Текст книги "Самолет на озеро Мервин. «Зона-51». Книга вторая"

Автор книги: Антон Гусев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

–Так.

–До выводов сам додумаешься?

–Энглтон почему-то крайне не заинтересован в результатах следствия Томаса и их огласке. И никак не хочет, чтобы на них пролился свет, хотя ни политических, ни моральных препятствий для этого нет, – протянул многозначительно Стивенс, чем сразу вызвал волну сарказма со стороны собеседника.

–Не совсем еще выжил из ума, хоть и служишь в Бюро. Хвалю.

–Но зачем ему это надо? Более преданного родине человека во всем Лэнгли едва ли найдешь…

–А уж этот вопрос задай себе. Или своему малышу Джерри, – Скотт всегда презрительно отзывался об агентах ФБР, а особенно о Дадли, которого считал пацаном на побегушках у Стивенса, и потому наградил прозвищем мышонка из мультфильма о злоключениях кота. – Вам поручено следствие, парни, так что дерзайте. Сейчас или никогда.

Всю обратную дорогу до дома Стивенс вспоминал обстоятельства окончания следствия по делу Кеннеди в 64-ом году. И никак из его головы не выходили слова Голицына о высокопоставленном «кроте» в рядах ЦРУ и так и не сбывшихся планах Энглтона поймать его на крючок под названием «Голубая книга».

Досье (Чарльз Уильям Томас). Никто не знает, в какой момент бывший дипломат, большую часть карьеры отслуживший в посольствах Африки и Латинской Америки, Чарльз Уильям Томас задумал самоубийство. Кто может судить о таких вещах? В понедельник, 12 апреля 1971 года (в десятую годовщину полета первого советского человека в космос!), около четырех часов дня, он приставил к голове пистолет. Томас находился на втором этаже дома, который его семья арендовала в Вашингтоне, поблизости от реки Потомак. Супруга, остававшаяся внизу, сперва решила, что взорвался бойлер.

Двумя годами ранее, летом 1969 года, у Томаса появилась причина для отчаяния: ему исполнилось 47 лет, на руках жена и две дочери, а карьере в Госдепартаменте пришел конец. Это было уже очевидно, хотя Томас так и не понял, почему его гонят с любимой работы, которую, как ему казалось – да нет, он точно знал, – он делал хорошо. В Госдепартаменте издавна действовал тот же принцип, что и в армии – «либо вверх, либо вон». Если не получишь вовремя следующий чин, карьера оборвется, и поскольку Томаса не отправили дипломатом более высокого ранга в очередное посольство и не усадили в начальственный кабинет в Вашингтоне, он был «отчислен»,11
  Undiplomatic Reforms. Time, 15 ноября 1971 г.


[Закрыть] как на оруэлловский лад говорили в Госдепартаменте о намеченных к увольнению. Восемнадцать счастливых, полных работы лет – жизнь в разных уголках земли на службе родины, – а теперь он больше не нужен.

Сначала, по словам жены Томаса Синтии, он думал, что это какая-то ошибка. Послужной список у него был на зависть, в отчете после очередной проверки его назвали «одним из наиболее ценных служащих» Госдепартамента, «давно заслужившим» повышение. Но теперь, когда его формально «отчислили», не так-то просто было добиться отмены приговора, а Томасу, человеку самолюбивому, еще и нестерпима была сама роль просителя. Он начал помаленьку собирать свои вещи, чтобы освободить кабинет, и прикидывал, где в его возрасте возможно найти работу.

Но перед тем как уйти, ему нужно было закончить в Госдепартаменте одно дело. 25 июля 1969 года Томас допечатал служебную записку на трех страницах и одну страницу сопроводительного письма, адресованного главному своему начальнику, госсекретарю при президенте Никсоне Уильяму Роджерсу. Коллеги могли бы сказать Томасу, что ему, чиновнику средней руки, неуместно обращаться напрямую к главе Госдепартамента, однако у Томаса были основания полагать, что только так он сумеет привлечь внимание. Таким способом он не пытался сохранить свою работу – для этого, как он сказал близким, было уже слишком поздно. Служебная записка стала последней попыткой разгадать величайшую – за исключением загадки его увольнения – и давно томившую Томаса тайну, связанную с его карьерой. Роджерс был в Госдепартаменте человеком новым, он пришел всего за шесть месяцев до этого письма, вместе со всей командой Никсона. Томас понадеялся, что Роджерс захочет разобраться в действиях профессиональных дипломатов из Госдепартамента: те вот уже почти четыре года отмахивались от поразительной истории, которую Томас пытался им рассказать.

На каждой странице служебной записки Томас напечатал и подчеркнул слово «КОНФИДЕНЦИАЛЬНО». «Уважаемый господин секретарь, – так он начал, – завершая свою работу в Госдепартаменте, я хотел бы указать на дело, как мне кажется, заслуживающее вашего внимания».

У служебной записки имелся заголовок: «Тема: Расследование деятельности Ли Харви Освальда в Мексике».

До сих пор родные Томаса и исследователи дела Кеннеди придерживаются точки зрения о том, что гибель дипломата была связана с этим его делом. Но какие же тайны хранил в себе мексиканский вояж убийцы Президента? Казалось бы, в 1963-64 годах комиссия Уоррена от и до проанализировала все острые углы, связанные с его пребыванием в Мехико. Ан нет. Темных пятен в этой истории было еще предостаточно. Первое было связано с возможной попыткой Освальда бежать в Мексику после далласских событий.

Так, юрисконсульт комиссии Уоррена Дэвид Белин с самого начала своей работы в следственном органе предполагал, что Освальд после убийства планировал побег из страны. Однако, некоторые коллеги Белина предположили, что Освальд не держал в голове заранее продуманного маршрута бегства и был почти уверен, что его схватят или убьют. Это объясняет, почему он в то утро оставил Марине 170 долларов в бумажнике. Оставил он также и обручальное кольцо. Но Белин был уверен, что Освальд пытался спастись бегством, и ответ на вопрос, где он рассчитывал укрыться, следует искать в маленьком клочке бумажки, обнаруженном в его кармане, – в автобусном пересадочном талоне, выданном буквально через минуты после покушения. Этот пересадочный талон навел Белина на мысль, что Освальд, который часто ездил на автобусах и знал наизусть их расписание, собирался пересесть на другой автобус, направляющийся за город. «Я не сомневался, что у Освальда была конечная цель, – говорил Белин. – Наверняка он не зря сохранил пересадочный талон».

Белин полагал, что, вероятнее всего, Освальд собирался бежать в Мексику, а затем на Кубу. Либлер напомнил ему о показаниях одного из бывших сослуживцев Освальда по морской пехоте. Тот вспоминал, что Освальд как-то признался ему: если у него когда-нибудь возникнут проблемы с законом, он сбежит на Кубу через Мексику. И еще Белин обратил внимание на то обстоятельство, что после покушения Освальд на допросе беззастенчиво врал в далласской полиции, заявляя, что никогда не был в Мексике. «Не логично ли предположить, что вранье Освальда о том, что он никогда не был в Мексике, является сильной косвенной уликой, указывающей на кого-то в Мексике, кто в какой-то степени, прямо или опосредованно, был соучастником преступления? – размышлял Белин. – Но кто этот человек?»

Он полагал, что подобные вопросы следует связать с осенним посещением Освальдом кубинского посольства в Мексике, где Освальд почти наверняка встречался с кубинскими дипломатами и другими людьми, для которых администрация Кеннеди представляла смертельную угрозу. Белин предположил, что, будучи в Мексике, Освальд «переговорил с неким агентом Кастро или с человеком, симпатизирующим Кастро, о том, чтобы отомстить Кеннеди, и ему пообещали финансовую и прочую поддержку, если ему удастся» убить президента. Кто-то мог поджидать Освальда на границе, чтобы помочь ему, – вероятно, соучастник преступления. Конечно, это «всего лишь предположение», признавал Белин, но выглядело все это логично.

С помощью ФБР Белин проанализировал автобусные маршруты из Далласа, чтобы посмотреть, легко ли Освальду было добраться до Мексики. Разложив на письменном столе карты и расписания, он несколько дней изучал их и, казалось, вычислил вероятный маршрут Освальда – сделать это оказалось нетрудно. С пересадочным талоном Освальд мог добраться до остановки междугородных автобусов Greyhound: в тот день был один автобус, отправлявшийся из Далласа в пятнадцать минут четвертого и следовавший далее в техасский город Ларедо возле мексиканской границы.22
  Belin, David. Final Disclosure: The Full Truth About the Assassination of President Kennedy. New York: Charles Scribner’s Sons, 1988.


[Закрыть]

Почему в Мехико? Кто или что ждало его там? Ответы на эти вопросы пришли к Белину позже. Вернее, предположения у него, конечно, были сразу – причем, предположения, основанные на результатах работы комиссии Уоррена. Но вот железные доказательства его мотивации на побег именно в мексиканскую столицу появились в распоряжении адвоката 3 года спустя…

В июне 1967 года все мысли главы мексиканской резидентуры ЦРУ Уинстона Скотта были сосредоточены вокруг одного: он отчаянно хотел преуменьшить значение доклада нового информатора о Сильвии Дюран. Уже второй источник выступал с утверждением, что во время своего визита в Мехико Освальд имел с Дюран сексуальную связь.

Почти три года прошло с тех пор, как ЦРУ впервые услышало об этом от «сумасшедшей» писательницы Елены Гарро, кузины Сильвии Дюран. На сей раз Скотту было труднее оспорить надежность источника, поскольку информация исходила от собственного надежного информатора ЦРУ, обозначаемого в документах кодовым названием LIRING/3 (коды всех информаторов Управления в Мехико начинались с LI).33
  Телеграмма Скотта начальнику, отделение Западного полушария ЦРУ, «Операция LIRING/3», 13 июня 1978 г. CIA, RIF: 104-10437-10102.


[Закрыть] В июне 1967 года LIRING/3 докладывал, что услышал о коротком романе Освальда с Дюран из максимально надежного источника – от самой Дюран. Этот информатор, мексиканский художник, в чей круг общения входили кубинские дипломаты и который в прошлом дружил с Дюран, рассказал своему куратору из ЦРУ, что недавно беседовал с Дюран по телефону и потом ходил к ней в гости. В ходе этих разговоров она рассказала о своем романе с Освальдом в 1963 году, добавив, что призналась в этом мексиканской полиции на жестоких допросах в первые дни после убийства Кеннеди.

В отчете, подготовленном куратором LIRING/3, говорилось следующее: «Сильвия Дюран сообщила, что познакомилась с Освальдом, когда тот подал документы на визу, и несколько раз с ним встречалась, поскольку он с самого начала ей понравился. Она призналась, что имела с Освальдом сексуальные отношения…Когда пришла новость об убийстве, ее арестовала мексиканская полиция, ее допрашивали и били, пока она не призналась, что у нее был роман с Освальдом. Дюран добавила, что с тех пор прекратила всякие контакты с кубинцами, потому что муж Горацио, потрясенный этим делом, впал в ярость и запретил ей видеться с ними».

Она настаивала, что «даже не догадывалась» о планах Освальда убить Кеннеди.

Этот отчет появился в непростой для ЦРУ момент. Новое расследование убийства Кеннеди, начатое прокурором Джимом Гаррисоном в Новом Орлеане вызвало бурю в средствах массовой информации, а Гаррисон утверждал, что в убийстве Кеннеди замешано ЦРУ. Через день после отчета информатора LIRING/3 Скотт получил от коллеги из Лэнгли письмо, содержащее приказ резидентуре в Мехико помалкивать об убийстве: «Расследование Гаррисона вызвало лавину эффектных заявлений и обвинений, в том числе в адрес ЦРУ. Хотя “дело” Гаррисона шито белыми нитками и очевидно составлено из бездоказательных слухов, повторяемых очень странными людьми с весьма сомнительной репутацией, наши усилия должны быть направлены на то, чтобы свести на нет эти обвинения и держать ситуацию под контролем. Разумеется, вы понимаете, что для всех нас крайне важно в общении с посторонними лицами избегать каких бы то ни было заявлений, выражения мнений и указаний на факты, поскольку есть опасность, что эту информацию может подхватить кто угодно, как без злого умысла, так и наоборот». 44
  Письмо Томаса Ланда, ЦРУ, Скотту «Письмо: как вам известно, расследование Гаррисоном дела об убийстве Кеннеди повлекло за собой волну обвинений и наказаний», 14 июня 1967 г. CIA, RIF: 104-10247-10418, NARA.


[Закрыть]

Скотт думал, что делать. Каковы будут последствия, если спустя такое длительное время вскроется тот факт, что Освальд, за которым в Мехико якобы следило ЦРУ, на самом деле ускользнул от наблюдения и угодил прямо в распростертые объятия дамы, работавшей в посольстве Кубы и получавшей зарплату от правительства Кастро? Что сделает Гаррисон, если узнает, что ЦРУ было уведомлено об этом романе, но несколько лет не проверяло имевшихся сведений? Как отреагируют критики на то, что ЦРУ даже не попыталось установить личности двух молодых американцев – «битников», которые приехали с Освальдом в Мехико?

По правилам ЦРУ, Скотт и его коллеги должны были отчитываться обо всех более или менее значимых встречах с платными информаторами. Значит, надо отправить в Лэнгли отчет о последней беседе с LIRING/3. Перед Скоттом встал вопрос, писать ли – и в какой форме – о том, что Дюран призналась в любовной связи с Освальдом. Он нашел решение: поместил признание Дюран в середину отчета, вырвав его из контекста, что снижало его важность. Оно встало в шестой абзац отчета, состоявшего из восьми абзацев:

«Тот факт, что Сильвия ДЮРАН несколько раз имела сексуальные сношения с Ли Харви ОСВАЛЬДОМ, когда последний приезжал в Мехико, если и является новостью, то мало что добавляет к делу ОСВАЛЬДА. Мексиканская полиция не сообщила в резидентуру о степени близости ДЮРАН и ОСВАЛЬДА».

Вот и все. Аналитики ЦРУ в штаб-квартире Управления, не читавшие других материалов по этой теме, могли счесть роман между Освальдом и Дюран новостью не новой и не важной. Похоже, именно этого Скотт и добивался.

Той весной до Скотта дошла и более тревожная новость. В мае 1967 года один американский дипломат, работавший в консульстве США в мексиканском портовом городе Тампико, сообщил, что познакомился с местным журналистом Оскаром Контрерасом, который утверждал, что в сентябре 1963 года несколько часов общался с Освальдом в Мехико (тогда Контрерас изучал право в Национальном автономном университете в Мехико).55
  Письмо Бенджамина Райла, консульство США в Тампико, Уэсли Боулзу, Госдепартамент США, 11 мая 1967 г. CIA, RIF: 104-10433-10011.


[Закрыть] Контрерас рассказал, что к нему и его друзьям, которые придерживались левых взглядов и, как знали все в кампусе, симпатизировали Кастро, подошел Освальд и попросил о помощи. Он хотел, чтобы они уговорили кубинцев из консульства выдать ему визу. Контрерас не сумел помочь с визой, но тот вечер и почти весь следующий день он и его друзья провели с молодым американцем. Непонятно было, кто послал Освальда к студентам, хотя Контрерас сказал, что у Освальда были друзья в кубинском посольстве.

Если тот рассказ был правдой, то это еще один запоздалый пример пробелов в слежке ЦРУ за Освальдом в Мехико – или того, сколь немногое Скотт и его коллеги сочли нужным сообщить в штаб-квартиру ЦРУ. Если мексиканский осведомитель не лгал, значит, Освальд ускользнул из-под наблюдения ЦРУ по меньшей мере на полтора дня – это примерно четверть времени, проведенного им в Мехико.

Много лет спустя, в 2013 году, все тот же Оскар Контрерас расскажет журналисту Филипу Шенону, занимавшемуся расследованием деятельности комиссии Уоррена, что у Освальда были более обширные и серьезные связи с кубинскими агентами в Мексике – связи, которых, по словам Дюран, не было и быть не могло. Контрерас сказал, что он виделся с Освальдом не только в университете, он встретился с ним снова несколько дней спустя на приеме в кубинском посольстве. На этом приеме, сказал Контрерас, «я видел его лишь издалека, он беседовал с какими-то людьми», – и добавил, что не подошел тогда к Освальду, поскольку кубинские друзья предупредили его, что Освальд, возможно, провокатор, подосланный ЦРУ. Почему Контрерас ничего не сказал американским представителям в Мексике о таинственном появлении Освальда на кубинском дипломатическом приеме?

А потом члены команды Шенона нашли, возможно, самого важного, во всяком случае, больше всех заслуживающего доверия свидетеля. Это племянник Гарро, Франсиско Герреро Гарро, известный мексиканский журналист, который в год убийства Кеннеди был 23-летним студентом университета, и он полвека хранил молчание о том, что ему было известно о Ли Харви Освальде.

На момент интервью Франсиско Герреро, основателю и бывшему главному редактору ведущей левой мексиканской газеты La Jornada, было 73 года (это был 2013 год), и он говорил, что десятки лет ничего не рассказывал об Освальде, опасаясь поставить под угрозу свою семью. «Я и не собирался рассказывать. Мы тогда так перепугались, когда поняли, что многие из тех, кто был причастен к делу об убийстве Кеннеди, умирали» при загадочных обстоятельствах.

Какой же секрет хранил Герреро? Он сказал, что был на той вечеринке, где его тетушка встретила Освальда и Сильвию Дюран. На самом деле его привезли на вечеринку тетушка и мама – Деба Герреро, сестра Елены. Он уверен, что тоже видел Освальда. «Он стоял там, возле печной трубы, – вспоминает Герреро. – У него запоминающееся лицо… он был очень мрачен. Просто стоял там, глядел на людей, словно изучал… <…> Готов поклясться, это был он».

В первые часы после убийства Кеннеди, когда в прессе появились фотографии Освальда, вспоминает Герреро, состоялся примечательный разговор между его матерью и тетушкой, Еленой Гарро, – женщины были в панике.

«Я слышал, как мама сказала в трубку: “Это невозможно! Невозможно! Правда, Елена, это невозможно. Ты уверена?.. Я подъеду”». По словам Герреро, его мать велела ему взять семейный автомобиль. “Потом говорит: “Отвезешь меня к Елене”». Герреро сказал, что возразил было, что ему нужно ехать на занятия, но мать ответила: «Это неважно. Мы едем к Елене домой».

И они поехали домой к Елене Гарро, у которой был телевизор, и вместе стали смотреть фоторепортаж из Далласа, в том числе увидели мелькнувшие в новостях первые снимки Освальда, взятого под стражу. Герреро вспоминает, как его мать и Елена Гарро испуганно переглянулись, сообразив, что за несколько недель до этого видели убийцу президента на вечеринке. «“Да-да, это он, точно он!”» – восклицали они в панике. «Его лицо вновь и вновь появлялось на экране, – вспоминает Герреро. – И мама все твердила: “Это он, это он!”»

Его мать поклялась никогда не рассказывать о том, что видела на вечеринке, вспоминает Франсиско. Она была коммунисткой – то есть политическим противником своей сестры Елены – и умела хранить тайны: в те времена в Мексике заявлять о своих марксистских взглядах было небезопасно. Все остальные, присутствовавшие на той вечеринке, тоже решили помалкивать, говорит Франсиско. «Все поняли, что это был он [Освальд], – сказал Франсиско. – Но никто не хотел об этом заговаривать. Я думаю, от страха. Я сам испугался». Эта тема стала запретной, сказал он. «Никто больше не упоминал об этом». 6 6
  Ф. Шенон. Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны следствия. Издательство АСТ. Серия
  Corpus. Год издания 2013. ISBN 978-5-17-079777-6


[Закрыть]

Все это доказывает точку зрения Томаса, изложенную в его отчете, о том, что с Мехико Ли Харви Освальда связывали тесные контакты как личного, так и дипломатического характера. Причем, в достаточно элитарных кругах. Но кому огласка этой информации, спустя годы после окончания работы комиссии, была столь невыгодна, что, опасаясь ее, Томас предпочел уйти из жизни? Кто или что вложило в его руку пистолет?

Глава вторая

22 ноября 1971 года, Портленд, штат Орегон

Было по-зимнему холодно. Ветреная погода сопровождала День Благодарения, возвещая приход долгих каникул и окончательно выгоняя дождливую осень со всего портлендского побережья. Маленькие, острые капли еще били время от времени по лицам пешеходов, норовя напомнить жителям Города Роз о не до конца ушедшем сезоне дождей, но ветер прогонял их прочь, принося в теплую прибрежную местность первые декабрьские заморозки. Греться было принято кофе – жители Портленда, кажется, с момента основания города, были страстными поклонниками этого напитка. Но и спиртное не исключалось – оно помогало быстро приноровиться к зимним холодам, которые были в Орегоне недолгими, но все же ощутимыми, учитывая хотя бы то, что девять месяцев в году здесь стояло теплое, отдающее запахом моря, лето.

Отопление в терминалах аэропорта было, но, построенные в теплое время года и почти всю жизнь проживавшие в тепле, они здорово продувались. Внутри было прохладно – ощущение это усиливалось ветром, который пронизывал все щели в стенах и перекрытиях старых зданий аэровокзала. Даже в разгар зимы здесь было теплее, потому что снег сдерживал рвущиеся с моря порывы смещений воздушных масс. А сейчас, осенью, никаких преград для ледяного воздуха не было, и пассажирам, ожидавшим своих рейсов в холодных накопителях, приходилось кутаться в теплую одежду, пить литрами кофе и сотнями граммов – спиртное, чтобы скоротать время в ожидании лайнера и не простудиться.

А ехать нужно было, как назло, именно сейчас. Жители Города Роз, медленно, но верно захватываемого лютой зимой, стремились переждать эту недобрую пору у родственников и знакомых в более теплых (или уже окончательно погрузившихся в зиму) частях страны. Разъездам способствовал и приход праздника, сопровождающегося длинными выходными. И потому – старожилы Портленда помнили и единогласно отмечали этот факт – именно в конце ноября миграция как жителей города, так и отдыхающих в нем туристов достигала своего апогея. Они тискались в очередях за билетами, проталкивались к выходам, спешили на выдачу багажа, стремясь как можно скорее покинуть пределы погружающегося в неблагоприятное время года города. Потеряться в такой толпе можно было запросто – просто молчи, и затопчут тебя, затолкают, свалят с ног, а потом и вовсе сотрут как человеческую личность в единой мрачной, серой картине, что вечером становится жертвой рук уборщицы, вечно ругающейся на непогоду, нерадивых пассажиров и саму жизнь.

Невысокий, коренастый человек в строгом деловом костюме, плаще, мокасинах, зеркальных светоотражающих очках и с кожаным дипломатом в руке не то, чтобы старался затеряться в толпе, а просто был незаметен. Одет он был очень элегантно, пахло от него дорогим парфюмом, вел себя чрезвычайно вежливо – даже в обстановке всеобщей спешки и суеты – и вообще для провинциального, по сути, города, выглядел экстраординарно. Ни местные жители, ни сотрудники аэропорта, ни приезжавшие сюда провести лето у моря туристы, не выглядели так. В любой другой день его бы выделили из толпы, обратили бы на него внимание. В любой другой. Только не сегодня. Сегодня он незамеченным проследовал в билетную кассу, спокойно приобрел билет до Сиэтла – на маленький и короткий рейс № 305 (протяженностью всего полчаса), на который никогда не было очередей (кому придет в голову лететь сейчас не в теплые и не в заснеженные края, а в такую же промозглую «буферную зону» чуть севернее Портленда?), – посидел недолго в зале ожидания и, после объявления посадки, медленно прошагал к трапу.

В самолете, конечно, было теплее, чем в аэропорту, но человек в костюме, судя по всему, порядочно промерз до этого, и сразу заказал стюардессе бурбон с «Севен-Апом». Выпил бокал, другой, третий – и откинулся в кресле, немного расслабившись и закрыв глаза. 77
  Sam Skolnik. 30 years ago, D.B. Cooper's night leap began a legend, Seattle Post-Intelligencer (22 November 2001).


[Закрыть]

Самолет «Боинг-727» с 36 пассажирами на борту – и без того не имеющий особой популярности рейс оказался заполненным сегодня всего на треть – взлетел, набрал высоту и занял положение горизонтального полета.88
  Geoffrey Gray. Unmasking D.B. Cooper, New York Magazine (22 October 2007).


[Закрыть] Спустя 10 минут, когда он уже покинул воздушное пространство Портленда, человек в костюме, сидевший в хвостовом отсеке, возле помещения стюардесс, закурил и заказал себе еще бурбона «Джим Бим». Когда стюардесса выполнила его заказ, он вручил ей записку. Поначалу мисс Флоренс Шаффнер подумала, что пассажир решил пофлиртовать с ней – такое часто случалось на ее памяти. Красивая молодая девушка и без того не была обделена вниманием противоположного пола, но, увидев следы ухаживаний от столь респектабельного мужчины, не могла ответить отказом, взяла записку и моментально удалилась к себе, чтобы изучить ее. Велико же было ее удивление, когда содержание записки оказалось существенно отличающимся от ее ожиданий…

«У меня в портфеле бомба. Я использую её, если посчитаю необходимым. Я хочу, чтобы вы сели рядом со мной». 99
  Oliver Burkeman. Heads in the clouds, The Guardian (1 December 2007).


[Закрыть]

Стюардессе ничего не оставалось, кроме как выполнить требование террориста. Она уже согнула ноги в коленях, чтобы опуститься на сиденье рядом с преступником, но вдруг поймала себя на мысли, что ее выражение лица может выдать смотревшим на нее минуту назад пассажирам страх и опасение, чего допустить было никак нельзя. Она еще раз выпрямилась перед салоном, улыбнулась, доверительно-успокаивающе посмотрела на людей, после чего, наконец, села рядом с мужчиной в строгом деловом костюме.

–Для начала познакомимся, – уверенно и спокойно заговорил он. – Меня зовут Купер. Дэн Купер. Впрочем, вы сами скоро побежите наводить справки и узнаете все из моего посадочного талона… А вас?

–А… меня… – оторопевшая стюардесса, никак не ожидавшая ни такой ситуации, ни резонирующего с ней поведения террориста, не сразу смогла вспомнить собственное имя. – Флоренс. Флоренс Шаффнер.

–Очень приятно, мисс Шаффнер. Признайтесь, поначалу вы подумали, что в записке – мой номер телефона и предложение сходить на свидание? Скажите честно?

–Была такая мысль.

–Ах, как же вы все предсказуемы! Впрочем, если бы не обстоятельства, я бы, пожалуй, рискнул пригласить вас на ужин…

–При помощи бомбы? Оригинально.

–Вы мне не верите? Взгляните, – с этими словами Купер легкими щелчками пальцев двух рук отпер крышку чемодана, и взгляду мисс Шаффнер предстал причудливый тикающий механизм, снабженный какими-то пружинными проводками, часами, детонатором и несколькими продолговатыми цилиндрическими брусками. Бомбы девушка до этого видела только в кино, но даже этих, дилетантских познаний ей хватило, чтобы понять, что человек в деловом костюме не шутит.

–Вы правильно поступили, что не подняли панику, – так же спокойно отметил Купер, глядя на застывшую в созерцании картины взрывного устройства стюардессу. – В мои планы это тоже не входит.

–А что входит? – пробормотала она, когда он, наконец, закрыл дипломат.

–Обычное, в общем-то, дело, – пожав плечами, ответил Купер. – Получение выкупа и спокойное удаление восвояси с минимальным шумом.

–Вы будете собирать выкуп с пассажиров?

–Вряд ли у них столько найдется. Но у меня есть план. Сейчас вы отправитесь в кабину пилотов и скажете, чтобы они связались с аэропортом Такома. – Говоря это, Купер ткнул пальцем в иллюминатор. Флоренс удивилась тому, как обычный, с виду, пассажир, безошибочно распознал приближающийся аэропорт Сиэтла, но виду не подала. – Пусть сообщат, что на борту человек с бомбой, он требует 200 тысяч долларов и 4 парашюта. Как только все это будет готово, капитан внесет груз на судно, и все пассажиры будут освобождены. Затем я отдам ему приказ сопроводить борт со мной в определенном направлении, которое сообщу после выполнения требований. Пусть сделают все, как я велю, и никто не пострадает.

–До Такомы осталось несколько минут. Что, если на земле не успеют собрать такую сумму за это время?

–Горючего в баках достаточно, чтобы дать им необходимое время. Чтобы никого не волновать, капитан должен будет немного покружить в воздухе. А вы, в свою очередь, объявите пассажирам, что по техническим причинам Такома пока не может принять самолет. Как только все будет готово, земля свяжется с пилотами, и это будет означать готовность к посадке. Вам все ясно, мисс Шаффнер?..

Через две минуты командир корабля Уильям Скотт связался с Такомой – аэропортом Сиэтла – и сообщил об инциденте. Не прошло и десяти минут, как окружное отделение ФБР приняло судьбоносное решение выполнить требования террориста – в 4:50 Р.М. деньги уже вовсю собирались агентами по местным банкам, а парашюты типа «ЭмБи-8» и «Пионер» укладывались тщательно и аккуратно: допустить небрежности здесь было нельзя. Дело в том, что, по мнению агентов Бюро, количество парашютов названо захватчиком неслучайно – возможно, он намеревался совершить прыжок в компании нескольких заложников, выступающих гарантами его безопасности. И никто не знает, какой именно парашют наденет на себя сам террорист, а какой он заставит надеть ни в чем не повинного человека. Рисковать же жизнями людей Бюро просто не имело права…1010
  Rothenberg, David. The New Earth Reader: The Best of Terra Nova. – Cambridge, Massachusetts: MIT Press, 1999. – P. 4. – 238 p. – ISBN 0-262-18195-9. – ISBN 9-780-262-181-95-2.


[Закрыть]

Пассажиры же рейса № 305, в отличие от сотрудников ФБР, ничего не знали о происходящем. План Купера по «нарезанию кругов» в воздухе вплоть до полного исполнения его требований был принят связанными по рукам и ногам людьми Гувера. Захватчик продумал все настолько тщательно, что Бюро исключало начисто даже малейшую возможность штурма. Оно оказалось, прямо скажем, застигнутым врасплох.

22 ноября 1971 года, Сиэтл, штат Вашингтон

Руководитель местного отделения ФБР Ральф Химмельсбах лично руководил операцией по спасению заложников (которые, к слову, и не знали о том, что они заложники). Сидя в аэропорту Такома, он раздавал всем службам, которые в эту минуту перешли в его прямое подчинение, приказы и отдавал распоряжения, подлежащие немедленному исполнению. Полчаса назад он приказал начать сбор денег для выкупа. И его поручение в рекордные сроки было выполнено – шериф местной полиции Майкл Коллинз притащил в диспетчерскую огромный рюкзак, набитый десятью килограммами двадцатидолларовых купюр. Взвесив поклажу, Химмельсбах ошалело выпучил глаза.

–Сколько? Десять килограммов?

–Он не выставлял никаких требований о номинале купюр и об их количестве, – пожал плечами шериф, – а в банках двадцатидолларовых банкнот оказалось больше, чем других. Если номинал будет разный, то и считать ему придется дольше. А где гарантия, что он, пока не закончит счет, отпустит заложников? Никакой. Значит, упрощая ему жизнь в этом вопросе, мы упрощаем, а вернее, продлеваем жизнь пассажиров.

–Что ж, в твоих словах есть логика. Может начать считать, а может и поверить… – задумчиво почесал подбородок агент. – Вообще, что мы знаем о его личности? Кто он?

–Никто. Скорее всего, данные, которые он использовал при покупке билета на рейс, являются вымышленными, – заключил шериф.

–А что там в анкете?

–В анкете, заполненной по номеру купленного билета, в соответствии с которым он занял место, сообщенное нам пилотом Скоттом – то ли «Дэн Купер», то ли «Д.Б. Купер», – ответил подчиненный Химмельсбаха, агент Споттисвуд, сидевший за соседним столом в диспетчерской и собирающий все данные, необходимые для успешного окончания операции. – Мы проверили по телефонному справочнику и Портленда, и Орегона – никого с такими инициалами нет.

–Понятно, – рассуждал его начальник. – Данные были придуманы с одной-единственной целью: захватить самолет и получить выкуп. Об этом говорит еще и то обстоятельство, что для захвата он выбрал судно сравнительно маленькое, с небольшим количеством пассажиров на борту, рейс для этого города в это время года незаметный, протяженностью всего в полчаса… Ведь маленький борт захватить проще, чем большой. Избежать паники среди малого числа пассажиров легче, чем среди огромной и неконтролируемой толпы. Вообще, удобнее держать на контроле такую ситуацию…

–В общем, все продумал, – согласился шериф. – В том числе и то, что рисковать людьми мы не станем. Значит, выхода у нас нет.