Текст книги "Камень 1993. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Антон Емельянов

Соавторы: Сергей Савинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

К своей первой рабочей смене я подготовился со всей ответственностью. Купил по дороге в киоске «Союзпечати» прессу, причем выбор мой удивил продавщицу – «Коммерсант», «Огонек», «Известия» и «Советская Россия». Еще нашу местную районку заодно попросил.

Все это мне было нужно, чтобы влиться в контекст эпохи. Что-то я, разумеется, помнил по прошлой жизни, но то были обрывочные сведения. Тем более что основывалось все на воспоминаниях двадцатилетнего «академика», как беззлобно дразнил меня папа, когда я завалил сессию и отправился в вынужденный отпуск.

Еще я взял с собой книги, которые нужны были мне для пересдачи, конспекты, которые пока еще не бросил вести. И, конечно, оделся похуже – вытертая футболка, старые кроссы, линялый спортивный костюм. Во-первых, сидеть я буду не в офисе, а в цеху, во-вторых, я ведь еще и уборщик. Ну и, финальный штрих, взял с собой «железнодорожную классику» – вареные яйца, коробок с солью к ним и жареная курочка с вареной картошкой в фольге. Свинина с говядиной тогда стоили просто космос, а птица еще оставалась доступной. Хотя есть подозрение, что это тоже подарок от кого-то из деревенских родственников – папа нередко к ним заезжал, пользуясь служебным автобусом. Подумал, добавил сверху чай в термосе. Все, теперь можно идти. Заглянул в комнату к родителям, краем уха услышав, как они обсуждают последние местные новости.

– Немыкиных? – переспросил папа. – Это которые с Роговика, потом переехали?

– Да, их Алиса с Вадиком училась… – подтвердила мама, и я вспомнил, о ком они говорили.

Та самая девушка, моя одноклассница, которую изнасиловали. Как оказалось, сегодня ночью и здесь, в Новокаменске. Вломились в квартиру – с крыши на веревках, будто спецназовцы. Ограбили, избили, еще и надругались над Алисой.

– Вот звери! – папе даже воздуха не хватило от возмущения. – Это ж надо! И целый подъезд слышал, ну неужели 02 набрать духу не хватило⁈

– У каждого хата с краю, – я покачал головой. – И все думали, что пусть кто-то другой вмешается…

– Да это понятно, – папа раздосадовано махнул рукой. – Только ведь еще совсем недавно так не было… Что поменялось в людях? Когда? В какой момент?

– А ты молодец, Вадик, – мама приобняла меня, явно пытаясь переключить нас обоих с шокирующей темы. – Правильно сделал, что к Михаилу Вагитовичу пошел. Он всяко больше будет платить, чем твои археологи.

– Ну, к археологам я тоже заглядывать буду, – я улыбнулся, хотя в душе еще был осадочек после новости об Алисе.

– Зачем? – удивился отец.

– Деньги нужны, мне все-таки двадцать, – серьезно ответил я. – На родительской шее сидеть уже совестно…

Мог бы этого не говорить, а то прозвучало немного пафосно. Поэтому я торопливо попрощался и вышел за дверь, закинув через плечо рабочую черную сумку. Туда все не влезло, пришлось брать тот самый дюсовский пакет.

В цехе на АРПе уже никого не было, кроме самого Утюга. Старичок на вахте меня пропустил без проблем, я только сказал, что на смену. Сигнал, как звали огромного пса с колтунами, даже не повернулся в мою сторону – умная животина.

– О, вот и наш тимуровец! – я ошибся, и к нам с Михаилом Вагитовичем заторопился еще один дед.

Точно, Утюг же сказал, что у самого АРПа свой сторож, и в цехе я ночью буду не один. Главное, чтобы напарник не оказался излишне общительным, я-то рассчитываю на чтение…

– Вадим, это Виктор Иванович, он сторож токарного цеха, – бизнесмен показал на старика, и тот протянул мне сухую морщинистую руку. – У него своя каморка в конце галереи, он охраняет имущество АРПа. Твоя – вон там. Свои должностные обязанности ты знаешь.

– Знаю, – подтвердил я. – Очень приятно, Виктор Иванович.

– Ну, все, – засобирался Утюг. – Завтра в семь тебя поменяет мой напарник Степан, он рано приходит. С Сигналом подружился?

– Споемся, – я процитировал один старый фильм про войну с Леонидом Быковым, и дед Виктор Иванович довольно захохотал.

– Тогда бывайте, мужики.

Утюганов ушел, прикрыв дверь в цех. Второй сторож запер ее изнутри на засов, посмотрел на меня, деловито кивнул.

– Если что, заходи ко мне, – дружелюбно предложил старик. – Чай там, конфеты…

– Спасибо, Виктор Иванович, – я благодарно кивнул. – Готовиться буду к пересдаче в универе, но загляну ненадолго.

Мой новый коллега что-то довольно пробормотал и пошел к себе. Я закинул сумку с пакетом в «аквариум» – что-то вроде киоска внутри цеха, где обычно сидят мастера и поммастера – и решил не откладывать самое сложное. Уборку.

За то время, пока мы с Дюсом и девочками ходили в кино, Утюганов с напарником хорошенько тут потрудились. Пространство рядом с их станками было усеяно металлической стружкой – прям горы.

– Тут мостовой кран есть, – Виктор Иванович, увидев мое замешательство, решил вернуться и дать совет. – Длинная стружка путается, образуются такие вот комы, – он пнул ногой гору металлических полос, спрессовавшихся в безобразную кучу с грозно торчащими иглами.

– И что делать?

– На, – старик ухватил промасленный пластмассовый пульт с шестью круглыми черными кнопками и протянул мне. – Вверх, вниз, влево, вправо, потом вперед и назад. Запомнил? Значки были, но стерлись, так что в голове держи…

Я в недоумении посмотрел на пульт, от которого тянулся толстый провод… Так, Вадик, включаем голову. Посмотрел вверх – точно, вот он, тот самый мостовой кран. Простая дистанционная машинка, бегающая по рельсам под потолком цеха. Прикинул расположение, нажал на кнопку. От резкого шума дернулся с непривычки, потом освоился. Почти как квадрокоптером управлять, только проще намного.

Опустил большой крюк с висящими на нем крючками поменьше, Виктор Иванович помог мне захватить ими ком стружки, одобрительно закивал. Я поднял груз и точно так же, при помощи крана, управляя стрелочками, дотащил его до специально заготовленного кагата. Опустил, старик снова помог мне – на сей раз отцепить крючья. А дальше со вторым комом я справился уже сам. Поблагодарил Виктора Ивановича, и он, радостный, ушел к себе. Мне же осталось лишь подмести уже мелкую стружку.

Тут оказалось достаточно веника и совка, ничего сложного. Выбросил все туда же, в кагат. Пыль и песок без примеси железа ссыпал в маленький ржавый контейнер. С гордостью оглядел результаты своей работы. Что ж, а теперь можно и почитать. Хотя сперва я все-таки решил зайти к Виктору Ивановичу – как-никак он мне помог, надо отблагодарить. Старик, кстати, обрадовался, но решительно отказался от моих гостинцев.

– Что ты, Вадик! – он смешно замахал руками. – У меня огород свой, сад! И живность мы со старухой держим. Так что на вот, угощайся!..

Дед выложил на стол, застеленный выгоревшей клеенкой с цветочками, яблоки, вареный картофель и даже очищенный топинамбур. В будущем я уже и забыл, что это такое, хотя штука вкусная – сочная и сладковатая. Еще ее вроде бы земляной грушей называют. Виктор Иванович погрузил кипятильник в огромную пятилитровую банку с водой и подключил его к розетке. А я пока повертел головой, оглядывая помещение.

Каморка напарника выглядела поприличней моей. Фактически такой же «аквариум», только с уменьшенными при помощи кусков фанеры окнами. Телик – маленький, черно-белый, однако для дежурства вполне сойдет. Настоящий топчан вдоль стены. Матрац старый, местами продранный, но на таком хоть спать можно. У меня же просто скамейка без ничего. Утюганов забыл меня, видимо, предупредить, что спальные принадлежности нужно с собой брать. Или…

– Садись, Вадик, садись! – дед похлопал меня по плечу. – В ногах правды нет.

– Виктор Иваныч, – я благодарно кивнул и разместился на топчане, который наполовину прилегал к массивному письменному столу. – А как здесь, вообще, шумно бывает? Ворюги шастают?

– Ой, я тебя умоляю! – напарник весело засмеялся и даже рукой замахал. – Завод же Кореец крышует, слыхал про него?

– Смутно.

Под этой кличкой был известен местный бандит, главарь одной из новокаменских ОПГ. Их много было в то время – Бешеный, Череп, тот же Вано с рынка. Кореец держал эту часть правобережного города и присматривал за коммерсантами. Кафешки, ларьки, а еще шиномонтажки и автосервисы. По большому счету, АРП тоже был чем-то вроде того. Зато понятно, почему охраняют старики – больше для виду. Ни один нормальный ворюга, у которого все в порядке с инстинктом самосохранения, не полезет на предприятие, крышуемое братвой.

– Это одна из его точек, – подтвердил мои мысли старик. – У директора АРПа с ним какие-то общие мутки, как они говорят… С машинами что-то связано, как ты понимаешь. А Михаил Вагитович, начальник твой, ему платит за безопасность.

– Зачем же ему тогда сторож? – удивился я вполне искренне. – Раз сюда никто не полезет…

– Видишь ли, – дед зачем-то понизил голос, хотя мы были в цехе одни, – АРПовские же тут иногда по ночам халтурят.

– Знаю, – кивнул я. – Толик Щербак, например. Михаил Вагитович про него говорил сегодня.

– Этот нормальный, – махнул рукой Виктор Иванович. – Работает человек, трудится. А есть еще отдельная категория, которые тырить пытаются… Тоже вроде как подхалтуривают по ночам, но заодно смотрят, чего бы такого спереть. АРПовское уже почти все вынесли, за что братва не накроет, и на утюгановское хозяйство теперь косо посматривают. У Вагитыча поэтому и вакансия появилась – твой предшественник, Артурчиком звали, погорел на этом.

– Ну-ну? – я даже вперед подался.

Вот об этом мне Утюганов почему-то не рассказал. Решил, что я порядочный по умолчанию, потому что он маму мою знает и ее подругу? Возможно. Потому что подставить меня точно не в его интересах.

– Что «ну-ну»? – беззлобно передразнил меня дед, разливая по пожелтевшим щербатым кружкам дымящийся чай. – Проснулся Артурчик, а детали Вагитыча и его напарника, Степки Григорьева, того… Тю-тю!

– Вынесли? – я хлебнул чаю. Крепкий, аж до желчного пробирает. Не в пакетиках, а рассыпной, к слову. Виктор Иваныч не пожалел ароматной стружки, ложкой будто лопатой закидывал в заварочник.

– Вынесли, – подтвердил старик, придвигая ко мне карамельки. – Крупное не тронули, взяли то, что в сумки влезло. Вдвоем действовали, с одним из тех, кто на проходной, договорились, долю пообещали. Не тому, кто сегодня, не Пал Санычу. Хотя досматривать они, один хрен, не имеют права…

– И что? – удивился я. – Кореец это спустил?

– Так братва только от других таких же защищает, – объяснил Виктор Иваныч. – Все эти внутренние дрязги им не интересны. Фактически же он Вагитыча на свою территорию трудиться пустил и дал гарантии – как это? – неприкосновенности. Под его крылом, типа. А то, что работнички с гнильцой бывают, это уже проблемы Вагитыча и Владиленыча. Георгий Владиленыч – это директор АРПа, Геслер его фамилия.

– Понятно, – кивнул я. – То есть спать мне, я так понимаю, не вариант?

– Ну, как, – Виктор Иваныч пожал плечами. – Если нет никого, так и спи себе. Только подушку в следующий раз возьми, ну и плед хоть какой. А то Вагитыч после того случая с Артурчиком все спальные принадлежности выкинул. И сменщики твои теперь с собой носят из дому.

– Вот оно как, – задумчиво проговорил я. – Спасибо, Виктор Иваныч. Хорошо с вами, но надо идти. Конспекты сами собой не выучатся.

Напарник тут же насовал мне с собой ароматных яблок и того самого топинамбура. Я отказываться не стал, поняв, что Иваныч из тех людей, кого это обижает. Тем более что урожай с его участка действительно был восхитительным. Так что над газетами я корпел не только под приготовленную мамой курочку с картошкой, но и под нехитрый десерт.

Итак, громыхает первая карабахская война, которая в этом времени еще просто карабахская, потому что последующих еще не было. Горит Абхазия, Таджикистан, Босния и Герцеговина… В мире неспокойно, особенно на территориях бывшего СССР и его союзников по Восточному блоку. До первой чеченской еще больше года, и мне, кстати, надо бы озаботиться тем, чтобы не попасть на нее. Потому что Саня, с которым мы, кстати, еще не успели увидеться в моей новой жизни, с нее не вернется. Он и еще несколько человек из моей школы.

Так, а вот ход приватизации… Ничего особенно нового. Продолжается денежная реформа, еще в июле Россия вышла из рублевой зоны СНГ. А до 26 сентября, то есть еще чуть больше месяца остается, нужно избавиться от всех наличных денег старого образца – как от советских, так и от уже российских образца 1992 года. До черного октября еще тоже есть время, кровавые события в Москве еще впереди, да и Ельцин еще даже не заявил, что Верховный совет «угрожает безопасности России». Однако кровью и гарью с газетных страниц уже веет – это ясно из слов политиков и тона в определенных статьях.

Грохнула железная дверь, запертая на засов. От неожиданности я дернулся, потом выругался. Сигнал не залаял, значит, это свои. Если приперся Щербак, то ладно. Ему Михаил Вагитович доверяет, да и напарник мой сказал, что тот порядочный. А вот если кто-то из АРПовских, придется быть начеку. Наверняка они знают, что вместо Артурчика сегодня пришел новый сторож, попробуют договориться или даже запугать. Скорее второе, учитывая мой не особо внушительный внешний вид – хоть и рост высокий, а мышц почти нет.

– Кто там? – спросил я, подойдя к двери. – Хорош греметь!

Неизвестный нетерпеливо стучал кулаком, думая, что я сплю. Или просто не привык ждать. А вопрос мой застал его врасплох.

– А? – раздалось снаружи. – Так я это… на работу пришел. Ночная смена, кхе!.. Отворяй, служивый!

– Меня не предупреждали, – я решил гнуть свою линию. Вдруг плюнет и уйдет?

– Слышь! – не выдержал неизвестный. – Какое разрешение, мля? Я тут работаю! Жека Петров, токарь! С Владиленычем мы договаривались, не знаю я, кто там тя должен был предупредить! Отворяй давай!

– Жека, а ну, не буянь! – послышались торопливые шаркающие шаги. – Вадик, открой ему! Это наш, АРПовский.

Мой напарник подошел и сам схватился за массивный засов, увидев, что я все еще сомневаюсь. Но перед этим показал молча красноречивый жест «смотри во все глаза». Я благодарно кивнул. Если это один из АРПовских несунов, посижу рядом со станками. Все равно спать не получится, а читать мне без разницы где.

Дверь открылась со стуком, когда в цех ворвался нетерпеливый Жека. Обычный мужик лет под пятьдесят, то есть мой ровесник по прошлой жизни, но из тех, кто выглядит старше из-за неопрятной внешности и неправильно подобранной одежды. Вытертые линялые треники, сандалии поверх носков и майка-алкоголичка. На левом предплечье синяя наколка с непонятными аббревиатурами: одна на русском – ЮГВ, вторая латиницей – SEGED.

– Здорово, Иваныч! – токарь шлепнул по протянутой руке старика, потом недобро зыркнул на меня. – Этот, что ль, новенький? Вместо Артурчика?

– Меня зовут Вадим, – представился я.

Жека помедлил, потом протянул широкую ладонь, я ответил на жест, и токарь продемонстрировал свою силу, как недавно это сделал Кирилл Тонна. Было больно, однако я терпел. А еще, заранее предугадав этот нехитрый прием, напряг руку и сжал ладонь Жеки в ответ. Схватку токарь ослабил, заинтересованно хмыкнул.

– Не слабак, парень, – сказал Жека. – Служил?

– Нет, – я покачал головой. – Студент. И спортсмен.

– Комсомолец и, наконец, просто красавец! – неуклюже пошутил он и громко заржал. – Ладно, расслабься, Вадик. Поработаю я тут, ты же не возражаешь? Или мне, может, развернуться и завтра прийти?

– Работайте, – я пожал плечами. – Вы же к АРПу относитесь, а я станки Утюганова охраняю. У нас разное руководство.

– Ишь ты, – хмыкнул токарь. – Какие мы важные. Лан, не напрягайся ты так! Солдат ребенка не обидит!

Жека опять заржал и, довольный собой, пошел вглубь галереи, рассказывая Иванычу какой-то пошлый анекдот. Проходя мимо утюгановских станков, работяга смерил их быстрым взглядом, но, возможно, мне просто показалось. Тем не менее, свой пост я на время его халтуры перенесу сюда, в галерею. Все равно жара, а тут хотя бы от бетона веет прохладой.

Я вытащил стул из «аквариума», поставил его напротив станков и принялся читать оставшиеся газеты. Полистал местную, там была большая статья о последнем убийстве, приписываемом тому самому новокаменскому маньяку, которого в моей прошлой жизни так и не поймали. Объявился он пару лет назад, получается, еще при Союзе – первой жертвой стала студентка из педучилища. Первой, но не единственной – пятая жертва училась там же. Может, у нашего серийника нездоровый интерес именно к будущим педагогам? Об этом же рассуждала и автор статьи, некая Софья Нестерова. Однако вторая и третья убитые девушки, напомнила журналистка, не имели к профессии учителя никакого отношения – юная повариха из городской столовой и медсестра из городской поликлиники. Четвертая работала на почте, а шестая в магазине – это как раз недавняя жертва. А потом, насколько я помню по прошлой жизни, убийства вдруг прекратились. Внезапно и неожиданно, как отрезало. Эх, мне бы как-то помочь милиционерам, однако у меня не хватает ни специфических знаний, ни мало-мальски интересных зацепок. Разве что все убитые, как оказалось, светловолосые, но об этом сама Нестерова и пишет.

Перелистнув страницу, я уже было перешел к следующей статье – о состоянии городской промышленности. Но тут услышал шаги – тихие, словно кто-то крался.

Глава 8

Поднял взгляд и увидел внимательно смотрящего на меня Жеку.

– Ты это… – начал он. – Студент, покурить не хочешь?

– Не курю, – я покачал головой.

– Может, просто выйти хочешь? – не унимался токарь. – Жарко в цеху…

– Нормально.

– Смотри, у меня с собой лимонад есть…

Гляди-ка, заботливый какой. Спровадить хочет, это понятно. Неужели даже не попробует договориться? Нет, разумеется, я не собираюсь участвовать ни в чем таком. Просто интересно, разве я действительно таким простачком выгляжу?

– Спасибо, Евгений, – я вновь покачал головой, стараясь говорить максимально обстоятельно и спокойно. – От сладкого, наоборот, еще сильней пить захочется.

– Ну, смотри… – почесал голову токарь. – Хотя бы веер тогда из газеты сделай и им обмахивайся.

– Вы, собственно, чего подошли? – не выдержал я. – Спровадить меня хотите? Не выйдет. Я сюда нанимался не для того, чтобы вылететь, как Артурчик. Станки не трогайте, детали Вагитыча тоже.

Решил, что скажу ему прямо, как есть. Чего лукавить?

– Что? – Жека даже глаза выпучил. – Ты думал, я у Вагитыча ворую? Да ты!.. Да пошел ты!..

Работяга смачно выматерился, хотел еще что-то сказать, но махнул рукой и торопливо пошел в дальний конец галереи. Взвыл запущенный станок, а я подумал, что либо этот токарь хороший актер, либо… мое умение разбираться в людях внезапно дало сбой.

Но присматривать я за этим Жекой все равно буду.

* * *

Оставшееся время дежурства я почти не спал – читал конспекты и книги. Лишь под конец смены немного вздремнул на лавке, когда уже сил не осталось. Минут тридцать, не больше, но этого, как ни странно, хватило, чтобы не чувствовать себя протухшей треской. Вскочил, сделал зарядку с отжиманиями и планкой.

– Спортсмен!.. – услышал проходящего мимо Жеку Петрова, токаря, с которым вчера у нас вышел конфликт на тему станков Утюганова.

Я не стал никак реагировать, просто продолжил выполнять упражнения. Когда закончил, встретился взглядом с Иванычем. Он стоял рядом – остановился, тоже направляясь на выход.

– Пораньше уйду, – сообщил он. – Ты же до семи, тебя Степка сменит?

– Ага, – сказал я. – Виктор Иваныч… Вы мне вчера насчет несунов говорили. Так вот про Петрова Жеку ваши жесты на эту же тему были?

– На всякий случай, – голос старика посерьезнел. – Я его за руку не ловил, но… Знаешь, ты парень молодой, на тебя все можно повесить при желании. Однако ты молодец, правильно себя поставил. Показал, что не промах и что не просто так тут сидишь. Жека, конечно, тебя материл знатно, зато запомнил, что тебе палец в рот не клади. В общем, бывай, Вадик. Ты когда теперь?

– В среду, – прикинул я. – Две ночи отдыхаю, на третью выхожу.

– А, ну, значит, свидимся! – обрадовался Иваныч. – Мне как раз тоже на смену.

Едва старик вышел из цеха, как металлическая дверь, прорезанная в створке ворот, снова лязгнула. Ко мне вышагивал напарник Вагитова, его я тоже видел вчера, так что узнал. Тот поздоровался за руку, выспросил, что да как, придирчиво осмотрел площадку вокруг станков. Кивнул одобрительно, и я ушел.

Наступил понедельник, в городе началась будничная движуха. По дорогам сновали машины и редкие автобусы. Тротуары были забиты народом – многие ходили пешком. А я вспомнил, как у нас появились маршрутки. Не сразу, как во многих других городах, а к концу девяносто четвертого. Местное ПАТП к этому времени почти разорилось, и бизнесмены решили этим воспользоваться. А еще им, конечно же, помогли свои люди в городской власти.

Родители уже ушли на работу, у Сереги каникулы, так что он просиживал штаны перед телевизором в родительской комнате. Гулять ему разрешалось, у младшего брата даже свои ключи были, но он решил дождаться меня – помнил, что мы договаривались идти за великом.

– Вадик, привет! – обрадовался Серега. – Ну, что? В прокат?

– Погоди, – засмеялся я. – Давай сначала позавтракаем.

Начал готовить яичницу, чтобы по-быстрому и без заморочек. Вскипятил воду. Налил чай из заварочника, слегка разбавил, добавил сахару. Лимонов не было, да и вообще, в холодильнике уже заготовлена петелька для нашей домашней мыши. Во-первых, товарный дефицит, а во-вторых, денег особо нет. Хорошо еще, что продукцией зарплату не выдают. С молокозаводом и хладокомбинатом хотя бы попроще, а вот на заводе кожзамов точно ничего нужного в хозяйстве нет. Тем более на ЖБИ, мебельном, на фабрике головных уборов и в сельхозтехнике. А мой папа, к примеру, вообще на междугороднем автобусе баранку крутит – ему потом просто не будут зарплату месяцами давать. Как и маме, которая там же в билетной кассе… Надо бы, кстати, не откладывать разговор с ними по поводу банка «Прогресс Плюс», а то я краем уха слышал, что они собираются туда вложиться. Закину им лучше идею купить долларов – как к американской валюте ни относись, но резерв надежный.

Вспомнил, что вчера мама дала мне с собой деревенской курятины с жареной картошкой, и снова себя отругал. Привычки все еще те же – из прошлой жизни. Даже не подумал, что для моего ужина родители могли пожертвовать своим. Надо быть повнимательнее.

Поел сам, покормил Серегу, пожарив ему тех самых гренок и сварив какао. И только потом прочитал мамину записку, что на столе припасена запеканка. Лежит в глубокой тарелке под крышкой от кастрюли. Вот оно, время без мобильников и мессенджеров. С другой стороны, Серега не против – гренки ему заходили больше, чем запеканка. И почему, интересно, в детстве ее все ненавидят, а повзрослев, начинают яро хотеть?

Серега пританцовывал от нетерпения и заваливал меня вопросами про будущий велик. Я добродушно отвечал, даже когда брат говорил несусветные глупости. Впрочем, порой было даже интересно. Почему на трехколесном велосипеде проще кататься, чем на четырехколесном, но с двухколесным это уже не работает? Почему на руках тоже ногти, ведь они должны называться «рукти»? Зачем зарабатывать деньги, когда можно их просто нарисовать? Почему папа не хочет купить скорую помощь? Голова кругом…

Зашли за Дюсом, с ним веселее, да и ему наверняка не терпится обсудить, как вчера все прошло. А потом, когда научим Серегу уверенно держаться в седле, двинемся на раскопки. Я чувствовал в себе силы поработать еще и не собирался останавливаться. Чем больше будет денег на руках, тем больше можно получить, добавив знаний из будущего. Для начала самый простой способ – ставки на спорт. И пусть официальных букмекерских контор в России не будет до девяносто седьмого, это не значит, что «в СССР ставок нет». Были даже при коммунистах, есть и сейчас. Просто бизнес этот, как казино и залы игровых автоматов, пока еще серый. Все это в достатке появилось в Новокаменске уже после распада Союза, надо только узнать, где принимают деньги, и вспомнить кое-что из прошлой жизни. Что там у нас должно проходить в девяносто третьем? Вчера же газеты читал. Мировой легкоатлетический чемпионат в Германии? Точно не мое. А вот футбол – тут уже возможны варианты. Надо посмотреть список ближайших матчей, может, что-то и всплывет в памяти, чтобы сделать верную ставку.

Или…

– Точно! – я треснул себя по лбу, увидев соседа снизу, дядю Гошу.

– Что такое? – повернулся ко мне Дюс.

Серега беззаботно бегал за поздними бабочками и нас не слышал.

– Да вспомнил кое-что, – сказал я. – Привет, дядя Гоша!

– О, пацаны! – глаза соседа посылали друг друга в дальний поход, он уже успел хорошенько принять на грудь. – Держите краба!

Дядя Гоша трудился таксистом, а точнее «бомбилой», то есть зарабатывал частным извозом. Стоял на своей ржавой «Волге» рядом с автовокзалом, поджидая пассажиров с тяжелыми сумками. Потому-то и был подшофе в понедельник с утра – вчера выиграл на ипподромных скачках и еще не закончил отмечать.

– Куда идем, пацаны? – мужиком сосед был неплохим, но вот пьянство его потом сгубит.

В июне девяносто четвертого дядя Гоша сядет в машину, не протрезвев, и его поймает на трассе «Камаз». Насмерть.

– Брательнику велик взять напрокат, – я показал на Серегу.

– Хорошее дело! – одобрил сосед.

– Дядь Гош, возьмешь нас на следующие скачки? – попросил я.

– Ого, Вадик! – из него как будто бы даже пиво выветрилось. – Давно заинтересовался?

– Да как вас сегодня увидел, – с улыбкой ответил я, и ведь не соврал. – Решил тоже попробовать.

– Давай тогда до следующего воскресенья! – сразу же предложил дядя Гоша.

Договорились и двинулись дальше. Вышли на грунтовую улицу со смешным названием Роговик, где еще не снесли деревянные дома. Там даже до начала двухтысячных бабушки держали во дворах козочек и ходили их выгуливать с хворостинами на берег Каменки. Пункт проката располагался в конце улицы, на первом этаже кирпичной пятиэтажки.

– Ну, как дела, Дюс? – спросил я, видя, как друг мается от желания обсудить свидание с Лизой.

Мы шли мимо черной «бэхи», которую усиленно намывали дворовые пацаны, а чуть в стороне присматривал за процессом лузгающий семечки Тонна. Увидев нас, он важно кивнул, приветствуя. Надо же, а до инцидента с Ромахой он в мою сторону даже не смотрел, демонстративно проходил мимо. А в школе и вовсе вымогал деньги.

– Че как, парни? – неожиданно Тонна еще и окликнул нас.

– Чего это он? – удивился Дюс.

– Не знаю, – я пожал плечами. – Пойдем поздороваемся.

– Никто не обижает? – грузный парень, сплюнув шелуху, первым протянул руку.

– Справляемся, Тонна, спасибо, – ответил я.

– Мелкому не нужна работа? – «старшак» взглядом указал на Серегу. – А то «скорлупа» нынче туповатая… И куда родители смотрят?

Он вздохнул в притворной печали, а я посмотрел на мелких, с пыхтением натирающих «бэху». Один из них, босоногий и грязный, похожий на цыганенка, схватил тяжеленное ведро, вылил мутную воду и побежал к ближайшей колонке – набирать чистую.

– Че вы там возитесь? – из «бэхи» выглянул бритоголовый парень, исполосованный шрамами. – Долго уже, запарили, блин!

– Дядь, дядь, мы тебе получше помоем! – запищал второй мальчишка в потрескавшихся очках. – Ща Димка свежей воды принесет!

– Бегом давай! – водитель немецкого седана повысил голос.

– Обождите, парни, – нахмурился Тонна и направился к «бэхе». – Слышь, уважаемый, мелочь не трогай. По силе себе найди, понял, нет?

Пошел длинный разговор о косяках и предъявах. Шрам, как я прозвал про себя владельца «бэхи», пытался построить и нашего знакомого, и мне даже стало интересно, чем дело кончится. В общем-то, довольно предсказуемо – на шум подошли еще двое, которых мы знали постольку-поскольку, и бритый со шрамами заговорил уже более спокойно. Краем уха я услышал что-то про Корейца – знакомая кличка… Водитель, похоже, тоже был в курсе, поэтому тон сменил еще резче.

– Вадик, а я потом тоже таким стану? – Серега подергал меня за рубашку.

– Каким? – я повернулся к брату.

– Таким же крутым!

В памяти всплыл эпизод прошлой жизни, в этой реальности еще не случившийся. Две тысячи четвертый год, вроде бы благополучный по сравнению с девяностыми. Как их там потом назовут? Тучные нулевые… Серегу тогда привезли на простенькой иномарке, вынесли на плечах двое быков, позвонили в дверь. Я тогда как раз был в гостях у родителей. Брата, худого и изможденного, бросили в объятья отца и сказали, что внизу ждут на разговор. Вежливо так сказали, но безапелляционно. Папа спустился, его не было долго, тянулись мучительные минуты. А потом вернулся – посеревший, молчаливый. Достал из антресоли все накопленные к тому моменту деньги. Пять тысяч долларов. После дефолта девяносто восьмого родители стали более продвинутыми в финансовом плане.

– Общак… – в памяти всплывали услышанные тогда слова. – Деньги… Надо отдать, если не хотим…

Выяснилось потом, что Серега, уехав сначала в Тверь, а потом в Подмосковье, не устроился на работу. Врал, а на самом деле вступил в одну из ОПГ – простым пехотинцем. Возил какого-то бригадира, потом начал ухлестывать за девчонкой, поехал на чужом «Патроле», разбил его. Еще и деньги взял воровские. Подружку впечатлить захотел…

А я… Как я тогда кривился, орал на него, говорил, что сам виноват. Поругался тогда с родителями. Серега в итоге вновь принялся за старое, отсидел, и больше мы с ним не общались. До самой моей смерти там, в прошлой жизни.

– Нет, Серега, – я посмотрел на брата, потом присел, чтобы быть с ним на одном уровне, и обнял. – Ты никогда не станешь одним из них. Потому что это вовсе не круто.

* * *

Тонне я отказал, постарался вежливо. Тот хмыкнул, ответил, что дело хозяйское, и отвернулся. А мы пошли дальше – за великом брату. Дюс всю дорогу рассказывал, что работа нужна, но в десять можно и подождать, лучше хорошо учиться, чтобы потом поступить в универ. Вообще, это мне нужно было сказать Сереге, но Дюс мой друг. А еще он даже про Лизу и их вечер забыл, настолько впечатлился увиденной сценой.

– Так что учись, Серега, не будь как я, – мне осталось лишь добавить. – Жалею, что завалил, но обязательно восстановлюсь.

Брат серьезно кивал, а потом отвлекся, едва мы зашли в прокат. Глаза разбегались, Серега сразу же подскочил к блестящему «Салюту», но я был непреклонен. Выбрал простой «Школьник» – пусть сначала научится на рабочей лошадке, а потом уже можно переходить на премиум-вариант. Или «взрослик», как их тогда называли.

– В общем, договорились мы как-нибудь вдвоем в кафе сходить, – Дюс наконец-то поделился со мной новостями.

Довольный Серега катался туда-сюда, осваивая велосипед, а мы с другом шли, разговаривали и время от времени поглядывали на мелкого, чтобы никуда не влип. Или не врезался.