Текст книги "Место под солнцем (СИ)"
Автор книги: Аноним Лаки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Annotation
Судьба часто ставит нас перед сложным выбором: уйти или остаться, принять судьбу или поспорить с ней... выбрать человека, с которым ты вырос и был дружен, – или отказаться от него ради безопасного места под новым солнцем. И верным ли будет выбор? Что значимее для нас – человек или место? Да, и заметим, семьи у вас нет. И дома. И любить в приюте не учат, только выживать... Рассказ. Выложен целиком.
Лаки
Лаки
Место под солнцем
Место под солнцем
Закат походил на старую половую тряпку. Небо затянула хмарь болотных испарений – серо-зеленая, рваная, робко мерцающая багровым там, где пробивались последние солнечные лучи. Оссо говорил, здесь так всегда. Как и противный запах – тлен и болотные испарения.
– Лор, идем!
А я медлила. Оглянулась, но "дверь" уже закрывалась. Сияющий проём тускнел, становясь грубой кладкой городской стены. Не для меня, разумеется, открывали, а для...
– Лорина, ты что, боишься?
Ещё бы... Это ведь твою бабушку здесь величают госпожой, не мою. А у меня тут вообще никого, кроме...
– Тебя что, как маленькую за ручку вести? – Оссо улыбался, но напряженный прищур выдавал тревогу.
Да, нашла его бабушка прошлой весной. Да, признала. Да, на "дверь" и проход меж городами расщедрилась... Но ведь встреча случилась весну назад, и как примет теперь?..
Поправив сумку, я пошла следом за ним – неспешно, мелкими шажками, осторожно. И колени дрожали, и главная дорога не располагала к расслабленным прогулкам. Широкая, но круглые выпирающие булыжники чередовались с ямами, переходили в сносную брусчатку и снова в яму, из которой торчал грязный обломок стены.
– Город и после войны, и на осадном положении, я же предупреждал, – Оссо ловко перемахнул через обломок и протянул мне руку. – После магических битв вокруг него остались болота, и оттуда постоянно лезет всякая мразь.
Я кивнула – дескать, помню, приняла его помощь и перебралась через преграду. При слове "магических" в сумке нетерпеливо заелозил шуруш. Отчего-то он всегда проспался, когда слышал про волшебство. Я прижала сумку к бедру, придерживая клапан. Еще не время пугать людей, дружок...
– Так чего ты боишься? – повторил Оссо.
– Безродных нигде не любят, – прописная истина, и я постаралась, чтобы мой голос прозвучал безразлично.
– Но ты со мной, и ты – мой друг.
Я едва не фыркнула. Видела я таких приютских друзей... очень много. Пока учатся – не разлей вода, а после выпуска – даже не здороваются, проходят мимо и делают вид, что не знакомы. Чем меньше рядом безродных – тем больше возможностей заявить о себе. И это вторая прописная истина.
– Идем, – ответила спокойно. – Тебя ждут.
После отстроенной и чистой столицы город бабушки Оссо казался грязным, тесным. Улиц кроме главной не было, лишь грубо переплетенные тропы. Дома в беспорядочном нагромождении – то стеной к стене, то чуть ли не крыльцо к крыльцу, то три-пять рядом, то один в окружении развалин, то ровно вдоль троп, то тропа в проплешинах ям упирается в низкую дверь, огибает, протоптанная, косую стену, и убегает дальше.
Я внимательно смотрела по сторонам, но не дорогу запоминая, а изучая людей. Бедно одетые, но такие... занятые. Подвижные. Никаких спокойных столичных взглядов и движений. Быстрые оценивающие взоры, быстрые улыбки, быстрая речь, быстрые движения. Спешили ли с рынка с тяжелыми сумками, развешивали ли белье на веревках между домами, набирали ли воду из колодцев, расписанных символами защитной магии – чтобы гнусь не просачивалась и чистая родниковая жила притягивалась... Всё делалось резко, быстро, уверенно. Отточено. Как в бою.
А еще я нашла то, что искала. Оссо узнавали. Ему улыбались, с ним здоровались. А меня не видели. Безродная – пустое место. Зря я сюда приехала... В столице, где находились все приюты для детворы, потерявшей семью во время войны, к нам хотя бы привыкли, нас пристраивали к делу – личным указом Владыки. А здесь... Таких, как я, сразу видно – другой взгляд, другое... всё другое.
Зря, ой, зря...
Харчевня выросла перед нами как из-под земли. Главная дорога сузилась, мы обошли очередной завал и оказались сразу у кособокой двери. Вместо вывески – чудесные запахи и корчмарь с черпаком в открытом окне. А у двери ждал парень. Мне – не знакомый, а Оссо его сразу узнал. Улыбнулся, ответил на приветствие.
– К госпоже за тобой, – парень открыл дверь и пояснил: – Здесь пройдем, насквозь. Она ждет. Тебя одного.
Я снова чуть не фыркнула. Надо же, кто-то да заметил...
– Но... – Оссо невольно оглянулся на меня.
– Иди, – я пожала плечами. – Я здесь подожду.
Но он колебался. И я, повторив "иди", прошла мимо, открыла дверь и, очутившись в крошечной харчевне, села на ближайшую лавку, прижала к груди сумку. И тогда-то Оссо вспомнил, что в город мы прибыли втроем. И тащить "третьего" на первый прием к госпоже не стоит. Мягко говоря. И, кивнув, он ушел вслед за парнем.
Выдохнув, я огляделась. Низкий потолок, толстые стены – нагромождение разноразмерных камней, беспорядочно расставленные столы и лавки, перегородка, за которой напевал, вытирая плошки, солидный корчмарь.
Обслуживать меня, понятно, никто не собирался, и, привычно прижав к боку сумку, я подошла к перегородке.
– Будьте добры, чаю, – попросила тихо и сунула руку в карман штанов, считая мелочь. Крупные деньги, последнее пособие перед выпуском, бдительно стерег шуруш.
Корчмарь поставил на стол перед собой вытертую плошку и взялся за следующую. Я вздохнула про себя. В столице безродных, бывало, тоже не замечали, но не тогда, когда дело касалось денег. Вот тут мы резко становились видимыми.
– Чаю, будьте добры, – снова попросила я, звякнув для верности монетами.
Ничего. Ни чаю, ни... Я очень постаралась перетерпеть. И не рявкнуть, и не выплеснуться. Получилось только первое. Злость рванула через край как всегда, внезапно и сильно. Плошка в руках корчмаря, разувшись, лопнула, осыпалась на стол пылью.
– Из... – начала я, попятившись, но осеклась.
Корчмарь не удивился. Спокойно взялся за следующую плошку. Не удивился... Ноги унесли меня из харчевни прежде, чем посетило понимание: в городе есть маг. И он способен почувствовать мой выплеск.
Я остановилась на окраине, у городской стены. Вокруг – ни одного жилья, сплошь чахлая растительность да развалины, где я и затаилась. Села, прижавшись спиной к обломку стены, перевела дух, вытерла рукавом рубахи пот со лба. И чутко прислушалась, но шагов преследования не было. Как я найду дорогу обратно и встречусь с Оссо – дело десятое, лишь бы мимо мага пронесло... Обняв тревожно попискивающую сумку, я напряглась, готовая бежать, но пока...
Магией после затяжной войны изначально владел каждый ребенок. Почти каждый. Почти владел. Нас называли людьми "с излишками". Впитали растворенную в мире силу – ее излишки – и родились со способностью делать гадости. Или творить чудеса. В зависимости от характера. Однако истинных магов – один на тысячу, а "излишковые" выплескивались задолго до выпуска из приюта, становясь обычными людьми.
А вот мне "повезло", как заметил один наставник, "так ужраться силой", что она никак не хотела кончаться. А впрочем, отчасти повезло – меня боялись и не цепляли. Как и Оссо, которому уж точно не повезло оказаться без излишков. Вообще. Его родителей считали беглецами, которые отсиживались в безопасном месте, подальше от боевых действий, и ему страшно за это доставалось. Пока я не пожалела зачем-то. И, кстати...
Я повернулась к стене и провела по ней ладонью, стирая грязь. Раз меня не засекли, можно попробовать дать Оссо знать, где я. Или не надо?.. Или лучше тихо вернуться в столицу?.. Нет, скажу. Скажу, что ушла. Нечего мне здесь делать. И потянулась мысленно, представила его и увидела картинкой на стене. Темноволосый затылок и напряженные плечи Оссо, а рядом с ним, вполоборота ко мне, седовласую женщину с резким, дочерна загорелым лицом. И эхом донеслись обрывки фраз, сначала неразборчивые, но потом, когда я услышала своё имя...
– ...а Лорина?
– Эта безродная? – женщина улыбнулась снисходительно. – Забудь о ней. Она – всего лишь пыль на твоих сапогах. Сегодня пришла с тобой, а завтра улетит с другим. Все безродные такие. Я открою для неё "дверь", если хочешь. Среди своих ей будет лучше.
Оссо ничего не ответил, только плечом дёрнул и голову склонил, то ли соглашаясь, то ли...
Говорят, на правду не обижаются, но мне стало обидно до слез. Всего лишь пыль?.. Да его бы старшие ребята забили как "предателя", если бы не я!.. И сроду бы бабуля не встретилась с ним, если бы меня в тот день не понесло на столичную ярмарку, хмарь знает, зачем! Да...
– А подслушивать и подглядывать нехорошо! – раздалось веселое.
Картинка пропала. Обернувшись, я прижалась спиной к камню. Попалась...
Городской маг оказался, пожилым, высоким и круглым... везде. Круглое лицо, круглые щеки, круглый животик под просторной серой рубахой, перехваченной плетеным поясом. И даже улыбка под седыми усами казалась круглой. Но она ничуть меня не обнадеживала.
– Ну-ну, не бойся, – он присел, глядя на меня с веселым любопытством. – Не обижу. Знаешь, у тебя очень интересная магия. Настоящая.
Я испуганно сглотнула. Сколько раз я такое слышала, и каждый раз всех проверяющих разочаровывала... Но пуще всего пугало пристальное внимание. Уж лучше бы не замечал, как корчмарь...
– Меня Айгоном звать, – поведал маг улыбчиво. – А тебя?
Я промолчала, опустив глаза. Только бы шуруш не...
– А, я понял! Ты приехала с внуком госпожи, да? – он встал и протянул мне руку. – Поднимайся. Магу не к лицу униженность и страх.
Шуруш, чуя мое состояние, замер. Я неловко встала, но по-прежнему прятала взгляд. И очень хотелось сказать, что я не хотела, но...
– Знаешь, чем маг отличается от тех, кто с "излишком"? – Айгон, кажется, прочел мои мысли. – "Излишками" невозможно управлять. Они случаются стихийно и всегда не так, как хочется. Хочется поджечь стул, а он водой растекается. Хочется взбаламутить воду, а она испаряется. Плошка в корчме – это проявление "излишка", но то, что я видел в камне... – и довольно цокнул языком: – Это магия. Управляемая и сознательная.
Посмотрел на меня еще внимательнее и добавил:
– Учиться тебе надо, а не плошки бить. Будешь?
Я решилась поднять взгляд и тихо переспросить:
– Что?..
– Учиться будешь? – повторил городской маг с неизменной улыбкой. – Я замолвлю за тебя словечко перед госпожой.
– Но я не...
– Тебя проверяли нетерпеливые слепцы, – он махнул рукой. – Истинная сила прячется очень глубоко и просыпается поздно. А если "излишков" много, то вообще никак себя не проявляет. Меня тоже поздно распознали, – и предложил: – А давай прямо здесь и проверим?
Отказываться или пытаться сбежать было бессмысленно. И я молча смотрела, как городской маг вынимает из карманов штанов мелкие камушки, раскладывает их на земле передо мной, шепчет что-то, проводя рукой. На боку каждого камешка появлялась руна – обозначение рода магии. Закончив, он огляделся, нашел подходящий булыжник и сел.
– Расскажешь о себе? – спросил добродушно. – Дело это долгое, можно и до вечера просидеть, так зачем время зря терять? Как тебя зовут?
Я отвечала скупо, неохотно, но Айгон не сдавался – сыпал вопросами, вытягивая из меня всё, и о жизни в приюте, и предыдущих проверках, и о приходе сюда, и об Оссо. А я косилась на камни да прижимала к груди сумку. И чудилось, что маг знает – видит шуруша сквозь плотную ткань.
– Значит, за компанию пришла. А почему?
– Мне больше некуда идти, – я пожала плечами.
Словно на перепутье стою – десятки дорог ведут в разные города, да ни одна из них не моя.
– Это поправимо, – утешил городской маг. – Глянь-ка, – и невежливо показал пальцем на землю.
У меня сердце замерло. Засветился...
– Я так и знал! – Айгон довольно потер руки. – Дольше всех созревают материализаторы. Те, кто умеет делать выдумку материальной частью мира. Я такой же, да, Лорина. И у нас с тобой прекрасный дар! – добавил вдохновенно. – Но, конечно, вредный. Особенно в обучении. Вообразить-то легко, а вот дать воображению выход без должных эмоций жуть как сложно. Но мы справимся. Ты же останешься?
Я подняла с земли сияющий камешек, рассмотрела его, еще не до конца веря, и тихо повторила:
– Мне больше некуда идти.
– Замечательно! В смысле... что остаешься, – поправился маг. – А теперь покажи своего друга. Того, что в сумке.
Я вздрогнула. Шуруш испуганно съежился.
– Маги – самые одинокие в мире люди, – мягко сказал Айгон. – Даже не зная о скрытой силе, мы ощущаем себя другими и поэтому чаще остальных оказываемся на обочине мира. И, чтобы не сойти с ума от собственного однобокого общества, придумываем себе друзей. Покажи, не стесняйся.
Шуруш заерзал нетерпеливо, просясь на свободу, и, помедлив, я открыла клапан, выпуская наружу своего спутника. С непривычки он мог напугать любого – пушистый клубок коротких и разноцветных ниток, из которого торчали во все стороны многочисленные и тоже разноцветные "хвосты" – глаза.
Но новоявленный наставник не дрогнул. Рассмеялся и протянул к шурушу руку:
– Надо же, у меня был похожий! Только желтый и с одним глазом – там, где из клубка основная нить торчит. Иди сюда, малыш, – позвал он ласково.
Существо доверчиво потерлось всеми боками о большую ладонь, покрутилось рядом и опять нырнуло в сумку.
– Был? Почему "был"?
Айгон встал, потянулся с хрустом, посмотрел поверх моей макушки и неопределённо ответил:
– Отпустил я его. А он мне здорово помог, – городской маг услышал голодное урчание моего желудка и добавил: – Вернёмся. Дождемся твоего друга и сообщим ему чудесную весть.
Пока мы петляли по тропе меж обломков стен и крыш, я напряженно копалась в себе, перерезая старое, привязываясь к новому. Друг ли мне Оссо? Вряд ли. Нет между нами явной дружбы – той, о которой легенды рассказывают: когда друг собой закрывает от неприятностей, когда ему всё равно, что говорят. И подслушанный разговор это подтвердил. Ничего же не ответил на "пыль", никак не заступился...
Да, какая уж тут дружба? Сначала он ходил за мной хвостом – из страха, а потом по привычке. А после и я за ним хвостом увязалась – и по привычке, и из страха. Ничего особенного. Просто поиски места под солнцем. А за него уцепиться легче, чем за человека. И нужны ли мне теперь неприятности из-за?..
У харчевни я дрогнула. Не хотелось туда идти, да Айгон не дал сбежать. Обнял за плечи и увлек за собой, чуть ли ни силком впихнул в открытую дверь. А корчмарь посмотрел на нас и расплылся в улыбке:
– Добро пожаловать, гости дорогие! Похлебку, горячее?..
– Всё, – решил за меня городской маг. – Мы голодные. И себе похлебки налей. Поедим... за знакомство. Это Лорина, моя ученица.
Как у магов всё просто... Но, впрочем, и цену они за это платили немалую, жертвуя жизнями и защищая города от порождений войны, поддерживая работу "дверей" и проходов, чтобы люди не оставались один на один с бедой, чтобы всегда можно было запросить помощь, обменяться припасами, поторговать... Чтобы нашлось, куда уйти.
И, рассеянно уплетая похлебку, я поняла, что готова заплатить – силой, жизнью... за место, где бы меня приняли. Где бы я пригодилась. И принять это оказалось очень легко, как и почувствовать наконец скрытый дар. Наверно, потому что я с детства воображала себя магом – и "участвовала" в битвах, и "восстанавливала" города, и "выращивала" фруктовые сады...
А Оссо так и не пришел. Маг и корчмарь дважды поели, обсудили, кажется, всё на свете – и меж собой, и с новыми гостями харчевни. И, когда стемнело, Айгон посмотрел на меня сочувственно и предложил:
– Идём ко мне?
Я кивнула.
– Не боишься, что... обижу? – он прищурился весело.
– После приюта-то? – я взяла сумку. – Мы ничего не боимся, – кроме неопределённости. И бесприютности.
– Да, знаю, – кивнул городской маг.
И я поняла. Он такой же. Безродный.
Сухой ветер приносил из-за стены усилившийся запах тлена. По ночной улице расползалась мерцающая зеленоватая хмарь, стены всех строений и дверные проемы слабо сияли белым. Айгон жил рядом с харчевней, через три дома.
– У меня не совсем чисто, – извинился он заранее, – и места маловато. Но мы с тобой такие... Была бы крыша над головой, стены да кровать.
– Одеяло и место на полу, – поправила я.
Наставник глянул понимающе и открыл дверь.
– А знаешь, – решил, пропуская меня вперед, – скажем-ка, что мы родственники. И толков меньше, и... – помедлил и добавил: – госпожа наверняка не выгонит.
Я согласно кивнула, рассматривая жилье мага в свете горящих по стенам волшебных свечей. Крошечный коридор, две комнаты без дверей – одна спальня, одна мастерская, совмещенная с кухней. А в конце коридора – деревянная лестница наверх.
– Там чердак. И он весь твой. Располагайся. Всё, что в сундуках, – тоже твое.
На середине лестницы я обернулась и неловко спросила:
– Думаете, выгонит?..
Айгон достал из кармана штанов опознавательный камень, повертел рассеянно:
– Попытается. Но у нас есть весомый повод для возражения. Маги нынче нарасхват. И необученными не разбрасываются, даже если они...
– ...пыль на чьих-то сапогах? – хотелось сказать безразлично, а прозвучало горько.
– Внук у госпожи только один, – тихо отозвался городской маг. – Не обижайся. Лучше быть пылью, чем препятствием. Тряпкой провел – и нет. Ветер налетел, подхватил – и нет. А вот препятствия ломают. Прими всё, как есть. Пока. Пока учишься, пока привыкаешь. Придет время, и ты наберешь достаточно веса, чтобы постоять за себя и свои интересы. А до тех пор я прикрою. Против меня она не пойдет. Спи спокойно.
На чердаке я быстро нашла себе место. Порывшись в сундуках, выкопала несколько старых одеял, обустроила в углу лежак и выпустила шуруша. Разулась, переоделась в длинную рубаху и расплела косу. Улеглась и сначала никак не могла расслабиться. Но шуруш так заразительно сопел, свив себе "гнездо" из двух одеял у моей подушки, что я сама не заметила, как заснула.
А утро началось со ссоры. Я проснулась от громкого голоса и сначала не могла понять, где нахожусь, и почему мой друг не в сумке, а пищит под потолком. А потом вспомнила. И поняла, чей голос гремит на весь дом. Торопливо переодевшись, я осторожно спустилась вниз.
– Рассказывай про родственные связи кому другому, Айгон. Она безродная.
– Я тоже, – резковато ответил он. – Но вы закрыли на это глаза, когда из болот полезла нежить, и вам срочно понадобилась защита. Девочка – маг, и очень сильный. И значение имеет только это.
Не вовремя скрипнула ступенька. Оба спорщика, стоявшие у входной двери, разом обернулись на звук. И под взором госпожи я ощутила себя даже не пылью. А чем-то еще более незначительным... и почему-то опасным.
– Подойди! – велела она, смерив меня очередным неприятным взглядом.
Я несмело спустилась в коридор. Пристальное изучение, тяжелое затяжное молчание, предупреждающий взгляд Айгона, голоса во дворе – и среди них ни одного знакомого... Не знаю, как я это вытерпела, но, кажется, прошла вечность, прежде чем госпожа соизволила коротко заявить, обращаясь к городскому магу:
– Позаботься о том, чтобы мы с Оссо ее не видели.
И я не сдержалась:
– А вы позаботьтесь о том, чтобы его никогда больше не обижали.
Она ничего не ответила – ни словом, ни взглядом. Вышла стремительно, хлопнув дверью. И мы с Айгоном выдохнули – одновременно и с похожим облегчением.
– Ну что, – он улыбнулся, – приступаем к учебе?
Весна сменилась жарким и душным летом, пропитанным болотными испарениями, наполненным безостановочным, до изнеможения, обучением, когда судьба неожиданно столкнула нас с Оссо лбами. Да там, где я не ожидала его встретить – у общих колодцев. Госпожа жила в центре города, имела под рукой и свои источники, и людей, которые приносили воду, и что единственный внук делал вне дома бабушки, если не...
– Твоя задача, – сказал с утра наставник, кивая на две большие бочки, – сначала уменьшить их, потом донести до колодца и увеличить, наполнить, снова уменьшить и вернуться. Ясно? Вперед.
И я почти закончила, уменьшив наполненные водой бочки до размера кружек, осталось донести их до дома. День уже перевалил за середину, жара плавила стоячий воздух, дрожа зыбким маревом и путая мысли. И когда, прижав к груди "кружки" и обернувшись, я столкнулась с Оссо, то приняла его за морок. И уставилась изумленно.
– Лор, это я, – он осторожно улыбнулся. – Давно не виделись – не забыла?
Я промолчала. В горле пересохло – как почудилось, от страха. За своё место. Я быстро огляделась, но людей не было. Полуденное пекло местные обычно пережидали дома, лишь меня наставник гонял в любое время дня и ночи, стараясь побыстрее развить дар. Но никто не отменял любопытных взглядов из окон домов, и на мгновение показалось, что на нас смотрит весь город.
– Извини, – сухо проронила я, – мне некогда.
Обошла Оссо и устремилась к дому наставника. Думала, отстанет, но нет, увязался следом. Я занервничала. Этого еще не хватало...
– Чего тебе? – я остановилась перед завалом у харчевни.
– Узнать, как ты, – Оссо сунул руки в карманы. – И...
– Хорошо, – перебила я. – А теперь давай разойдемся. У меня еще дел по горло.
– А ведь я всегда говорил, что у тебя магический дар, а не просто "излишек", помнишь? – он снова улыбнулся и серьезно добавил: – А еще ты мне друг. Не убегай.
Хорош друг, которого ты бросил...
– Если тебя бабушка запугала, то я с ней поговорил, – продолжал Оссо. – Сказал, что хочу видеться с тобой и общаться, как раньше.
– И что, она согласилась? – я недоверчиво подняла брови.
Он красноречиво скривился и дернул плечом:
– А мне всё равно. Я устал от запретов.
– Ты за мной не вернулся, – я крепче прижала к груди "кружки", точно прячась за ними, и с вызовом посмотрела на своего нежеланного спутника: – А если бы не Айгон? Если бы ты всё же пришел, а меня бы в городе уже не было? Если бы наставник не заметил мой выплеск, не нашел и не отстоял? Чтобы ты делал, если бы я не оказалась магом?
Его ответ удивил – и быстротой, и смыслом.
– Я бы ушел за тобой, – сказал Оссо просто. – Нашел и остался рядом.
– Хорошо говорить, когда уже ничего не надо делать, – с горечью кивнула я.
Наверно, он мудро поступил, что не пришел тогда. Как знать, может, я и не встретилась бы с Айгоном. И мудро не приходил раньше, выжидая, но...
– Оссо, я спасла твое настоящее, – я отвернулась. – Спасла в приюте, чтобы ты оказался здесь. А ты привел меня сюда и дал мне будущее. Разойдемся на этом. Больше я не хочу тебя видеть. Никогда.
И пошла домой. Руки, держащие "кружки", мелко дрожали от напряжения, как и колени, по лицу тек пот, и не только от жары. Я боялась, что он опять увяжется следом и придется искать более обидные слова... Но Оссо остался стоять на месте, и до дома наставника я дошла в гордом и унылом одиночестве.
Айгон ждал на крыльце. Молча указал на землю, и я поставила "кружки" перед ним. И сразу постаралась закончить дело, вернув бочкам изначальный вид, но получилось не очень.
Наставник задумчиво изучил получившиеся вместо "кружек" глубокие "тарелки", глянул на меня внимательно и мягко сказал:
– Я видел вас с другом и слышал, что ты сказала. Лори, это не мое дело...
– Да, не ваше! – отрезала я резко, опустила взгляд и хрипло добавила: – Простите...
– Прощаю, – Айгон примиряюще улыбнулся. – А ведь Оссо мог знать, что о тебе есть, кому позаботиться, – он верил в твой магический дар. И оттянул всё внимание госпожи на себя, чтобы дать время – вам обеим – привыкнуть. Не думала об этом? Ну, что ж... Однажды ты поймешь, что близкий человек важнее места под солнцем.
Я привычно смолчала. Отвернулась, сосредоточилась, представляя бочки нормальными и полными чистой воды, и с пятой попытки вернула им изначальный вид. Правда, вода оказалась раскаленной, закипающей... Но наставник одобрительно улыбнулся и велел идти отдыхать. Я ушла на чердак, обтерлась, переоделась и устало растянулась на лежаке. И сквозь тяжелую, мучительную дрему думала. О том, что незнание, недосказанность, боязнь искренности – наши главные враги...
А к вечеру, когда зной стал невыносимым, по городу прокатился каменный рокот. Задрожала земля, заходил ходуном дом, и я вскочила на ноги. Айгон рассказывал, что... Я сбежала по лестнице, преследуемая верещащим шурушем, и столкнулась с наставником в коридоре.
– Останься здесь, – велел он строго, застегивая рубаху. Привычной его улыбчивости как не бывало. – Не перечь, Лорина. И не смей приближаться к стенам. Ты еще не готова к бою.
Я разочарованно кивнула.
– Присмотри за домом. Я хочу вернуться под крышу, а не на развалины, – Айгон смягчил тон. – Вся твоя жизнь будет полем битвы. Не спеши приближать этот момент. Обещаешь не выходить наружу?
Согласное "да" далось с трудом. Наставник ушел, оставив меня в напряженном ожидании. Сидя в коридоре, я отвлекалась, в мельчайших деталях представляя крышу и стены, окна и крыльцо, окружающие дома и... Земля дрожала, воздух раскалился до горячей испарины на коже и мокрой насквозь одежды, сгустившаяся хмарь заползала в оконные и дверные щели, смердя болотом и тленом. И, убедившись в крепости дома, я с головой ушла в другое дело – чистила воздух. Вспоминала, как свежо дышлось в окруженной горами столице, где не было ни хмари, ни опасности из-за стен, и какая после весеннего дождя случалась ветреная прохлада...
Я очнулась от резкого голоса госпожи:
– Где, провались оно всё, маг?!
Я вскочила на ноги. Сердце сжалось от дурного предчувствия. Дверь с грохотом распахнулась, впуская горячую хмарь и двоих грязных мужчин, которые тащили на носиках... кокон. Тёмно-зелёный, истекающий слизью, подвижный. Словно кто-то рвался... От понимания у меня волосы встали дыбом. Кто-то исступленно рвался наружу. "Кто-то"... Наставник...
– Ты, – госпожа посмотрела на меня в упор, – работай.
Носилки опустили на пол в спальной комнате. Я зашла следом и испуганно сглотнула. Надо... надо собраться и...
– Ну? – прозвучало за моей спиной резкое. – Чего стоишь?
Кокон вспух и лопнул болотным пузырем, растекся по полу грязной жижей. А под ним оказался еще один. Лишь на мгновение мелькнуло искаженное лицо Айгона, жадно хватающего ртом воздух. И отработанный на учебе инстинкт разом пересилил неуверенность и страх. И впервые мне удалось представить, не закрывая глаз. Как вновь лопается кокон, расползаясь старой тряпкой, а за ним второй, третий...
– Кажется, это что-то внутри, – заметила госпожа, когда я "порвала" очередной кокон. – Найди.
Я посмотрела на нее недоверчиво снизу вверх. От усталости у меня плыло перед глазами. Я сидела на коленях, в ошметках болотной слизи, грязная и измученная, а она хотела...
– Внутри? – я сглотнула, глядя, как по скрюченному телу Айгона медленно ползут капли слизи, сращиваясь, образуя новую оболочку.
– Да, как семя в земле. Вырви заразу с корнем.
– Но...
...я никогда не работала прежде с телом, только с предметами! Наставник говорил, пока не научусь безошибочно, в любом настроении и при любом самочувствии, менять форму неодушевленного, нельзя браться за живое. Он, конечно, много рассказывал, готовил...
– Не знаешь? – госпожа правильно истолковала мое смятение. – Но это не значит, что у тебя не получится. Это значит, что ты не хочешь пробовать. Не хочешь даже попытаться.
Она сохраняла невероятное хладнокровие. Стояла, твердо глядя на меня, и ее взор требовал, приказывал делать... хоть что-то. Я отерла вспотевшее лицо грязным рукавом, нахмурилась, посмотрев на наставника.
– Приступай, – велела госпожа негромко. – Хуже уже не будет. Но может стать лучше. Рискни.
И я решилась. Вспомнила все рассказы Айгона, представила его тело прозрачным и увидела – пульсирующие клубки слизи под кожей. И на что их менять, как убрать?..
– Кровь, – подсказала бабушка Оссо. – Представь, что это просто кровь.
И я постаралась. Из последних сил перебарывала чужую незнакомую магию, представляя, изменяя, исцеляя... И с каждым сгустком, казалось, я билась вечность, и кончились они внезапно и вдруг. "Разжижев" последний, я напряженно поискала следующий и встретила уставший, но привычно улыбчивый взгляд наставника.
– Умница, – тихо сказал он. – А теперь отдыхай, – и, с трудом сев, добавил: – Есть хочу. Принесешь?
Меня ветром сорвало с места. На приливе сил я убежала на кухню и быстро разогрела суп. А когда вернулась, Айгона уже не стало. Госпожа сидела рядом с ним в луже грязи, держа над неподвижным лицом раскрытую ладонь, и шептала слова прощания.
Плошка с супом выпала из моих рук, но ни я, ни госпожа этого не заметили. Не отвлеклись на грохот, не оглянулись. Мои губы беззвучно зашевелились в прощании, но в мыслях нужных слов не было. Только мертвая пустота.
Не знаю, сколько я так простояла. Очнулась, когда госпожа договорила, вдохнула-выдохнула и позвала людей. И я обнаружила, что в доме полно народу. Они проходили мимо меня, опять не замечая, и это вернуло меня в чувство. Опять – никто...
Ноги сами унесли меня на чердак. Шуруш тихо попискивал, а мои руки уже начали собирать сумку. Если не выгонит – сама уйду. Не смогу остаться. Здесь – и без вечно круглой и доброй улыбки наставника?.. Нет, человек... важнее места под солнцем. Он ушел к предкам, и без него это место потеряло смысл.
– Знаешь, почему я так не люблю безродных?
Вздрогнув, я обернулась. Госпожа стояла в дверном проеме и задумчиво смотрела на шуруша. А тот смущенно замер рядом со мной, опустил многочисленные "нити" глаз.
– Потому что мы – пыль? – тихо отозвалась я.
– Да. Которая не задерживается надолго. И всего боится. Налетел ветер, заморосил дождь – и она прячется, съеживается, бежит, вместо того, чтобы дать отпор стихии. Улетает с первым же порывом грозового ветра, оставляя других ни с чем. Я довольно насмотрелась на безродных. Не единожды давала кров, ожидая помощи, и всегда они сбегали с первыми же сигналами тревоги.
А я вспомнила, как хотела вчера пойти с Айгоном и помочь ему. Может, если бы пошла...
– Думаешь, ты изменилась? – она словно мои мысли читала. – Тогда почему же сбегаешь? Гроза еще не разразилась – только потянуло сырым сквозняком, а ты уже за сумку. И лететь. И не хочешь бороться ни за себя, ни за свое место под солнцем. Ни за, – и ее взгляд стал острым, – человека, который тебе дорог. Оттолкнула из страха за свою судьбу – и кого? Близкого друга. Обиделась, не попытавшись понять. А ведь это была проверка.
Я посмотрела недоверчиво.
– Это была проверка, Лорина, – повторила госпожа веско. – Я тщательно проверяю каждого безродного, а уж мага – тем пуще. От того, сбежит он или нет, зависят жизни моих людей, и я должна быть уверена, что он выйдет на бой. Или сразу понять, как обойтись без его поддержки.
