355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анри Перрюшо » Жизнь Тулуз-Лотрека » Текст книги (страница 1)
Жизнь Тулуз-Лотрека
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 11:18

Текст книги "Жизнь Тулуз-Лотрека"


Автор книги: Анри Перрюшо



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Анри Перрюшо
Жизнь Тулуз-Лотрека

К ЧИТАТЕЛЮ

Мне выпала отнюдь не легкая задача.

Еще при жизни Тулуз-Лотрека о нем ходило много легенд. Я же стремился раскрыть истинное лицо художника.

На первый взгляд может показаться, что вся жизнь Лотрека прошла на людях и потому известна, но это впечатление обманчиво. Глубоко ошибаются те, кто полагает, что достаточно мысленно представить себе феерическую атмосферу Монмартра того времени, чтобы понять Лотрека. Яркий искусственный свет Монмартра чаще всего искажал облик Лотрека. Монмартр для него был не только декорацией, на ее фоне он умел видеть людей в их обнаженной сути. За нарочито беспечным весельем Монмартра он, лучше, чем кто-либо другой, угадывал горькие слезы. Он никогда не обманывался. Ни в ком и ни в чем. И не обольщал себя напрасной надеждой. Его жизнь была короткой и драматичной. Лотрек ни на минуту не забывал о своей трагедии, но скрывал это, боясь вызвать жалость. Обиженный судьбой калека был истинным аристократом духа, и многие, даже самые близкие ему люди не всегда догадывались о его мучительной ране. Пожалуй, трудно найти человека, который бы так предельно ясно осознавал свою участь и относился к ней так трезво.

Жизнь этого человека я и попытался описать в своей книге. Здесь, как в моих книгах о Ван Гоге и Сезанне, нет места домыслу. Я старался быть как можно ближе к истине, быть предельно точным. Нужно ли говорить, что я не жалел сил, чтобы достичь этой цели? Я читал и сравнивал все, что было издано о Лотреке. Познакомился со всеми неопубликованными материалами, которые смог найти, опросил людей, знавших художника, побывал в местах, где он жил, собрал сведения о людях, которые сталкивались с ним в его бурной короткой жизни.

Работа над книгой была бы для меня непосильной, если бы целый ряд лиц, в той или иной степени имевших отношение к художнику, не пришли мне на помощь. Благодаря им мне удалось раскрыть многие неизвестные дотоле факты из жизни Лотрека, полностью восстановить его биографию, уточнить некоторые иногда очень важные подробности и глубоко проникнуть в душу моего героя. О семье художника, детстве и юности мне дала ценные сведения его родственница – мадемуазель Мэри Тапье де Селейран, чьи труды не имеют себе равных. Она же рассказала мне о художнике, показала замок Боск. Робер де Монкабрие, тоже родственник Лотрека, к тому же одно время считавшийся его учеником, был настолько любезен, что письменно подробно ответил на мои вопросы. Немалую помощь оказал мне Серей д'Эрвиль (Сильвен Бонмариаж): он великодушно предоставил в мое распоряжение записи своих бесед со свидетелями жизни Лотрека, которые он вел в течение многих лет, в частности с Джейн Авриль, Роменом Коолюсом, Дега, Максимом Детома, Альфредом Эдвардсом, Феликсом Фенеоном, Фоти, мадам Айрем, Шарлем-Эдуаром Люка, Л.-О. Ракеном, Амбруазом Волларом и другими. Мишель-Анж Бернар разрешил мне пользоваться архивом его отца, Эмиля Бернара. Франсис Журден, Эдмон Эзе и доктор Луи Шуке, зять Адольфа Альбера, охотно поделились со мной своими воспоминаниями о Лотреке и некоторых его друзьях. Мсье и мадам Экстеенс дали мне интересные сведения о Гюставе Пелле и других близких художнику людях. Эмиль Потье, мэр Виллье-сюр-Морен, помог мне восстановить многие детали, связанные с пребыванием Лотрека в этом местечке. Доктор Гастон Леви рассказал мне о болезни Лотрека, предопределившей его судьбу. Жан Адемар, помощник хранителя Кабинета эстампов, труды которого являются ценным вкладом в литературу о Лотреке, с большой готовностью предложил мне свою помощь, равно как и мадам Тюлар, заведующая архивом префектуры полиции. Исследования мадам Марсель Дюшмен, служащей в инспекции психиатрических больниц, многое добавили к собранному мною материалу о пребывании Лотрека в лечебнице доктора Семеленя в Нейи. Мсье Роми допустил меня к своей редчайшей коллекции документов и указал нужные источники информации. И, наконец, я должен принести свою глубокую благодарность мадам дю Феррон-Анкетен, невестке Луи Анкетена, профессору Анри Мондору и профессору Логру, докторам Семеленю-сыну, Пьеру Валлери-Радо, Р. Шантемессу, Шарлю Лорану, Андре Девешу, Морису Ламбийотту, Арману Готу и Люсьену Ноэлю, которые помогли мне обогатить собранный мною материал и уточнить ряд фактов. Выражаю всем им свою искреннюю признательность.

А. П.

ПРОЛОГ
Маленькое Сокровище
(1864—1879)

Нет в мире вещи, стоящей пощады.

Творенье не годится никуда.

Гёте. «Фауст»
(Перевод Б. Пастернака)

Над Альби бушевала гроза. В небе, сотрясая воздух, гремели раскаты грома, а в старинном замке, возвышавшемся у древней башни городской стены, графиня Адель де Тулуз-Лотрек-Монфа мучилась в родовых схватках.

В ту ночь 24 ноября 1864 года над Альби разразилась сильная осенняя гроза. Дождь лил как из ведра. Над крышами домов скользили змейки молний, озаряя мертвенным светом красный кирпичный город, высокую ограду собора-крепости, возвышавшегося неподалеку от замка, и внизу, в ущелье, бурные воды Тарна.

Молодая женщина, измученная долгими и трудными родами, вздрагивала и стонала при каждом ударе грома. Год назад, в мае, она вышла замуж за своего двоюродного брата, графа Альфонса, тогда офицера. Его мундир потряс воображение юной Адели, которой едва минул двадцать один год. И вот теперь она ждала ребенка, сына, как она надеялась, который будет с честью носить имя, овеянное славой его предков.

Да и все вокруг мечтали о мальчике: мать графини Адели и ее свекровь – они были сестрами и обе впервые должны были стать бабушками, свекор, Черный Принц, суровый властелин, обосновавшийся в своем родовом замке Боск, где он был истинным автократом, и, конечно, муж графини Адели, граф Альфонс, который всегда жил несбыточными мечтами и теперь уже заранее представлял себе то время – и чем раньше оно настанет, тем лучше! – когда сын будет сопровождать его на соколиную охоту и в прогулках верхом по графским угодьям.

Все было приготовлено для наследника: колыбель, пеленки – муслин и кружева, кольца из слоновой кости, золота и серебра – они понадобятся ему, когда у него начнут резаться зубки, роскошное, достойное принца платьице для крестин, с разбросанными по нему вышитыми лилиями, похожий на корону парчовый чепчик, который ему наденут, когда в его честь зазвонят колокола собора Сент Сесиль.

Все было продумано заранее. Даже имя. Решили, что новорожденного назовут Мари-Раймон, но основное его имя будет Анри. Так звали графа де Шанбора, последнего из Бурбонов по старшей линии, который, по убеждению рьяного легитимиста графа Альфонса, был единственным законным претендентом на престол Франции, постыдно захваченный теперь племянником узурпатора.

Гроза и ливень не утихали. Небо над Альби полыхало и неистовствовало. Графиня Адель до конца дней своих не забудет той ужасной ночи. Уж не является ли эта разбушевавшаяся стихия дурным предзнаменованием? Измученная, обуреваемая тоскливыми предчувствиями, графиня ждала своего первенца. Только бы родился сын!

«Diex lo volt» – такова воля Божья – гласит девиз родового герба Тулуз-Лотреков, на четверочастном щите которого, увенчанном короной суверенного графа, помещался в первой и четвертой червленых частях укороченный ажурный круглый золотой крест – герб графов де Тулуз, а во второй и третьей червленых частях – золотой лев, стоящий на задних лапах, клыки и язык которого были из финифти, – герб виконтов Лотрек.

Так пусть же Бог даст сына, который станет истинным Тулуз-Лотреком: он будет жить, отрешенный от этого недостойного века, он посвятит себя благородным наукам, будет великолепным наездником, первоклассным охотником, обладателем лучших соколов и гончих собак, он с честью будет носить свое славное имя, он никогда не посрамит свой древний род… Сын! Только сын! «Поверьте мне, – говорил граф Альфонс, – лучше быть еретиком мужского рода, чем христианином женского».

Боже, дай нам сына!

И вот под раскаты грома и вспышки молний графиня родила мальчика.

Diex lo volt!

Такова воля Божья!

Анри рос очаровательным малышом, с ясным взглядом, пухлыми щечками. Особенно хорош он был в модной шотландской юбочке с болеро – англомания распространилась в те времена и на одежду.

У Тулуз-Лотреков – а они со всеми своими родственниками составляли многочисленную семью – Анри был первым ребенком нового поколения. Еще и поэтому его особенно лелеяли. С гордостью и нежностью мальчика называли «Bebe lou poulit», что на южном патуа означает «красивый малыш». А одна из бабушек в умилении окрестила его Маленьким Сокровищем.

Маленькое Сокровище входил в жизнь окруженный любовью. И так было повсюду, где бы он ни появился. Родители его не засиживались на одном месте, и он жил то в Альби, в замке с обитыми старинным штофом комнатами, где он впервые увидел свет, то в обширном поместье Селейран, в Лангедоке, то, чаще всего, в замке Боск, где властвовал Черный Принц. Над долиной Виора красиво возвышались круглые башни, черепичные крыши и обвитые плющом высокие стены этой сеньориальной обители.

В Боске жизнь кипела ключом. Замок просыпался на заре. Во дворе лаяли собаки, лошади били копытами землю, а Черный Принц, подтянутый, стройный, верхом на своем скакуне, уже был готов дать сигнал к охоте. Это был человек лет пятидесяти, в полном расцвете сил, молчаливый, надменный и резкий, с продолговатым лицом, жесткой черной бородкой, пышными усами и густыми взъерошенными бровями, нависшими над проницательными глазами. Он держал в ежовых рукавицах всех – и сыновей, Альфонса, Шарля и Одона, и конюхов, и псарей, и доезжачего Пьера Грёза.

Наскоро попрощавшись с дамами, охотники пускались в путь.

С раннего детства Маленькому Сокровищу была хорошо знакома охотничья терминология: «ату», «пазанки», «травить», «стеречь лаз», «идти в пяту». Он уже разбирался в собаках, соколах, у которых были злые глаза и острые клювы. Соколов для графа Альфонса обучали сокольничии Мартены из Рабастена.

Маленькое Сокровище был непоседлив, он так и норовил удрать из-под надзора, залезть в теплую конюшню и наслаждаться там резким запахом сена, подстилок, лошадиного пота. Иногда мальчик убегал на псарню, огромную, как хорошая овчарня, и присаживался на корточки рядом с породистыми гончими.

Он постепенно раздвигал границы своего мира. «У нас в роду крестят – и сразу в седло», – говорил граф Альфонс. Маленькое Сокровище подавал надежды: однажды его застали, когда он пил лошадиное пойло, заедая черным хлебом, который пекли специально для собак.

День в Боске пролетал незаметно. Вечерами все собирались в гостиной, и Маленькому Сокровищу, перед тем как увести его спать, разрешали побыть немного в обществе взрослых. После хлопотливого, утомительного дня наступало время отдыха и покоя. Женщины, сидя в глубоких креслах и накинув на плечи шелковые шали, вязали крючком, капеллан замка, аббат Пейр, покуривал трубку, мужчины беседовали об охоте, набивали патроны, читали, рисовали, лепили фигурки из воска.

Тяга к искусству передавалась у Тулуз-Лотреков из поколения в поколение. В Боске хранились портреты, выполненные в начале века отцом Черного Принца, – офорты, пастель, свинцовый карандаш. Граф Альфонс любил лепить лошадей и собак. Ему не составляло труда сделать набросок карандашом или пером. С такой же легкостью и охотой рисовали его младшие братья – Одон и в особенности Шарль, который проявлял большую склонность к искусству. «Когда мои мальчики подстреливают вальдшнепа, – говаривала бабушка Габриэль, – они получают тройное удовольствие: от удачной охоты, от натюрморта и от жаркого».

Стоя рядом с кем-нибудь из своих дядей, Маленькое Сокровище застывал, не отрывая глаз от руки, которая разбрасывала по бумаге линии и штрихи, а потом ловко соединяла их, и тогда неожиданно возникали ловчие, доезжачие, убегающие животные, затравленный олень, кабан с навалившимися на него псами… Мальчик ложился в гостиной у камина, где пылали толстые поленья, отыскивал остывший уголек и принимался старательно выводить на огромном ковре разные кружочки и квадратики.

Маленькому Сокровищу было около трех лет, когда 28 августа 1867 года у него родился брат, которого нарекли Ришаром. «Я одобряю это имя, – сказала бабушка, – один из наших предков, тоже Ришар, был женат на сестре английского короля Ричарда». В тот день, когда в соборе Альби происходило крещение младенца, Маленькое Сокровище находился на попечении жены каноника, которая, кстати сказать, сочла неприличным, что мальчик одет в короткие штанишки и носочки. После крестин Маленькое Сокровище со своей опекуншей принял участие в процессии, которая направилась в приходскую церковь, чтобы оставить запись в метрической книге. «Я тоже хочу расписаться», – заявил Маленькое Сокровище. «Но ты же не умеешь писать», – возразила ему жена каноника. «Ну и пусть, я нарисую быка», – ответил мальчик.


* * *

В семье графа Альфонса далеко не все обстояло благополучно. Маленькое Сокровище мог заметить, что иногда мать с особой нежностью вдруг прижимала его к груди, глаза ее в этот момент затуманивали слезы. Мягко говоря, графиня Адель была не совсем счастлива.

Эта застенчивая, скромная молодая женщина со светлыми волосами была чуткой, мягкой, необычайно тонкой и впечатлительной. Качества, которые можно было бы приписать буржуазному воспитанию, она унаследовала от своих предков Тапье де Селейранов. Родом из Азиль-ан-Минервуа, деревушки в сорока километрах от Каркассонна, Тапье стали де Селейранами лишь в самом конце XVIII века. Тапье во время монархии занимали крупные посты в администрации Нарбонны – были судьями в коммерческих судах, генеральными казначеями, канониками. Люди деловые и предусмотрительные, они умели постоять за себя. Они значительно расширили свои виноградники, приобрели дома в городах. В 1798 году Эспри-Жан-Жак-Туссен Тапье, прадед Маленького Сокровища, усыновленный в свое время каким-то дальним родственником, Жаком Менго, владельцем Селейрана, советником Высочайшей счетной палаты города Монпелье, унаследовал титул приемного отца, все его имущество, и в частности поместье Селейран с красивым домом и полутора тысячами гектаров земли, большей частью засаженной виноградными лозами. Когда-то это поместье принадлежало рыцарям Мальтийского ордена, которые вершили здесь суд, разрешая не очень важные, важные и важнейшие дела, а также выносили смертные приговоры.

Графиня Адель любила спокойную уединенную жизнь, чтение и благочестивые размышления. Выходя замуж за своего кузена, она не представляла себе, какая судьба ждет ее. Пылкий темперамент Тулуз-Лотреков так отличался от тихого нрава Тапье де Селейранов!

Тулуз-Лотреки были людьми неукротимого порыва, в них бушевала кровь их предков – графов Тулузских и виконтов де Лотреков, чьи имена вошли в историю Франции. Необузданные, своенравные, беспредельно отважные, они во все века славились безумными похождениями, неукротимостью страстей. Они были неистовы. Никакие превратности судьбы не могли их сломить. Обуреваемые жаждой деятельности, они принимали участие, оставив о себе как добрую, так и дурную славу, в крестовых походах в обетованную землю, в религиозных войнах и сражениях в чужих землях. Так, например, граф Тулузский, Раймон IV, в 1099 году одним из первых вошел в осажденный Иерусалим, а его потомки, альбигойцы, вынужденные вести кровопролитные битвы, десять раз отлучались папами от церкви. Впрочем, они были не из тех людей, на кого это могло произвести впечатление. Презирая опасность, они в порыве гнева вздернули на дерево папского легата, у которого хватило наглости привезти им грамоту его святейшества. Как-то на одном обеде граф Адольф в разговоре с архиепископом с грустью воскликнул: «Ах, ваше высокопреосвященство, прошли те времена, когда граф Тулузский мог дать папскому легату под зад коленом, а затем, если ему хотелось, повесить его!» А ведь подобные эксцессы происходили даже по отношению к родственникам. Так, в 1214 году Раймон VI приказал немедленно, при нем же, повесить своего брата Бодуэна, который вздумал переметнуться к Симону де Монфору[1]1
  Линия Тулуз-Лотрек-Монфа берет начало от этого самого Бодуэна, который в 1196 г. женился на виконтессе Аликс де Лотрек, наследнице поместья Монфа.


[Закрыть]
.

Таковы были нравы предков отца Маленького Сокровища. Неугомонные, они, должно быть, все в какой-то мере походили на виконта Лотрекского, Одэ де Фуа, погибшего в 1527 году при осаде Неаполя. Брантом[2]2
  Брантом (1540—1614) – французский писатель, автор «Жизни знаменитых французов». – Прим. пер.


[Закрыть]
писал о нем: «Лицо у него было вызывающее, оно потрясало… громадные шрамы, следы ран, полученных им в битве под Равенной, еще более усугубляли это впечатление…» Во время этой битвы его раненым оставили на поле боя, считая, что он мертв. Испанцы говорили о нем, что он «пренебрегал чужими советами, считая, что лучше ошибаться по собственной вине, чем следовать советам других».

Тулуз-Лотреки привыкли вести себя как самодержцы – недаром они тесно породнились с королевскими семьями Франции, Англии и Арагона, сочетавшись браком с братьями и сестрами, с сыновьями или дочерьми монархов. Для них не существовало никаких законов, кроме собственных. Их энергия была неисчерпаема. Летопись повествует не только о бранных подвигах Тулуз-Лотреков, она сохранила для потомства и рассказы о распутстве некоторых из них. Тулуз-Лотреки были людьми с горячим южным темпераментом. Летопись рассказывает о дебошах в 1790 году некоего Пьера-Жозефа де Тулуз-Лотрека, графа де Фуа, о распутной жизни Аделаиды Тулузской, которую устраивал «любой мужчина, будь то батрак, сеньор, буржуа или крестьянин». Пьер-Жозеф де Тулуз-Лотрек сказал как-то, обращаясь к герцогине де ла Тремуай: «Гражданка герцогиня, не надо смешивать любовь с постелью». Уже по одной этой милой фразе можно было создать представление о человеке.

Альфонс де Тулуз-Лотрек, отец Маленького Сокровища, поносил революционеров 1789 года и республиканцев, франкмасонов, бонапартистов и сторонников Орлеанской династии.

Это был крепкого сложения, коренастый, могучий мужчина, которому некуда было девать свои силы. До женитьбы – а женился он, когда ему было двадцать пять лет, – он после окончания Сен-Сирского военного училища в чине младшего лейтенанта был зачислен в 6-й уланский полк в Мобеже и там принимал участие во всех конных соревнованиях – в бегах, скачках, «релли-пепере» и «стипль-чезе», где показал себя таким замечательным наездником, что у всех отбил охоту состязаться с ним. Он был гордостью полка. Отчаянный, неутомимый, он способен был загнать за день трех лошадей, а сам при этом не чувствовал особой усталости, и потом можно было видеть, как он, свежий и бодрый, танцует и веселится всю ночь напролет.

Граф Альфонс знал свою кузину с раннего детства. Они нравились друг другу, понимали друг друга, но то, что им казалось любовью, было лишь «пламенем»[3]3
  Выражение графа Альфонса, взятое из его письма к Рене Пренсто от 18 сентября 1901 г.


[Закрыть]
. С первых же дней супружеской жизни графиня Адель с разочарованием и не без тайного ужаса обнаружила, что ее муж совсем не такой, каким она представляла его себе. Ничто не сближало их, наоборот, все в нем отталкивало ее.

Шел 1868 год, а граф Альфонс по своей сущности был, скорее, человеком средневековья, современный же мир предоставлял ему возможность тратить свою энергию лишь на охоте да на бегах и скачках. У него не было цели в жизни, он полностью шел на поводу у своих инстинктов, своих прихотей. А что могло его остановить? Деньги? У Тулуз-Лотреков был большой сейф, который пополняли управляющие, и каждый брал из него столько, сколько ему было нужно. Общественное мнение? Граф Альфонс, как и все его предки, был Достаточно самонадеян, ему и в голову не приходило, что кто-то может осуждать его. Он не боялся выглядеть нелепо, в нем не было никаких сдерживающих начал. Он жил на своей особой планете, делая все, что ему нравилось, и его бурный, необузданный темперамент толкал его на самые невероятные поступки, на всякие дикие причуды. Он был сумасбродом. Во всяком случае, такого мнения придерживались те, кто знал его близко.

В летние дни он мог разгуливать по улицам Альби в рубашке навыпуск, с соколом на руке. Иногда он останавливался и кормил его кусками сырого мяса. Считая, видимо, что его соколы не должны быть безбожниками, он поил их святой водой.

Его костюмы у человека непосвященного вызывали удивление. Он любил одеваться необычно. Ему доставляло удовольствие рядиться то ковбоем, то черкесом, то шотландцем, то напялить на себя кольчугу крестоносца. Любил он и смешивать атрибуты различных костюмов и однажды вышел к семейному обеду в пледе и балетной пачке. Комнаты его были заполнены охотничьими трофеями, старыми руководствами по соколиной охоте, древними календарями, изъеденными червями пергаментами, оружием и кавалерийским снаряжением самого разного происхождения. Рядом с кинжалами самураев здесь можно было увидеть киргизские седла и вигвамы краснокожих. Особо интересовало его все, что имело отношение к Ближнему и Среднему Востоку. Он был совершенно пленен персами. Чего только он не заимствовал у народов Азии – и кулинарные рецепты, и различные системы сбруи, и лечебные средства! «Я очень доволен своим новым кавказским башлыком, он напоминает башни Боска, – сообщил Альфонс матери и не поленился приложить набросок этого башлыка. – Я его надеваю на прогулки по лесу, и концы его из красного сукна красиво развеваются, когда я несусь вскачь». Это он писал о своих прогулках по Булонскому лесу в Париже. Его беспокойная душа заставляла его переезжать с места на место. Он колесил по всей Франции, иногда «забывая» где-нибудь на вокзале жену без денег, и ей приходилось прибегать к помощи железнодорожной администрации.

Граф Альфонс вообще отличался крайней рассеянностью: через несколько дней после свадьбы он уехал в Париж к своим друзьям по полку и приятелям по кутежам, совершенно «забыв» о том, что он только что женился.

Он все время путешествовал, перебираясь из одного охотничьего угодья в другое, охотился на юге страны, в Боске, в своем поместье Монфа, под Кастром (там он собирался выпустить на волю двух львов). Охотился в Солони, охотился в районе Орлеанских лесов, в Лури, около Невиль-о-Буа, где он жил в разборном домике, который возил за собой куда ему вздумается, в зависимости от своих охотничьих планов.

Именно в Лури и произошел в августе 1868 года (Маленькому Сокровищу было три с половиной года) окончательный разрыв между графом Альфонсом и его женой. Графиня Адель и так с трудом мирилась с причудами мужа, которые заставляли страдать ее гордость. Но были и еще более серьезные причины для разрыва. Она мечтала о любви, о тихом счастье и не могла примириться с многочисленными изменами графа Альфонса, на которые его толкала пылкая кровь. Как и легендарная представительница его рода Аделаида Тулузская, он был неразборчив: крестьянки, девушки из кабаре, проститутки. Терпение графини Аделаиды иссякло.

Как раз незадолго до этого – 27 августа – там же, в Лури, умер ее второй сын, Ришар, одного дня не дожив до года. Подавленная горем, оскорбленная и униженная изменами мужа, графиня вместе с Маленьким Сокровищем выехала из Лури в Боск с твердым намерением с этих пор относиться к графу Альфонсу только как к кузену.

Ее личная жизнь кончена. Отныне единственное ее утешение – Маленькое Сокровище, ее чаяния, ее заботы будут связаны только с ним. После полного крушения у нее остался только этот малыш.


* * *

Под руководством матери, аббата Пейра и дальней родственницы, старой девы Армандины д'Алишу де Сенегра, Маленькое Сокровище начал постигать науки.

У мальчика был живой ум, и занятия его шли успешно. Но как он был шаловлив! Резвый, озорной, любознательный, он секунду не сидел на месте. «Настоящий мячик», – говорила о нем мать. Капризный, он почти всегда добивался своего, требовал, чтобы ему уступали. Слов нет, он любил своих близких, был с ними нежен и ласков, но стоило кому-нибудь не пойти у него на поводу, как он немедленно закатывал истерику. Так, однажды, будучи в соборе Сент Сесиль, он принялся кричать: «Я хочу писать!.. Да, я хочу писать здесь», – и тут же, несмотря на увещевания испуганной бонны, дорогой Аделины, Маленькое Сокровище полил церковные плиты.

Везде, будь то конюшня, людская, псарня или гостиная, этот маленький тиран, для которого не существовало ничего недозволенного, пользуясь тем, что его баловали, делал все, что ему вздумается. Полный задора, он любил посмеяться над кем-нибудь, подшутить. Он живо улавливал комическое и нелепое. От него доставалось всем: поварам, когда он с важным видом пробовал соусы и, гримасничая, давал им оценку, конюхам, с которыми он разговаривал на ломаном английском языке, добряку канонику, которого он пародировал… Мать закрывала на все глаза и только нежно журила сына. Его веселый характер и живость восхищали ее.

Графиня Адель огорчилась бы, если бы ее малыш был иным. Она гордилась им. Не зная устали, она знакомила его с историей их рода, рассказывала ему о знаменитых предках (Маленькое Сокровище был также внучатым племянником генерала Лафайета), о том, что в жилах Тулуз-Лотреков течет королевская кровь благодаря брачным союзам с принцами. «Так, значит, – восклицал мальчик, – короли – кузены мне!»

Да, графиня Адель была бы огорчена, если бы ее сын был иным, но иногда у нее зарождалась какая-то смутная, безотчетная тревога, которая вселяла грусть и страх в ее материнское сердце. Хотя Маленькое Сокровище нельзя было назвать хилым, он все же не отличался крепким здоровьем. У него до сих пор еще не окостенел родничок. К тому же он шепелявил.

«С годами пройдет, – думала мать, стараясь утешить себя. – Не может быть, чтобы Маленькое Сокровище пошел не в свою породу, не в своего могучего деда, Черного Принца, не в отца, который в разгар зимы шлепал по болотам, ночи напролет выслеживал дичь и чьи редкие письма (когда он находился вдали от своих, что бывало чаще всего, он изредка присылал весточку) содержали только охотничьи рассказы и заканчивались одной и той же фразой: „Я до смерти хочу спать, но чувствую себя хорошо“[4]4
  Мэри Тапье де Селейран приводит одно из писем графа Альфонса:
  «Лури. 29 декабря 1869 г.
  Дорогая!
  Мы были заняты разделом собак, поэтому я не писал. У Одона теперь десять собак, которых он натаскивает исключительно на косуль, а мне отдал навсегда восемнадцать для охоты на кабана. Мне пришлось подыскать нового коня, и я наконец нашел великолепную кобылку. Вчера я смог вывести собак. Охота была изумительно подготовлена. Я напал на след семьи. Собаки через два часа атаковали бурого кабана. Очаровательная охота. На следующий день моя кобылка стала припадать на передние ноги. Придется дать ей отдохнуть дней десять. Одон отправился со своими собаками на охоту за косулями, но упал с Пароли, который тоже повредил себе ногу. Несколько дней спустя – пустые кустарники. Охота была плохо подготовлена. Но все же недавно я выследил молодого кабанчика, который отбился от семьи, и через час собаки насели на него. Наш Лури превращается в центр охоты. У моих собак голоса не хуже, чем у французских. Завтра я буду охотиться вместе с принцем де Монтолоном, который привезет своего Вотрэ. И т. д.» Исписав шесть страниц в том же духе, граф Альфонс внезапно заканчивает лаконичной фразой, приведенной выше. Как правильно замечает Мэри Тапье де Селейран, невольно вспоминаешь фразу из «Рюи Блаза»: «Мадам, дует сильный ветер, и я убил шесть волков».


[Закрыть]
.

Граф Альфонс совершенно не заботился о своем сыне. Поскольку мальчик еще не достиг того возраста, когда можно гарцевать на чистокровном жеребце, он не представлял для него никакого интереса. Воспитание малышей он считал делом женским. Математика, латынь – все это чепуха, серьезные науки начинаются потом. Одному другу, который обучал своего сына верховой езде, граф Альфонс любезно посоветовал: «Научите его еще пользоваться лассо, это пригодится ему в дальнейшем, чтобы заарканить женщин, а с латынью…» И все же граф Альфонс кое-чему научил сына: «он показал ему, как с помощью двух пальцев можно превратить портрет меланхоличного Наполеона III, выгравированный на бронзовой монете в десять сантимов, в свиную морду»[5]5
  Таде Натансон.


[Закрыть]
.

Впрочем, 1870 год должен был радовать графа Альфонса – Вторая империя находилась под серьезной угрозой. 19 июля Наполеон III объявил войну Пруссии. Уже в начале сентября французские войска капитулировали под Седаном, а 17-го прусская армия подошла к Парижу. Эти события застали графа Альфонса в Лури. В то время как он, сидя в своем поместье, пытался смириться с тем, что его охотничьи угодья заняты оккупантами, братья его отправились на Луару сражаться. Одон поехал на своей красавице кобыле Баволетте.

28 января 1871 года Париж сдался прусским войскам. 18 марта вспыхнуло восстание, закончившееся победой Коммуны, которую граф Альфонс осыпал бранью. Коммуна ему казалась самой отвратительной из всех четырех революций, произошедших во Франции за какие-нибудь восемьдесят лет. Когда же наконец на престол взойдет граф де Шанбор?

Для Тулуз-Лотреков эти военные годы оказались трагичными. 23 декабря 1871 года дед Маленького Сокровища, Черный Принц, со сворой собак и ловчим отправился, как обычно, на охоту. Было очень холодно. Все замерзло. Черный Принц, выследив зайца, долго гонялся за ним. Видя, что охота затягивается, он в полдень приказал своему ловчему вернуться в Боск. Он будет охотиться один. Пусть его не ждут.

Прошло несколько часов. Короткий декабрьский день кончился. Женщин, оставшихся дома, начало одолевать беспокойство. Когда же наступила ночная тьма, они совсем потеряли покой.

Послышался собачий лай. Вот он! Но собаки были одни, без хозяина. Теперь уже не могло быть никаких сомнений: с Черным Принцем случилось какое-то несчастье.

Всю ночь искали его в окрестностях замка. Маленькое Сокровище упорно пытался уговорить мать спуститься в ущелье Виора, но его никто не слушал. А ведь именно там и нашли на рассвете изодранное, окоченевшее тело свирепого охотника.

Черный Принц умер той же смертью, что и его отец, который тридцати семи лет погиб во время псовой охоты.

По-видимому, Черного Принца сбросила лошадь, и он, падая с высокого обрыва над Виором, разбился о скалы. Можно было предположить, что он перед смертью звал на помощь, дул в свой охотничий рог – залитый кровью, он лежал рядом с Черным Принцем.

Мрачное это было Рождество! Праздничный звон колоколов смешивался с заупокойным пением. Да, в этом мире бывают не только радости!


* * *

«Мсье аббата его навозный ученик просит сказать, как правильно пишется: „По-гречески“ или же „По-гречески“[6]6
  Познай самого себя (древнегреч.).


[Закрыть]
.

С глубоким уважением Анри де Тулуз-Лотрек».

«Навозному» ученику было тогда около восьми лет. Он был умным и развитым ребенком, и его уже начали учить латинскому и греческому языкам.

Где бы маленький Анри ни находился – в Боске, в Альби или в Селейране, – всюду он наслаждался жизнью. У него появлялись маленькие кузины и кузены, он полностью подчинял их себе, верховодил во всех играх, которые сам придумывал. Его фантазия была неисчерпаема.

Но здоровье мальчика отнюдь не соответствовало его необыкновенно живому темпераменту. Несмотря на то что он постоянно жил на свежем воздухе и пища его была обильной и разнообразной (у него, по выражению Мэри Тапье де Селейран, был «легендарный аппетит Лотреков»), он выглядел хилым, болезненным. Графиня Адель с огорчением и тревогой смотрела на его узкие плечи, впалую грудь, тонкие ножки. Уже давно настало время определить его в лицей, чтобы он мог заниматься систематически. Наступила осень 1872 года. Может быть, лицей отложить еще на год?

Как раз в этот период граф Альфонс пожелал обосноваться в Париже. Из Парижа ему удобнее будет выезжать на охоту в Орлеанские леса и в Солонь, так он сможет бывать на всех конных соревнованиях. Это и решило судьбу Маленького Сокровища. Однажды утром, в начале осени, они с матерью покинули замок Боск.

В Париже граф Альфонс поселился в бельэтаже аристократического парижского семейного пансиона «Перей», сите Ретиро, 5. Это был один из многочисленных романтичных уголков города, овеянных очарованием старины. Чтобы попасть туда, нужно было пройти через дом номер 30 по улице Фобур-Сент-Оноре, и в нескольких шагах от него, слева, и находился пансион «Перей»; дальше возвышалось несколько довольно красивых зданий XVIII века, затем улочка делала колено и упиралась в дом номер 35 по улице Буасси-д'Англа. Этот причудливый тупичок возник еще в старину, когда здесь был королевский каретный ряд.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю