Текст книги "Рома Рама, Ин Инэма (СИ)"

Автор книги: Аноним Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– А я могу это увидеть?

– Можешь, твоя кандидатура на избранного ещё не утверждена в полной мере, но это лишь формальность. Я говорю тебе об этом, чтобы подготовить тебя, но вскоре эти джентльмены придут за тобой и возможно, что следующий наш разговор состоится в других личностях, и мы не будем помнить друг друга, а если даже вспомним, то не будем чувствовать этой родственной теплоты, которая сейчас есть между нами.

– Меня куда-то заберут?

– На тебя будет возложена миссия, какая я не знаю, но, возможно, она будет в ином мире. Но даже если тебя оставят в этом мире, в котором мы сейчас находимся, то точно знаю, что этот мир покину я сам.

– Ты говоришь о смерти?

– Джеймс, мальчик мой..., теперь мы сами с тобой полубоги и понятие смерть для нас не существует. Когда мне показывали, как создавался наш мир, то происходило это в симуляционном редакторе. Тебе, конечно, тяжело понять то, что я тебе говорю, для тебя всё это выглядит как фантастика, в наших восьмидесятых годах компьютеры ещё далеки от совершенства, но вскоре они изменят мир.

Так вот, когда мне показывали, как создавался наш мир, то меня переместили в виртуальную реальность, и я видел создание мира, мы с тобой сейчас находимся точно в такой же симуляции, которую создали people Х.

– В смысле, people Х, кто это?

– Есть people Х, есть people Y (это мы с тобой) и есть people Z. Наша жизнь своего рода компьютерная игра, в игре каждому человеку даётся виртуальная личность, которой он играет, так вот. Игрок это people Х, виртуальная личность, которой он играет – это people Y, а когда в игре people Y создадут свою виртуальную реальность и начнут в неё играть, то созданные личности в новой виртуальной реальности это – people Z. Понял?

– Э.... нет, не понял.

– Получается, три виртуальные реальности первая реальность это Х, в ней находятся people Х, вторая Y в ней находятся people Y, третья реальность Z, в ней people Z.

– Ты сказал, что мы people Y, по-твоему, наша жизнь виртуальная игра, а мы с тобой вовсе не люди, и есть другие люди, которые нас придумали и управляют нами из другой реальности?

– Всё верно.)))

– То есть, ты хочешь сказать, что я фигура в тетрисе, которую крутит-вертит, какой-то игрок?

– Аха...хааааа... – Залился смехом отец. – Тетрис))). Мда... ну, что поделаешь... восьмидесятые.

Джеймс недоумённо смотрел на отца, не понимая причину, его неистового смеха.

– Но, а если серьёзно, мне, конечно, не просто объяснить это на примере тетриса, но если попытаться то, да... ты фигура, падающая в низ, но игрок тоже является этой фигурой, вся прелесть в том, чтобы игрок не осознавал, что находится в игре. Да, поначалу были виртуальные игры, где игроки осознано, управляли личностью, но только это быстро стало неинтересным. Вот, представь, тебе дали эту жизнь и ты понимаешь, что жизнь игра, что смерти нет, что ты будешь делать? Ну, поиграешь пару виртуальных лет и перестанешь так, как ты уже знаешь, что будет дальше, знаешь все ощущения. Но совсем другое дело, когда снова и снова проходишь, стадии взросления, снова и снова удивляешься одним и тем же вещам, снова и снова переживает острые моменты жизни, рождаешься и умираешь. А потом ты, наверняка, задумывался, как коротка наша жизнь, и когда умираешь, то всегда становится обидно, умирать не страшно, умирать обидно, обидно, что не удастся увидеть, что будет дальше, это словно ты смотришь фильм, такой очень хороший интересный фильм и вдруг его выключают на самом интересном месте. И вот там, на последних днях перед смертью ты всегда рассуждаешь, а вот как бы повернулась моя жизнь, если бы я на определённом отрезке жизни сделал бы другой выбор, выучился бы на другую специальность, выбрал бы другую работу, женился бы на другой девушке... И представь, каково удивление, когда ты после смерти возвращаешься в исходный мир и понимаешь, что это всё игра. В этот момент все удивлённо выпучивают глаза и произносят Wow... А потом, оправившись от эмоций, понимаешь, что тебя ждёт следующая жизнь, и ты уже представляешь, что ты от неё хочешь, ты уже знаешь, что нового хочешь попробовать, а что повторить и так происходит снова и снова.

– Ты говоришь, что ты уже умирал, ты, что уже жил в виртуальном мире?

– Да.

– Значит, мы people Y создали свою виртуальную реальность, где можно прожить виртуальную жизнь в теле people Z?

– Не совсем так, когда мы умрём, то мы окажемся в реальности Х, нами играеют, а не мы играем, хотя виртуальность Z уже существует, но она пока, что в стадии разработки, но в тестовом режиме она, вполне, работает.

– Wow... как это возможно? Я до сих пор не понимаю.

– Мы создали суперкомпьютер вычислительные способности, которого позволяют создавать виртуальную реальность, всё очень просто.

– Но как вы его создали? Откуда у вас такие способности?

– Джеймс... Мы продукт people Х и всё что происходит в нашей жизни, всё происходит по их усмотрению. Поэтому, говоря, что мы построили суперкомпьютер, неправильно, это они позволили построить нам его, и даже помогли, передав нам соответствующие технологии.

Иллюзия развеялась, Инесса снова ощутила себя в своём теле, она открыла глаза и увидела перед собой облезлые стены ванной комнаты.

– На сегодня хватит. – Сказал невидимый голос Рамы. – Вода в ванной уже холодная, да и тебе пора отдохнуть.

ХХХ

Вода в ванной успела остыть, из вентиляции сквозило холодом, выйдя из воды, холод увеличился, Инесса, вся дрожа, искала полотенце или, что-то отдалённо похожее на полотенце, но ничего подходящего под рукой не оказалось, и она мокрая и голая добежала до спальни и, буквально, занырнула в кровать к Огурцову. За окном уже светило утреннее солнце, Рома лежал на кровати в той же позе как пять часов назад и даже не заметил её мокрого и холодного тела, Инесса как можно ближе прижалась к нему и вскоре заснула.

Через четыре часа она проснулась, от свистка кипящего чайника, она встала, надела первую попавшуюся футболку и пошла на кухню.

Огурцов сидел за столом и пил кефир, его лицо выражало задумчивую спокойность. Он взглянул на футболку которая была на Инессе, футболка была сильно велика, и поэтому одно плечо вылезало из ворота.

– О... Привет, а тебе идёт моя футболка, особенно когда одно плечо вылезает из ворота. Надо будет запечатлеть этот вид на бумаге.

– У тебя есть томатный сок? – Спросила Инесса.

– Посмотри в холодильнике.

Она открыла холодильник, но на белых полках лежало одно большое – ничего.

– Ты издеваешься!

– Давай стакан, я тебе кефирчика налью.

Чистых стаканов не оказалась, все стаканы лежали в мойке, но что примечательно, в мойке были только стаканы, никаких тарелок, ложек, вилок в ней не было.

– Ты что, дома ничего не ешь?

– Нет. Пью молоко, кефир, иногда с печеньками, иногда бананы покупаю, обедаю в столовой или у мамы.

– Мда...

– Ты посмотри, как ты живёшь, Рома, у тебя в ванной нет полотенца, твоя кровать похожа на свитое гнездо, одежда разбросана по всей квартире, не ешь ничего, не занимаешься спортом, у тебя полудохлый вид, синяки под глазами. Я допускаю, что тебя всё устраивает и тебе так нравится, но жизнь это не только твои картины и эти стены убогой квартиры. Так жить нельзя, нужно стремиться к лучшему и любить себя.

Рома ничего не отвечал, они сидели в тишине, и пили кефир, каждый, думая о своём.

– Мне пора, у меня спа в одиннадцать, спишемся, свидимся.

– Хорошо.

Инесса оделась и, словно бабочка выпорхнула на белый свет, Рома взглядом из окна проследил, как она такая лёгкая как пушинка прошла по двору и села в припаркованный Evoque.

Оставшись один, Рома пошёл в ванну, контрастный душ всегда спасал его от мученических воздействий похмельного синдрома, струи воды массировали голову, мышцы расслаблялись, а узкие стены прекрасно отражали звук. Один местный мудрец (живущий по соседству, в сорок седьмой квартире) научил его антипохмельной мантре, которую Рома запомнил и читал её хриплым голосом как шаман на капище, прекрасная акустика ванной комнаты придавала мантре особый мистический звук. Через полчаса этой процедуры мантра уже читалась неосознанно. Он не чувствовал, что на него льётся вода, он не осознавал, что произносит слова, он ощущал себя в другой реальности, это состояние изменённого сознания достигалось только в похмельном состоянии, хотя он много раз пробовал повторить это в трезвом рассудке, но достичь нужного результата не получалось.

В этом состоянии всё было легко и просто, весь мир с его страхами и заботами растворялся, всё то, что в реальности казалось таким сложным и непостижимым стало открытым и простым. Полусном полуявью.

Его фантазии перерастали в иллюзии, в одной из таких иллюзий он оказался в зале ожидания железнодорожного вокзала, видение было столь четким, что он мог разглядеть мельчайшие детали видимого, это было не просто сном, где пространство размыто, а время хаотично, это было как на яву. Рома искренне верил, что это необыкновенный дар, который он смог развить в себе, он думал, что его душа покидает тело и странствует в пространстве, но, к сожалению, он ошибался. Любой элементарно квалифицированный психиатр ему охотно бы объяснил, что это всего-навсего обычный трип вызванный влиянием алкоголя на нервную систему в совокупности с недосыпанием, а чрезмерное и частое употребление алкоголя привело бы вообще к галлюцинациям, что в народе именуется – "белочка". Но, слава богу, ему до галлюцинаций было ещё далеко, а находился он в подобии управляемого сна. В этом сне его заинтересовали две молодые девушки с чемоданами, шедшие по зданию вокзала. Он в доли секунды оценил их внешние данные спереди, затем переместился за их спины и просканировал вид сзади. Их ноги, и попки плотно обтягивала ткань, от интенсивной ходьбы ягодицы потрясывались в плавных перекатах, ножки шагали симметрично и звучным эхом был слышен звук каблуков, одним словом, – красота. Есть народное замечание, что бесконечно смотреть можно, как горит огонь, течёт река, к этому списку можно смело добавить и задний вид ходьбы особей женского пола (если конечно они обладают магическими данными). Девушки остановились перед табло, видимо, чтобы узнать, на каком пути стоит их поезд и продолжили путь дальше. Вот они подошли к нужному вагону и подали билеты проводнице, затем, тяжко пробираясь сквозь узкий проход плацкартного вагона, таща за собой чемоданы, они нашли свои места и стали обустраиваться согласно всем общепринятым ритуалам советско-российского общежития. Поезд Самара – Санкт Петербург отправился в путь, прорезая снежные просторы центральной России, прямо во мрак тёмного севера.

"Вот, что две красивые девушки будут делать в Питере?" – Размышлял Огурцов.

Они много чего могут делать в Питере, но именно эти две девушки с поезда направились в морской порт, где у причала стоял огромный круизный лайнер, подойдя, к которому они просто замерли от величия этой белой махины. Но ещё больше они были приятно шокированы, когда вошли в главный атриум лайнера, где всё сверкало позолотой и зеркалами.

Рома уже предвкушал все прелести предстоящего путешествия этих девушек, как неожиданно видение растворилось и он очнулся в своей ванне, в входную дверь квартиры настойчиво стучали, чем-то тяжёлым и, видимо, продолжалось это уже длительное время.

Рома в крайне недовольном расположении духа вышел из ванны, прокрутив все возможные варианты, он понял, что скорей всего в дверь ломится Крайман, от чего настроение ухудшилось ещё больше. Взглянув на мобильный, его догадка подтвердилась, Крайман звонил порядка ста раз.

В итоге он открыл дверь. Оправдываться перед Крайманом было неприятно и недопустимо, но в то же время было нестерпимое желание, как можно быстрее от него избавиться.

– Да, я понимаю, что времени мало, но Вы мне дали конкретные сроки и я о них помню, времени ещё предостаточно.

Крайман что-то кричал.

– Хотите чаю, Самуил Яковлевич? (Чая у Огурцова не было, был только недопитый кефир).

– Какой, в пизду чай, Рома, ты, что не понимаешь, что нам надо, как можно скорее выполнить работу.

– Завтра! Завтра я её закончу, а послезавтра будут готовы формы, даю Вам честное слово, всё будет в лучшем виде, я не подведу.

Кое-как спровадив Краймана, Рома вздохнул с облегчением, но возвращаться в ванну было уже бессмысленно, противный человек сделал своё дело.

Огурцов сел в кресло.

"... жизнь это не только твои картины и эти стены убогой квартиры" – Вспомнились ему слова Инессы. – Она, конечно, права, жизнь это миг – здесь и сейчас, в котором присутствуют либо положительные эмоции, либо отрицательные, либо восхитительные, как у тех девчонок в атриуме лайнера. Если задуматься, то всё восхитительно у меня было в детстве, последние лет десять, пожалуй, я восхитился лишь, когда получил миллион за проданную картину от Инессы, и когда она появилась в новом образе, всё остальное это моменты отрицательных эмоций. Которые сменялись положительными, но они были положительными лишь только потому, что не было отрицательных, по сути, положительными они тоже не были. Бля... какие же мне мысли приходят на больную голову. Напрашивается вывод, что надо, что-то менять в этой жизни, причём прямо сейчас.

Ужасно хотелось вызвать Поповского и пойти в бар, но сдерживало обещание данное Крайману. Походив по квартире, он, видимо, принял какое-то важное решение. Оделся в приличную одежду, почистил ботинки, достал из-под матраца миллион рублей, завёрнутый в целлофановый пакет из пятёрочки, надел чёрное драповое пальто и вышел на улицу.

Улица ободрительно обвеяла лицо холодом, от принятого решения на душе стало очень легко, душа находилась в приподнятом настроении, Рома надел свои меховые наушники, включил на телефоне play и зашагал по улицам города в сторону центра. В наушниках звонкоголосая Алиса Воск пела "... я не хочу жить без неё, я закричу – это моё". Ленинград – Сумка.

Огурцов пришёл в офис инвестиционной кампании, где вчера проходила вечеринка.

В приёмной ему сказали подождать, ждать пришлось сорок минут, после чего его провели в кабинет Александровича.

Александрович сидел за столом и недоуменно смотрел на Огурцова. Начать разговор не решался ни тот, ни другой от чего возникла неловкая пауза.

– С чем пожаловали, молодой человек? – Всёже первым начал Александрович.

– Знаете, я вчера общался с вашей сотрудницей Таней, она мне вкратце поведала о деятельности Вашего фонда.

Александрович изменился в лице, видимо, он ожидал от него других слов.

– Я хочу ознакомиться с условиями и вложить деньги.

Александрович встал из-за стола и прошёл к бару, налил два стакана виски со льдом и подал стакан Огурцову.

– Я, пожалуй, откажусь. – Сказал Рома.

– Да перестаньте, художник, я же вижу как Вам тошно после вчерашнего, пейте.

Рома взял стакан, он был холодным, больше хотелось приложить его к голове, чем к губам, но, выпив пару глотков, он оценил мягкость и букет данного напитка, можно было почувствовать, как холодная жидкость бежит по пищеводу вовнутрь тела. Стало легче.

– А я грешным делом, подумал, что ты пришёл что-то просить, предлагать картины или что-то в этом роде. А, оказывается, по делу. Сколько денег?

– У меня миллион рублей наличкой и ещё я собираюсь продать квартиру, я на авито глянул, такие квартиры, как у меня, примерно, два семьсот стоят, я готов скинуть полмиллиона, чтобы быстро продать.

– Полмиллиона скидывать это опрометчиво, даже расточительно.

– Торговля это не моё, возможно, Вас заинтересует предложение по квартире.

– Ну, а чего же, очень даже заинтересует, я дам информацию в отдел недвижимости, мой человечек с тобой свяжется. Придёт, посмотрит, оценит, и если всё гуд, то выкупим.

Александрович приметил, что Рома опустошил стакан и пошёл наливать следующий.

– Значит, в сумме получается три – три двести, допустим. Это не много, если честно. Мы, в последнее время, принимаем минимум от десяти миллионов, это если хочешь стать членом фонда. Члены фонда получают привилегии, такие как приглашения на вечеринки подобно вчерашней, где всякого рода развлечения, а многоуважаемая публика общается между собой, заводит новые связи, очень полезно для бизнеса. Также выдаём путёвки на форумы, дарим подарки и прочее. Я приму твои деньги под два процента в месяц без права возврата основной суммы в течение трёх лет и без членства в фонде. Выдам тебе банковскую карточку, где каждый месяц будет тебе падать примерно шестьдесят пять тысяч, ну, а если хочешь прийти на вечеринку, то приходи с Инессой, она у нас любимица, с ней пропустят, куда угодно.

Рома готов был услышать сумму в два раза меньше, поэтому приятно удивился, услышав, про шестьдесят пять тысяч. В голове даже как-то не укладывалось, как это ничего не делать и получать такие деньги.

– Меня всё устраивает.

– Хорошо... Идите с Вами свяжутся.

Рома даже не догадывался, что подобные инвестиционные фонды, как правило, вовсе не занимаются инвестициями, а под прикрытием лицензий выданных в офшорных государствах попросту отмывают деньги, легализуют награбленное. Надёжно прячут капиталы, в надёжных банках всего мира, выводя эти капиталы из матушки России, являются посредником в финансовой цепочке между заказчиком и исполнителем,тщательно маскируя денежные потоки, от правоохранительных органов, и многое другое, поэтому такие фонды нацелены совсем на других клиентов. Александрович принял деньги Огурцова только потому, что таким образом хотел угодить Инессе, которая была его хорошим клиентом, и на которую у него появились мужские взгляды после вчерашнего вечера, где Инесса всех очаровала своей новой внешностью.

Вот так Рома поменял это "что-то" в своей жизни, вот так просто, всего за каких-то три часа.

После прихода домой, он сладко заснул с чувством выполненного долга, а те два бокала вискаря от Александровича, как живительный бальзам залечили раны похмелья, спалось хорошо и крепко.

ХХХ

Настало утро следующего дня, Рома встал, потянулся и посмотрел в окно, за окном ещё было темно, фонари освещали дорогу оранжево-жёлтым светом, на небе виднелись звёзды.

Видимо, будет солнечный день, это хорошо. – Подумал он.

Начать новую жизнь мешали обязательства перед Самуилом Яковливичем, разорвать которые Огурцову хотелось больше всего, но для этого необходимо ещё немного поработать, сделать последний рывок.

Приехав в мастерскую, Рома оценил обстановку: бюст скульптуры был готов и одобрен Крайманом, соответствие с эскизом было сто процентное – это хорошо, потому, что как ему казалось это была самая трудная часть работы. Но, как оказалось, самое трудоёмкое ещё впереди, необходимо слепить тело скульптуры, которое превышало человеческое два раза, прилепить к нему голову, обработать поверхность, зашлифовать, сколотить опалубку и залить её смесью, после чего разрезать на четыре части капроновой нитью.

Мда... пожалуй, я погорячился, сказав, что сегодня будет всё готово. – Обдумывал Рома результаты предстоящих работ и представлял предстоящие крики и охи Самуила Яковлевича. – Только бы хоть сегодня тут не мешался, а то всё настроение испортит.

Ладно, допустим, сегодня, возможно, слепить всю скульптуру, а завтра подготовить и залить формы, а ещё через день разрезать и подготовить к отправке. Три дня, как ни крути, и то в лучшем случае и это без права на ошибку. Ну, что ж... приступим.

– Алло, Поповский, какие планы на сегодня?

Поповский явно ещё лежал в кровати, голос был сонным, видно, что ему трудно было собраться с мыслями. Обычно, когда Огурцов звонил и спрашивал, какие планы на сегодня это означало одно – будут пить, гулять и веселиться, поэтому Поповский радостно ответил.

– Да особо никаких, народ к разврату готов!

– Вот и хорошо, жду тебя через час в мастерской у Краймана, поможешь мне массу мешать.

– Какую ещё массу?

– Увидишь, оденься попроще, тут будет грязно.

К приезду Поповского Рома собрал каркас скульптуры, своего рода скелет, который необходимо было облепить сотнями килограмм массы наподобие пластилина. Когда приехал Попоский они стали мешать в ручную массу. Весь день они мешали и лепили, мешали и лепили, час за часом... Поповский ни дня не работавши ручным трудом, проклял всё на свете, что согласился на это мероприятие. Но покорно работал хоть иногда и поскуливал, бормоча, что-то несвязное себе под нос.

– Не представляю, как люди ходят на работу, это ведь каждый божий день нужно вставать в ранищу, горбатиться там, а потом приходить домой, не живым не мёртвым, теперь понятно, почему вся страна бухает, я бы вообще был в постоянном запое. – Причитал Поповский. – Огурцов! Может, я за пивком сбегаю?

– Нет, Яша, это всё плохо кончится, тем более Крайман может заехать в любую минуту, и, поверь мне, он будет не рад, увидев нас, с кружкой пенного.

– Э.... Огурцов, не знаю, как ты будешь расплачиваться со мой за этот каторжный труд, но просто пивом в баре ты от меня не отделаешься, как минимум с тебя вечеринка вроде той, что позавчера была с твоей Инессой, хорошо погуляли, вот это я понимаю – люди развлекаются.

А твоя козочка ничего так... Давненько я её не видел, это как так она похудела?

– Сам не знаю, думаю, операцию сделала, сейчас за деньги сам знаешь, всё, что угодно можно сделать.

– А тебе повезло, да... ничего не скажешь, такая шикарная фифа подвернулась, самое главное при бабле, почему мне так не везёт. Я вот тоже думаю, найти себе состоятельную, пусть будет толстая или ещё какая дефектная, я ведь тоже уже не мальчик, надо о бедующем думать, а что... найду состоятельную, заделаю ребёнка и буду жить не париться. Помнишь, приятель у меня Андрюха, мы с ним на той неделе заходили к тебе.

– Это в костюме, который?

– Это он сейчас в костюме ходит, а год назад он приехал из Архангельска босяком. Устроился грузчиком в продуктовый, у него одни штаны были и те с дыркой на жопе. Так вот сидели мы как-то в баре, напились, под конец он девку зацепил, поехал к ней, а потом она залетела. Он на ней женился, а у неё папаня какой-то крутой, подарил им квартиру в центре, ему подарил машину Hyundai Santa Fe новенькую прямо из салона и устроил его на работу, теперь начальник.

– Мда... – Выдавил Огурцов глядя на свою не завершённую работу серьёзным взглядом, видно было, что он не особо слушал россказни Поповского, а был увлечён процессом лепки.

– Ты представляешь, какой карьерный рост из грузчиков в начальники с зарплатой с пятью нулями. Вот как оказывается, легко дела делаются. Нужно всего лишь знать куда и кому присунуть.

– Инесса меня сама нашла. Мне кажется, что наши мысли материальны, я когда-то мечтал, даже не то, что мечтал, сколько представлял и знал, что так и будет. Представлял, что найду подходящую для меня работу, представлял, что нарисую свою лучшую картину и продам её за хорошие деньги. Представлял, что когда у меня будут хорошие деньги, то будет хорошая девушка и хорошие отношения, а когда у меня всё это будет, то жизнь моя изменится кардинально, и я буду получать от жизни только лучшее, и всё это сбывается. Получается, что я творец своего мира, это прекрасно.

– Не заметил, что бы у тебя кардинально изменилась жизнь.

– А это следующий этап, Яша, я уже договорился о продаже квартиры, все свои накопления я вложил в инвестиционный фонд, и буду жить на проценты.

– И где же ты собираешься жить?

– Вот сдам эту скульптуру Крайману, получу от него премиальные и поеду путешествовать, нужно расширить кругозор, нужны новые идеи, которых, если честно, у меня нет, я сам не знаю, что я хочу, но точно знаю, что нужно, что-то менять в этой жизни.

– А куда путешествовать ты собрался?

– Не знаю, Европа, Азия, Америка, не думал, куда конкретно.

– Один?

– Да, один.

– А как же твоя Инесса?

– Я собираюсь отъехать на пару месяцев, максимум на три месяца, не думаю, что это будет фатально. У меня сложилось такое чувство, что вот именно тогда, когда она была полной – я был для неё игрушкой, но сейчас я чувствую, что у неё ко мне особые чувства, я даже стал спокоен за неё, нет никакого чувства ревности.

– Я бы на твоём месте не был бы так спокоен, кто ты, а кто она. – Сказал Поповский вытерая пот со лба грязным рукавом.

Уж полночь близилась, а Краймана всё нет. Поповский с Огурцовым стояли, подняв лица в верх, они глядели на результат своей работы – на трёх метровую скульптуру, которая была почти готова.

– Потрясающе, Рома... ты гений, думаю, Крайман будет в восторге.

И вот вошёл сам Крайман с недовольным взглядом, он молча обошёл скульптуру и сухо спросил.

– Когда будут готовы формы?

– Завтра зальём, послезавтра распилим и подготовим к отправке.

– Ладно... Хорошая работа Огурцов, пошли в машину, я вас по домам отвезу.

Самуил Яковливич явно остался довольным от увиденного, но особо не показывал этого.

На следующий день Рома снова рано утром пришёл на работу, всё тело болело, мышцы отзывались ноющей болью. – Да... ждать сегодня Поповского даже не стоит, не буду даже ему звонить, не придёт.

Рома принялся пилить доски и собирать опалубку, скульптура обросла большим деревянным кубом, который предстояло заполнить смесью. Посчитав на калькуляторе, сколько кубов смеси предстоит намесить за сегодняшний день, настроение его ухудшилось даже, не смотря на то, что Крайман обещал привезти бетономешалку, ему одному никак не справится с этой работой, даже если он будет работать от заката до рассвета.

Но в дверь постучались, Рома открыл дверь и увидел пятерых ребят.

– Мы по поводу работы, от Яши.

Рома набрал номер Поповского.

– Да, я тебе подогнал студентиков, не знаю, чего это я вчера не додумался, дашь им в конце дня по пятихатке – их вполне устроит.

Так, работая на износ, как умственным трудом, так и физическим Рома Огурцов сделал формы в кратчайшие сроки, что своего рода является трудовым подвигом. Формы оправили на литейный завод, через неделю скульптура будет вылета в бронзе. После чего её поставят на постамент, где она будет стоять очень много лет, взирая на прохожих, а прохожие будут взирать на памятник и вспоминать хорошим или плохим словом человека отлитого из бронзы. Экскурсоводы будут подводить к памятнику группы туристов, и веками из их уст будут произноситься слова – "...памятник работы скульптора Романа Александровича Огурцова".

После того как Рома сдал формы Крайману, то законно попросил с него расчёт, на что Самуил Яковлевич ему ответил:

– Мне ведь дали задаток, сам понимаешь, на материалы всё ушло, на бронзу, монтаж и прочее, сам жду, когда основную сумму переведут.

– Когда переведут?

– Думаю, к открытию памятника должны рассчитаться.

До открытия памятника оставалось меньше двух недель, Рома согласился подождать, хотя сложившаяся ситуация ему была крайне неприятной.

Настало время открытия памятника, на котором Огурцову пришлось присутствовать. На том собрании представители власти читали пламенные речи о патриотизме, о том, как следует жить и к чему стремится.

– Сегодня мы присутствуем при открытии памятника челеку, который так много сделал для нашей родины, отчизны, нашей матери земли – России. Человек этот был и будет для нас примером в делах наших, лично я сам ...

"Лично ты сам отожрал себе харю как у поросёнка и уже видимо принял на грудь, потому что харя твоя красная как свёкла, лично ты сам отожрал себе такое пузо, что хуй свой видишь только в зеркале, лично ты сам ..." – Про себя отвечал Огурцов очередному высокопоставленному лицу говорившему пламенные речи.

Среди высокопоставленных лиц в толпе мелькала довольная расплывающаяся улыбка Краймана, Рома искал подходящего момента, чтобы обговорить с ним волнующий его финансовый вопрос, но поговорить с Крайманом так и не удалось, мероприятие закончилось, и вся шобла-ёбла села в микроавтобусы и уехала, с ними, конечно, уехал и Крайман.

Рома тщетно пытался дозвониться до него, но тот не брал трубку. Прошла ещё неделя и Огурцов всё-таки смог выцепить извёртливого еврея, не смотря на то, что тому удачно удавалось скрываться от него.

Рома поджидал его у ресторана, в котором любил обедать Крайман. Подсев к нему за столик, Рома начал.

– Ты что, пёс! Кинуть меня решил?

– Но-но-но... В каком ты тоне со мной разговариваешь, ничего не путаешь?

– А в каком тоне с тобой разговаривать, если ты прячешься от меня, забыл, как за мной бегал, когда тебе скульптура нужна была?

– Ах, Ромочка, неблагодарная ты скотина, ты вспомни, где я тебя подобрал и чего я тебе дал.

– Да что ты мне дал? Зарплату в двадцать тысяч? Эти двадцать тысяч берут с реставрации одной иконы, а я тебе их делал десятками в месяц. Но дело не в этом, ты не переводи разговор, куда не надо. Я выполнил работу, очень сложную и ответственную, без задатка, хотя никто так не работает, где мои обещанные деньги?

– Я же тебе сказал, как будут, так отдам, сам жду.

– Ждать можно бесконечно, мне они нужны сейчас, и не пизди, что у тебя их нет.

– Что у меня есть или нет – это не твоё собачье дело! Понял?

– Ты хорошо подумал Самуил?

– Ты мне угрожаешь? Охрана! Выведите этого человека. (Крайман Самуил Яковлевич).

Один известный еврей, ныне покойный, любил говорить такую фразу: "Деньги были, деньги будут, но сейчас их нет".)))

https://tsitaty.com/цитата/132224

ХХХ

В один субботний день Инесса пригласила Рому в свой загородный дом, слово "дом" громко сказано, скорее это был небольшой домик, стоявший вдали от города на берегу Волги вокруг редких сосен и елей. В доме была маленькая спальная комната, и небольшая кухня-гостиная, украшением которой был красивый камин, великолепно украшенный керамическими изразцами в старорусском стиле. Домик был маленьким, но именно это делало его особенно уютным и комфортным.

Они вместе приготовили ужин, выпили бутылку чилийского портвейна и стали играть в настольные игры. Им было хорошо вдвоём, особенно Рома ощущал некую теплоту от неё, такое тепло можно чувствовать только от любящего человека и его это удивляло, никто никогда не был с ним так нежен, чуток, всё было так хорошо, что в это даже не верилось. По своему жизненному опыту он знал, что не бывает все столь хорошо и гладко, и поэтому его не покидало ощущение некоего подвоха.

Зачем я ей, обычный парень, каких тысячи. – Не переставал задавать себе такой вопрос Рома, видимо, каким-то своим чутьём он всё же чувствовал подвох, но не мог понять – в чём он заключается. Да и откуда ему его знать. Да, он был совершенно прав, Инесса заметила его однажды, на той самой выставке, которую он давал в честь своего юбилея, он ей понравился. Понравился своей необыкновенностью, молодой художник, это весьма романтично, а особенно в двадцать первом веке, как минимум, редкость. Он был хоть хмурной и дохлый на вид, но очень адекватный на голову, с ним можно было беседовать на любые темы, он умел шутить, но при всём этом, конечно, он был ей не пара. Осталась бы она с ним без его одной тайной особенности – нет, не осталась, но после произошедших с ней событий Рома теперь был для неё неким Богом.