Текст книги "Тайна планеты девственниц (СИ)"

Автор книги: Аноним Выворотень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Выворотень
Тайна планеты девственниц

Зап. вкл.

Подобно нежному цветку посреди холодной черноты космоса планета кружила в системе двойной звезды, ярко выделяясь в ряду безжизненных газовых гигантов белесой дымкой облаков, сквозь которую лукаво проглядывали сине-золотые очертания поверхности. "Типичная яйцеклетка", – куда грубее охарактеризовал ее Хорхе Вирковски, увидев на экранах, и уверенной рукой направил "Фаллос Вселенной" в распахнутую атмосферу. В порту исследовательского центра, – впрочем, как и в любом другом, – космолет наделал фирменный переполох среди непривычных к подобному эпатажу сотрудников. Отовсюду высыпали зеваки поглазеть на легендарный корабль и его владельца. Под удивленный гул Вирковски спустился по трапу, где его уже встречала руководитель экспедиции. Несмотря на разношерстный состав миссии, верхушку, как обычно, формировали представители человеческой расы. Не стал исключением и наш случай. Это оказалась половозрелая землянка с коротко остриженными темными волосами, карими глазами, смуглым типом кожи, резковатыми чертами лица. Несмотря на занимаемую должность, она обладала поджарой фигурой, но, в то же время, и невыразительной грудью. Непритязательность в выборе одежды так же не красила женщину: пыльные сапоги до колена, узкие серые брюки, простая куртка. По пятибалльной шкале Вирковски выходило две целых девять десятых. – Доктор Нахрапцева. Гайя Эмильевна, – холодно представилась женщина, протянув мужским жестом Хорхе открытую ладонь, едва тот приблизился. Хорхе, как всегда, был красив. Подтянут, выбрит, выглажен. Легкий бежевый наряд великолепно подчеркивал отменное тело. В ответ на рукопожатие Вирковски прильнул к доктору, сжав ту в крепких объятиях и, конечно, не преминул жарко лизнуть в шею. Провокация возымела действие – последовало крайнее возмущение со стороны не ожидавшей подобного обращения женщины, перешедшее бы в рукоприкладство, не вмешайся я. Доктор и так была чересчур напряжена – действия Хорхе оказались непродуманными. – Вы! – возмущенно билась в моих руках Нахрапцева, разом потеряв надменный вид и с ненавистью глядя на Хорхе. – Что вы себе позволяете! Как вы вообще смеете... – Да ладно, Гайка, – довольно осклабился Хорхе. – Тебе же рассказали обо мне? – Рассказали! – излишне эмоционально, на мой взгляд, выкрикнула Гайя. – И мне все равно, кто вас там наверху покрывает, но если вы и дальше позволите себе такое отношение, то я выкину вас с этой планеты к чертовой матери! И плевать на последствия! Вирковски спокойно пожал плечами, кивнул, после чего я разжал хватку. Доктор скользнула по мне равнодушным взглядом и стремительным шагом отправилась прочь. Хорхе поспешил вслед за ней. Я с ним.

В стенах кабинета доктора Нахрапцевой все дышало работой. Никаких личных вещей, излишеств – только самое необходимое. Видимо, в редкий день хозяйка проводила здесь свое время. Не работай усердно очистители воздуха, тут, возможно, пахло бы затхлостью. Мебели было немного: раздвижной стол да два стула по обе его стороны, на одном из которых напряженную позу занимала Нахрапцева, на другом же сидел Вирковски, откинувшись на спинку и закинув ноги на столешницу. Я стоял у двери. – Послушайте, будет лучше, если мы сразу расставим акценты, – сообщила Гайя. – Вы здесь – гость. Нежеланный. Навязанный. Вы мешаете моей работе, а ваша работа для меня совершенно бесполезна и даже вредна. Мы только-только наладили контакт, а действия, которыми славитесь вы, могут все разрушить. Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем вы сюда прилетели, у нас... – Не работа, – лениво перебил доктора Хорхе, проигнорировав ее последние слова. – Искусство. – Порнография! – с видимым трудом выдавила из себя неприятное слово Нахрапцева. – Никакого отношения ваши так называемые "фильмы" к искусству не имеют. – Любое искусство – это порнография. Но, не любая порнография – искусство, – неожиданно Вирковски обернулся ко мне. – Уловил глубину мысли? Получив утвердительный ответ, он вновь вербально отдался Нахрапцевой, предлагая оппонировать, но та лишь отмахнулась. – Вы рассуждаете словно подросток. Сколько вам лет? Двадцать пять? – Далеко за пятьдесят. Удивительные вещи творит платная медицина, не правда ли? А вот ты... Дай угадаю – тебе тридцать с большим хвостиком, однако выглядишь старше из-за пренебрежения банальными косметическими процедурами. Отсутствие полового партнера так же негативно сказывается на... Мне показалось, что Хорхе опять перегнул. Лицо Нахрапцевой пошло пятнами, пальцы судорожно сжались, я бы мог спрогнозировать, что она готова разорвать чересчур откровенного собеседника на части. Но Вирковски не дожил бы до своих лет, не умей он чувствовать грань дозволенного. Хорхе мгновенно оценил ситуацию и, скинув ноги на пол, занял деловую позу. – Впрочем, мы отклоняемся от темы. Итак, мне нужна информация о брачных ритуалах туземцев, устройстве их половых органов. Биологические выкладки имеются? Какой феромон выделяют самцы? И тут, к моему удивлению, Гайя рассмеялась. Громко, звонко, обидно. Даже Вирковски немного опешил. – Что-то не так? Переборов приступ смеха, доктор с трудом вернула себе серьезный вид. – Вы, похоже, думаете не головой. Неужели так невтерпеж было, что не способны оказались хоть немного подождать, пока мы сформируем детальный отчет? – Они гуманоиды, – опасливо выложил общеизвестную информацию Хорхе. – Ну да, я спешил стать первым на этом поприще сексуальной революции, порвать, так сказать, девственную плеву межрасовых отношений... Постой... Неужели гермафродиты? – Нет, – Нахрапцева фыркнула. – Что за ерунда? Вполне обычная с гендерной точки зрения раса. – Ну-у и? – с надеждой протянул Вирковски. – У них отсутствуют половые сношения. Совсем. То есть, вообще. На сей раз помещение содрогнулось от мужского смеха – Хорхе заржал грубо, некрасиво, беспардонно. Прихрюкивая, отфыркиваясь, размахивая руками, он вскочил со стула и подошел ко мне. – Ты слышал? – спросил он. – Нет, ты слышал? Они не занимаются сексом! Чушь собачья! Бред! Нонсенс! Эти слова Хорхе буквально выплюнул в сторону Нахрапцевой. Мой ответ его, конечно же, не интересовал. – А чем вы тут занимаетесь вообще? Прожираете бюджет? – Я бы попросила... – доктор тоже поднялась и уперлась руками в стол. – Если вы ничуть не смыслите в ксенологии, то это ваши проблемы. Да, к вашему удивлению, не все живые создания во Вселенной только и делают, что сношаются... – Хорошо, хорошо! – Вирковский слегка успокоился, но все еще улыбался во весь рот. – Я, конечно, профан в науке, но знаю точно, что первый признак наличия разума – это сексуальная фантазия. Любая идея, выходящая за пределы банального стремления к размножению, в первую очередь приходит к разнообразию полового акта. Я, к твоему сведению, имел каждую из шестнадцати известных разумных рас и знаю, о чем говорю. Вот взять хотя бы антарских амфибий... По видимому дело шло к истории о славных и очень мокрых похождениях на Антаре, свидетелем которых мне пришлось быть, но Нахрапцева решительно пресекла все попытки Хорхе продолжить. – Я не собираюсь вас переубеждать. Я выкладываю факты, полученные нами за те месяцы, что мы изучаем эльфов... – Как-как? – Хорхе, вновь не удержавшись, прыснул. – Эльфов? Вы назвали аборигенов "эльфами"? Нет, ты слышал? По давней традиции он опять задал вопрос мне, после чего с ухмылкой уставился на Нахрапцеву, понуждая ту смутиться. – Это неофициальное название. Лингвисты долго бились над правильной транскрипцией, однако на выходе получили чересчур труднопроизносимую конструкцию, поэтому мы пока пользуемся таким термином. – И все же, что с ними, этими вашими "эльфами", не так? – вернулся в прежнее русло разговора Хорхе, за что я был ему благодарен. Словесные перепалки этой парочки давно ушли из конструктивной плоскости, перегружая меня ненужной информацией. – У них какие-то проблемы с половой жизнью? Нет необходимых причиндалов? Гайя отвернулась к окну, за которым медленно заползало за горизонт второе солнце. Угасающий свет окутал ее фигуру, столь хрупкую на фоне величия природы... Я взял кадр крупнее. – Снимаешь? – шепотом уточнил невесть как оказавшийся рядом Хорхе. Пришлось послушно опустить камеру на ягодицы Нахрапцевой. – Да, у них имеются половые органы, – неохотно поведала доктор. – Но они скорее носят рудиментарный характер. Вся жизнь эльфов посвящена созиданию и изучению. Это воистину уникальные создания... – И это прекрасно, – Вирковский подошел к женщине сзади и двумя руками обнял ее за талию. – Но в свободное время они же едят, справляют нужду и, как и все остальные, предаются... Его ладони скользнули вниз... – Прекратите! – как-то по-девчачьи взвизгнула Нахрапцева и, вырвавшись из объятий настырного собеседника, направилась к выходу. – С вами невозможно вести беседу. Завтра я подготовлю полный отчет, и, надеюсь, больше вас не увижу. Однако, уйти ей не удалось. Выполнив беззвучную просьбу Хорхе, я перегородил дверь. Заподозрив неладное, Нахрапцева на каблуках развернулась и обрушилась на Вирковски: – Что это означает? Выпустите меня немедленно! – говоря это, она начала теребить ворот куртки, словно бы задыхаясь. – Мне неинтересны отчеты, – Хорхе вновь приблизился к Нахрапцевой вплотную, профессионально заиграв тембрами голоса, из делового тона перейдя на интимный. – Мне интересен процесс. Предлагаю другой план: завтра мы отправимся к аборигенам. Вместе, ты и я. Мне нужна их самка – и ты мне в этом поможешь. Дашь мне то, что я хочу и, честное слово, после этого меня не увидишь. Впервые Гайя не стала отстраняться, а лишь обхватила руками голову. Закрыв глаза она тихо простонала: – Никуда я с тобой... – Не борись с этим, – голос Хорхе обволакивал, завлекал. – Это природа, с ней невозможно бороться. Ты чувствуешь мой аромат... Он пробуждает в тебе все то, что ты долго и старательно прятала. Ты не представляешь, сколько времени и денег я потратил, на то, чтобы создать его – сильнейший афродизиак из всех известных. И благодаря ему, Гайка, ты сегодня будешь моей. – Я не хочу... – слабо попыталась протестовать Нахрапцева, но вдруг запнулась и кинулась к заблаговременно раскинувшему руки Вирковски, закричав. – Нет, я хочу! Возьми меня! – Не выключай! – шепнул мне одними губами Хорхе, пока Гайя с остервенением скидывала с себя одежду... Запись удалена

Зап. выкл.

***

Множество легенд окутали фигуру Вирковски, и один из самых известных подвигов – это визит двухлетней давности в систему Бетельгейзе, где уже известный к тому времени порномагнат пытался совладать с местными итинамами. Покрытые длинной шерстью трехметровые гиганты были весьма страстны в интимном плане, но именно из-за своих крупных размеров совокупиться с ними представителям иных рас оказалось проблематично. Впрочем, не безнадежно, как решил неунывающий Хорхе. Нанятые им пластические хирурги чуть не сошли с ума, но все же сотворили неповторимое чудо. Передвигался после этого Виркоковски с трудом, однако до Бетельгейзе добрался, где все-таки умудрился воплотить свои мечты в реальность, в результате чего итинамы о нем сложили песни, написали легенды и высекли его выдающееся достоинство в камне. Дальнейшая судьба чуда сложилась не слишком удачно – оно покраснело, начало чесаться, так что вскоре пришлось его возвращать в исходное состояние. Три месяца после этого Хорхе на съемках подменял дублер.

***

Зап. вкл.

Мы покинули территорию исследовательского комплекса без трех минут полдня следующего дня. По словам Нахрапцевой, эльфы не любили технику, поэтому решено было проделать по воздуху лишь часть пути, а остальной отрезок преодолеть пешком. – Такое чувство, что меня изнасиловали, – заявила Гайя, усаживаясь за штурвал небольшого планера. – Ты подонок, Вирковски. – Это с непривычки, – успокоил ее Хорхе, усаживаясь в кресло рядом. Я сел за ними. – Потом еще спасибо скажешь, что открыл для тебя дверь в чудесный мир удовольствий. Если здесь проблемы с партнерами, то я тебе подгоню несколько замечательных устройств... – Умолкни, мы взлетаем. И, кстати, не забудь стереть ту запись. Я свою сторону сделки исполняю. Хорхе кивнул. – Конечно. Все в силе, как и договаривались. Тем более, получилось посредственно... Внизу проплывали красочные пейзажи инопланетной природы. Густые леса с причудливой золотистой листвой покрывали большую часть планеты, лишь изредка отступая перед величавыми озерами и реками или могучими горными грядами. За все время полета я обнаружил только пару небольших полян, казавшимися этакими проплешинами в густой шевелюре планеты. – Невероятные ощущения, когда прогуливаешься по этим лесам, – произнесла Гайя. – Тут все дышит гармонией, волшебство разлито в воздухе. Хочется и самой творить, созидать... – Такое количество растений должно создавать переизбыток кислорода, – выразил свои сомнения Хорхе. – Как тут вообще с атмосферой? – Пригодна. Очень легко и приятно дышится. Это фантастика какая-то! Но на базе, конечно, под куполом мы все это фильтруем. Кстати, я бы тебе рекомендовала кислородную маску, на всякий случай. С непривычки может закружиться голова. – Да ну на... А как живут аборигены? Какие-то жилища приличные у них есть или так, на деревьях спят? Мне просто знать, на чем кувыркаться. Возраст, все-таки... Из дальнейшей перегруженной восторженными эпитетами речи Нахрапцевой я смог вычленить наиболее полезную информацию: эльфы живут как большими, так и малыми группами, изредка встречаются одиночки, ведущие отшельнический образ существования. Есть города, но каждый из них – отдельное произведение искусства, ничуть не похожее на предыдущее. Какие-то вплетаются в лесной узор, какие-то врезаются в каменную твердь, говорят, что существуют и водный город, но она его пока не видела. – А мы куда летим? – поинтересовался Хорхе. – В Расцветающий Под Небом Цветок, – увидев молчаливое удивление в глазах собеседника, Гайя поспешила пояснить. – Не удивляйся, это вольный перевод. Название на их языке, боюсь, тебя только расстроит. Это ближайший к нам город, там находится контактная группа. Эльфы обладают удивительным гостеприимством и доброжелательностью, и хотя они, конечно, пока еще осторожны и недоверчивы, нам уже удалось наладить дружеские отношения со многими... – Ты дружишь с какой-нибудь самкой? – тут же нашелся с вопросом Хорхе, на что получил презрительный взгляд, и дальнейший путь пришлось провести в молчании.

Третья и последняя по счету поляна приютила наш летательный аппарат, а затем мы продолжили путь на своих двоих. Тонким ручьем неприглядная тропка виляла между деревьями, кутаясь в полумраке листвы. Призрачный свет играл на стволах величавых деревьев, таинственные и завораживающие своей красотой звуки на грани слышимого доносились отовсюду, окутывая разум, погружая в сказочную атмосферу... – Ты что снимаешь? – шикнул на меня Хорхе, и я поспешно перевел камеру на облегающие шортики Нахрапцевой. Возможно, сказалось влияние Вирковски, но с обнаженными ногами, в высоких ботинках и в футболке она смотрелась куда более привлекательней вчерашнего. На все три целых семь десятых балла. Небольшой рюкзак подпрыгивал в такт пружинистой походке. – Вот странное дело, – прервал долгое молчание Хорхе, на сей раз облаченный в ярко-оранжевый походный костюм, фиолетовые просторные бриджи, легкие сандалии и широкополую шляпу песчаного цвета. Его рюкзак нес я. – Говорят, мол, человек неспособен использовать свой мозг на всю катушку, мол, что-то ограничивает... И сколько лет бьемся – ну никак не получается. И знаешь, Гайка, мне кажется, я разгадал причину: мозг взаимосвязан с половой функцией, и пока мы не увеличим ее, эту функцию, мы не сможем увеличить КПД мозга. Ведь, заметь, сколь же малы наши сексуальные возможности, сколь же скудны по сравнению с возможным потенциалом! Аналогия в чистом виде. Я вот занялся изучением, – купил с потрохами одну лабораторию, – и, знаешь, Гайка, наши успехи уже позволяют... Нахрапцева резко затормозила, отчего Хорхе звучно впечатался в ее рюкзак, чуть не повалив доктора с ног. Я тоже недоуменно остановился. – Вирковски, – не поворачивая головы процедила сквозь зубы Гайя. – Ты хоть иногда можешь не болтать про секс и все, что с ним связано? Хорхе пожал плечами. – Вся моя жизнь так или иначе связана с сексом. Я олицетворяю великую миссию по осеменению Вселенной. – По-моему, ты олицетворяешь только свою больную фантазию, – плюнув на попытки переубедить своего спутника, Нахрапцева прибавила ходу, видимо, желая поскорее добраться до эльфийского города. Однако Вирковски не отставал, пришлось прибавить ходу и мне. – Разумеется. Как скажешь, – с удивительной покорностью воспринял он сарказм доктора. – Но послушай, Гайка, я вот о чем подумал: они же как-то размножаются? Или нет? Или почкуются? Должны же у них быть хоть какие-нибудь половые потуги. Или они сознательно вымирают? Убедившись, что отвязаться от Хорхе непросто, Гайя сдалась и вкратце поведала: аборигены обладают феноменальной продолжительностью жизни, но дети в их семьях появляются крайне редко. По словам эльфов, дитя является результатом соединения душ влюбленных. – Подробности, прости, мне неизвестны. Этот процесс покрыт тайной, – завершила рассказ Нахрапцева, всем своим видом давая понять, что разговор закончен. Хорхе сбавил ход, поравнявшись со мной, и надолго задумался, что было для него нехарактерно. – Тантрический секс? Духовный оргазм? Бесконтактное оплодотворение? – наконец поделился он своими мыслями. – Думаешь, такое возможно? Телепортация семени непосредственно в яйцеклетку самки? Я не ответил. Информации было недостаточно для анализа. Вирковски тряхнул головой. – Да ну, быть не может.

Не успели мы преодолеть и трехсот метров после этого разговора, как Нахрапцева неожиданно вытянула руку в сторону, давая знак не двигаться. – Там, впереди, – шепнула она. – Смотри! Вирковски с любопытством выглянул из-за плеча Гайи. Мне же пришлось отступить в сторону и приблизить объектив в указанном направлении. Там, среди деревьев, двигалось странное создание. Отдаленно оно напоминало человека, но более утонченное, изящное, высокое. Длинные пальцы рук, вытянутые форма черепа и шея. Серебристые волосы спускались до середины спины, огромные миндалевидные глаза без белков завораживали своей глубиной. Белая туника, сотканная из тончайшей ткани, покрывала золотистое тело. – А это самка или самец? – тоже шепотом поинтересовался Хорхе. – Это Диво, – Нахрапцева повернулась к своему спутнику и делано закатила глаза. – Самка. Доволен? Она живет за пределами города. Следит за лесом. Природа здесь – это тоже своего рода искусство. Большинство растений выведено эльфами. Они следят за ними, ухаживают... Неожиданно заиграла тихая мелодия, – я так и не смог обнаружить источник звука, – и Диво буквально приподняло в воздух и закружило потоком. Проделав несколько умопомрачительных кульбитов, она с невероятной плавностью опустилась на землю. – Невероятно! – Нахрапцева чуть ли не захлопала в ладоши от радости. – Она танцует! И верно, Диво принялась кружиться меж деревьев. И хоть мне довелось видеть множество танцев, но ни разу не получалось наблюдать такую пластику движений, такую грацию и ловкость. Без остановки эльфийка выдавала пируэт за пируэтом, полы ее длинного платья то и дело взметались вверх, обнажая стройные ноги. – Ты видел? Нет, ты видел? – обратил ко мне восторженное лицо Хорхе. – Все, я хочу ее! Гайка! Слышишь, Гайка, скажи этой аборигенке, что я хочу ее. Тем временем эльфийка запрокинула руки к вершинам деревьев, откуда, повинуясь ее жесту, вдруг повалил густой листопад. Легкий вихрь подхватил золотые листья, и теперь уже девушка закружилась в их ореоле, руками направляя в нужные стороны, пасами создавая завораживающие картины... Все действо продолжалось четырнадцать минут и три секунды, по истечении которых запыхавшаяся, но довольная танцовщица наконец обратила внимание на нас. Она безбоязненно приблизилась. – Привет! – лучистый взор скользнул с Нахрапцевой на Хорхе, после чего надолго задержался на мне, и я прочитал неподдельный интерес в этом взгляде. Это было в новинку. – Гайя-друг пришел не один? – Приветствую тебя, Диво! – доктор склонила голову. – Танец был прекрасен. Это видели все. Кстати, познакомься, со мной наш... – Искусствовед, – взял на себя инициативу Вирковски, после чего представился и спросил. – Ты владеешь нашим языком? Он буквально пожирал глазами аборигенку, однако та ничуть этого не смущалась. – Мы изучаем ваш язык. Наш язык для вас сложен. – Замечательно! Тогда скажи, тебе известно слово "секс"? Нахрапцева ахнула и ущипнула излишне откровенного спутника за ляжку. Диво лишь натянуто улыбнулась. Очевидно, принятые от землян манеры были для нее в тягость. – Не понимаю. – Ну хорошо, сейчас объясню, – Хорхе шагнул вперед, отчего аборигенка испугано шарахнулась. Видя, что дело принимает серьезный оборот Нахрапцева схватила спутника за рукав. – Что ты делаешь, Вирковски! Угомонись уже! – От тебя пахнет странно... – сообщила Диво, не предпринимая никаких попыток уйти, и смешно сморщила нос. Похоже, интерес пересиливал страх. Хорхе завел старую песню: – Это универсальный аромат, на треть живых существ во вселенной он действует безотказно. Из тех, что дышат кислородом. И сегодня, благодаря ему, ты станешь моей... Доктор ухватилась уже двумя руками за рукав костюма Вирковски. – Да куда ты лезешь сразу! Пойми, дурак, они не такие, как мы. Они творцы... – Чушь! – возразил Хорхе. Неуловимым движением он выскользнул из костюма, оставшись с обнаженным торсом. Призывно поиграл мускулами и с видом хищника обошел кругом свою жертву. Цокнул языком. – Творец в искусстве воплощает свою нереализованную сексуальную энергию, а любое творение своей конечной целью имеет удовлетворение создателя. Художник, как правило, хочет либо нагнуть, либо быть нагнутым. Пробуждение сексуального интереса к собственной персоне – это истинная первопричина, толкающая к искусству. Так что то, что они тут всей толпой сублимируют, меня не волнует. Секс – он и в космосе секс. Мне нужен секс с этой аборигенкой. Если требуется бусиков и зеркалец – их есть у меня. Нахрапцева растеряно теребила в руках неожиданный трофей. – Это их культура, их выбор, Вирковски. Они свободный народ. Мы не имеем права навязывать им свою точку зрения. – Что ты мне тут вешаешь? Какой свободный? Они зажатый, закомплексованный кусок плоти. И наша задача, как более раскрепощенных собратьев по разуму, объяснить им все прелести жизни. Наши яйца привели нас к звездам! Мы обладаем галактиками, катаем чужие солнца! Кто в здравом уме откажется от такого? Эльфийка, не сводя глаз с говорившего Вирковски, выждала момент, когда он прервется и задала недоуменный вопрос: – Хочешь стать моей семьей? Хорхе хмыкнул. – Да, ненадолго. – Мне кажется, я поняла тебя, – промолвила Диво, ее голос погрустнел. – Ты говоришь о телесной близости. Нас спрашивали об этом, но нам больно говорить. Мы избрали другой путь, хотя когда-то, много времени назад, наши прародители использовали свои тела для обозначения привязанности. Тяга к телесной близости затмевала их умы, они были слишком красивы и слишком желанны и, подчиняясь страсти, порождали грех. Грех порождал зло, зло порождало несчастья для нашего народа. Когда-то, много времени назад, мы чуть не погубили себя из-за войн, которым стремились доказать свою телесную силу, в которых стремились обладать другими телами. И тогда, одумавшись, мы усмирили свою плоть. Мы подавили свои желания, направив их в другое русло. Наша река отныне – творение, но больше – не обладание. Мы любим – этого достаточно. Любить достаточно. Я был удивлен. Хорхе очевидно нервничал. Впервые его мировоззрение натыкалось на диаметрально противоположную философию. Но отступать было не в правилах Вирковски. Он упорствовал: – Любовь – это лишь обоснование для выбора постоянного полового партнера. Любая раса без секса обречена на исчезновение. Все должны трахаться! – Я не должен, – заявил я. Нахрапцева и Диво в дружном удивлении воззрились на меня. Вирковски же неожиданно сорвался на крик: – Заткнись! Твое дело снимать. Вот и снимай. Он приблизился к эльфийке и провел тыльной стороной ладони по ее шее. – Остановись! – взмолилась Нахрапцева. – Ты все испортишь! – Гайка, не лезь, – предупредил Вирковски. – Я человек мирный, но если в определенных моментах нужно насилие, то им воспользуюсь. Я не ограничиваю себя, в отличие от некоторых. И сорву этот цветок, что бы мне не стоило. Несмотря на крайнюю взвинченность присутствующих, Диво продолжала соблюдать непоколебимое спокойствие. – Твой пыл напрасен. У тебя ничего не получится, – сообщила она отведя его руку. – Это еще почему? – Хорхе подозрительно посмотрел по сторонам. – И кто мне помешает? – Не кто, а что. Эта планета, этот лес, этот воздух. Ты чувствуешь. Твое естество меняется, умиротворение втекает в тебя. Не борись с этим, это невозможно. Наши предки знали, что одной лишь волей не победить половое влечение. И поэтому они вырастили растения, выделяющие особенный аромат, сильнейший... – Что! Да я... – Хорхе приспустил было бриджи, но тут же поспешно натянул их обратно. – Что за черт? Я наблюдал, как выражение его лица меняется с ошарашенного до очень озабоченного. – Этого не может быть... Я никогда... Гайя звонко рассмеялась. – Какой удар для великого Вирковски, – с издевкой произнесла она. – Что, нашла таки коса на камень? Хорхе затравленно огляделся. На моей памяти это был первый случай, когда он находился в полнейшей растерянности. Но несмотря на неудачу его мозг продолжал работать и искать выход: – Нет, нет, нет! Это должно решаться... Подожди-ка. Если здесь природа непригодна, то это исправимо. А если в другом месте? Мы улетим отсюда, на станцию. Там фильтры, там все получится... Он сжал Диво за кисть и потащил упирающуюся эльфийку прочь. Гайя попыталась его остановить, но Хорхе хватило лишь небрежной отмашки, чтобы отправить ее на землю. Проходя мимо меня эльфийка кинула взгляд полный отчаяния. Она была так хрупка, там беззащитна... И я не выдержал. Схватил Вирковски за шею приподнял в воздух и ударил кулаком в голову. Горе-любовник без чувств обмяк, а Диво кинулась ко мне, обхватив руками и уткнувшись испуганным личиком в стальные грудные пластины.

Зап. выкл.

***

Все, конечно же, на этом не закончилось. То, что некоторые сочтут концом, другие почитают за начало. Так, например, началась история нашей с Диво любви, любви робота и эльфийки, прогнозируемым результатом которого через много лет станет появление маленького эльфа, который назовет меня "папой". Доктор Нахрапцева, как и многие другие из контактной группы, забросила свою работу и занялась творчеством. Она уже опубликовала три книги. Что же касается Хорхе, то он с позором покинул эту планету и продолжил руководить своей порноимперией, но по неизвестной причине так и не смог восстановить собственные мужские силы. А на съемочной площадке его навсегда заменил дублер.