России.
Первого серьёзного творческого успеха начинающий художник добился в 1916 году. В очень популярном в то время журнале «Солнце России» рядом с фронтовыми зарисовками и фотографиями известных боевых лётчиков, членов правительства, театральных прим был опубликован шарж Ефимова на Председателя Государственной думы Родзянко.
Журнал «Солнце России»
В 1917 году Борис Ефимов поступил в Киевский институт народного хозяйства, а затем перевёлся на юридический факультет Киевского университета. Похоже, что о профессии художника он тогда и не помышлял, а готовил себя к престижной карьере судьи или адвоката. Но революция, а затем вспыхнувшая Гражданская война перечёркнули жизненные планы миллионов граждан внезапно развалившейся Российской империи.
В своих мемуарах Борис Ефимович вспоминает о том, как вскоре после Октябрьской революции в Киеве стал ощущаться недостаток продуктов питания. Но ещё страшнее, что власть в городе постоянно переходила из рук в руки. Сменявшие друг друга немцы, войска Центральной рады, петлюровцы, белые и красные нередко устраивали или провоцировали погромы еврейского населения города. Удивительно, как ему повезло уцелеть в этом кровавом молохе!
Газета «Красная Армия»
Однако судьба хранила и вела своего избранника. В 1919 году Борис был принят на работу в отдел изобразительной агитации Политуправления 12-й Советской армии. Затем была работа в газете с характерным названием «Красная Армия». Его талантливые карикатуры на прижатых к Чёрному морю красногвардейскими штыками белых генералов стали очень популярными в частях РККА[15]15
Рабоче-крестьянская Красная армия.
[Закрыть], действовавших на Украине.
Борис Ефимов. Дружеский шарж на Александра Александровича Блока
Правда, ещё в 1918 году Ефимову удалось напечатать в киевском журнале «Зритель» серию дружеских шаржей на знаменитых в ту пору представителей творческой богемы: поэтов – Блока и Вознесенского, актрису Юреневу и театрального режиссёра Кугеля. Но гонорары с тех публикаций едва позволяли молодому художнику не умереть от голода, а ведь необходимо было ещё поддерживать родителей.
Борис Ефимов. Дружеский шарж на Андрея Андреевича Вознесенского
Борис Ефимов. Дружеский шарж на Веру Леонидовну Юреневу
Зато работа в советских штабах и наркоматах позволяла художника получать усиленный армейский паёк и строить карьеру. К 1920 году Ефимов уже сделал себе имя в советской Украине. Его печатают ведущие журналы – «Большевик», «Вiсти», «Коммунар», «Пролетарская правда», «Молот и плуг» и другие.
Двадцатилетний художник курирует всю изобразительную агитработу в полосе советского Юго-Западного фронта. В частности, он координирует действия многочисленных пропагандистских передвижных пунктов (помните в фильме «В огне брода нет» (1961 г.) санитарка Таня Темкина (Инна Чурикова) показывает свои наивные рисунки профессиональному художнику, прибывшему на станцию в агитационном вагоне Красной армии).
Кстати, первый военно-передвижной фронтовой литературный поезд имени Ленина отправился из Москвы на Восточный фронт Гражданской войны в августе 1918 г. Это был поезд Предреввоенсовета Л. Троцкого, в котором работала и бригада московских художников. А в апреле 1919 г. был сформирован также получивший большую известность агитпоезд «Октябрьская революция», совершивший до 1922 г. 17 рейдов на фронт. На Дону, Кубани, Северном Кавказе курсировали поезда «Красный казак», «Советский Кавказ».
Значительную пропагандистскую деятельность развернул плававший по Волге и Каме в 1919–1921 годах агитпароход «Красная звезда».
Пароход тянул на буксире баржу, на которой были оборудованы кинозал на 600–800 мест, типография, книжный магазин, радиостанция, художественные мастерские. Политическим комиссаром на пароходе был Молотов, а представителем Наркомпроса Крупская.
Фактически Ефимов, возглавлявший агитационную художественную работу на Украине, занимал должность комиссара армейского уровня. Попадись Борис во время своих регулярных выездов на передовую противнику, и ему бы не сдобровать. Политработников такого ранга белые и махновцы обычно убивали на месте.
По возвращении с фронта в Киев Ефимов становится начальником художественно-плакатного отдела республиканского наркомата. А дальше была Москва, куда наш герой переехал в 1922 году. Его талантливые карикатуры охотно начинают печатать центральные газеты «Правда» и «Известия»; журналы «Крокодил», «Огонёк» и т. д. Слава и успех очень рано пришли к Борису Ефимову. В 1924 году был опубликован альбом его сатирических рисунков, предисловие к которому написал фактически второй человек в большевистской правительственной иерархии, руководитель только что победившей в Гражданской войне Красной армии – Лев Троцкий.
В качестве спецкора газет «Известия» и «Красная Звезда» проверенного фронтом журналиста регулярно командируют в Германию, Италию, Францию, Польшу и многие другие европейские страны. В 1932 году ему присваивают почётное звание «Заслуженный деятель искусств РСФСР»; Ефимов избирается заместителем председателя правления Московского союза художников.
Правда, уже не за горами время, когда даже самый большой успех будет мало чего стоить, если вознесённый на его вершину герой дня вдруг терял благосклонность кремлёвского небожителя.
В этой связи стоит вспомнить XVII съезд ВКП(б), в 1934 г. в Москве. На него со всей страны съехались делегаты, которые по праву могли считать себя победителями. Эти люди сумели отобрать власть у Временного правительства в 1917 году, удержать её в ожесточённом противостоянии с белыми армиями и интервентами чуть ли не со всей Европы. Они в невиданные в истории сжатые сроки подняли страну из военной разрухи, провели индустриализацию, коллективизацию, «разобрались» с внутренними оппозициями. Одним словом, участники съезда имели все основания с оптимизмом смотреть в собственное будущее.
Это историческое событие так и вошло в историю под названием «Съезд победителей». Правда, вспоминаем мы о нём с грустной иронией. Ведь пройдёт менее пяти лет и практически весь состав съезда окажется за колючей проволокой северных концлагерей или в мире ином. Сталинская репрессивная машина именно так и работала – обычно перемалывая людей, казалось бы достигших максимального успеха и признания. И никакие заслуги, ни любовь народа не могли служить охранной грамотой осыпанному высшими наградами страны маршалу или великому учёному, чей труд отмечен несколькими Сталинскими госпремиями.
Только скупая фраза кремлёвского небожителя, обращённая к очередному руководителю карающего наркомата «Ты мне его пока, Лаврентий, не трогай» могла увести жертву с края расстрельной ямы, откуда на неё уже веяло могильным холодом. Но чтобы Хозяин заступился за обречённую на заклание жертву, человек должен был доказать вождю свою необходимость в виде исключения из знаменитого правила, гласящего, что незаменимых людей в СССР нет.
А теперь поставьте себя на минутку в положение человека, занимающегося в Москве образца 1930-х годов политической карикатурой. Если, вы при этом имеете какие-то собственные нравственные принципы и убеждения и не намерены от них отступать даже под страхом смерти, то просто обречены оказаться в похоронном рву на одном из секретных подмосковных полигонов НКВД. Зачем диктаторам свободолюбивые критики существующих порядков? Им необходимы лишь послушные исполнители-пропагандисты, способные талантливо обеспечить идеологическое прикрытие планируемых политических акций.
Поэтому выжить самому и спасти своих близких, а также остаться в профессии (уход с работы тоже мог быть истолкован следователями с Лубянки как скрытый контрреволюционный саботаж) в то время можно было, только развив в себе почти животный инстинкт предугадывания того, чего от тебя хочет Хозяин, а также готовность исполнить любой приказ.
Художник и власть
Впрочем, в первое послевоенное десятилетие большевистские вожди вели себя по отношению к лояльной им творческой элите вполне по-вегетариански, позволяя даже иногда добродушно иронизировать над собой правдинским карикатуристам.
В середине 1920-х годов Борис Ефимов является обласканным властью художником. Ему всегда рады в редакциях ведущих советских изданий; он дружит со «звёздами» первой величины – Маяковским, Твардовским, Ильфом и Петровым. Такие крупные большевики, как Калинин, Луначарский, Каменев, уже упомянутый Лев Давидович Троцкий при встрече приветливо жмут талантливому молодому человеку руку и даже приглашают в гости.
По воспоминаниям Бориса Ефимовича, никто из тех, кого он в ту пору делал героями своих шаржей, на него не обижался. Правда, однажды свобода творчества чуть не обернулась для молодого карикатуриста инцидентом, который мог иметь для него самые трагические последствия.
Борис Ефимов изобразил Сталина
В 1928 году Ефимов осмелился изобразить в ироничном виде Сталина. Личность Генерального секретаря ЦК партии большевиков в то время ещё не стала объектом практически религиозного поклонения миллионов советских граждан. Это через несколько лет непременным украшением каждого учреждения и служебного кабинета станут портреты и бюсты «отца народов». А пока в Стране Советов процветал культ только одного богочеловека, чьё забальзамированное тело уже четыре года покоилось в Мавзолее. И вроде бы над преемником Ильича не возбранялось добродушно шутить в главной партийной газете, тем более что сестре Ленина – Марии Ильиничне Ульяновой, занимавшей в ту пору ответственный пост в редакции газеты «Правда», шарж на Кобу[16]16
Партийная кличка Джугашвили-Сталина.
[Закрыть] очень понравился. На рисунке генсек получился низколобым, ещё более усатым, чем в жизни, в больших тяжёлых сапогах.
И всё-таки в редакции решили согласовать публикацию с секретариатом Сталина. Практически сразу из Кремля пришла лаконичная резолюция:
«Не печатать!». С тех пор Ефимов больше подобных непростительных ошибок не допускал. На таких последующих его работах, как «Капитан Страны Советов ведёт нас от победы к победе» (1933 г.) Иосиф Виссарионович выглядит безупречным отцом нации.
Борис Ефимов. «Капитан Страны Советов ведёт нас от победы к победе»
* * *
Зато очень скоро многие кремлёвские друзья и покровители Ефимова из героев его добродушных шаржей превратились в объекты безжалостной художественной травли. Уже в наше свободное время в своих интервью и мемуарах перешагнувший столетний рубеж мэтр неоднократно признавался, что ему было искренне жаль многих из тех, кого ему было приказано, выражаясь современным сленгом, «мочить». Например Троцкого, который, даже несмотря на свою крайнюю занятость и статус одного из наследников Ленина, тем не менее, нашёл время, чтобы написать предисловие к первой напечатанной книге молодого художника.
А однажды незадолго до своей высылки из Москвы Лев Давидович, прощаясь с посетившим его карикатуристом, на правах вежливого хозяина даже подавал ему пальто. По воспоминаниям Бориса Ефимовича, его потрясло, что такой могущественный, великий человек помогает надеть пальто простому газетчику. Тем не менее, несмотря на свою тайную симпатию к высланному из СССР политику, Ефимов будет раз за разом воспроизводить характерный интеллигентский профиль Троцкого в самых отвратительных вариациях то в образе крысы, то фашистским чудовищем, то шавкой империализма.
Борис Ефимов. Троцкий
И точно в таком же отталкивающем виде Борис Ефимов будет изображать других героев своих прежних дружеских шаржей – Бухарина, Рыкова, Зиновьева, Каменева.
Художник и террор
Видимо, правы философы, утверждающие, что ни один человеческий поступок – добрый или злой – не остаётся в этом мире без последствий. За всё в этом мире когда-то приходится платить соответствующую цену. В 1938 году был арестован брат Бориса Ефимова – Михаил Кольцов, знаменитый на всю страну фельетонист, корреспондент газеты «Правда», автор «Испанского дневника» (появившегося после командировки Кольцова в охваченную Гражданской войной Испанию), создатель и первый главный редактор журнала «Крокодил», главред «Огонька».
Через два года после своего ареста Кольцов будет расстрелян, а его брату придётся верой и правдой служить усатому палачу в тяжёлых сапогах, милостиво оставившему ему жизнь. Вот уж поистине трагедия художника! Борису Ефимову предстоит по заданию редакций присутствовать и работать практически на всех громких процессах 1930–40-х годов – над троцкистами, бухаринцами, космополитами, генетиками, «врачами-убийцами» и т. д. Порой его убийственное перо превращалось в кровавый кистень, бьющий наотмашь как самих сломанных пытками подсудимых, так и их близких.
Сегодня, зная о том, что в те страшные годы происходило на самом деле, невозможно без содрогания смотреть на газетные изображения «врагов народа». Невольно задаёшься вопросом, как человек с нормальной психикой сумел приспособиться к столь противоестественной роли палача от карикатуры. Ведь известно, что многие из сотрудников НКВД, назначенные в расстрельные команды, быстро спивались и заканчивали свои дни в сумасшедших домах или в безымянных могилах рядом с трупами своих жертв. У руководителей ежёво-бериевской спецслужбы был даже в ходу специальный термин – «сработанный чекист», который означал, что очередной исполнитель приговоров выработал свой ресурс и нуждается в «утилизации». Интересно, а существовали ли в сталинское время «сработанные журналисты», писавшие о славных чекистах и выявленных ими подлых наймитах империалистов, и «сработанные карикатуристы»?
Причём, на мой взгляд, речь идёт именно о большой трагедии человека и художника, который, не будучи от природы подлецом или героем, просто сломался из-за страха за себя и за своих близких. Я не считаю, подобно некоторым, что Борис Ефимов получал творческое удовольствие, сидя в Октябрьском зале Дома союзов и рисуя гнусные пародии на людей, с которыми когда-то сидел за одним столом и которых в душе, безусловно, уважал.
Лишь обладавшие особой нравственной силой единицы были способны в атмосфере всеобщего ужаса читать по московским кухням: «Мы живём под собою не чуя страны…», или пустить себе пулю, чтобы под пытками не дать показаний на товарищей, как поступил герой Гражданской войны Гамарник, или сбежать подальше от кровавой плахи в иллюстрирование детских книжек.
Впрочем, не уверен, что помилованному брату «врага народа» позволили бы мести дворы, как писателю Андрею Платонову, или рисовать невинные пейзажики по примеру художника Кончаловского. Не-ет! Суровые парни в васильковых фуражках, не хуже Мефистофеля, быстро бы напомнили беглецу про должок, который нужно отработать у них в подручных.
Художник и Империя
Впрочем, во все времена диктаторы умели быть по отношению к своим придворным творцам не только безжалостными и требовательными, но и щедрыми. Борис Ефимов отмечен практически всеми высшими наградами СССР – от Золотой звезды «Героя Социалистического Труда», двух Сталинских и одной Госпремии (1972 г.), до званий действительного члена Российской академии художеств, народного художника России и СССР, заслуженного деятеля искусств России и пр.
Много лет он курировал карикатурное направление в Союзе художников СССР. И всё это благодаря тому, что при Сталине, Хрущёве и Брежневе Ефимов участвовал практически во всех пропагандистских кампаниях советского режима – от идеологической артподготовки вторжения в Польшу в 1939 году и войны с Финляндией (1940 г.) до травли диссидентов эпохи Солженицына (несколько лет назад в одном из своих интервью мастер откровенно признался, что осознавал карающую мощь своих работ, «каждая из которых была равносильна приговору»).
По карикатурам Ефимова несколько поколений советских граждан представляли себе американских президентов, пентагоновских ястребов и толстопузых буржуев с непременными сигарами в толстых маслянистых губах.
Борис Ефимов. Министр пропаганды Третьего рейха Геббельс
Любимыми персонажами первого художника-сатирика страны на разных этапах его карьеры были полумифический символ Америки – дядюшка Сэм, премьер-министр Франции Даладье, британский премьер Чемберлен, Черчилль, генерал де Голль, Трумэн, бесноватый фигляр Гитлер, министр пропаганды Третьего рейха Геббельс (обычно в образе Микки-Мауса с крысиным хвостиком), толстобрюхий, увешанный орденами Герман Геринг, гориллоподобный лидер итальянских фашистов Бенито Муссолини и др.
Борис Ефимов. «Наглядное изображение арийского происхождения»
Кстати, очень талантливо Борис Ефимов обыграл любимую расовую тему фашистов в своей работе «Наглядное изображение арийского происхождения». В ней в качестве «образцовых» арийцев он выставил нацистских вождей – «белокурого», как истинный ариец, Гитлера, «стройного» Геринга и «высокого красавчика» Геббельса.
Художник и война
Полагаю, что для Бориса Ефимова «роковые сороковые» были временем искупления его прошлых грехов перед преданными друзьями и памятью загубленного Сталиным брата. По работам мастера этого периода видно, как в полную силу развернулся его талант. Точные, разящие, едкие сюжеты Ефимова печатали практически все газеты страны. Их можно было увидеть в центральных газетах – «Правде», «Красной звезде», «Фронтовой иллюстрации», а также в армейских, дивизионных и районных многотиражках. По ночам лёгкие бомбардировщики У-2 разбрасывали листовки с карикатурами Ефимова над районами, оккупированными немцами.
Во время войны Борис Ефимович часто выезжал из московской редакции на фронт. Как армейский журналист он имел звание майора. Художник также часто получал письма с фронта – от бойцов и командиров действующих частей с неизменной подписью «полевая почта №…». Некоторые послания написаны на газетных страницах или вырванных из школьных тетрадок, другие, напротив, на превосходной трофейной бумаге с вензелями и тиснениями. В своих письмах фронтовики благодарили художника за его работы, которые помогают им увидеть врага в неприглядном свете, посмеяться над ним.
Современные военные психологи доказали, что нет лучшего средства от изматывающего хронического фронтового страха, чем смех. Он помогает человеку разрядить накопившиеся негативные эмоции, забыть на время о вражеских снайперах, бомбёжках, намечающейся атаке и, возможно, впервые за долгое время взглянуть на своё положение с оптимизмом. Ещё во время Первой мировой войны медики заметили, что в тех окопных ротах, где имелись весёлые солдаты, умеющие мастерски рассмешить товарищей, меньше наблюдалось случаев безумия.
* * *
В октябре 1942 года в газете «Правда» появилась карикатура Бориса Ефимова «Вопрос о втором фронте». Это тема тогда волновала многих. Её обсуждали в кремлёвских кабинетах и на политзанятиях в блиндажах на передовой. Тем больший резонанс в стране и в мире вызвала эта публикация. После того как карикатуру перепечатали крупнейшие английские и американские газеты, дебаты в британском парламенте и Белом доме между сторонниками и противниками скорейшего вступления в войну обострились. Хотя после закончившейся катастрофой пробной англо-американской десантной операции «Юбилей» (август 1942 г.) союзники совсем не горели желанием вновь штурмовать ценою гигантских потерь хорошо укреплённое немцами побережье Франции.
Борис Ефимов. «Вопрос о втором фронте»
Исходя из анализа ситуации, становится понятным, что серия публикаций в центральной советской прессе и перепечатка карикатур западными изданиями были частью спланированной Кремлём пиар-кампании, нацеленной на то, чтобы призвать союзников поскорее перейти к крупномасштабным боевым действиям в Европе или, во всяком случае, не прекращать атак на сверхукреплённый гитлеровцами «Атлантический вал». Регулярные броски через Ла-Манш британских и американских коммандос должны были оттягивать часть первоклассных немецких дивизий с советско-германского фронта.
* * *
В 1945 году на Нюрнбергском процессе аккредитованному корреспонденту «Правды» «повезло» встретиться с главными нацистскими преступниками. На этом суде Ефимов с воодушевлением вживую зарисовывал для истории характерные портреты тех, кто долгие годы заочно служил объектами для его сатиры. Интересно читать воспоминания нашего героя о том, как Геринг, почувствовав на себе пристальный назойливый взгляд русского офицера с внимательными цепкими глазами и блокнотом в руках, обжёг его взглядом своих «холодных злых глазок пресмыкающегося с лягушачьим ртом».
Ефимов пишет в своих воспоминаниях: «Наши глаза на долю секунды встречаются, и мне почему-то приходит на память пойманный фельдмаршал Требон из фейхтвангеровского «ЛжеНерона». Хочется сказать: «Ну что, рейхсмаршал? На Лейпцигском процессе ты чувствовал себя уютнее, когда грозил Димитрову виселицей?» А во взгляде Геринга я читаю: «Попался бы ты мне раньше…».
