Текст книги "Песни дождей"

Автор книги: Аноним Кадавр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

4

У реки, кроме них, никого не было.

– Похоже, сейчас хлынет дождь? – спросила она.

– Не сейчас. – Он посмотрел на часы и усмехнулся. – Хотя мог бы и поторопиться, зная, с каким нетерпением ты ждешь его.

– Я совсем его не жду! – крикнула она и вдруг, перепрыгнув на камень, наполовину скрытый под водой, зачерпнула в ладони воды и плеснула ему в лицо.

– Ах, вот ты как! – В один миг он оказался на камне напротив нее и, не дав ей сообразить, что собирается сделать, отплатил тем же.

Она вскрикнула и, не раздумывая, снова склонилась и одним махом руки послала в него каскад сверкающих капель. Он не заставил себя ждать с ответом. Ее возмущенный крик снова огласил пустынные берега, и, разгорячившись, она опять зачерпнула в обе ладони воды.

Но противник внезапно с камня исчез. Разочарованно уронив воду обратно в речку, она резко обернулась и увидела, что он стоит на огромном белом камне за ее спиной. От неожиданности она невольно попятилась и поскользнулась... Но упасть не успела, потому что угодила прямо в его руки.

Ее покрытое капельками лицо застыло напротив его лица. Тяжело дыша, они уставились друг на друга, как две испуганные птицы.

– Посмотри, я вся мокрая... И это... ты виноват... – прошептала она сбивчиво и тревожно.

– А была бы еще мокрее, если бы я не успел поймать тебя.

Его теплое дыхание обдало ей щеки. Крепкие руки еще сильнее сомкнулись вокруг ее трепещущего тела и, казалось, не собирались ее отпускать. И в эту минуту ей вдруг стало даже страшно подумать о том, что он выпустит ее из своих объятий. Ей хотелось, чтобы он держал ее вот так до конца жизни, до последнего дыхания – крепко и надежно.

– И как, интересно, тебе удалось поймать меня? – пробормотала она и удивилась, не узнав собственного голоса.

– А я знал, что ты вот-вот соскользнешь с камня, – ответил он хрипловатым шепотом.

– Правда?

Ей снова от волнения стало трудно дышать. Она чувствовала всем телом упругую силу его торса, окутывающее тепло, исходящее от него, его дразнящий запах. Она чувствовала, как под влажной тканью ее пенджабского платья по коже танцуют бесчисленные бабочки блаженной дрожи.

– Правда.

Его губы были так близко от ее губ, что, казалось, поцелуй был просто неизбежен. И все же он медлил. Его турмалиновые глаза, подернутые страстью, с нежным удивлением смотрели на нее.

– А еще? Что еще ты знал?

Она понимала, что лепечет чепуху, но пыталась зацепиться хоть за какую-нибудь мысль, только бы не утонуть в его глазах.

– А еще я знал, что мне хочется тебя поцеловать, – с шокирующей ясностью проговорил он.

– Тогда... поцелуй меня...

Слова слетели с ее губ с легкостью ветерка, и губы остались чувственно приоткрытыми. Манящие и ждущие, они были похожи на влажные лепестки распускающейся на рассвете розы. Как осторожный шмель, он склонился к ним и бережно коснулся своими жаркими губами. Пронзительная дрожь прокатилась по всему ее телу и заставила сомкнуть уже ничего не видящие, бесполезные глаза.

Он сильнее и сильнее впивался в ее губы, и уже совсем не понимая, что делает, она обвила руками его шею и крепче прижалась к нему. Будто боялась, что он прервет поцелуй.

Где-то высоко над их бездумными головами проворчал гром, но они не услышали его. Вскоре тяжелые дождевые капли заплясали по их головам и плечам, а потом поползли по разгоряченным лицам.

Последний глоток его поцелуя был жадным и нетерпеливым. А потом был мучительный разрыв, и Кристине показалось, что от ее сердца безжалостно оторвали самую его счастливую частичку, и все ее существо вмиг лишилось источника блаженства.

Она широко распахнула полные недоумения глаза и, все еще слабо осознавая, что произошло, почувствовала, как он схватил ее за руку, другой рукой подобрал с камня ее босоножки и потащил за собой.

– Бежим, – решительно скомандовал он.

– Куда?

– К машине. Пока не разразилась гроза.

– А откуда ты знаешь, что будет гроза? Может, это обычный дождь? – не унималась она, пытаясь на ходу перевести дыхание.

– Знаю. Мой внутренний барометр сообщил мне об этом.

– Ты что, так сильно боишься грозы? – снова спросила она, удивляясь, что сама так быстро перестала ее бояться.

Он резко остановился, повернулся к ней и взял за плечи. Они стояли на узком бетонном мостике, переброшенном через ручей, стекающий в реку, над которым склонилось, широко раскинув могучие ветви, старое дерево бодхи. Дождевые капли, как отчаянный джазовый пианист, с силой ударяли по широким, похожим на сердечко листьям, заставляя их петь задорным многоголосьем.

– Нет, ни дождя, ни грозы я не боюсь, – сказал он, заглядывая в ее протрезвевшие, удивленные глаза. – Но я боюсь многих других вещей.

– И каких же? – спросила она, чувствуя, как под его взглядом у нее перехватило дыхание.

– Я боюсь... – В его глазах появился насмешливый блеск. Заметив, что она с нетерпением ждет его ответа, он помедлил и, наконец, добавил: – Я боюсь... мышей.

– Что? Ты боишься мышей?

– Да, – ответил он серьезно. – А еще я боюсь пауков.

– Ты обманываешь! – воскликнула она. – Ни за что не поверю, что ты боишься мышей и пауков! Они ведь такие маленькие и беззащитные. Как их можно бояться?

Она с недоверием уставилась ему в глаза.

– Правда, – сказал он. – Я очень их боюсь.

Она не удержалась и звонко рассмеялась.

– Выходит, ты пустился теперь в бегство, потому что мимо пробегавшая мышка пощекотала тебе пятку?

Он тоже рассмеялся. Потом неожиданно подавил смех, уронил на бетон моста ее босоножки и взял в ладони ее лицо.

– Я боюсь красоты, которая может свести с ума. Я боюсь страсти, которая может испепелить. Я боюсь любви, которая может вознести под небеса и столкнуть в бездну ада. И еще я боюсь, что не смогу жить без этих трех. Вот какой парадокс.

Она сначала слегка опешила от его слов, потом, вздохнув, опустила глаза. Конечно, она слишком хорошо понимает, о чем он говорит, но у него, в отличие от нее, нашлись силы, чтобы образумиться и вспомнить, чего следует бояться. А у нее все вышло наоборот: вместо того, чтобы бояться, она только огорчилась оттого, что он прервал поцелуй.

– А ты уже насквозь промок, – тихо заметила она и провела рукой по его мускулистому плечу, которое очень сексуально облепила тонкая мокрая рубаха.

– И ты тоже.

Его взгляд скользнул по ее груди, и он заметил, как под мокрой тканью платья выступают соблазнительные бусинки ее сосков. И вся она – промокшая, хрупкая, с огромными, круглыми, удивленными глазами, слегка розоватыми от румянца щеками и беспорядочно разметавшимися по плечам прядями волос – просто создана для того, чтобы погубить его.

Это страсть или любовь? – мысленно спросил он себя и, тяжело вздохнув, перевел взгляд.

– Пойдем в машину, – наконец сказал он. – Там сухо.

Пока они бежали к машине, небо так плотно затянуло тучами, что оно слилось с землей, и день стал похож на серебристо-серые сумерки, прошитые нитями дождя. В вышине полыхали молнии, за которыми следовали трескучие, оглушительные раскаты грома.

В машине оказалось сказочно уютно: сухо и чисто. Кристина плюхнулась на упругое сиденье.

– Черт, как хочется стащить с себя это дурацкое мокрое платье, – не подумав, сболтнула она.

Он лукаво покосился на нее.

– С удовольствием помог бы тебе, если бы мы были сейчас где-нибудь посреди пустыни.

По его глазам она поняла, что он не шутит, и решила сменить тему.

– А твой барометр оказался прав. Дождь начался около четырех часов, – сказала она, поглядев на часы. – Может, твой барометр подскажет, когда этот дождь закончится?

– Безошибочно, – ответил он.

– И когда же?

Он приложил руку к груди и сделал вид, что прислушивается к чему-то.

– Ну? И какова же сводка погоды? – с нетерпением переспросила она.

Он серьезно посмотрел на нее.

– Этот дождь закончится только в середине сентября.

Она захихикала и легонько ударила его кулачком по плечу.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Он включил кондиционер. Стекла джипа снаружи обильно заливали струи воды, затрудняя видимость, а изнутри они быстро запотели от их дыхания. Кристину снова охватило волнение. Ее влекло к этому мужчине, и она быстро забывала о предостережениях разума. А может, он совсем не такой, как ее прежние любовники? Может, с ним все будет по-другому? Коварная надежда пыталась пробраться ей в душу и убедить, что полюбить этого мужчину совсем не опасно, потому что и он сможет полюбить ее. Он тоже ищет любви. А вдобавок к этому, он из такой культуры, где не принято менять партнеров, где отношения между мужчиной и женщиной чаще всего закрепляются браком и семейные узы почитаются как святые.

И более всего, еще ни один мужчина в ее жизни не зажигал в ней огонь желания, просто находясь рядом. Его присутствие переполняло ее, и она сегодня уже однажды потеряла голову, оказавшись в его объятиях. Может, стоит потерять ее окончательно? Может, они вместе потеряют головы, чтобы обрести настоящую, единственную на всю жизнь любовь?

Она осторожно посмотрела на него и увидела, что он задумчиво смотрит в пустое стекло перед собой.

– Риши... – осторожно позвала она.

– Что? – Он повернул к ней голову.

– Скажи, почему ты меня поцеловал?

– Потому что мы оба этого хотели.

– И это все?

– А разве этого мало?

Она смущенно пожала плечами.

– А что, если нам захочется целоваться каждый день?

Она заметила, как на миг загорелись его глаза. Потом вспышки растворились в их глубине, и он обаятельно усмехнулся.

– Не проблема.

– А что, если нам захочется большего?

– Нам уже этого хочется, но мы оба боимся поспешить, – сказал он и, вдруг положив руку ей на плечи, притянул к себе. – Лучше иди ко мне, я согрею тебя. А то ты вся дрожишь.

Прильнув к его груди, она мгновенно перестала дрожать и успокоилась. Поток беспокойных мыслей прервался. Волнение улеглось, потому что она чувствовала, что, кроме того, чтобы обогреть ее, ему в этот момент ничего больше не нужно. От него исходила заботливая нежность, и на этот раз в его объятиях она ощутила себя просто маленьким продрогшим ребенком, нуждающимся в тепле.

Сколько времени они так просидели, неизвестно, потому что Кристина незаметно погрузилась в дрему. Когда она наконец очнулась и открыла глаза, то обнаружила, что лежит, перекинув руку через его грудь, и они оба полулежат на откинутом назад его сиденье.

– Проснулась? – спросил он, нежно погладив ее по спине.

– Угу.

– Поехали пить чай?

Она приподнялась и посмотрела ему в глаза.

– Мне кажется, я украла у тебя целый день. Ты наверняка из-за меня упустил много заказов, – проговорила она виновато.

– Ты подарила мне день. Очень красивый, дождливый и счастливый. А заработать деньги я еще успею, у меня вся ночь впереди. Так что поехали пить чай.

Он поднял свое сиденье, и, неохотно отстранившись от него, она села рядом.

Гроза миновала, но дождь продолжал лить. Кристина посмотрела на часы.

– Только пять, а кажется, что прошла вечность. Тебе тоже удалось вздремнуть?

Он покачал головой и легким движением руки завел джип.

– Нет. Я охранял твой сон. И разрабатывал план на завтра.

– И какой же план ты успел разработать?

Джип тронулся с места и покатил по дороге, расплескивая лужи.

– Хочешь поехать в Кангру? – спросил он.

– Звучит заманчиво, но, боюсь, что опять отниму у тебя много времени.

– Ерунда. Только скажи, что хочешь.

– Хочу.

– Тогда завтра я за тобой заеду в то же время, что и сегодня.

Кристина кивнула. Будь что будет, подумала она. Даже если ее ждет очередное разочарование, она готова рискнуть и посмотреть, что будет дальше. По крайней мере, сейчас она видит только позитивные качества этого мужчины: он не торопится затащить ее в постель и готов тратить время и терять деньги, развлекая ее.

Через несколько минут они уже сидели на веранде в знакомой чайной и пили вязкий и сладкий молочный чай.

– Расскажи о себе, – неожиданно попросил он. – Я почти ничего о тебе не знаю.

Она сделала глоток и усмехнулась.

– Вообще-то я очень удачливая. Как говорится, баловень судьбы, – начала она, вглядываясь в его глаза.

Рассказать ему о себе всю правду? А что, если из-за этого она станет подозрительной? Ведь ее прежние любовники частенько зарились на денежки ее родителей. Временами она материально поддерживала их, но, чтобы проверить, что их интерес сводится не только к деньгам, сочинила сказку, будто категорически отказалась от родительских денег, потому что решила доказать родителям, что сама способна содержать себя. Может, благодаря этой сказке ее бывшие никогда и не заговаривали с ней о браке? Итак, как же быть сейчас?

Она несколько долгих секунд смотрела ему в глаза, но заметила в них только легкую тень насмешки.

– То, что ты баловень судьбы, для меня не секрет. Я и сам успел это заметить. Расскажи о своей семье, о том, как ты стала художницей.

И она решилась выложить ему правду.

– Я родилась в очень обеспеченной семье. Мои родители – модельеры, дизайнеры одежды, и я – их единственный ребенок. Росла я среди художников, актеров, музыкантов и писателей. Одним словом, среди людей искусства и шоу-бизнеса. Поэтому во мне с самого детства и проснулось желание творить, создавать что-то оригинальное. – Она перевела дыхание, пытаясь заметить, интересно ли ему знать о ней больше. Он напряженно ждал продолжения ее рассказа. – В шесть лет меня отдали в художественную студию, где я пять лет училась рисовать и писать маслом, – продолжала она. – Родители водили меня по всем интересным выставкам. В двенадцать лет я сама впервые представила свои работы на выставке и имела успех. Позже, повзрослев, я увлеклась модерном и авангардом, забавлялась акциями и перфоменсами. Надеюсь, тебе известно, что это такое?

– Конечно, – улыбнулся он. – Я присутствовал на нескольких из них в Голландии. Это забавно, но показалось мне глупым ребячеством.

– И мне, со временем, тоже. Так что это увлечение через пару лет прошло. За этими юношескими забавами стояла либо ужасающая пустота, либо разрушительная бессмысленность, либо болезненная интеллектуальность, – продолжала она. – Я стала искать чего-то, сама не зная чего. Много читала и, наконец, увлеклась восточными религиями и искусством. Посвятить свою жизнь изображению божественного показалось мне благородным и созидательным делом. Я стала писать картины, пытаясь зарядить их радостью, светом, надеждой, любовью. Я видела, что в нашем европейском обществе не хватает позитивных энергий. Поэтому три года назад я впервые приехала в Норбулингку, чтобы ознакомиться с техникой живописи тангка. Это мой третий приезд, и я до сих пор не разочарована. Надеюсь, что не только научусь профессионально писать традиционную тангку, но и буду использовать эту технику для своих свободных картин.

– Ты настоящая, Кристина, – после короткой паузы, задумчиво сказал он.

От неожиданности такого заключения она рассмеялась.

– Что ты имеешь в виду, Риши? – спросила она.

– А то, что ты живая, ищущая душа, а не кукла, созданная обществом и живущая по его указам, – твердо ответил он.

– Но ведь и ты такой же. Ты ведь тоже стремишься жить своими ценностями.

– Пытаюсь. И я очень рад, что познакомился с человеком, с женщиной, которая сумела найти свой смысл в жизни. Это поддерживает, вдохновляет. Надеюсь, что и я смогу выстоять под натиском своей традиционной сестры и найти то, что ищу.

Или, может, уже нашел? – мелькнула обнадеживающая мысль в его голове. Может, эта женщина и есть воплощение его мечты? Она такая смелая, честная, умная и... безумно красивая. Если бы он умел рисовать, он изобразил бы ее богиней Сарасвати – хранительницей знаний, покровительницей искусств, символом мудрости.

Их стаканы давно опустели. Дождь, на удивление, тоже иссяк, и лучи солнца местами простреливали толщу облаков горящими копьями. Деревья, дома и дорога полыхали в оранжевом пламени.

Наконец Кристина прервала молчание.

– Думаю, что нам обоим пора возвращаться к своим делам, – сказала она с неохотой.

– Да, – согласился он. – Ты права. – Он достал из кармана мобильный телефон. – Пора включить эту игрушку и проверить, есть ли послания.

Пока он читал послания, она думала о том, как ей сейчас не хочется расставаться с этим мужчиной. Но завтра они снова встретятся и снова целый день проведут вместе.

По дороге к ее дому она все время весело, как птичка перед заходом солнца, щебетала. Она рассказывала ему о своей последней выставке в Париже, о том, что заслужила похвалу даже от суровых французских критиков, о своих творческих планах. Он периодически дарил ей теплые, одобряющие улыбки. Наконец он остановил машину у ее дома, и она притихла.

– Мне очень интересно с тобой, Кристина, – сказал он и, повернувшись к ней, взял за руку.

– Мне тоже, – ответила она.

– Правда? Ты не обманываешь? – На его лице появилось сомнение. – Я ведь человек совсем не из твоего круга.

– И это мне нравится, – сказала она со вздохом. – От экстравагантных умников без души, которые чаще всего окружали меня в моей жизни, я очень устала. Мне с тобой легко, Риши. Ты умный, добрый и заботливый.

– Хочется верить, что я именно такой, – усмехнулся он. – Итак, жду тебя завтра в два.

– Завтра в два, – повторила она и в подтверждение своих слов легонько пожала его руку.

А потом быстро наклонилась и поцеловала его в щеку. Он тут же импульсивно отреагировал: его свободная ладонь нежно коснулась ее щеки. Был момент, когда Кристине показалось, что он вот-вот снова склонится к ее губам и поцелует. Но он не осмелился.

От неловкости они оба рассмеялись и, не говоря больше ни слова, Кристина открыла дверцу джипа и выпрыгнула. Она шла к дому, не оборачиваясь, все еще чувствуя теплое прикосновение его ладони к своей щеке, словно боялась упустить это тепло, растерять, забыть. Такого с ней никогда еще не было.

Войдя в дом, она плюхнулась в кресло. От счастья у нее кружилась голова. Ей хотелось петь и танцевать! Она знала, что снова влюблена, и готова была поделиться своим счастьем со всем миром! Ей не хотелось думать о том, что это первое опьянение любовью может скоро пройти.

Она стояла под теплым душем в ванной, когда, сквозь шум воды, до нее донесся стук. Стучали во входную дверь, и по интенсивности стука можно было догадаться, что стучат давно.

Она выключила душ и, высунув голову в приоткрытую дверь ванной, прокричала:

– Я сейчас! Подождите минутку!

Интересно, кто это решил навестить ее? Может, вернулся Риши? Ее сердце при этой мысли радостно дрогнуло. Он вернулся, потому что решился сказать, что полюбил ее? И чтобы поцеловать ее...

А может, это любопытная лиса Жозефин пришла выведать, чем они с Риши сегодня занимались? Но ей не придется много объяснять, потому что проницательная Жозефин сама обо всем догадается по ее лицу.

Кристина набросила банный халат и, запахивая его на ходу, подошла к двери.

– Кто там? – спросила она, решив заранее узнать, кому так не терпится увидеть ее в девятом часу вечера.

– Это Тензин!

Меньше всего Кристина ожидала услышать голос Тензина у своей двери. Что заставило этого деликатного тибетца прийти к ней в этот час? Наверняка, что-то важное...

Не успев додумать, она открыла дверь.

– Привет. Извини, что побеспокоил в такое время, – сказал Тензин, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Привет. Заходи, – ответила Кристина. – У тебя что-то случилось?

Ей показалось, что он чем-то встревожен. Он пожал плечами и робко улыбнулся.

– В общем, ничего особенного. Я пришел сказать, что завтра приезжает моя сестра и поэтому я не приду на занятия. А еще, что приглашаю тебя завтра к себе на обед.

– Это так мило с твоей стороны, Тензин, – сказала она с улыбкой. – Но, к сожалению, я прийти не смогу. Завтра после занятий я еду в Кангру.

– Со своим индийским другом? – спросил он, и на его лице появилась пренебрежительная усмешка.

– Да, – ответила она.

Тензин сжал губы и кивнул.

– Понятно. Только я посоветовал бы тебе быть с ним осторожнее. Ты почти не знаешь его. Индийцы – обманщики и хитрецы. Их интересы сводятся только к деньгам и сексу.

Кристина усмехнулась.

– Мой опыт показал обратное.

– У тебя еще мало опыта, чтобы увидеть правду. Тебе не следует ехать с ним завтра в Кангру, Кристина. Подумай, чем это может закончиться, – проговорил он роковым голосом.

Она вздохнула. Неужели он ревнует? – подумала она, пытаясь прочесть ответ в его глазах. Но не смогла.

– Послушай, Тензин, по-моему, ты все преувеличиваешь. Риши не такой. Этот человек подобрал меня ночью на дороге, уложил спать в своем доме, привез меня целую и невредимую в Норбулингку. А сегодня мы ездили вместе в храм Шивы...

– А-а-а, так вот куда ты так таинственно исчезла, – бесцветным голосом протянул он.

Она улыбнулась и кивнула.

– Да. И я уверена, что и завтра со мной ничего дурного не случится. Так что не переживай. Лучше скажи, ты Жозефин тоже пригласил к себе на обед?

– Хотел пригласить, но ее не оказалось дома, – ответил он. – Так что передай ей мое приглашение завтра на занятиях, не забудешь?

– Не забуду, – сказала она. – Только странно, где в это время может пропадать Жозефин? Может, тоже встретила симпатичного индийца?

Она игриво подмигнула, но Тензин только нахмурился.

– Этого еще не хватало.

– Да, я с тобой согласна. О ком следовало бы побеспокоиться, так это о Жозефин. Она слишком легкомысленна и доверчива.

– Вы обе хороши. – Он вздохнул и подошел к двери. – Что ж, я попытаюсь сейчас опять зайти к ней, и если не застану, то ты не забудь сказать ей об обеде. Надеюсь, и ты передумаешь ехать с сомнительным мужчиной в Кангру и появишься в полвторого у меня. Моя сестра необыкновенно вкусно готовит.

Кристина вздохнула.

– Может, мне повезет попробовать тхукпу, приготовленную твоей сестрой, как-нибудь в другой раз, – сказала она, погладив Тензина по плечу. – Но спасибо за приглашение. Очень трогательно, что ради этого ты пришел ко мне в такой час.

Они распростились на пороге и, закрыв за ним дверь, Кристина села в кресло и задумалась. Вот так оно всегда и бывает: появляется в жизни женщины мужчина, и ее связи с друзьями ослабевают. Хотя еще рано судить. Она знакома с Тензином и Жозефин не намного дольше, чем с Риши, и теперь еще не ясно, кто из них станет для нее ближе и дороже. И все же... Может, ей завтра отказаться от поездки в Кангру? В душе остался неприятный осадок оттого, что она огорчила Тензина...

Она глубоко вздохнула. Но ведь и Риши ради завтрашней поездки отказался от заказов. Нет, она не сможет не поехать с ним, ей уже трудно оставаться без него, без его заботливого присутствия.

С теплым чувством, затопившим сердце, она подошла к портрету, стоящему на мольберте лицом к окну, развернула его к себе и, усевшись на табурет, взяла в руки краски.

Утро следующего дня выдалось солнечным. Птицы, казалось, заливались еще звонче, а зелень была такой яркой, сочной и свежей, что на нее больно было смотреть. По небу мирно катились редкие пушистые облака. Глубоко вдыхая чистый воздух, Кристина приближалась к институту.

У самой арки ее догнала Жозефин.

– Привет!

– Привет, – ответила Кристина. – Славный денек.

На лице подруги заиграла загадочная улыбка.

– Уж не сомневаюсь, что после обеда он будет еще славнее. – Жозефин подмигнула ей. – Особенно, когда ты будешь катить со своим дружком в Кангру.

Кристина удивленно уставилась на нее.

– Откуда ты знаешь? Тебе вчера сказал Тензин?

Жозефин закрутила головой так, что ее черные кудри заплясали вокруг круглого красивого лица. Кристина продолжала напряженно смотреть подруге в глаза.

– Тогда откуда? – с тревогой в голосе снова спросила она.

Жозефин продолжала молчать и загадочно улыбаться. Казалось, ей доставляет удовольствие мучить Кристину.

– Ну скажи наконец! – с нетерпением воскликнула та. – Тебе приснился вещий сон?

– Не угадала, – ответила коварная Жозефин. – Подумай лучше.

Кристина задумалась. Они уже миновали парк и теперь приближались к зданию, где находилась художественная студия.

Откуда она могла узнать? О намечающейся поездке в Кангру знали только трое: она, Риши и Тензин. Неужели эта лиса виделась с Риши, и он сам проболтался ей о поездке?

– Ты виделась с ним?

Кристина остановилась перед лестницей, ведущей в студию, и с подозрением посмотрела Жозефин в глаза.

– Молодец! Угадала! – Жозефин показала ей большой палец и тут же кокетливо добавила: – И не только виделась...

Кристина побледнела. Неужели вчера вечером, когда Тензин разыскивал ее, эта блудница развлекалась с Риши? С ее Риши? Кристине показалось, что невидимая рука крепко сдавила ей горло и принялась душить. Не только виделась. Чем же еще они занимались? Силой воли она заставила себя прервать ужасающий внутренний монолог, откинула назад голову и, сделав глубокий вздох, мужественно подавила приступ ревности. Потом, сузив глаза, снова осмелилась посмотреть на Жозефин.

– Что значит, не только виделась? Ты что, целовалась с ним в машине? А потом соблазнила его? – попыталась пошутить она, ясно осознавая, что ее слова прозвучали далеко не шутливо.

И все же Жозефин рассмеялась и погладила ее по плечу.

– Не волнуйся, до этого не дошло, – ответила она со вздохом. – Пришлось крепко держать себя в руках. Хотя рядом с таким мужчиной это было не так просто.

– Значит, он сам сказал тебе, что пригласил меня в Кангру? – переспросила, не зная зачем, Кристина.

– Конечно. И, между прочим, пригласил меня присоединиться к вам, – непринужденно прощебетала Жозефин.

– И ты согласилась?

Жозефин покачала головой.

– Нет.

– Почему?

– Боюсь, что не удержусь, начну кокетничать с ним и испорчу тебе настроение, – сказала она и, пожав плечами, снова кокетливо улыбнулась.

Кристина горько усмехнулась.

– А было бы лучше, если бы ты согласилась. Тогда я могла бы проверить, насколько у него серьезные чувства ко мне. Может, все-таки поедешь с нами?

Но вместо ответа Жозефин торопливо глянула на часы.

– Мы опаздываем на занятия, – сказала она. – Пойдем наверх.

Она пропустила Кристину вперед и стала подниматься по лестнице следом за ней. У Кристины в голове продолжали жужжать вопросы: Интересно, как они вчера встретились? И сколько времени провели вместе? О чем еще говорили? Чем занимались? Наверняка Жозефин вернулась домой после девяти. Знает ли она об обеде у Тензина?

– Кстати, Тензин пригласил тебя сегодня к себе на обед, – сказала Кристина, как только они вошли в студию.

– Правда? – Жозефин оглядела студию. – А где он сам?

– К нему приехала сестра, и он пропустит занятия.

Девушки уселись за свои мольберты, и их внимание моментально переключилось на картины. Обе рисовали Белую Тару – божество, дарующее любовь и долголетие.

– А ты знаешь, что Белая Тара появилась из слезы Авалокитешвары – бодхисаттвы сострадания? – внимательно оглядывая свою работу, спросила подругу Кристина.

– До того, как ты сказала мне об этом, не знала, – пробормотала Жозефин. – Интересно, что заставило Авалокитешвару выплакать из себя божественную женщину?