Текст книги "Берия"

Автор книги: Антон Антонов-Овсеенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Антон Антонов – Овсеенко
Берия

Как он начинал

На службу в тайную полицию приходят разными путями, некоторые -совершенно случайно, иные – по призванию Лаврентий Берия был рожден длягрязных дел. Провокатор и жулик проснулись в нем в детские годы, еще в Сухумском начальном училище. Редкая кража или донос совершались без его личного участия – прямого или косвенного. В нем гармонично уживались подлость и мздоимство Похитив папку с характеристиками записями о поведенииучеников, он подвел классного наставника под увольнение, а сам устроил распродажу документов. Через подставных лиц, разумеется.

Эта дерзкая операция пятнадцатилетнего подростка сделала бы честь любому зрелому негодяю Многообещающее начало.

По окончании Сухумского училища Берия переезжает в Баку и поступает в местное техническое училище.

Летом 1917-го его отправляют на румынский фронт с армейской политехнической частью, но уже через полгода он вернулся и представил официальную справку об освобождении от воинской службы по болезни. Лаврентий Берия вступил в партию большевиков в 1919 году двадцатилетним юношей (В официальной биографии он значится большевиком с марта 1917 года). Секретарем Кавказского бюро РКП (б) в Баку был старый подпольщик Виктор Нанейшвили, опытный конспиратор Кавбюро охватывало все Закавказье а также Чечено-Ингушетию, Дагестан и Северный Кавказ Подпольное бюро находилось в захваченном мусаватистами Баку, на Телефонной улице около немецкой церкви – кирхи.

Помещение сняли на имя Мирзы Давуда Гусейнова, преданного партии товарища. Нанейшвили появлялся там редко, он жил на окраине, за Черногородским мостом, квартировал в семье знакомого рабочего. Адрес знали немногие. Дежурили на Телефонной улице по очереди, необходимую информацию передавали Нанейшвили поздно вечером, после дежурства.

Однажды в бюро пришли молодые члены партийной ячейки Технического училища Вася Егоров и Гриша Канер. Они привели с собой еще одного студента – невзрачного такого, прыщавого. Неизвестный назвался Лаврентием Берия и сказал, что ему нужно увидеться с товарищем Нанейшвили. В тот день дежурил Олег Саркисов. Он ответил, что секретарь бюро здесь не бывает.

– Что ему передать?

– Ничего Я должен переговорить с ним только лично...

Вечером дежурный сообщил Нанейшвили о визите трех студентов и о просьбе Берия.

Прошло несколько дней, Саркисов спросил Нанейшвили:

– Зачем приходил тот человек?

– Он работает в мусаватистской охранке и просит принять его в нашу партию Обещает давать ценную информацию.

– Но ведь у нас есть уже свои люди в мусаватистской охранке – Мусеви и Ашум Алиев. Мы их туда специально послали. Зачем нам этот самозванец?

Опасения юного Саркисова вскоре же нашли косвенное подтверждение: Мусеви и Алиева убили в ресторане, за обедом, двумя выстрелами в упор.

В мусаватистскую разведку Берия взяли по рекомендации его однокашника Мирзы Балы. Он же познакомил его с Мир Джафаром Багировым, связанным с бакинской полицией. Мирза Бала станет вскоре одним из руководителей Азербайджанской буржуазной республики, а Багирову суждено занять потом пост первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана. «Суждено» – не то слово свои посты и Багиров, и Берия будут вырывать у судьбы зубами, по трупам конкурентов карабкаясь выше и выше.

Что же касается службы в разведке, то кто возьмется установить, на каких хозяев работал Берия. Известно, что мусаватистская разведка находилась под контролем английской Интеллидженс сервис, а ее тесная связь с турецкой обусловила контакт с немецкой. Но ведь Берия работал также и на советскую разведку, добытые им данные Багиров пересылал в Астрахань, в штаб XI армии. ЦК партии представлял в Баку тогда, в девятнадцатом, Анастас Микоян, а Берия был его помощником по делам иностранных разведок. Уже тогда он старался обратить на себя внимание центральной власти С этой целью он составил «политический трактат», который содержал план организации советской разведки в Баку. С планом, как утверждают зарубежные историки, ознакомился нарком по делам национальностей Иосиф Сталин.

Мог ли Берия предвидеть, что не пользующийся никаким почетом наркомнац станет со временем Вождем? Сталин не был популярен ни в Петрограде, ни в Закавказье, ни даже на своей родине, в Грузии. В списке кандидатов в члены Учредительного собрания его имя стоит всего лишь седьмым. Старые партийцы утверждают, что впервые Сталин узнал о существовании Лаврентия Берия в 1924 году. Знакомя генсека с ответственными работниками грузинского ЦК и ГПУ, представили ему и Берия. Реальными представляются в 1919 году лишь тесные связи Берия с Багировым и Микояном.

Характерная деталь: Берия, подобно Сталину, не задерживается подолгу на одном месте Весной 1920 года он перебирается в Грузию, которая тогда еще не присоединилась к Советской России. Однако там Берия сразу не повезло, его арестовали в Кутаиси, приняв за советского шпиона. В ту пору представителем Москвы при меньшевистском правительстве Грузии был Сергей Киров 9 июля он обратился к Ною Жордания с просьбой освободить арестованного. Выйдя на волю, Берия поехал в Тифлис и здесь сразу же вошел в контакт с меньшевистской охранкой.

Когда до Кирова дошли сведения о тайных связях «советского шпиона», Берия почел за благо бежать. Представитель Москвы тотчас телеграфировал в освобожденный Баку начальнику особого отдела штаба XI армии. «Из Тифлиса бежал изменник Берия Лаврентий. Арестуйте немедленно. Киров».

Посадили Берия в подвал здания Азербайджанской ЧК. Помочь ему мог но старой дружбе Багиров, который в то время уже примеривался к посту председателя ЧК. Но занимавший это место Баба Алиев пользовался особым доверием у Наримана Нариманова, пред совнаркома Азербайджана.

В революционное движение Нариманов вошел студентом медицинского института и выдвинулся позднее как крупный просветитель. К сожалению, около него постоянно увивались карьеристы всех мастей. Багиров, самый ловкий среди ловкачей, в полной мере использовал его политическую близорукость. Он приступил к планомерной осаде Нариманова: дескать, товарищ Баба Алиев никогда не имел дела с органами разведки и контрразведки, не участвовал в борьбе с контрреволюцией и поэтому не в состоянии обеспечить этот важнейший участок работы...

Как только Нариманов снял Баба Алиева – мягко перевел его на партийную работу, – Багиров сел в вожделенное кресло. Освободив товарища Лаврентия, новый председатель ЧК назначил его, для начала, заведующим хозяйством. Не прошло и года, как Берия стал начальником СПО (секретного политического отдела) и заместителем председателя АзЧК. Для двадцатидвухлетнего молодого человека пост значительный.

В Грузинской ЧК

В конце 1923 года Берия работал уже начальником секретно-оперативной части (СОЧ) грузинского ГПУ и ничем особенно не выделялся, хотя в партийной ячейке был довольно активен. Он носил обычную для чекистов форму – френч из саржи и галифе, заправленные в кожаные сапоги. На носу – пенсне, с которым не расставался уже до конца жизни. Вначале Берия поселился в скромной квартире на улице Грибоедова, позднее занял добротный двухэтажный дом на улице Мачебели, обставленный старинной барской мебелью.

На первых порах все относились к Лаврентию Берия с полным доверием, но, узнав его поближе, уже не могли общаться с ним по-товарищески. Это был неистощимый на выдумки мастер интриг и доносов. Он, как никто, умел в нужный момент пустить в ход грязный слух, дабы поссорить своих соперников на пути к власти. Потом он бил их поодиночке. Вокруг него все кипело, булькало, шипело, он успевал заглянуть в кастрюли, не обжигая пальцев, поправить на плите сковородки, подбросить дров в огонь, подсыпать острого перца и снять жирный навар в закипающем котле. Молодой Берия довольно убедительно играл при этом роль «своего парня», простого и приветливого... Лаврентий сумел расположить к себе начальника отдела по борьбе с экономическим саботажем Андрея Ершова, они стали друзьями и проводили вечера в семейном кругу.

И все же именно Ершов прозрел одним из первых. «Берия превзошел самого Макиавелли», – говорил он жене. Это было в двадцать седьмом году, когда Берия стал заместителем Станислава Реденса в ГПУ Закавказья.

Ершов первым добился перевода в Москву, в центральный аппарат. Через десять лет его отправят в Ярославль Там Андрея и настигнет дружески-карающая длань товарища Лаврентия.

Глава Закавказского ГПУ Станислав Реденс не обладал сильным характером, и Берия, став заместителем, довольно быстро подмял его под себя. Чекисты между собой называли шефа не иначе, как Беренс. Берия не терпелось подняться на следующую ступень, но столкнуть с нее Реденса, женатого на Анне, сестре Надежды Аллилуевой, он не решался. Он выжидал, выжидал, выжидал долго, почти три года. Когда представился удобный случай, не преминул им воспользоваться.

В ту ночь, основательно напоив шефа по случаю дня рождения, Лаврентий Павлович выпустил его из дома одного, без сопровождающих. Реденс забрел в дом неподалеку, где жила молодая сотрудница канцелярии Нина М. Поднялся на второй этаж, окруженный застекленной галереей, и спьяна постучался в чужую дверь. Ему не открыли, он стал угрожать, вышел хозяин и хорошенько отдубасил ночного дебошира. На шум сбежались соседи, кто-то пригласил милиционеров, и Реденса доставили в участок. Там он распахнул шинель, дежурные увидели знаки отличия, ордена, «узнали» большого начальника.

Поздно. Берия уже позвонил в Москву Сталину, советовался, как быть...

На другой день генсек решил сместить скандалиста. Но вовсе удалять заслуженного партийца от дел не хотелось.

Реденс был назначен наркомом внутренних дел Белоруссии, а боевой пост наркома Закавказской Федерации достался Лаврентию Берия. Это произошло в апреле 1931 года.

В конце тридцатых, когда Берия переедет в Москву, почти все видные чекисты Грузии будут уничтожены.

Грузия. Берия и Сталин.

Трагичная история Грузии помнит не одного завоевателя. Вторгаясь в Иверию, иноземные полководцы обычно отдавали столицу на разграбление. На три дня. Ровно три дня длился погром августа двадцать четвертого года. Группу грузинских интеллигентов обвинили в подготовке вооруженного восстания.

Органами ГПУ был арестован ряд «активных заговорщиков». Оперативные команды ГПУ прочесывали город днем и ночью, улицу за улицей, дом за домом. Камеры в тюрьмах – на улице Ольгинской и в Метехском замке – наполнили до отказа

Вместе с оперативниками рыскал по городу Лаврентий Берия. В такой же, как у всех, форме – гимнастерка и галифе «серж», сапоги Знаков различия еще не придумали, но молодого начальника узнавали издали по пенсне, оно несколько скрадывало выражение глаз. Берия охотился за семьями интеллигентов, и если в доме обнаруживал молодых женщин, тащил их в свое логово вместе с «контрреволюционерами».

Кроме меньшевиков, к суду привлекли национал-демократов, эсеров, социал-федералистов. Секретарь Аджарского обкома Гогоберидзе подводил под эту истребительную кампанию некую теоретическую базу. Дескать, в Грузии проживает слишком много дворян – недопустимо высокий в сравнении с другими республиками процент. Надо свести этот процент к нулю. Здесь явно проступает сталинская идея, только генсек пока еще воздерживается от призывов к геноциду по отношению к интеллигенции.

В Западной Грузии команда Валико Талахадзе забирала врачей, адвокатов, инженеров, учителей, писателей, ученых... Их вытаскивали из-за обеденного стола, из постели, хватали на улице, в гостях. Интеллигенты – все! – подходили под категорию дворян. То обстоятельство, что никто из них нe был связан с заговорщиками, не должно было отражаться на выполнении плана.

Полторы тысячи ни в чем не повинных дворян погрузили скопом в товарные вагоны и отправили состав в Зестафони. Там, в отдаленном станционном тупике, всех расстреляли из пулеметов по приказу Талахадзе. На станции Телави подобная экзекуция повторилась.

Почему пренебрегли элементарными юридическими нормами, не утруждая себя ни следствием, ни судом? Об этом надо было спросить профессора Талахадзе, вскоре назначенного заведующим кафедрой советского права Тифлисского университета.

В тридцатые годы прокурор Грузинской республики Талахадзе в качестве государственного обвинителя на так называемых «открытых судебных процессах» отправит на тот свет не один десяток «врагов». Во многих бериевских провокациях примет руководящее участие, множество фальшивок скрепит недрогнувшей рукой. И благополучно доживет до наших дней. Судьбой Левана Гогоберидзе Хозяин распорядился иначе. В тридцать седьмом он получит назначение в город Ейск, что стоит на берегу Азовского моря. Там его, нового секретаря горкома партийки арестуют.

Одним из руководителей – пока еще не главным – людоедской расправы 1924 года был Лаврентий Берия. Пройдет всего шесть-семь лет, и он возглавит организованный Сталиным геноцид против грузинской интеллигенции.

У Берия были с ней свои счеты.

Как раз в то время партию сотрясала дискуссия, в ходе которой Сталин, признанный мастер политической интриги, надеялся скомпрометировать Троцкого, убрать с дороги самого опасного соперника. В этой борьбе старая гвардия грузинских большевиков не поддержала генсека. Объяснение этому следует искать не в идеологических разногласиях. Старые большевики знали подлинного товарища Кобу, они были убеждены в том, что ему не место в ЦК, что на посту генсека он позорит партию, губит ее.

В двадцать пятом году, беседуя с группой видных грузинских партийцев, Сталин спросил, имея в виду Льва Троцкого: «Чего вы хотите от этого еврея? Я ведь ваш, мы одной крови. Нам нечего делить, надо восстановить взаимное доверие, вспомнить старую дружбу. Может быть, вам не нравится Закавказская Федерация? Пожалуйста, я ее создал, я ее и ликвидирую».

Сказано это было в полушутливом тоне, но генсек преследовал цель серьезную. Сколько лет со злобой и болью терпел он моральный остракизм, которому его подвергли на родине... Буду Мдивани, Сережа Кавтарадзе, Михаил Окуджава и другие товарищи не поддались на уговоры. Противен он им был.

На прощание Сталин обронил с деланной грустью: «Это не совсем разумно с вашей стороны. Учтите...»

... Прошло пять лет. Генсек убедился в непреклонности старых партийцев.

Летом 1931 года он еще раз приехал в Тифлис. Его сопровождал Лаврентий Берия, но напрасно этому обстоятельству особого значения никто не придал.

Напрасно.

В истории покорения Грузии Сталиным наступил новый этап. Начав в двадцать четвертом массовое истребление интеллигенции, Сталин не решался еще тогда поднять руку на зачинателей большевистского движения... Теперь, утвердившись на московском троне, он изготовился к борьбе со старой гвардией.

Он нашел человека, проверил его в деле, убедился в его преданности и силе, он нашел человека, способного сломить хребет любой оппозиции, готового окровавить и поставить на колени гордую Грузию.

Вскоре генсек предоставит Берия пост первого секретаря грузинского ЦК.

Назначение – именно назначение, ибо выборы секретарей давно стали фикцией, – Берия на пост первого секретаря ЦК партии Грузии и второго секретаря Заккрайкома состоялось 31 октября 1931 года.

...Такого история нашей партии не знала никогда. Секретарь ЦК провел свой первый день в полупустом здании: ни один заведующий отделом в знак протеста не вышел на работу. Тогда-то Мамия Орахелашвили, первый секретарь Заккрайкома, собрал у себя молодых коммунистов. Орахелашвили предложил товарищам тотчас приступить к работе в аппарате ЦК: «Вы должны подавить неприязнь к Лаврентию Павловичу Если вы доверяете мне, вы обязаны найти с ним общий язык. Его рекомендовал лично товарищ Сталин».

Погром культуры

В 1936 году Максим Горький изрек свое знаменитое «Если враг не сдается, его уничтожают!». В тридцать седьмом в Тбилиси глашатаем террора сделали посмертно Владимира Маяковского. Напечатали подходящие строки:

 
Не тешься,
товарищ,
мирными днями,
сдавай добродушие в брак.
Товарищ, помни:
между нами
орудует
классовый враг.
 

Маяковский вырос в Грузии, переехал в Москву, достиг зенита славы и покончил с собой. К какой категории врагов причислили бы его теперь, останься он жить, поэт-бунтарь?

В тридцать седьмом было сделано все для того, чтобы поставить на колени литераторов Закавказья. Для начала – небольшой майский погром на собрании писателей Грузии. Оно прошло под девизом «До конца вскрыть подрывную работу врагов народа в литературе» Основной докладчик, А С. Татаришвили, требовал крови. Оказывается, бывший руководитель писательской организации Малакия Торошелидзе был двурушником и заклятым врагом. Под стать ему – троцкистские наймиты Вардин, Нароушвили, Феодосишвили.. Но главный враг– Торошелидзе.

Это он заставил одного из членов грузинской делегации выступить на Всесоюзном съезде писателей (август– сентябрь 1934-го) с заявлением о солидарности с вредительской позицией контрреволюционера Бухарина. Сам Торошелидзе с трибуны съезда очернил Илью Чавчавадзе, который почему-то не предрек конца дворянству Важу Пшавелу он представил апологетом общинного уклада. Меньшевик, троцкист и диверсант Торошелидзе развалил писательскую организацию Грузии. На этом собрании писатели узнали, что Б. Буачидзе возглавлял филиал авербаховской группировки в Грузии. Не прошло и двух недель, как Буачидзе исключили из Союза писателей и из партии «в связи с его участием в контрреволюционной работе авербаховско-троцкистской банды и с беспрерывной антипартийной вредительской деятельностью в грузинской литературе».

Так смешалась клевета старая с клеветой свежей. Так был выполнен заказ – привязать телегу грузинской контрреволюции к московской колеснице. Были названы имена других «последышей троцкизма» – Б. Бибинейшвили, Р. Каладзе, С. Талаквадзе... Потом погром перекинулся на армянскую секцию. Здесь подлежала искоренению группа шовинистов-националистов во главе с проходимцем и вредителем Халатяном. Представитель армянской секции Корюн незамедлительно выступил с разоблачением подрывной деятельности врагов народа – литераторов. Они пробрались в среду писателей Азербайджана и Юго-Осетии.

Досталось и маститым – К. Гамсахурдиа и М. Джавахишвили. Потом начался сеанс самобичевания. Признался в своих заблуждениях романист Гамсахурдиа.

Осудил свои ошибки поэт Паоло Яшвили. Извинялся за творческие срывы Тициан Табидзе.

То были слова, предписанные свыше. Там же, наверху, уже решили, кому чем воздать за прегрешения.

История погрома в грузинской литературе навсегда связана с именем Лаврентия Берия. Истребление честных писателей, преследование тех, кто хотя бы пытался сохранить свое творческое лицо, – ко всему этому он приложил руку.

То было время перековки прозаиков, поэтов, критиков. Попав на эту наковальню, литератор знал, что его постригут, подрежут, сплющат, – словом, обезобразят по первому разряду. Но оставят в живых. И допустят его, перекованного, к полному корыту. С начала 1935 года, после убийства Кирова, когда террор вышел на большую дорогу, наковальню убрали и пустили в ход ножи.

В 1937 году, выступая на Х съезде КП Грузии, Берия проявил сердечную заботу о грузинской литературе. Вначале – критика, «принципиальная», «большевистская».

В ассоциации пролетарских писателей (ГрузАПП) процветает групповщина. В группе «Голубые роги» (П. Яшвили, Т. Табидзе, Г. Леонидзе) он уловил отзвуки декаданса революционной поры. На крайне правых позициях стоит «Академическая ассоциация» – К. Гамсахурдиа, А. Абашели и кое-кто еще. «Лефовцы» – С. Чиковани, Б. Жгенти, Л. Асатиани, Д. Шенгелия – встали на путь исправления. Шенгелия, например, закончил новый роман о юности товарища Сталина. Группа «Арифиони» – М. Джавахишвили, Л. Киачели, Г. Кикодзе – пока отстает от требований времени, но наши успехи Многих уже «переделали».

Выросла плеяда пролетарских писателей. Надо особо отметить поэму Леонидзе «Детство и отрочество Вождя»...

Еще несколько комплиментов драматургам, которые раньше других освоили новейшую манеру ползания на коленях...

Но у нас есть литераторы, которые состоят в связях с врагами народа: Ломинадзе, Агниашвили, Джикия, Элиава... Поэту Паоло Яшвили– ему ведь уже за сорок – пора взяться за ум... Серьезно подумать о своем поведении не мешало бы также Гамсахурдиа, Джавахишвили... и еще кое-кому.

Грозно звякнули ключи в руке главного надзирателя. Зал оскалился:

– Давно пора!

– Правильно!

– Верно, товарищ Лаврентий!

Знали или нет поэты истинную цену генсеку, не имело значения: славословие Вождю народов стало уже непременным условием сохранения жизни.

 
... Пусть же он будет на все времена
Счастьем в лучах материнского взора.
И пусть расцветает родная страна,
Имея великую эту опору.
Тициан Табидзе
 

 
Новые всходы лелея,
Соединяя народы,
С новым огнем Прометея
Стал ты на страже свободы.
Паоло Яшвили
 

Эти позорные вирши «Заря Востока» опубликовала 4 апреля 1937-го в рубрике – на всю страницу – «Грузинские стихи и песни о товарище Сталине».

Через месяц Лаврентий Берия арестовал Джикия и Табидзе. Ему донесли о других, крамольных, стихах Тициана. Яшвили не тронули.

Когда Джикия на следствии обвинили в причастности к оппозиции, он не удивился. Но вот следователь инкриминирует ему конкретные высказывания против Берия и Сталина. Джикия поразился: они часто беседовали втроем, ни Табидзе, ни Яшвили не могли его выдать. Владимиру Джикия устроили очную ставку с Паоло Яшвили. После этой встречи в кабинете следователя поэту стало ясно, что теперь его арестуют и, прежде чем казнить, ославят как провокатора.

По воскресеньям его жена, студентка Политехнического института, отправлялась вместе с дочерью-школьницей к своим родителям. Накануне Яшвили взял свое ружье в местном отделении Союза охотников и отнес его в особняк писателей на улицу Мачабели. Написал несколько писем – жене, старшему брату Михаилу, дочери, Лаврентию Берия – и отнес на почту. На другой день, проводив жену с дочерью в гости и пообещав прийти позднее, отправился в Дом писателей. Поэт присутствовал на каком-то заседании, потом поднялся на второй этаж, где накануне припрятал ружье, и покончил с собой. Поздно вечером вернувшись домой, жена и дочь стали поджидать Паоло. В полночь явились агенты НКВД, два грузина и русский. Забрали все бумаги, фотографии, книги. Самым старательным оказался русский, он даже подушки вспарывал.

Вскоре пришли письма Яшвили.

«Если бы я не поступил так, – писал он дочери, – ты была бы более несчастна. Причина моей смерти та, что люди, которые являются настоящими врагами народа, хотели запятнать мое имя...»

... В конце тридцать седьмого, став признанным вождем Грузии, Берия позволил себе теоретизировать на тему геноцида. Дескать, кадры старой грузинской интеллигенции состояли из представителей господствующих классов.

Поэтому старая интеллигенция враждебна пролетариату. Эмигрировавшие за границу меньшевики Жордания, Церетели, Гегечкори, Робакидзе... сумели толкнуть некоторую часть грузинской интеллигенции вместе с остатками разгромленного бывшего дворянства... на кровавую авантюру. Берия имел в виду «вооруженное восстание» 1924 года.

«У нас появилась совершенно новая советская интеллигенция, – с удовлетворением отметил Папа Малый. – Она состоит на 80-90% из выходцев из рабочего класса, крестьянства и других слоев трудящихся».

Значит, всего 10-20% интеллигенции пережило погром. Спустя четверть века светозарный Мао повторит это достижение. Пол Пот его превзойдет.

Осатанев от избытка власти, диктаторы истребляют цвет собственного народа.

Что это – простое совпадение или историческая преемственность?