Текст книги "Ел я ваших демонов на завтрак! (СИ)"

Автор книги: Антон Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

И всё-таки, почему отец лишил парня возможности тренироваться? Ну не любит он магию, так у парня и не было никакой магии! Единственный ребёнок в семье, хоть и две жены. И вдруг такое отношение.

Я вспомнил все немногие встречи с отцом – всё время я чувствовал его сильную неприязнь ко мне. Странно это. Может, всё дело в том, что его любимая погибла? Не знаю. И расспросить некого.

Я отошёл от школы уже прилично, когда меня окрикнули.

– Кизаму, подожди!

Я обернулся на голос.

Меня догонял тот самый белобрысый парень со второй парты на третьем ряду.

Остановился, подождал.

Он подбежал и согнулся, восстанавливая дыхание. Он был такой же дохляк, как и я. И вполне возможно, если бы я не пришёл сегодня в школу, то травили бы его.

Наконец, парень отдышался и сказал:

– Не сердись, я только передаю что велено.

Я кивнул, понимая, что случилась какая-то жопа.

– Тайшо сказал, чтобы ты завтра в школу не приходил.

* * *

Авторская рубрика «Всё для лайков, всё для комментов»

Любимым предметом в школе у майора была история. И тому была простая причина – молоденькая историчка с четвёртым номером груди. Вот только это не помогло майору сдать экзамен в вуз и пришлось идти в армию. Впрочем, майор об этом ни разу не пожалел.

Глава 8

– Забыл у Тайшо спросить, что мне делать и как мне жить, – фыркнул я и развернулся, чтобы идти домой.

Но белобрысый не отстал от меня. Догнал и пошёл рядом.

– Как ты классно Дайтано приложил! Прям бальзам на душу! – поделился он.

Я пожал плечами, мол, подумаешь! Я и не так могу.

– В своих мечтах я частенько и Дайтано, и Тайшо в дерьмо окунаю… – признался он.

– А что мешает в реальности? – спросил я.

Но парень испугался и даже руками замахал:

– Что ты! Они сильнее!

– А что мешает объединиться с кем-нибудь? – спросил я.

Парень замолчал.

Некоторое время мы шли молча. Потом он негромко признался:

– Я боюсь их.

– А демонов?

– Демонов не боюсь…

– А они страшнее! – сказал я, не понимая, зачем я приплёл демонов, парнишка и так запуган.

Но его ответ удивил меня:

– А смысл демонов бояться? Они враги. Или ты убьёшь демона, и тогда его не будет. Или демон убьёт тебя, но тогда тебе будет всё равно. Как моему отцу… – парень помрачнел и продолжил: – А с этими ублюдками каждый день в школе встречаться приходится.

Блин! Безотцовщина. За него и заступиться некому. К тому же в его словах была истина.

Вот только мой опыт говорил, что если человек празднует труса в бытовых ситуациях, то и на поле боя он теряется. И либо дезертирует, подставляя всех, либо глупо гибнет.

Нет, такой человек в моей команде не нужен. Мне нужны такие бойцы, чтобы я мог положиться на них.

С другой стороны, белобрысый не разделял всеобщей радости от издевательств надо мной, поэтому я решил в благодарность помочь ему. А потому предложил:

– Если хочешь, я научу тебя парочке приёмов, чтобы ты мог давать отпор.

В общем-то я в большей степени преследовал свои цели – мне нужно на ком-то отрабатывать приёмы, приучать тело реагировать нужным образом, но и парню польза будет, так что…

Глаза у белобрысого засветились, и он воскликнул:

– Конечно, хочу!

– Как тебя зовут? – спросил я и добавил, как бы извиняясь: – Я после ранения некоторые вещи забыл…

– Ранение… – с восторгом повторил белобрысый. – А ты видел живого демона?

Я вспомнил выскочившего передо мной шипастого монстра.

– Да, видел. Вот как тебя сейчас…

– И какой он вблизи? Что сделал? Напал на тебя?

– Сбежал! – засмеялся я, понимая, как выглядят мои слова. Но что я поделаю, если демон действительно сбежал. – Так как тебя зовут?

– Кинпатсу, – представился белобрысый и продолжил: – Я понимаю… Откуда тебе видеть демонов? Кто б тебя пустил бы на стену? Хоть ты и сын старейшины, но на стену пускают только защитников. Я вот школу закончу, тоже стану защитником!

Я не стал убеждать парня, что действительно встречался с демонами и не раз. Ни к чему это. Пусть думает, что я пошутил.

– Ну ты как? Тренироваться будем? – перевёл я разговор в нужное мне русло.

– Конечно! – тут же откликнулся Кинпатсу.

– Нужно только место найти… – закинул я удочку.

– Да легко! – засмеялся Кинпатсу. – Можно у нас на заднем дворе. Никто не помешает и слова не скажет!

А вот это уже было хорошо.

– Ну веди тогда! – улыбнулся я.

Кинпатсу развернулся и пошёл в противоположную сторону.

Я усмехнулся и отправился следом за ним.

Всё складывалось наилучшим образом. У меня появилась возможность тренироваться, партнёр для спарринга и место для тренировки. И отец ничего не узнает об этом, пока не придёт время.

Я сжал кулаки. Ничего, придёт время, и я с ним поквитаюсь! Он у меня ответит за то, что пацан жил в аду!

Мы пришли в цветочную лавку. Дом был двухэтажный, весь украшенный цветами – яркий, нарядный! Но за цветами не было видно, что жила семья Кинпатсу довольно-таки бедно. Я это сразу отметил, как вошёл внутрь – разница между моим домом и домом Кинпатсу была огромной. Ни тебе отдельной комнаты, ни отдельной столовой… Ванны тоже не было – туалет и душ. И обстановка более, чем скромная. А то и вовсе никакой – спали все на полу на матрасах. Только в общей зоне был стол. Сидели за ним тоже на полу, точнее на подушечках.

Нижняя часть была полностью отдана под магазин. А наверху была только одна комната, поделённая занавесками на зоны. Ближняя ко входу – родительская, точнее, мамина. Дальше общая зона, и самая дальняя – детская. Она тоже была поделена на две половины – для мальчиков и для девочек. Оказалось, что у Кинпатсу есть ещё два брата и три сестры. Да, нелегко приходится матери Кинпатсу поднимать одной шестерых детей…

Кинпатсу с гордостью представил меня домашним, и я наконец-то испытал уважение только за то, что я сын старейшины.

Мне было неуютно принимать это уважение, поэтому я остановил засуетившуюся было маму Кинпатсу, сказал, что я сыт. Я ведь действительно был сыт. Но чай попить всё-таки пришлось – без угощенья мама Кинпатсу меня никак не отпускала. Пришлось оказать ей уважение.

– Мам, – допивая чай, обратился к матери Кинпатсу. – А можно мы с Кизаму немного потренируемся во дворе? Кизаму обещал научить меня борьбе.

Мама с интересом глянула на меня и ответила:

– Хорошо, только горшки не побейте.

Мы поблагодарили за чай и пошли во двор.

Оказалось, что за домами есть небольшие дворики – с улицы их не видно.

Дворик Кинпатсу был заставлен горшками с растениями. Там были не только цветы, но и пряности, а также лук, чеснок и другая зелень к столу. Что-то выращивалось на семена, остальное на продажу. Домой на стол шла, как я понял, только некондиция.

Свободного места во дворике было совсем мало. Я сначала было расстроился, а потом решил, что так даже лучше – будет меньше дури и больше осознанности движений. А значит, больше толка. Ну и то, что не было татами, а вместо этого выложенный камнями двор, должно было помочь избавиться от страха – падать-то жёстко будет. И опять же – больше внимания. Отчего тренировкам только польза.

Я предложил Кинпатсу размяться и начал делать упражнения на разогрев мышц и на растяжку. Конечно, неплохо было бы сначала пробежаться, но тут совсем негде. Решил, что в следующий раз нужно будет из школы на тренировку бежать, чтобы мышцы лучше разогревались.

Кинпатсу повторял за мной упражнения. У него не всё получалось, хотя я делал самые простые. Но он старался не отставать. По его неловким движениям я понял, что у него опыта в борьбе нет никакого. Ну ничего, мы это исправим.

Наконец мы размялись и разогрелись, и я предложил Кинпатсу ударить меня кулаком в лицо. Ударить медленно, чтобы я успел проконтролировать движение тела. И заодно, чтобы Кинпатсу увидел движения.

Он неумело сложил кулак и начал бить, совершенно открытый.

Блин, вырубить его вообще ничего не стоило! Но мы пришли сюда не за этим. Мы пришли тренироваться, поэтому главное, что удар есть. А прикрываться я его научу.

Итак, кулак Кинпатсу полетел ко мне. Я вскинул руки. Одну положил на его кулак, другую, отступая в сторону, положил ему на затылок. Меня на пути Кинпатсу уже не было. Зато моя рука как бы прилипла к его кулаку и немного подкорректировала его движение – направила его вниз. А давление на затылок придало Кинпатсу ускорения.

Когда он уже начал падать, я оставил в покое кулак и шагая вперёд и за его спину, ударил предплечьем его по шее – в обратном движению направлении.

Кинпатсу, ожидаемо, отшатнулся, избегая удара по шее, и полетел на спину. Пришлось ловить его, чтобы не побить горшки.

Приземлился он ошалевший и счастливый.

– Как ты это сделал? – был первый вопрос.

– Очень просто! – ответил я. – Вставай, покажу ещё раз. Только теперь делаем ещё медленнее, и я буду комментировать каждое движение.

Но и на этот раз, хоть я делал всё очень медленно и всё объяснял, Кинпатсу упал на спину и мне пришлось его ловить.

Страховать – это первое, чему я его научил. Не то за побитые горшки придётся выслушивать от его мамы. Но даже и не выслушивать, просто каждый разбитый горшок с зеленью – это минус в бюджете и так не богатой семьи.

Мы отрабатывали только один приём. Я решил, что для первого дня больше не надо.

Я, конечно, показывал парню что делать и как. Но в большей степени я наблюдал за своим телом – как оно отзывалось на команды.

Отзывалось тело плохо. Если делать медленно, то я ещё успевал и стечь с острия атаки, и прилипнуть к руке противника, и отступить, и вернуть ему его движение. Но я прекрасно понимал, что на автомате у меня это сейчас не получится – тело пока плохо слушается. Ну ничего, это дело наживное!

– А что это за борьба? – спросил Кинпатсу, когда мы отдыхали после тренировки – тут же в дворике на небольших табуреточках.

– Это тайная борьба русских спецназовцев, – на автомате ответил я.

Понятно, что и русские, и спецназовцы для Кинпатсу что китайская грамота. Поэтому он отреагировал только на слово «тайная».

– Ух, ты! Тайная борьба! – восторженно прошептал он.

Я сделал себе зарубку быть внимательнее со словами. Но потом понял: какая разница? В этом мире это действительно тайные знания, и кроме меня никто ими не владеет. Как я их назову, так они и будут называться. Так почему не тайная борьба русских спецназовцев? И уж я постараюсь, чтобы освоили эту борьбу только самые достойные. А именно, члены моей группировки.

Потренировавшись как следует, мы договорились завтра продолжить, распрощались, и я отправился домой.

Дело шло к вечеру. Когда я подходил к дому, начало смеркаться.

Няня Омоко снова выскочила на улицу, едва я подошёл к калитке.

– Добрый вечер, нянюшка, – поздоровался я первым и прошёл мимо женщины.

Когда я стал расшнуровывать сандалии, она попыталась наклониться, но я решительно остановил её:

– Я сам. А вы отдохните, нянюшка.

Было приятно смотреть на растерявшуюся женщину и чувствовать себя не сопливым юнцом, но мужчиной.

Точно так же, как и в прошлый раз выскочили обе мамочки. Только лицо мамы Ишико было озабоченным. Значит, скорее всего, шисаи Анита уже успела сообщить ей новость про мою магию. Интересно, мама Ишико поделилась с другими женщинами в доме?

Глянув украдкой на няню Омоко и маму Юмико, я решил, что скорее нет, чем да.

Ладно, выясню позже. Главное, чтобы не слишком поздно – до прихода отца. Хотя, по тому, сколько он уделяет внимания семье, вряд ли он что-то заметит. Но бережёного бог бережёт. Или как тут говорят: не бог, а Всеблагая.

– Мама Ишико, – обратился я к родной матери Кизаму, – Я хотел бы поговорить с тобой.

Разговор состоится в любом случае, но я хотел, чтобы инициатива исходила от меня. Потому что мне нужен был вполне конкретный результат. И то, что разговор инициировал я, давало мне некоторые преимущества. Я надеюсь, что давало. Потому что с женщинами никогда не угадаешь.

– Да-да, конечно, – закивала мама Ишико. – После еды, хорошо?

Остальные женщины посмотрели на нас удивлённо. Это только подтверждало, что матушка не стала делиться со всеми важной для её сына информацией.

А может шисаи Анита передала, что я не хотел бы, чтобы отец узнал о моей магии раньше времени. Не знаю. Главное, чем меньше народу знает о моей магии, тем лучше. И так их становится всё больше и больше: Ёсико, шисаи Анита, Шого, мама Ишико… Блин! Нужно с этим что-то делать.

Я разулся, умылся, пошёл переоделся. Потому что извалял свою одежду в пыли, пока мы с Кинпатсу тренировались. Нехорошо в таком виде садиться за стол.

Свеженький и чистенький я пришёл в столовую.

Как я и просил, на ужин была рыба. Рыба, тушёная с овощами. То, что нужно – белки и овощи. После хорошей тренировки очень годный ужин.

Ели в тишине, словно мамочки и няня чувствовали: произошло нечто из ряда вон выходящее. А может, мой прошлый демарш пошёл на пользу, кто его знает?

Было видно, что мама Юмико и няня Омоко сгорают от любопытства. Но ни одна, ни другая не задали ни единого вопроса.

Но вот мы поели, и я поднялся:

– Дорогие мамочки и няня, всё было очень вкусно и полезно! Вы замечательные! Люблю вас! – и добавил, обращаясь к родной маме Кизаму: – Мама Ишико, где мы можем поговорить?

– Пойдём в мою комнату, сынок, – сказала женщина, встала и пошла.

Я поклонился двум другим женщинам и отправился следом.

Комната мамы Ишико была сразу за моей. И она была раза в два больше, чем моя. Так что, когда я думал, мол, лучшая комната будет у пацана, я ошибся.

Ну и конечно, разница с домом Кинпатсу здесь была ещё больше. Тут одна комната была немногим меньше всей жилой части в доме Кинпатсу.

Ну и ладно. Должны же быть какие-то привилегии у старейшины и его семьи?

Мама Ишико закрыла за мной дверь и показала мне на кресло.

Я сел. Она опустилась в соседнее кресло. Между нами был небольшой столик по типу журнального. Только, понятно, никаких журналов тут не было, а стояла корзинка с рукоделием. Мама Ишико убрала её со стола и погладила рукой столешницу, сделанную из странного материала – точно не дерево! Я бы решил, что это отполированный панцирь, но не бывает таких панцирей. Хотя… Это в моём мире не бывает. А тут…

Я с интересом стал рассматривать рисунок. Создавалось ощущение, что это отполированная чешуйка. Но если одна чешуйка таких размеров, то каких размеров животное?

– Слушаю тебя, – сказала мама Ишико.

– Шисаи Анита разговаривала с тобой? – напрямую спросил я.

– Да, – ответила мама Ишико, и плечи её бессильно опустились.

– Что ты по этому поводу думаешь? – я решил сначала разведать ситуацию.

Мама Ишико совсем сникла.

– Когда твой отец узнает об этом… – едва слышно сказала она.

– То что? – мне нужна была ясность.

Мама Ишико судорожно вздохнула и ответила:

– Он будет очень недоволен. И…

– И? – подтолкнул я женщину, потому что она опять замолчала.

– Скорее всего он отправит тебя в академию магов, – у неё на глазах заблестели слёзы. – И может получиться так, что я тебя больше не увижу.

В голосе женщины было отчаяние. Я понял, что Кизаму – единственная радость в её жизни. И отец лишит её этой радости.

– А если убедить верховную жрицу не говорить отцу? – забросил я удочку.

– Не получится, – вздохнула мама Ишико. – Шисаи Анита каждую неделю отчитывается перед старейшиной о том, кто обрёл магию в процессе лечения или рождения. А так как ты был в лечебнице, твоё имя будет в списке, и отец увидит его.

– Понятно, – сказал я и задумался.

Просить верховную жрицу подтасовать факты было бессмысленно. Вряд ли она пойдёт на это. А три дня потому что до следующего отчёта осталось три дня. Ладно. Понятно, что мама Ишико меня не сдаст, не в её это интересах. Так что три дня у меня есть. И я постараюсь использовать их с максимальной эффективностью.

– Получается, что в школе, куда я сейчас хожу, никого с магическими способностями нет? – спросил я, хотя ответ уже знал.

– Конечно, нет! – подтвердила мои мысли мама Ишико. – Там обычные ребятишки из простых семей.

Становилась понятна ещё одна причина для ненависти моих одноклассников – это извечная ненависть бедных к сильным мира сего.

Что ж, ещё один пунктик в копилочку моей ненависти к папочке – он точно знал, что Кизаму ждёт ад и всё же отправил туда своего сына – кровь от крови, плоть от плоти… Или…

– Мама Ишико, а как вы с отцом поженились? – спросил я.

Мама Ишико вздохнула и снова погладила столик, как будто черпала в нём силы.

– Имение моего родного клана было за пределами города. И когда появились первые слухи о демонах, мой отец заключил с Сатоши сделку. Сатоши нужна была жена и наследник, чтобы он остался старейшиной, а моя семья хотела поселиться в городе, за стеной. Меня выдали замуж. А вот семья переселиться не успела. – Голос мамы Ишико дрогнул. – В день свадьбы напали демоны и всех уничтожили. От моей семьи у меня остался на память только этот столик. А потом родился ты, и Сатоши потерял ко мне всякий интерес.

– А мама Юмико? Зачем он женился на ней? Я что-то не заметил, чтобы он питал к ней нежные чувства.

– Там тоже был брак по договору с другим кланом. Сатоши посватался к Юмико, чтобы породниться с её кланом, потому что глава её клана хотел прибрать к рукам храм Всеблагой. Сатоши это не устраивало, потому что он построил храм в память о своей погибшей девушке и не хотел, чтобы кто-то посторонний распоряжался в нём. К тому же храм действительно приносит неплохой доход…

– Доход? – удивился я.

– Конечно! – ответила мама Ишико. – Все, кого Всеблагая одарила магией, отправляются в академию магии, а старейшина за каждого получает неплохие отчисления.

* * *

Авторская рубрика «Всё для лайков, всё для комментов»

Ну какая же боярка без кланов и академии?

Глава 9

– Отчисления получает старейшина, не семья? – уточнил я.

– Да, – со вздохом подтвердила мама Ишико.

– Даже если Всеблагая одарила магией главу семьи и единственного кормильца, и его забрали?

– Его заберут. Всех одарённых забирают. И да, отчисления получит не семья, а старейшина, – мама Ишико склонила голову.

«Вот ведь засранец!» – подумал я. Получается, он продаёт людей, которых должен защищать. Не взирая ни на что! И даже своего сына готов продать. Или не продаст?

– Мама Ишико, как считаешь, может, отец не будет отправлять меня? Я же его сын и наследник?

Женщина грустно покачала головой.

– Тебя он отправит в первую очередь. Когда ты родился, он очень расстроился, что у тебя нет магических способностей.

Нет, говорить ему о том, что магические способности только у тех детей, которые рождаются в храме, я не буду! Ибо нефиг!

– А почему расстроился? – спросил я.

Мне стало интересно, что же такого я ему сделал уже фактом своего рождения?

– Я думаю, – несмело сказала мама Ишико. – Ты напоминаешь ему, что он изменил любимой девушке…

– Так она же погибла ещё до тебя? – растерялся я.

– Он тогда ещё не отошёл от потери…

Я видел, что маме Ишико очень тяжело говорить, и понимал, что скорее всего она впервые так искренна с сыном. Возможно, близкое расставание поспособствовало этому.

Мне, конечно, было жалко её, но мне нужна была информация, поэтому я продолжал задавать вопросы. В конце концов, если я увижу, что ей совсем невмоготу, я прекращу расспрашивать. Просто больше никто не сможет ответить мне на мои вопросы.

– А что это за академия магии? – спросил я.

Надо же понимать, что мне предстоит.

– Я знаю только, что все одарённые отправляются в академию магии, – ответила мама Ишико. – И знаю, что они очень редко приезжают домой. А некоторые не приезжают совсем…

– Отправляются все? – уточнил я. – И младенцы?

– Дар начинает проявляться в пять лет. Вот тогда их и забирают.

Чёрт, это вообще беспредел какой-то! Таких малышей забирать у матерей – это же чёрт знает что!

– Подожди! – я вспомнил Ёсико. – А тех, у кого лекарский дар, тоже отправляют?

– Нет, – мама Ишико покачала головой. – Они становятся послушниками в храме и принимают обет служить Всеблагой до конца жизни.

– А ещё мне говорили, у стрелков на стенах есть дар направлять стрелы…

– Возможно, – ответила мама Ишико. – Сатоши никогда не обсуждал со мной охрану города…

Да уж! Со стрелками, конечно, ничего не понятно. Но Ёсико… Получается, она навсегда привязана к храму? Даже не знаю, что лучше: остаться при храме или отправиться в академию магии.

– Знать бы ещё к чему готовиться, – пробормотал я.

И мама Ишико заплакала.

Мне стало неловко сидеть. Я встал и подошёл к ней, чтобы утешить. А она уткнулась в меня и разревелась уже в голос.

Я не придумал ничего лучше, как сказать:

– Не плачь! А то у тебя будут красные глаза, и отец начнёт задавать вопросы. И у нас даже трёх дней не будет.

Мои слова не сразу дошли до женщины. Но как только дошли, она взяла себя в руки и улыбнулась сквозь слёзы.

– Да, ты прав, сынок. Для слёз ещё будет время…

Моё сердце сжалось от жалости, а в душе с новой силой полыхнул гнев. Но я понимал, что ничего не могу поделать. Пока не могу…

– Сынок, – мама Ишико отпустила меня. – Ты иди, скажи, чтобы мама Юмико и няня Омико не волновались. А то отец уже скоро придёт. Скажи им, что у меня приболела голова, но я скоро спущусь к ним, хорошо?

Я кивнул и пошёл на выход.

На душе у меня скребли кошки. Я чувствовал себя бессильным.

Передав женщинам слова мамы Ишико, я пошёл в свою комнату и начал отжиматься. Потом качать пресс. Потом приседать. Потом снова отжиматься. И так до полного изнеможения.

Я слышал, как пришёл отец, но я не хотел видеть его. Боялся, что моя ненависть вырвется наружу и я прибью его. Останавливало только то, что я не знал, какая судьба после этого ждёт маму Ишико и маму Юмико. С няней проще – она может пойти работать в другой дом. Ведь может же, да?

Я сидел на полу и слушал, как отец прошёл по коридору до самого конца, потом спустился вниз.

Через минуту послышались торопливые шаги, и в мою комнату постучали.

– Кизаму, сынок, – раздался голос няни Омоко. – твой отец хочет поговорить с тобой! Спустись, пожалуйста.

Сначала я хотел проигнорировать, но потом вспомнил: женщинам сильно досталось за то, что я пошёл в спортзал, и решил спуститься, послушать, чего такого хочет сообщить мне мой родитель?

Отец сидел за столом. И едва я вошёл, как наткнулся на его холодный взгляд. И сразу же на меня обрушилось давление, как будто отец хотел меня размазать. Но я только выпрямился, показывая, что мне пофиг, пусть давит, и не такое выдерживал!

– Поздоровайся с отцом, не видишь, он сердится! – шепнула стоящая позади меня няня Омико.

Я усмехнулся и уставился прямо в глаза отцу. Здороваться с ним я не собирался.

Видимо отец понял это, потому что его губы чуть тронула кривая улыбка и он прошипел:

– Как? Ты? Посмел?!

– О чём ты?

Изобразить непонимание было не сложно. Хотя бы потому, что я действительно не понимал о чём он.

– Как ты посмел тратить семейные деньги на девок?! – отец задал вопрос в развёрнутом виде.

Я уже понял из рассказа мамы Ишико, что деньги – это пунктик отца. Но раньше как-то не связал то, что мы с Ёсико проели в кафе те деньги, которые отец получал за одарённых. А теперь вот срослось. Получалось, я тратил деньги, вырученные за проданных людей?

Мне стало как-то не по себе.

С другой стороны, это не я продавал! Так что, совесть моя чиста. К тому же мне, как сыну, положены карманные деньги. И я могу тратить их, как мне заблагорассудится. Я ни на что плохое их не тратил – не на бордель же с выпивкой! Просто девушку в кафе угостил и всё.

– А почему я не могу угостить понравившуюся мне девушку? – невинно поинтересовался я, уже понимая, чем закончится разговор, но я не хотел сдаваться без боя.

Сбоку раздался всхлип. Я глянул туда.

Мама Юмико смотрела на меня широко раскрытыми глазами, а мама Ишико снова плакала. Блин, женщин-то зачем заставил слушать всё это? Это же чисто мужской разговор…

– Ты сопливый пацан! Ты этих денег не заработал! Чтобы тратить их непонятно на кого… – продолжал наезжать отец.

– Значит, пойду работать! – я пожал плечами.

– Ты и работать? – Отец засмеялся. – Да ты ничтожество! Какой из тебя работник? Что ты можешь без твоих мамок и нянек?

И тут я взбесился:

– А не ты ли виноват, что рядом со мной только мамы и няня? Не ты ли бросил своего сына на женщин? Даже в спортзал не пускаешь тренироваться… Вместо того, чтобы тренировать меня… Сам не можешь, так назначил бы тренера! Ты даже не представляешь, с чем мне приходится сталкиваться в школе!

Вся моя ненависть выплеснулась наружу, но я не жалел, что высказал отцу.

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! Ты, червь! Я раздавлю тебя! – рявкнул он поднимаясь.

– Попробуй! – я автоматически перешёл в боевой режим.

Ноги сами собой напружинились, руки подскочили, закрывая лицо и жизненно важные органы, сжались в кулаки. И это были не неумелые кулаки Кинпатсу. Хотя кого я обманываю? Тело у меня по-прежнему было слабое. Но я готов был драться. И отступать я не собирался!

Отец шагнул ко мне, и тут подскочили обе мамочки. Они как фурии налетели на отца.

– Сатоши, – взмолилась мама Ишико. – Пожалей мальчика!

И бухнулась перед отцом на колени.

Твою мать! Она встала перед ним на колени!

– Убью, гад! – кинулся я на отца, но на мне повисла мама Юмико.

– Кизаму, сынок, я не знаю, что произошло, но успокойся, прошу тебя!

– Где ты взял деньги? – спросил отец, не обращая внимания на женщин.

Я тоже не сводил с него глаз. Но ответить на его вопрос я не мог. Потому что мешочек с деньгами я взял в кармане. А вот как он туда попал? Этого я не знал. Но ему об этом знать не нужно!

На выручку пришла мама Ишико:

– Это я дала ему из своих денег, – призналась она.

Она по-прежнему стояла перед отцом на коленях и обнимала его за ноги, не давая двигаться.

Он глянул на неё с презрением. И вдруг отшвырнул, как щепку. Отпнул, как мусор с дороги.

– Значит, я даю тебе слишком много, раз у тебя остаётся на всякие глупости! – прошипел он.

– Не смей трогать маму, ублюдок! – закричал я и рванулся к отцу.

К маме Юмико присоединилась няня. Вдвоём они повисли на мне кандалами. И стряхнуть их, как отец это сделал с мамой Ишикой, я не мог. Не потому что у меня не было сил. Хватило бы! Просто не по-мужски это – так обращаться с женщинами.

– Запрещаю тебе брать семейные деньги! – прорычал отец. И добавил, обращаясь уже к женщинам: – Если хоть одна из вас даст ему хотя бы монету, выкину из дома!

А потом он просто вышел из кухни и поднялся на верх. Хлопнула дверь и стало тихо.

И тогда мама Юмико и няня Омоко сползли по мне на пол, словно ноги перестали их держать.

Я помог женщинам подняться и посадил их на стулья. И сам сел рядом.

– Прости, сынок, – прошептала мама Ишико.

– Ты-то за что извиняешься? – растерялся я. – Это он ублюдок! А ты извиняешься.

– Я не смогла защитить тебя, – мама Ишико всхлипнула.

– Ну что ты? – я постарался сказать, как можно ласковее. – Не плачь! Я пойду подмастерьем в какую-нибудь лавку и заработаю. Что я не мужик, что ли? И не только себе на карманные расходы, но и для вас…

После этих моих слов ревели уже все три женщины. Это же просто ужас какой!

Оставить их и уйти в комнату я не мог. Сразу стал бы похож на отца. А мне этого не хотелось. Мне не хотелось иметь ничего общего с этим человеком.

Но и как успокоить женщин, я не знал.

Решил просто заболтать.

– Хотите я расскажу анекдот? – предложил я.

– А что это? – всхлипывая, спросила мама Юмико.

– Ну… Смешная история… – ответил я, понимая, что в этом мире слово «анекдот» неизвестно.

Что ж, будет ещё одно тайное знание…

И, соображая, какой бы анекдот рассказать, чтобы он был понятен в реалиях этого мира, и чтобы был смешным, дождался, пока все три женщины кивнут. А потом решил просто пробовать разные.

– История про пекаря и двух мошенников, – объявил я. – Заходят два мошенника в лавку пекаря и спрашивают про товар. Едва пекарь отвернулся, как первый мошенник схватил три булочки и засунул их в карман. «Вот видишь, как ловко я украл эти чудесные булочки?» – сказал он напарнику. «Я сейчас покажу тебе, как съесть те же три булочки, но на законном основании!» – ответил второй мошенник. Подошёл к пекарю и говорит: «Я великий фокусник! Хочешь, покажу фокус? Дай мне три булочки». Пекарь дал мошеннику три булочки. Тот быстро их съел. «А в чём фокус-то?» – спросил пекарь. И мошенник ответил: – «А ты загляни в карман вон того человека…»

– Вот так фокус… – прокомментировала няня Омоко. – Обокрали честного булочника.

Я понял, что анекдот не зашёл и решил попробовать ещё.

– А вот другая история. Встречаются две подруги. Одна другую спрашивает: «Ты когда-нибудь держала дома диких животных?» Вторая отвечает: «Я и сейчас замужем!»

Мамочки фыркнули и посмотрели в сторону двери, в которую ещё совсем недавно вышел отец.

«Отлично! – обрадовался я. – Значит будут анекдоты на злобу дня!»

– Ещё анекдот… Как-то один богатей поймал золотую рыбку. Та и говорит: «Исполню три твоих желания». У богатея вроде всё есть, но халявные желания использовать надо. Вот он и загадал. «Хочу, – говорит, – чтобы обо мне все говорили хорошо, чтобы я никого не боялся, и чтобы за богатство свое не волновался». И вот через три дня… похороны.

Мамочки и няня переглянулись

– Что ты такое говоришь, Кизаму? – осуждающе проговорила няня Омоко.

– Нехорошо так… – добавила мама Юмико.

А мама Ишико просто тяжело вздохнула.

– А тут причём? – я пожал плечами. – Это анекдот такой. А я тут не при чём…

Я валял дурака, но видел, что глаза у женщин высохли. А значит, анекдоты помогли переключиться. И это хорошо. Осталось закрепить…

– Может, чайку попьём? – предложил я.

Женщины расцвели. Наконец-то была понятная и приятная для них просьба.

Они тут же бросились исполнять мою просьбу. Няня Омоко поставила греться чай. Мама Юмико принесла всем чайные чашки, а мама Ишико достала из шкафчика сладости.

– Отец ругается, когда мы много сладостей едим, – сказала она. – Но сегодня, думаю, можно.

– Не думай об этом, – сказал я маме Ишико. – Всё будет хорошо, я тебе обещаю.

Я обещал и понимал, что не исполню своего обещания, и хорошо не будет. Но не будет – это потом. А сейчас немного радости эти женщины заслужили.

Закипел чайник. Няня Омоко заварила травки.

По кухне поплыл мягкий пряный аромат. На душе сразу стало легко и спокойно. Хотелось просто сидеть и улыбаться. Улыбаться просто так, без всякой причины. Потому что живы.

Няня налила чай в чашки и протянула мне одну.

Я вдохнул аромат. И вдруг в голове пронеслось: возможно, это последний счастливый вечер в моей жизни.

Но тогда я тем более должен насладиться им!

Мы пили чай, разговаривали о том, о сём. Болтали, говорили какие-то глупости, смеялись… Это было простое семейное счастье – вот так сидеть всем вместе и разговаривать. Отец очень многого лишил себя, отгородившись от семьи. Идиот, что скажешь?

Время было далеко за полночь, когда мы разошлись по своим комнатам.

И лишь когда я остался один, то понял, как сильно за этот день устал. Я был просто опустошён. И каким бы уверенным я ни старался выглядеть, пока мы с мамочками пили чай, уверенности в себе я не чувствовал. И дело даже не в том, что отец лишил меня карманных денег. За то недолгое время, пока я был в этом мире, деньги понадобились мне только чтобы подать нищим, два раза поесть с Ёсико в кафе да чтобы купить ей сладости. И всё.