Текст книги "Сон с четверга на пятницу"

Автор книги: Антон Грановский

Соавторы: Евгения Грановская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

2

Не прошло и получаса, как обе подруги уже сидели в гостиной и, пока Алексей накрывал на стол (Настя потребовала, чтобы все было «как надо, по-праздничному»), тихо беседовали.

– Хочу тебе кое-что сказать, – почти шептала Настя, глядя на подругу широко раскрытыми, полными тайны и скрытой тревоги глазами. – Только поклянись, что не станешь называть меня сумасшедшей.

– Клянусь, – пообещала Светлана. – А что стряслось-то?

– Со мной что-то произошло. Что-то… страшное и странное.

Тревога Насти передалась и Светлане.

– Ты меня пугаешь, – тихо сказала она.

– Я сама напугана. Но уже не так, как полчаса назад.

– Так, – негромко, но веско проговорила Светлана. – А теперь рассказывай, что стряслось.

Настя несколько секунд собиралась с мыслями, а затем начала:

– Мне приснился сон. Но такой, что… В общем, такой, что я даже не могу назвать его сном.

– И что тебе снилось?

– Что Алешка погиб. Попал под машину. А у меня случился выкидыш.

– Боже! – вырвалось у Светы. – Это просто ужасно! Могу себе представить, как ты себя чувствуешь.

Настя болезненно поморщилась.

– Это все неправильно, – сказала она.

– Конечно, неправильно. И перестань об этом думать.

– Нет, ты не поняла. Этот сон… Он был слишком реален. Слишком, понимаешь? И он… он так долго длился… так долго…

Настя заплакала. Света обняла ее и прижала к себе.

– Бедная моя подружка, – произнесла она. – Это у тебя из-за беременности. Помню, со мной было такое же. Частая смена настроения и все такое. – Она погладила Настю по волосам. – Ну, все. Все, Ася, перестань. Просто не думай об этих гадостях.

– Да. – Настя шмыгнула носом. – Ты права. Не буду об этом думать.

Света протянула руку, вынула из сумки пакетик салфеток, достала одну и вcучила подруге.

– Высморкайся.

Настя сделала, как она велела.

– Молодчина, – похвалила Светлана. – И пообещай мне, что больше не будешь об этом думать.

– Обещаю.

– А теперь пошли к Алешке. Я с ума схожу от этих вкусных запахов!

Светлана не ошиблась, у Алексея уже все было готово. Белая скатерть на столе, ароматный кофе в чашках, посреди стола – блюдо с горой блинчиков.

– Боже, – выдохнула Светка, – они у тебя еще и фаршированные. Что за начинка?

– Фарш, – сказал Алексей торжественно. – И не какой-нибудь, а самодельный! Я вчера полдня на мясорубке крутил.

– Ты уверен, что это съедобно?

– Я уверен, что вкуснее ты ничего не ела.

– Да ты просто шеф-повар!

– Приходится им быть, – хмыкнул Алексей. – Пока Аська беременна, я на все руки мастер. И швец, и жнец, и на дуде игрец.

– Я от твоих блинчиков совсем растолстею!

– От моих не потолстеешь, – заверил ее Алексей. – Они у меня низкокалорийные.

Светлана вздохнула и напустила на себя обреченный вид. Впрочем, возражать не стала.

Завтрак начался. Блинчики оказались просто божественными.

– Ну? – спросил Алексей у жены. – Что скажешь? Если хочешь похвалить – хвали. Если не хочешь – все равно хвали, иначе завтра будешь готовить завтрак сама.

– Лешка, это очень вкусно, – искренне сказала Настя.

Муж подозрительно прищурился:

– Не врешь?

Настя сунула в рот очередной кусочек блинчика, покачала головой и проговорила с набитым ртом:

– Нет. Ты – гений!

– Чего?

– Ты гений!

– Повтори еще раз.

Настя хотела повторить, но, поскольку рот ее был снова набит, махнула на него рукой. Алексей засмеялся.

– Но имей в виду – это явление временное, – смешливо предупредил он. – Как только родишь, будешь стоять у плиты круглые сутки!

После третьего блинчика, сияя от сытости и удовольствия, Светлана вдруг снова озаботилась начинкой.

– Лешка, а из какого она мяса?

– Из свиньи, – спокойно ответил Алексей, ловко орудуя вилкой.

Светлана округлила глаза.

– Ты же сказал, что они низкокалорийные.

– Конечно. Они из очень стройной, низкокалорийной свинки.

Настя засмеялась. Светлана попыталась сделать строгое, недовольное лицо, но не сдержалась и тоже фыркнула от смеха.

А потом Алексей рассказал анекдот, и они снова смеялись. И Настя чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.

После завтрака воспоминания о страшном сне почти полностью стерлись у нее из памяти. Проводив Светлану, супруги вернулись в гостиную и сели на диван. Алексей нежно обнял жену за плечи и спросил:

– Ты как?

– Нормально, – ответила Настя. – Только меня немного знобит.

Алексей потрогал ладонью ее лоб.

– Лоб не горячий, – сказал он. – Температуры точно нет.

– Вероятно, это просто нервы. Я чувствую себя усталой.

– Хочешь прилечь?

– Да.

Муж помог ей лечь на диван, заботливо укрыл ее пледом.

– Я не буду спать, – произнесла Настя. – Просто немного полежу.

– Как скажешь, – улыбнулся он.

Настя закрыла глаза. Она слышала, как Алексей выходит из комнаты. Потом ее окутала дрема, и Настя не смогла ей противостоять.

Глава 6
Пробуждение от сна

1

Пробуждение было внезапным. Настя открыла глаза и уставилась в потолок. Несколько секунд она пребывала как бы в прострации, не до конца осознавая, кто она и где находится. И лишь затем сознание прояснилось. Она вспомнила, что видела сон. Сон… Да-да, приятный сон. Кажется, в этом сне был Алексей – живой и невредимый. И он жарил блинчики.

Настя улыбнулась, не замечая, что по щекам ее стекают слезы. Потом огляделась. Она не сразу вспомнила, что находится в домике кладбищенского сторожа.

Полежав еще немного, но так и не сумев восстановить в памяти подробности сна, Настя поднялась с дивана, надела плащ, обулась и вышла на улицу.

Было утро. Настя несколько секунд постояла, вдыхая свежий утренний воздух. Заметно похолодало. Изо рта шел пар. Женщина поежилась.

«Холод, – подумала она. – Опять этот проклятый холод».

Шагая к метро, Настя никак не могла избавиться от ощущения, что в мире, пока она спала, случилось что-то страшное. Но что тут еще могло случиться? Алексей почти два месяца как мертв, лежит в мерзлой земле на глубине двух метров. Разве может быть что-то страшнее?

«Нет, – сказала сама себе Настя. – Не может».

А значит, и беспокоиться не о чем.

Однако беспокойство не проходило. Напротив, с каждым шагом оно все нарастало. Откуда-то появилось гнетущее ощущение недавней и очень большой утраты. И это ощущение было как-то связано со сном, который видела Настя, пока спала в сторожке Николая Кузьмича. Она плохо помнила сон, но знала, что в этом сне она снова была с Алешкой. И он жарил блинчики. И… что-то было еще?

* * *

Настя тихонько постучала в кабинет доктора Макарского и тут же, не дождавшись ответа, открыла дверь. За столом, спиной к ней, повернувшись на крутящемся кресле в окну, сидел мужчина.

– Доктор, – неуверенно окликнула она.

Мужчина развернулся вместе с креслом к ней. Худощавый, темноволосый, лет тридцати пяти-сорока на вид. Нос с горбинкой и мефистофельский излом бровей придавали его лицу оттенок насмешливой иронии, хотя карие глаза смотрели задумчиво, почти рассеянно, словно мыслями он был совсем не здесь. Он был похож на поэта или актера, которому суждено играть поэтов.

Незнакомец окинул ее любопытным взглядом.

– Я буду рад с вами поговорить, – сказал он. – Хоть я и не доктор.

– Простите, – произнесла Настя. – Я приняла вас за доктора Макарского. – Она чуть прищурилась. – А вы…

– Сумасшедший пациент, – договорил за нее мужчина. – А вы?

Она улыбнулась:

– Я тоже.

– Вы не похожи на сумасшедшую.

– Вы тоже.

Мужчина усмехнулся:

– Слово «тоже» – главное в вашем лексиконе?

– Да, наверное. Хотя раньше я этого не замечала.

Он поднялся с кресла, слегка перегнулся через стол и протянул ей руку.

– Глеб Корсак.

– Что? – не поняла Настя.

– Мое имя, – пояснил он. – Глеб Корсак.

– Настя Новицкая.

Они пожали друг другу руки.

– Какой у вас диагноз? – поинтересовался Глеб.

– Маниакально-депрессивное расстройство.

– Круто, – одобрил он. – Звучит как музыка.

Настя хмыкнула:

– Да уж, музыка. Траурный марш Шопена. А у вас?

– Диссоциативная фуга.

– Тоже неплохо.

– Опять «тоже»? – иронично сказал он.

Настя слегка покраснела.

– Простите. Я не нарочно. А что значит диссоциативная фуга?

– Я помню то, чего не было.

– А то, что было, помните?

– Да.

– Значит, вы помните и то, что было, и то, чего не было?

– Ну, можно и так сказать.

Настя усмехнулась.

– «Круто», как сказала бы моя племянница. А откуда вы знаете, какое из ваших воспоминаний настоящее, а какое – нет?

– Ниоткуда. В этом вопросе я полностью доверяю моему доктору.

– Почему?

– У него есть железная логика, медицинское образование и великолепная терминология, которая может впечатлить кого угодно. А я всегда был впечатлительным.

Дверь за спиной у Насти распахнулась, и в кабинет вошел коренастый охранник с неприятным лицом.

– Какого хрена вы тут делаете? – грубым голосом проговорил он, хмуро взглянув на Корсака.

Тот поморщился. Потом посмотрел на женщину и сказал извиняющимся голосом:

– Прошу простить моего слугу, Настя. Он всегда отличался грубостью манер. Здесь женщина. Или ты не заметил, болван? Ну-ка быстро скажи тетеньке «здрасте».

Дюжий санитар смутился.

– Здрасте, – произнес он. Потом перевел взгляд на Корсака и произнес утрированным, сладким голосом, не предвещающим ничего хорошего: – Глеб Олегович, пожалуйте в палату!

– Прогрессируешь, – похвалил его Корсак. – Молодец. Анастасия, простите, но я вынужден откланяться. Приятно было с вами познакомиться.

– Мне тоже, – искренне сказала она.

– Если захотите со мной поговорить, звоните на номер приемного покоя, мне все передадут. Хотя… – Он вздохнул. – Единственный род свиданий, который здесь практикуют, это свидания с доктором. В моем случае они лишены всякого эротизма. Но, возможно, вам повезет больше. Всего доброго!

Темноволосый парень вышел из кабинета в сопровождении охранника, и почти тотчас же в кабинет вошел сам доктор Макарский.

– Добрый день! Прошу прощения, что заставил вас ждать, – проговорил он и прошел за стол.

Настя подождала, пока он усядется, и сказала:

– Здесь только что был парень. Глеб Корсак.

– А, Глеб. – Доктор Макарский улыбнулся. – Да, он очень оригинальный человек. И любит лезть туда, куда его не просят.

– Он актер?

Доктор посмотрел на нее с легким удивлением. Покачал головой:

– Нет. Журналист, специализируется на криминальной тематике. И еще пишет книги.

– О чем?

– О маньяках и убийцах. Но давайте поговорим о вас. Итак, что вас ко мне привело?

Настя немного помолчала, собираясь с мыслями.

– Мне приснился сон, – заговорила она, глядя на блестящие стеклышки очков, за которыми скрывались умные, внимательные глаза доктора Макарского. – Очень… реалистичный.

Последнее слово она выговорила с трудом. Доктор смотрел на нее спокойно и заинтересованно. Впрочем, как всегда. (Порою под его взглядом Настя чувствовала себя лабораторным зверьком.)

– И что именно вам приснилось? – спокойно уточнил доктор.

– Что мой муж – жив, – ответила Настя. – А я… родила ребенка.

Он кивнул. Подождал немного и, поскольку она молчала, осторожно уточнил:

– Вам тяжело об этом говорить?

– Да, – тихо обронила она.

– Если хотите, мы можем отложить этот разговор.

Настя несколько секунд размышляла, затем покачала головой:

– Нет. Я смогу. Смогу сейчас.

Доктор Макарский кивнул:

– Хорошо. Хотите, чтобы я задавал вам вопросы?

– Нет. Лучше я сама расскажу. Мне приснилось, что мы с мужем заходим в кафе. Так же, как в тот день. То же кафе, та же улица, те же звуки и запахи…

Настя говорила медленно, не потому что продумывала свои слова, а потому что ей требовалось время, чтобы преодолеть боль, волнение и страх, которые слипшимся комком стояли у нее в груди и горле, мешая говорить, мешая думать.

– …Потом, когда мы только что позавтракали, поели блинчики, я села на диван и почувствовала… – Настя прервалась, чтобы облизнуть пересохшие губы. – Почувствовала, как у меня отошли воды.

Она сделала паузу. Доктор продолжал молчать с выражением вежливого внимания, давая ей возможность выговориться.

– Я чувствовала, как вода льется по моим ногам. И я почувствовала схватки. Настоящие!

Макарский снова кивнул.

– Вы принимаете препарат «Стиксовит», который я вам прописал? – уточнил он.

– Да. Регулярно.

– Хорошо. Этот препарат держит вас на плаву, не дает провалиться в мир фантазий.

– Да, вы об этом уже упоминали. В тот день, когда я рассказала вам о своих галлюцинациях. – Она грустно усмехнулась. – Спасибо, что называете их «фантазиями», доктор. Это не совсем верно, но зато очень тактично. А что касается лекарства, то оно работает. Мне с ним легче. Действительно легче. Депрессии почти нет. И оно помогает мне уснуть. Вы же помните, какие бессонницы меня мучили.

Макарский помолчал.

– Говоря по совести, – снова заговорил он, – вас угнетает не реалистичность сна, а необходимость пробуждения.

– Да. Наверное.

– Видите ли… – Он говорил медленно и раздумчиво. – Очень часто наши сны – порождение наших фантазий и ожиданий. Они – что-то вроде тени, которую отбрасывает реальность. Иногда эта тень черная, иногда – белая. А иногда, как в вашем случае, ее можно назвать «цветной».

– А возможен ли обратный фокус? – спросила вдруг Настя.

Макарский слегка опешил.

– Какой? – не понял он.

– Чтобы вещи из сна проникли в настоящую жизнь?

Доктор покачал головой:

– К счастью или к сожалению, нет. Все, что может оставить закончившийся сон, это послевкусие – иногда приятное, иногда нет. Сны не материальны. Это всего лишь образы. Как стихи, кино или романы. С той лишь разницей, что, когда вы спите, вы сами себе поэт, художник и сценарист.

– Андрей Петрович, я не верю в то, что сны – всего лишь перемешанные карты из колоды, которые нам раздает реальность, – заявила Настя. – Разве вам не доводилось испытывать во сне чувства, которых вы никогда не испытывали в реальной жизни?

– То есть вы хотите сказать, что сновидения – это не просто «эхо», а отдельная форма нашего существования?

– Да. Что-то вроде этого.

Макарский вздохнул.

– Подобные рассуждения могут вас слишком далеко увести.

– Далеко увести? – Настя чуть прищурилась. – Увести от чего?

– От выздоровления, – спокойно ответил доктор. – Если вам важно мое мнение, то я настаиваю на том, чтобы вы вернулись в клинику.

– Это исключено, – отчеканила Настя.

– Что ж… Тогда вы обрекаете себя на долгую и мучительную борьбу. Вы останетесь один на один со своими страхами.

– Я это понимаю. Но уговорить меня вам не удастся. Лучше подскажите, что мне делать, если это снова повторится?

Доктор снял очки и протер их платком.

– Если это снова повторится, – сказал он, – просто скажите себе: «Это сон. И он скоро закончится». Произнесите это несколько раз.

Он снова водрузил очки на нос. Настя вдруг почувствовала тошноту.

– Мне… надо подышать свежим воздухом, – сказала она и поднялась из-за стола.

Макарский тоже поднялся.

– Я провожу вас на улицу, – предложил он.

Настя мотнула головой:

– Нет. Я сама. Мне нужно побыть одной. Всего доброго!

И она быстро вышла из кабинета.

…На улице Настю вырвало. И она знала отчего. Причиной тошноты был страх. Страх, что теперь она безумна, и ничего уже не вернуть. Разум – вот единственное, что у нее осталось. Потерять его значило потерять жизнь. Нет, это было страшнее, чем потерять жизнь.

Она вытерла губы рукавом плаща и тихо пробормотала:

– Я не сумасшедшая. Не сумасшедшая. Все это пройдет. Обязательно пройдет.

2

В тот день с Настей приключилось странное происшествие. По дороге домой, когда она проходила рядом со сквером, мимо цепочки уличных тонаров, продающих горячую еду, к ней подскочила пожилая цыганка.

– Ай, молодая, красивая, дай тебе погадаю!

Настя скользнула по цыганке взглядом. Пестрая юбка, теплая кофта (и может, даже не одна), дурацкий платок на голове и темное, словно прокопченное дымом, лицо.

– Спасибо, мне не надо гадать, – сухо проговорила Настя.

Цыганка сверкнула златозубой улыбкой.

– Дорого не возьму, а всю правду тебе скажу! Что было, что будет – все расскажу, ничего не утаю!

Настя уже хотела ответить цыганке резкостью, но внезапно ей в голову пришла идея. Она с детства верила в то, что цыганки – кто-то вроде наследственных ведьм.

– Сколько это будет стоить? – поинтересовалась она.

– Деньги не важны, я не обижу! – протараторила цыганка. – Всю правду расскажу! Давай сюда свою руку, красавица! Давай, не стесняйся!

Настя подняла правую руку ладонью вверх.

– Ну?

Цыганка схватила ее крепкими коричневыми пальцами за тонкое запястье и притянула руку к себе.

– Правильно, что согласилась! – затараторила она. – Все тебе расскажу, ничего не утаю! Ждет тебя большое счастье, красавица! Долгий путь, счастливый путь – со своим суженым! А за спиной у тебя много бед! Ай, наны! Но ты не переживай, потому что…

Внезапно цыганка осеклась. Сквозь загорелую кожу лица проступила бледность, а потом это лицо быстро дернулось, будто по нему пробежала судорога, а из приоткрытого рта вместе с выдохом вылетело невнятное:

– Ай, дэвэл… Дыкхав тут…

– Что случилось? – не поняла Настя. – Говорите по-русски.

Пальцы цыганки разжались. Она подняла взгляд, уставилась Насте в лицо.

– Почему вы замолчали? – спросила Настя.

Цыганка продолжала разглядывать лицо женщины с таким видом, будто увидела перед собой призрака. Вдруг она быстро спросила:

– Кто ты? Кто ты такая?

От тона цыганки – зловещего, испуганного, загадочного – Настю пробрал холод.

– Я? – Настя растерянно моргнула. – Я не понимаю. О чем вы…

– Кто ты? – повторила свой вопрос цыганка.

– Я Анастасия Новицкая. Писательница. Возможно, вы меня видели на…

Цыганка покачала головой:

– Нет. Ты не она.

– Что за бред? – пробормотала Настя. – Я та, кто я есть. И перестаньте меня так разглядывать.

– Откуда ты явилась? – проговорила цыганка, словно не слушая ее. – Зачем?

– Я вас не пони…

– Саро джином! – хрипло проговорила цыганка. – Я знаю!

– Что вы знаете?

– Ты не из этого мира! Ты заблудшая!

Сердце Насти сдавил ледяной обруч.

– Что вы несете?

Внезапно цыганка отшатнулась от нее, попятилась и быстро пробормотала, выставив перед собой руку, словно для защиты:

– Не подходи ко мне!

– Что?

– Прочь!

Цыганка продолжала пятиться, и Настя сама не заметила, как сделала шаг ей навстречу, машинально стремясь сократить увеличивающееся расстояние, словно хотела склеить этот «разрыв» (будто это и впрямь было важно).

Теперь она просто обязана была узнать, что цыганка имела в виду, когда назвала ее «заблудшей».

– Послушайте, – заговорила Настя миролюбивым голосом, – я не причиню вам вреда. Но я хочу знать, почему вы…

Цыганка повернулась и пошла было прочь, но Настя, ринувшись вперед, схватила ее за рукав кофты и дернула на себя.

– Да постойте же! – с досадой воскликнула она.

Цыганка что-то заверещала на своем языке и дернула руку, но Настя держала крепко.

«Я напала на цыганку», – пронеслось в голове у Насти, и она почувствовала всю бредовость и абсурдность этой ситуации. Однако отступать было поздно.

– Что здесь происходит? – послышался громкий и строгий мужской голос.

Настя повернула голову и увидела перед собой полицейского.

– Она… – растерянно пробормотала она.

– Она к вам приставала? – быстро уточнил полицейский.

Настя разжала пальцы, выпуская рукав кофты.

– Начальник, я ничего не сделала! – запричитала цыганка. – Просто хотела погадать! Честное слово!

– Помолчи, – резко сказал ей полицейский и снова повернулся к Насте. – Что произошло? Она вас обокрала?

Настя покачала головой и попыталась улыбнуться.

– Нет, товарищ сержант. Все в порядке. Мы… просто разговаривали.

По лицу полицейского Настя поняла, что прозвучало это не очень убедительно. А тут еще цыганка подлила масла в огонь.

– Дыкхав тут! – воскликнула она на своем непонятном языке, вновь пристально уставившись на Настю. – Саро джином!

– Говори по-русски, – потребовал полицейский.

– Начальник, я ничего не сделала! – снова запричитала цыганка.

– Она правда ничего не сделала, – нашла нужным подтвердить Настя.

А вокруг них уже начал собираться любопытствующий народ. Решив спустить дело на тормозах, полицейский строго посмотрел на цыганку и сказал:

– Иди отсюда. «Сара джином»! И чтобы я больше тебя тут не видел! Живо!

Цыганку не нужно было просить дважды. Она быстро засеменила прочь, посекундно оглядываясь на Настю, бормоча себе что-то под нос и делая какие-то жесты рукою. «Словно охранные знаки, призванные оградить ее от нечистой силы», – подумала Настя.

– Тэ скарин ман дэвэл! – глухо крикнула цыганка и скрылась за углом тонара.

Полицейский тем временем разглядывал Настю.

– Странно, – произнес он.

– Что странно? – не поняла Настя.

– Ситуация странная, – уточнил полицейский. – Обычно люди боятся цыганок. Но чтобы цыганка боялась русскую девушку… – Он усмехнулся и покачал головой. – …Такого я еще не видел. Что вы ей сказали?

– Ничего особенного, – пробормотала Настя.

– Тогда почему она так испугалась? Даже Бога своего цыганского поминала.

– Бога?

– Да.

– Я… не знаю.

– С вами все в порядке? – спросил полицейский. – Вы побледнели.

– Со мной все в порядке, – ответила Настя.

– По вам не скажешь. Послушайте, здесь недалеко есть медпункт, и если хотите, я могу вас туда проводить.

– Нет, спасибо. Мне нужно идти! Я ведь могу уйти?

– Конечно.

– В таком случае – всего доброго!

– И вам.

Полицейский козырнул рукой. Настя повернулась и пошла прочь, чувствуя спиной тяжелый, подозрительный взгляд полицейского.