Текст книги "Страна Изумрудного солнца"

Автор книги: Антон Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 8

Жилье, снятое Клодом в дешевом многоквартирном доме на северной окраине Линоба, внутри походило на секцию камеры хранения: пенал два на четыре метра, множество стенных шкафчиков. В углу терминал, функционирующий шесть часов в сутки. На потолке скучный матово-белый глаз плафона. Выдвижная койка. Никаких излишеств. Рядом с дверцей пустого гардероба – дверь в крохотное помещение с унитазом, душем, умывальником и металлически-тусклым небьющимся зеркалом. Клод вначале не мог запомнить, какая из них справа, а какая слева. Бывало, что он, захотев в туалет, рывком распахивал дверь – и отшатывался, увидев в шаге перед собой глухую стенку.

Он каждый день с тревогой подсчитывал тающие деньги, ожидая, когда Адела найдет для него работу. Его никуда не хотели брать. Был, вообще-то, один выход: пойти в церковь Благоусердия, «отмолить» крамольную статью и получить справку. Адела без обиняков посоветовала так и сделать, но Клод не мог переломить себя. Слишком неловко было вспоминать то утро, когда Линда вытащила его из потасовки на Арбеонской площади. Пусть Клод постоянно мучился от сознания собственной мягкотелости – он все-таки не настолько мягкотел, чтобы по второму разу вляпаться в такое. Когда он сказал об этом Аделе, та обозвала его «умником-засранцем, готовым ради своего маленького самолюбия утопить Валгру в дерьме». Он спросил, какая связь между тем и другим, а то он что-то не улавливает, но Адела велела ему выметаться, потому что она смотреть на него спокойно не может.

Клод не понимал ее. Она убежала с вечеринки, чтобы найти его и извиниться, а теперь опять ведет себя как раньше. Даже еще хуже: иногда она начинала упрекать его, что он остался жив, в то время как «ее мальчики» погибли, – словно это он виноват в том, что какому-то психу взбрело в голову отправить улей в тартарары! Он все больше разочаровывался в Аделе Найзер, но она обещала ему работу, она утверждала, что для нее это пара пустяков, – и Клод держался за нее, как за последний шанс.

Несколько раз приходил друг Линды. Задавал вопросы – про улей, про Аделу, про других людей, которых Хинби более-менее знал, и Клод выкладывал все, что помнил, хотя Адела просила его не говорить этому типу ни полслова. Это было его маленькое преступление против Аделы – и его тайна, потому что он в этом, естественно, не сознавался.

Клод был откровенен не потому, что побаивался этого хмурого жесткого парня. Он просто не мог ему врать: тот был такой же, как Линда, а Клод не так уж много встречал людей, которые свободны сами и легко переносят чужую свободу. Для Валгры это редкость. И что бы он там ни рассказывал насчет своих полномочий, никакой он не федеральный следователь, это у него на лбу написано. Возможно, космополовец.

В новом жилище было окно, выходившее на территорию завода по утилизации промышленных отходов. Одна из причин, почему квартиры здесь стоят недорого, – считается, что это экологически вредное соседство. С высоты одиннадцатого этажа можно было любоваться металлическими куполами и усеченными конусами, соединенными темными ребристыми переходами, вокруг этой геометрической композиции постоянно сновали машины.

Клод попытался устроиться туда на работу – все равно кем, лишь бы хоть немного платили, – но его, разумеется, не взяли. Да он не особенно и надеялся, поскольку в «Линобской ленте новостей» промелькнуло сообщение о том, что дирекция завода заключила с местным отделением церкви Благоусердия соглашение о регулярном освящении производственных корпусов.

Дальше, за территорией завода, тянулось до горизонта обнаженное серое пространство – равнины.

Клод то торчал у окна, считая единицы заводского транспорта, то, когда терминал просыпался, гулял по Сети, запрашивал данные о вакансиях и рассылал свое резюме. Около полудня выходил наружу, обедал в небольшом автоматическом кафе и покупал что-нибудь съестное на вечер и на завтрак, а потом ехал к Аделе. И все его дни были похожи один на другой, но вот наконец забрезжил просвет: Адела сказала, что работенка для него нашлась, только придется ему оторвать свою изнеженную задницу от кресла, от стула, от унитаза или на чем он там привык рассиживать, потому что новая работа связана с командировками.

Над Мигоном (если Мигон – это имя города, а не «город» на здешнем языке) сгущались болотно-зеленые сумерки. Близилось время очередной вылазки. Небольшое темное существо с гребнем вдоль спины скользнуло в комнату, положило в крайнюю выемку стола несколько листов шелковистой бумаги и проворно исчезло.

Тина уже успела привыкнуть к здешней мебели. Выражения «плоский, как стол» здесь бы не поняли. Местная столешница представляла собой неровную поверхность с выемками разной величины, отлитую из материала, напоминающего янтарь. По-своему удобно: ничего не скатится на пол. Писали здесь на подставках вроде пюпитров, украшенных инкрустациями из застывшего прозрачного лака с помещенными внутрь насекомыми или цветами. Спали в бассейнах с ароматизированной водой, на плавучих ложах – по крайней мере, так была устроена спальня у Тлемлелха, приютившего Тину.

Почему он ее приютил – особый разговор. Не потому, что питал дружеские чувства к иным разумным расам, и не из познавательного интереса, как Тина решила вначале. Тлемлелх остро нуждался в услугах киллера, но по неведомой ей причине не смог найти специалиста этого профиля среди своих соотечественников.

Общались они, рисуя картинки: речевой аппарат расы, Тлемлелха слишком отличался от человеческого. Тина каждый день получала стопку листков с самым настоящим комиксом, суть которого сводилась к тому, что надо убить некоего субъекта. И не просто убить, а зверски убить. Схема населенного пункта, называемого Мигон, с подробным маршрутом от дома Тлемлелха до дома Лиргисо (если Тина правильно уловила, так звали заказанного клиента) прилагалась.

Рисовать Тлемлелх умел – его творения, выполненные инструментом наподобие черного фломастера, были детально прописаны и завораживали мрачноватым изяществом, а в той части, которая касалась убийства, изобиловали отвратительными натуралистическими подробностями. Тина попыталась объяснить ему, тоже в картинках, что не собирается убивать неизвестно кого непонятно за что. Тлемлелх в ответ выдал довольно красивую, хотя и зловещую абстракцию с асимметричными узорами и на следующий день опять принялся за свое.

Тина подозревала, что ждать до бесконечности гостеприимный хозяин не станет, но пока Тлемлелх ее не выгонял. Почему-то ему стукнуло в голову, что питаться она должна свежей кровью, и никакой другой еды ей не предлагали. Однажды он попытался напоить ее своей собственной кровью, сцеженной на глазах у гостьи в золотой бокал в виде замысловато закрученной спиральной раковины, и закатил настоящую истерику, когда она отказалась от этого деликатеса. У Тины инцидент тоже вызвал вспышку раздражения: возможно, таковы обычаи этой расы, – но народ здесь вроде бы достаточно цивилизованный, и Тлемлелх должен соображать, что для существа с другой планеты местные белки могут оказаться неусвояемыми.

Когда голод стал невыносимым, она отобрала у одного из маленьких темных слуг плод, похожий на белый огурец, и съела на пробу немного сладковато-пресной зернистой мякоти. Никаких неприятных последствий, ощущение голода утихло. Съедобно. Изъяв на кухне еще один «огурец», она демонстративно умяла его на глазах у Тлемлелха – пусть посмотрит, чем на самом деле питаются люди! Даже после этого хозяин дома не оставил попыток угостить ее кровью: у него было свое мнение о правильном рационе для инопланетян.

Две большие смежные комнаты занимала библиотека, и Тлемлелх не мешал Тине там рыться. Тина искала картинки, фотографии, карты – побольше иллюстративного материала, который позволит составить представление об этом мире. Кое-что ей удалось выяснить, откопав несколько астрономических и географических атласов. Например, что луна в количестве одной штуки здесь все-таки есть, но вращается по стационарной орбите, и Мигон находится в полушарии, лишенном лунного света. А также что студнеподобный океан является, похоже, серьезной проблемой для местного населения.

Атласы, судя по разной степени их потрепанности, были изданы в разное время, и каждый показывал иной вариант ситуации на планете. В самых древних и ветхих формации живого студня, разбросанные по четырем континентам, занимали не больше семи процентов от общей территории. В самом новеньком атласе восемьдесят процентов поверхности закрашено черным. Океаны исчезли. Остался один-единственный материк с внутренним морем.

Тина никогда не слышала о такой планете. Похоже, этот мир существует в полной изоляции от других цивилизаций. Что ж, Галактика велика… Не исключено, что это кусочек иной Галактики, и тогда тем более надо разыскать владельцев гиперпространственной установки, поддерживающих контакт с Валгрой.

Звездных атласов в библиотеке не нашлось, но, судя по иллюстрациям в некоторых старых изданиях, в прошлом раса Тлемлелха строила звездолеты и выходила в космос. И располагала достаточно мощной техникой. Однако избавиться от «студня» с помощью этой техники соотечественники Тлемлелха не смогли… Возможно, большинство населения эвакуировалось, а здесь остались те, кто не захотел покинуть родную планету? Не зная языка, ситуацию не прояснить.

В сумерках, закутавшись в одолженный у Тлемлелха темный плащ с капюшоном, Тина отправлялась на прогулку. Даже в таком виде она отличалась от местных и старалась не приближаться к фонарям – статуям или абстрактным композициям из прозрачного материала, заполненным светящейся цветной жидкостью. В черном небе мерцал скудный выводок звезд, крохотных, едва различимых. Не исключено, что этот мир прячется в районе пылевой туманности.

Фонарей в окрестностях было в изобилии. Кроме того, светились стрельчатые окна, сквозь застекленные крыши пробивалось наружу сияние, обволакивающее постройки зыбким зеленоватым ореолом. Несмотря на отсутствие луны, Мигон, как и приличествует цивилизованному городу, после захода солнца не погружался в кромешную тьму, так что за минувшие несколько ночей Тина изучила территорию, прилегающую к дому Тлемлелха, достаточно хорошо.

Среди холмов раскиданы ансамбли жилых строений, по большей части одноэтажных, но с такими наворотами, что иные из представителей высокого дизайна локти бы себе пооткусывали от досады, что не они до этого додумались. Дома – змеящиеся спирали; дома, составленные из угловатых или округлых сегментов; дома, подобные раскрытым веерам… И бесконечное разнообразие причудливых декоративных излишеств из металла и камня. Обязательный архитектурный элемент – длинная, приподнятая над землей галерея с двойной колоннадой, нечто вроде сильно вытянутого крыльца; к колоннам привязывают верховых животных. Вокруг домов в беспорядке стоят арки, их оплетают растения с ползучими древесными стеблями, усыпанные зелеными цветочками (рассмотрев их, Тина обнаружила, что это не цветы, а листья в форме цветка) и черными ягодами, издающими пряный запах. Другие арки затянуты паутиной, сотканной паукообразными существами величиной с куриное яйцо. Пауки, похожие на пушистые детские игрушки, были неядовитые и совсем ручные – Тина видела из окна, как Тлемлелх гладит и угощает своих, прогуливаясь около дома.

Над местностью господствовала возвышенность, на вершине которой вырисовывалась на фоне неба громадная остроконечная арка. Однажды Тина поднялась туда по спиральной лестнице, для чего пришлось снять ботинки, позаимствованные у погибшего бандита: по ступеням струилась вода. Наверху находились скульптуры, бассейны, лакированные деревья (непонятно, искусственные или настоящие), заселенные «пауками» арки и более замысловатые каркасы, – но самое главное, оттуда открывался великолепный обзор.

Море зеленоватого света на юге – в противоположной стороне от гиперпространственной установки и «студня». Похоже на то, что Тлемлелх живет в тихом аристократическом пригороде, а сердце Мигона находится там, дальше. Наверное, именно там сосредоточены научные и административные учреждения, промышленные предприятия… Другой вопрос, как добраться туда, изучить территорию и вернуться назад в течение одной ночи. Местные верховые животные от Тины шарахались, а никакого автотранспорта она пока не обнаружила – хотя, по логике, он должен существовать, поскольку в старых книгах были рисунки и фотографии.

На фоне города, светящегося, как скопление гнилушек на болоте, белело громадное здание в форме цирка – тоже, так сказать, часть заказа: из комиксов Тлемлелха следовало, что после того, как с Лиргисо будет покончено, Тина должна отправиться в это заведение и все там разнести. Что это, казенный дом, где Тлемлелху нанесли какую-то обиду, или фирма, принадлежащая его конкурентам? Тина так и не сумела выяснить, что это за здание, но запланировала там побывать – инкогнито и без погрома.

На вершине она встретила одно-единственное существо, принадлежащее к расе Тлемлелха. Разглядев Тину в свете мерцающей статуи, одинокий прохожий издал сдавленный переливчатый вопль и лишился чувств. Тина склонилась над ним: живой. На шее пульсирует жилка, сердце бьется… только не слева, как у людей, а справа. Первой мыслью было оказать ему помощь, но тут она спохватилась: пожалуй, если он, очнувшись, опять ее увидит, последствия непредсказуемы, вплоть до инфаркта. Пусть уж лучше здесь полежит, а после придет в себя и решит, что померещилось.

Домой она возвращалась, когда небо на востоке светлело и начинало наливаться изумрудным сиянием. Тлемлелх поселил ее в подвале, в комнате без окон, с двумя каплевидными лампами вроде той, что она видела у Аделы, и деревянным полом с облезлым лаком и въевшимися темными пятнами. У стены поставили многоногую кушетку необычной формы – асимметричный вытянутый овалоид, обитый стеганым шелком. Вначале Тлемлелх пытался от рассвета до заката держать Тину взаперти, но она в первый же день выбила замок и пошла осматривать дом. Это повторилось еще два раза, а потом Тлемлелх понял, что он так разорится на замках, и больше ее не запирал.

Сны ей снились странные. Сумбурные, перенасыщенные обрывочной информацией. Там было множество фрагментов ее прежней жизни – до того, как она стала киборгом, и после, – некоторые мелькали по одному разу, другие повторялись снова и снова. Почему-то чаще всего снился заснеженный Рошеген, где ее захватили манокарские агенты, но не нападение и плен, а последующие события: как она вместе с Риганом из «Галактического лидера» и офицером Космопола принимает участие в зачистке на манокарском корабле, уничтожая дволлов – неизученных местных хищников, с виду похожих на распластанные одеяла. После ее бегства те проникли на корабль и сожрали всех, кто находился на борту, кроме агента манокарских спецслужб и парня, который подставил Тину, – эта приятная парочка успела запереться в изолированном помещении и благополучно дождалась прихода спасателей. «Зачем?..» Как будто кто-то снова и снова, с завидной настойчивостью, задавал ей во сне этот немой вопрос. Зачем она убивала дволлов? Никакими эмоциями вопрос не сопровождался, не было ни обвинения, ни одобрения, ни удивления, – но кто-то невидимый очень хотел получить ответ.

А то еще начинали сниться невероятные многомерные структуры, и потом, просыпаясь, Тина испытывала досаду оттого, что не может мысленно воспроизвести их во всех подробностях. Для ее человеческого мышления, привыкшего к трем измерениям, это была непосильная задача, в то время как во сне таких ограничений не существовало.

Эти сны не были тягостными (исключая разве что те кусочки, которые относились к манокарскому периоду ее жизни), но в них присутствовало ощущение, словно кто-то пытается докричаться до нее сквозь толстую звуконепроницаемую стенку. Сначала Тина предположила, что это Тлемлелх, отчаявшись объясниться на словах, пробует установить с ней телепатический контакт, но потом отказалась от этого подозрения. Тлемлелх продолжал гнуть свое: ежедневно рисовал и подбрасывал ей очаровывающие своим эстетическим совершенством комиксы на тему «пойди и замочи того мерзавца», что не имело ничего общего ни с прошлым Тины Хэдис, ни с многомерными структурами.

Скорее всего, это побочные плоды интенсивной работы ее мозга, даже во сне занятого поисками выхода из западни.

Истекли восьмые сутки ее пребывания в мире зеленого солнца. Тина низко надвинула капюшон, запахнула плащ и наискось через просторную комнату с чернотой за стеклянным потолком направилась к выходу.

– Лиргисо! – Тлемлелх выскочил наперерез из боковой арки, занавешенной жемчужными нитями. – Онгхай онг Лиргисо!

И начал что-то декламировать речитативом, размахивая пачкой листков. Его бледно-зеленое лицо, тонкое и подвижное, искажали гримасы, смысла которых Тина не понимала: что это, ярость, раздражение оттого, что она медлит, ненависть к врагу? У этой расы мимика очень живая, как и у маленьких темных созданий, зато серокожие верзилы с пестрыми полосками вдоль хребта и рудиментарными хвостиками обычно сохраняли на своих физиономиях каменно-флегматичное выражение.

Аромат духов Тлемлелха наводил на мысль о вечеринках при льдистом лунном свете и роковых женщинах; в зашлифованных драгоценных камнях, вкрапленных прямо в кожу, плясали зеленоватые искры. Его круглые темные глаза то почти исчезали в прищуре, то широко и гневно распахивались.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – вздохнула Тина, когда он резким жестом сунул ей свои картинки, – но однажды я дала себе слово не убивать, не разобравшись. Мне предложили поработать киллером, и я чуть не прикончила человека, который стал потом моим самым близким другом. На мое счастье, он не дал себя убить. Тлемлелх, для меня это был серьезный урок. С тех пор я не играю по чужим правилам. Ты уж извини, но хорошего исполнителя из меня не получится. Даже за деньги, хотя ты мне их и не предлагаешь.

Разумеется, она не рассчитывала, что Тлемлелх что-нибудь из сказанного поймет, – но, может, интонация заставит его призадуматься или общее настроение… Она вовремя спохватилась, чтобы не улыбнуться ему на прощанье (и Тлемлелха, и остальных обитателей этого дома ее улыбка пугала), и вышла в теплую, влажную ночь, осторожно притворив за собой лакированную дверь из тяжелого дерева. Спрыгнула с галереи на траву и начала спускаться с холма, петляя между арками. Вот наконец и шоссе – отличное шоссе, идеально ровное, рассчитанное на скоростной автотранспорт. Только нет в Мигоне никакого автотранспорта, ни скоростного, ни тихоходного.

Она отправилась туда, где уже побывала вчера, к одетому в светлый камень каналу, над которым поднималось на сваях длинное здание без окон, с размытым зеленоватым нимбом над застекленной крышей. Стены были украшены бронзовыми гирляндами и масками существ расы Тлемлелха – это придавало зданию скорбный вид, словно оно было мавзолеем, хотя, судя по шуму, доносившемуся изнутри, там размещалось какое-то производство. С берегами канала постройку соединяло множество металлических мостиков – и широких, по три-четыре метра в поперечнике, и узких, так что вдвоем не разойтись.

Вчера она долго наблюдала за зданием, спрятавшись в зарослях черного кустарника. Пока не начало светать. Ей показалось, что она видела аэрокар с выключенными габаритными огнями – большое темное пятно скользнуло по небу сверху вниз и исчезло вблизи сооружения на сваях. Произошло это в начале ее прогулки, и она просидела в засаде всю ночь, но больше ничего интересного не заметила. Ей могло померещиться. Это могла быть просто крупная птица… Но где-то же существует база тех, кто пользуется гиперпространственной установкой! И у них должен быть транспорт, вряд ли они разгуливают по чужой планете пешком. Если то, что она видела вчера, – аэрокар, это должна быть модель вроде «Торнадо», бесшумная и маневренная.

Тина решила ничего не предпринимать, пока подозрения не подтвердятся. Хорошенькая будет история, если она вломится на какую-нибудь местную фабрику по производству многоногой мебели и распугает рабочих… Сперва надо убедиться в том, что здание принадлежит людям. Ее противникам.

Постройка была одноэтажная, очень длинная, оба конца растворялись во тьме. По периметру тянулась открытая галерея, и по ней бродили рослые серые существа с кобурами на поясах, их когти клацали о металлическое покрытие. Охраняемый объект. Притаившись в кустах возле одного из мостиков, Тина всматривалась в темноту, изнывая от нетерпения – и от сознания того, что она, возможно, торчит здесь напрасно, а те, кто ей нужен, находятся где-то в другом месте. Бронзовая маска, обладающая несомненным сходством с лицом Тлемлелха, трагичная и сардоническая, глядела на нее со стены, чуть поблескивая в рассеянном зеленоватом свете.

«Надо бы разобраться, что это за история, в которую влип Тлемлелх, и почему он так нуждается в киллере, – некстати подумала Тина. – Неизвестно, что бы я делала без его помощи…»

Она непроизвольно содрогнулась от внезапного отвратительного ощущения, а через секунду узнала это ощущение – ее тело только что получило полновесный парализующий заряд, после которого человеку полагается отключиться и лежать мешком, – и откатилась в сторону, ломая кустарник. Уйти с линии выстрела. К ней подобрались сзади. У тех, кто охраняет здание, есть биосканер либо инфракрасные очки, ее присутствие засекли. Вот они. Выясняют, куда она делась, того и гляди выяснят… После заряда она двигалась медленнее, чем могла бы, но все же быстрее, чем охранники. Оружие у нее было – бластер Омара (на восемьдесят пять процентов разряженный, судя по показаниям счетчика) и лазеры, имплантированные в кисти рук, но в ее планы не входило перебить противников. Ей нужна информация. Ей нужен билет до Валгры. Чем больше будет жертв, тем сложнее будет договориться с хозяевами установки.

Тина вновь метнулась в сторону, не позволяя локализовать свое местонахождение и одновременно по плавной кривой приближаясь к противникам. Трое серых. Подхватив с земли камень, она размахнулась и швырнула его в кустарник. Охранники повернулись на звук, держа парализаторы наготове. Они слишком поздно поняли, что объект охоты не удаляется от них, а приближается с тыла.

Оказавшись у них за спиной, Тина схватила двоих за костистые гребни и треснула головами друг о друга. Она еще не успела отпустить их, когда третий развернулся. Это на нем был шлем с очками ночного видения. Тина толкнула два обмякших тела к нему в объятия, и вся компания повалилась на землю. Несильный удар по горлу заставил охранника в шлеме потерять сознание.

Тишина. Значит, за ней гонялись только эти трое, других на берегу нет. Она запихнула в карманы штанов три трофейных парализатора – судя по дизайну, никак не здешнего производства. Дома у Тлемлелха есть кое-какое оружие: совсем иной стиль, иная эстетика. А эти больше всего похожи на серийные изделия ее мира… Впрочем, можно проверить. Вытащив один, Тина нажала на кнопку счетчика, и в миниатюрном оконце вспыхнули знакомые цифры.

Сняв с охранника шлем, она повертела его в руках и положила на траву. Такие вещи обычно снабжены радиометками, так что брать его с собой мы не будем. А черная коробочка на шее – вот это уже интересней! Именно так выглядят портативные автопереводчики. Похоже, он и есть… Наконец-то можно будет объясниться с Тлемлелхом.

Если охранника снабдили переводчиком – значит, ему приходится общаться с людьми. И аэрокар ей вчера не померещился.

Никто из серых не подавал признаков жизни, и Тина решила проверить, как они себя чувствуют. У двоих пульс есть, сердцебиение в норме. У третьего пульс еле удалось нащупать… такое впечатление, что кожа у него чересчур толстая… а сердце вообще не бьется. Или все-таки бьется, но не справа, как у его товарищей, а слева. Как у человека.

Сообразив, что это может означать, Тина начала ощупывать его нагое серокожее тело. Вот они, застежки! Утоплены в складках морщинистой кожи. Одна вертикальная, на груди, другая горизонтальная, под подбородком. Великолепная имитация.

Тина стянула с человека маскировочный костюм. Бледное лицо, влажные волосы взъерошены. Под костюмом трусы и мокрая от пота футболка. Припухшая, воспаленная кожа – это заметно даже в неярком свете грушевидных фонарей, прицепленных к поясам охранников. Видимо, сидеть в этой искусственной шкуре не так уж комфортно.

Один из серых пошевелился. Тина аккуратно свернула костюм, сунула под мышку и отступила в тень. Она все еще размышляла, парализовать охранников и продолжить наблюдение за зданием или просто уйти с добычей, когда очнувшийся неуверенно сел, что-то жалобно пробормотал, огляделся – и вдруг издал вопль, полный дикого животного страха. Его товарищей это сразу привело в чувство, они так и подскочили, суматошно озираясь. Второй серый, увидев рядом с собой человека, тоже завопил и бросился к каналу, напролом через кустарник. Первый контролировал себя хуже – паника так его скрутила, что убежать он не мог, только сидел на траве и истошно кричал, как жертва из фильма ужасов.

– Танаик, чего орешь, скотина? – осведомился человек. До него пока не дошло, что его раздели.

Сообразив, что нечто обращается к нему, Танаик зашелся в хриплом визге. Со стороны канала доносились голоса: удравший охранник поднял тревогу. Парень в трусах и футболке наконец-то оглядел себя, потрясенно охнул, выматерился и тоже ломанулся в кусты, не забыв подхватить и напялить шлем с инфракрасными очками.

«Теперь я его не поймаю, – отметила Тина. – Надо было раньше. Ладно, черт с ним. Какие они тут ксенофобы, однако…»

Танаик продолжал визжать. Стараясь держаться в тени, Тина повернула в сторону Мигона. Путь предстоял неблизкий, а впечатлений на сегодня достаточно.

Истомленный неопределенностью, одиночеством и жаждой мести, Тлемлелх не ощущал аппетита. Оттолкнув хрустальное блюдце с ломтиками винно-черного десерта в застывшей пене крема (к радости чливьясов, которые с удовольствием приберут хозяйский завтрак), он поднялся, рассеянно ополоснул пальцы в серебряной чаше с подогретой водой. Не дожидаясь, когда руки высохнут, взял со стола книгу заклинаний и направился к лестнице, которая вела в подвал.

Нужно заставить проклятую тварь выполнить свое предназначение. Лиргисо до сих пор жив, Бхан жива, никто не поплатился за нанесенное ему оскорбление… О том, что в Мигоне все спокойно, Тлемлелх знал из листка «Перлы новостей», который приносили ему ежедневно, как подписчику. С того самого вечера, когда он привез к себе домой демона, он не покидал своих владений и не видел других энбоно. После гнусной выходки Лиргисо на него обрушатся издевки и насмешки, едва он появится в публичном месте… Другое дело, если он сумеет отомстить за пережитый позор! Внимательно проштудировав книгу, Тлемлелх нашел парочку заклинаний, которые должны сделать демона управляемым, и собирался немедленно их опробовать.

Пока что ему приходилось до отвала кормить своих чливьясов и негов и вдобавок ежедневно угощать их ягодами дурманника – чтобы те были всем довольны и поменьше болтали. Тлемлелх пригрозил, что того, кто хоть полслова кому-нибудь скажет о демоне, он ему же и скормит. И сейчас прислуга, с одной стороны, тряслась от страха, а с другой – бессовестно жировала, пользуясь щедростью хозяина. В общем, разврат. Тлемлелху уже принесли от соседа, сотрудника Корпорации Общественного Пропитания, официальное письмо, спрыснутое духами, невыносимо резкий аромат которых символизировал гневное возмущение.

Сосед, вечно надутый пожилой энбоно с безвкусно малиновыми когтями, в своем послании утверждал, что обожравшиеся вожделенных ягодок чливьясы Тлемлелха подают дурной пример его чливьясам, когда слоняются в невменяемом состоянии вокруг дома и бездельничают. Мол, все это чревато опасными идеями расового равенства, вплоть до революции, и он пожалуется на безобразие в Корпорацию Поддержания Порядка, чтобы Тлемлелха оштрафовали.

«Я тебе не революцию, я тебе похуже устрою! – задыхаясь от негодования, бормотал Тлемлелх, комкая письмо. – Вот натравлю на тебя демона…»

Если бы все было так просто… Этого демона ни на кого не натравишь, он даже кровь пить не хочет. А штраф Тлемлелху не грозит: на своей частной территории он имеет право делать все, что пожелает, тем более если речь идет о прислуге. Однако раз его преследует аргхмо, против него могут применить незаконные санкции, если это кому-нибудь взбредет в голову, ибо никто не станет защищать жертву аргхмо… На всякий случай Тлемлелх велел прислуге сидеть дома, а не болтаться по окрестностям, опошляя своим видом гармоничный ландшафт его владений.

В нише возле спуска в подвал скорчился чливьяс, которого Тлемлелх приставил надзирать за демоном.

– Где это существо?

– Оно купается в яшмовом бассейне, энб-вафо. Оно опять вернулось под утро и принесло… нечто страшное, – тонкий голосок чливьяса дрожал. – Оно долго полоскало это в бассейне, а потом разложило в своей комнате для просушки и отправилось купаться. Энб-вафо, я заглянул туда одним глазком… Это… это… Разрешите мне поесть блаженных ягод, энб-вафо!

Сердце Тлемлелха екнуло: неужели демон наконец-то понял, зачем его призвали, и притащил труп Лиргисо?

– Подожди! – оборвал он прислужника и приоткрыл дверь.

И застыл на пороге, ошеломленный увиденным.

Это был не труп. Хуже. На полу, прямо на засохших кровавых пятнах, оставшихся после совершенного Тлемлелхом жертвоприношения, была разложена кожа, содранная с какого-то несчастного нега. Тлемлелх заметил на ней всего два аккуратных надреза, один продольный, один поперечный. Не иначе тварь из хаоса воспользовалась некой мерзкой магией, чтобы снять с жертвы кожу, не повредив! Даже глаза уцелели, две темные незрячие выпуклости… Что это был за нег? Кто-то из челяди Лиргисо? И как сейчас выглядит его освежеванное тело, оставшееся в доме Лиргисо? И что испытал мерзавец Лиргисо, когда обнаружил это,– догадался ли, что его в скором времени ожидает то же самое?

У Тлемлелха было живое воображение. Когда перед его внутренним взором пронеслась вереница противоестественно детальных картинок, все вокруг поплыло, он ухватился слабеющей рукой за косяк. Книга заклинаний выскользнула и шлепнулась на пол. На него дохнуло холодом и смрадом хаоса, и, перед тем как потерять сознание, он понял, с какими адскими силами связался…

Выбравшись из бассейна, Тина некоторое время постояла, обсыхая, потом натянула трусы и черную трикотажную безрукавку. Окон в этом помещении не было, только стеклянный потолок, сквозь который обрушивался внутрь поток зеленовато-золотого солнечного света. На полированных яшмовых стенах висели зеркала. Тлемлелх любил зеркала. Тина кое-как, пятерней, расчесала мокрые волосы (расчески у нее не было, а местные в них вообще не нуждались) и пошла к себе. Времени мало. Парень, с которого она сняла костюм, успел увидеть ее перед тем, как она его оглушила, и наверняка сообщил своим. Ее будут искать.