Текст книги "Ой вей, какой прекрасный мир! (СИ)"
Автор книги: Аноним Demonheart
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Annotation
Да-да, вы не сошли с ума, не спите, и не приняли фанфырик "боярышника". Это действительно фанфик. По Коносубе. А теперь собственно аннотация.
Рандомный двачер дохнет будучи отпизжен ментами по беспределу и попадает на прием к богу, который заведует Россией.
В дупель пьяный Молох предлагает на выбор два стула: на одном перерождение точено, на другом попаданчество дрочено, да еще и можно выбрать с собой ништячок на выбор. Но оказывается, что все нормальное разобрали другие попаданцы, а двачеру достается только подселенная душа одесского ростовщика Исаака Мойшевича Шекельмана, которого выгнали из ада за многочисленные грехи. Понимая, что дело нечисто, двачер собирается остаться в России, но Молох, которому надо закрывать отчетность, отправляет его прежде, чем тот успевает сказать хоть слово.
Так начинаются злоключения двух совершенно аморальных личностей в благословленном богиней Прекрасном Мире. И сдается мне, кто-то на площади таки уже обrонил шекель...
Предупреждения: мат, антисемитизм, русофобия, двачерский сленг, мизогиния, комми-хейтерство, унижение пролетариата.
Demonheart
Demonheart
Ой вей, какой прекрасный мир!
«Ой вей, какой прекрасный мир!» by Demonheart
День 0, сальдо – 500 рублей
– Эй, ты какого х... тут ходишь?
Ну все, приехали. Как знал, что не надо вечером в магазин идти! Прав был этот Бродский: "не выходи из дома, не совершай ошибку". Двачер повернулся и увидел ментовский патруль, который смотрел на него весьма недружелюбно. Четыре здоровенных, откормленных амбала, с мутными глазами и агрессивными рожами.
– Хожу и хожу, – у двачера невольно затряслись поджилки. – Нельзя что ли?
– Э, сука! Ты сотрудника полиции при исполнении оскорбляешь?! – в руках ментов тут же появились резиновые дубинки.
– Я вас не оскорблял, – двачер изо всех сил пытался придать голосу твердости.
– А ну иди сюда, тварь блять!
Он кинулся было бежать... напрасно. От того, что кто-то им не подчиняется, менты натурально озверели и всей толпой кинулись за ним. Дыхалка у двачера была хиленькая, и закончилась всего через сто метров, где его и настигли доблестные стражи порядка. И тут же начали бить ногами.
– Вот тебе, тварь! Вот тебе! – орали они. – Будешь знать, как на митинги за евро ходить! Вали в свою Америку!
Двачер бы с радостью свалил куда угодно, хоть в а Америку, хоть на Чукотку. При условии, что там есть уютная сычевальня, пекарня со свежей видеокартой и выделенный канал на 500 мегабит. И ни на какие митинги он никогда не ходил. Да вообще никуда он не ходил уже три года, как вуз окончил. Только раз в неделю за едой и сигаретами, и только поздно ночью. Сейчас, однако, свалить он никуда не мог – слишком занят был тем, что давился собственными зубами, выбитыми молодецким ударом ментовского сапога. Не сказать, что он был сильно недоволен. Это неплохо отвлекало его от ощущений в расколотой челюсти, сломанных коленях и лопнувшей почке. В нем даже теплилась робкая надежда дожить до приезда "скорой помощи".
Ровно до того момента, пока он не заметил не успевшим вытечь глазом, как один из ментов вешает дубинку на пояс и достает откуда-то бутылку из-под шампанского. В этот момент сознание милосердно покинуло двачера, а его душа в свою очередь покинула тело. От страха. Потому что мертвые сраму не имут.
Когда он снова открыл глаза, боли уже не было, а в глаза бил свет. Что могло значить только одно – он умер, и находится на том свете. От этой мысли двачер прибодрился и осмотрелся вокруг. К его вящему разочарованию, вокруг не было ни пеки, ни роутера, ни полной коллекции фигурок Rozen Maiden, ни набитого пиццей и колой холодильника, ни даже сраной консоли. К счастью, котлов с серой тоже не наблюдалось.
Зато был неудобный табурет, на котором он сидел, а еще был большой письменный стол, за которым восседал в краснорожий мужик с бычьими рогами и в криво застегнутом костюме. Судя по стоящей рядом с ним ополовиненной бутылке "Путинки" – еще и в дупель пьяный.
– Ну що, ик, доскакался? – осведомился мужик ехидно.
– Да я вроде не скакал, – озадаченно ответил двачер. – Это же тот свет, да?
– Тот, этот – тебе-то, ущербному не все равно? Это что-то вроде сортировочного пункта. Ща будем решать, что с тобой делать.
– Эм... а вы кто?
– Конь в пальто, епта! Я – бог, заведующий Россией и странами бывшего СССР, кроме Прибалтики! – мужик гордо выпятил грудь и задрал к верху рога. – Звать меня Молох Яхвевич.
– Эээ... а разве Россией не Перун заведует? Ну или там Иисус какой-нибудь.
– Перун тысячу лет как на пенсии, а Иисуса перевели в другой отдел в прошлом веке, – Молох смачно рыгнул и раскрыл перед собой папку с бумагами. – Тааакс, поглядим. Семен Сосницкий, возраст на момент смерти двадцать четыре года. Не женат, детей нет, не служил... безработный.
– Эй, я фрилансер!
– Был фрилансером.
– Ну, был. Но я этим зарабатывал!
– Да-да-да, триста тысяч в секунду. На двачах пиздеть все горазды, но никто не признается, что на фрилансе своем хваленом больше пятнашки в месяц не подымает. Что там у нас дальше... не привлекался... не состоял... связей порочащих его не имел... чувак, я ни на что не намекаю, но по-моему у тебя и жизни-то не было.
Двачера этот разговор уже начинал бесить. Словно его ле маман вселилась в этого краснорожего бога и начала читать ему одну из своих фирменных нотаций.
– И что такого, что я не хочу пять раз в неделю подниматься в семь утра, потом час тащиться в маршрутке на РАБоту, потом девять часов там РАБотать, потом еще час домой? Одиннадцать часов из двадцати четырех я бы тратил впустую!
– Угу, – Молох кивнул. – Конечно, саморазвиваться с помощью аниме намного интереснее. В общем, ик, суть даже не в этом. Ты умер – на редкость идиотским образом, кстати говоря – и теперь у тебя есть выбор, куда отправляться дальше.
"О, вот это уже интереснее".
– Вариант первый. Поскольку в рай тебе, ленивому куску дерьма, не сделавшему в жизни ничего хорошего, дорога заказана, а ад и так переполнен, можешь вернуться обратно в Россию. Новорожденным, разумеется, без сохранения памяти.
– А можно выбрать, в какой семье рождаться?
– Нет, это рандом. Но даже не надейся. Богатые семьи потомством обзаводиться летают в Израиль и Лондон, так что тебе, скорее всего, светит быть зачатым по пьяни какими-нибудь стекломойными быдланами из Усть-Зажопинска, ик.
Двачера такая перспектива, мягко говоря, не радовала. Он осторожно сказал:
– Не, отказываюсь. А другой вариант?
– О, так и знал, что заинтересуешься! Короч, смотри, – Молох доверительно наклонился поближе. – Есть один мир, где срочно требуются люди с разнообразным опытом. С любым. Отправишься ты туда в собственном теле, вся твоя память и навыки останутся при тебе. Но это еще не все! В качестве стартового бонуса ты можешь взять с собой что-нибудь из этого списка!
Он протянул двачеру довольно толстый каталог. Тот принялся его листать:
"Ага... волшебный меч, шапка-невидимка... супер-сила, супер-скорость... хрень какая-то... способность создавать магнитные поля, способность делать из мухи слона, способность превратить Хабибулина в Нигматулина, способность превратить Нигматулина обратно в Хабибулина... стоп!"
– Эй, дядя, а какого хера тут все зачеркнуто?!
– Так все разобрали уже! Думаешь, ты тут один такой? Вы же пачками мрете ежедневно, – Молох основательно приложился к бутылке "Путинки", снова рыгнул и добавил, – ты глянь там на последней странице, вроде еще что-то было.
Двачер перелистнул каталог в конец и увидел последний не вычеркнутый пункт: "вторая душа".
– Что за "вторая душа"?
– А, это, ик? Короче лет так сто назад жил в Одессе один еврей-ростовщик. Старый, злющий и очень жадный. А времена были неспокойные, сплошные революции да погромы, и во время одного из них он от петлюровцев пулю в череп и получил. Определили его сначала в ад, но через два месяца выгнали – эта морда крысиная умудрилась продать чертям их собственные вилы и выкупить себе отдельный котел. Потом объявил его частной собственностью, погасил под ним огонь, собрал самогонный аппарат и принялся спаивать грешников да раздавать ссуды. Когда в дело, наконец, вмешался Сатана, половина баронов Ада уже ходила у него в должниках.
Молох открыл ящик стола и достал небольшую хрустальную сферу.
– Знакомься, – сказал он. – Исаак Мойшевич Шекельман. Люцифер лично притащил его на Суд Божий и потребовал, чтобы, цитирую, "больше в его ведомстве эту шелупонь не видели". Ну и что с ним делать-то? В рай жиду нельзя, куда на перерождение отправлять – тоже непонятно, то ли в Россию, то ли в Израиль, то ли на Украину. Вот, лежит тут у меня, пылится... хоть кушать не просит, и то ладно.
– Бля... а без этого нельзя?
– Извиняй, никак. Нарушение протокола-с, – рогатый бог щелкнул пальцами, и под ногами двачера возникло сияние. – Если встретишь синеволосую дуру, которая все время ходит без трусов, передавай от меня привет. Скатертью дорожка и ну и в том же духе.
– Поготь, я еще не соглашался!
– Поздно, епта!
Вспышка.
Тьма.
Свет.
День 1, сальдо – 0 эрис
"Остановись, демон!" – хотел было прокричать двачер.
Увы, уже было поздно. Краткий миг невесомости сменился чувствительным толчком в ноги. Не удержав равновесия, двачер кубарем покатился на землю, и теперь лежа созерцал окрестности.
Вокруг был старомодный город. Язык не поворачивался назвать его старинным, потому что сложенные из камня дома и утоптанная грунтовая дорога выглядели достаточно новыми и используемыми. А люди вокруг, непривычно одетые, не казались в массе своей странными. Обычные обыватели, занятые своими делами. Некоторые из них глазели на двачера, но без особого интереса – лежит себе человек на пузе, ну и пусть лежит, если не ранен и в сознании.
Спохватившись, двачер вскочил на ноги и принялся отряхивать одежду от пыли. Одет он был в то же самое, в чем вышел из дома в злополучный день – пузырящиеся на коленях спортивные штаны, давно нестиранную футболку, надетые на босу ногу кеды и ветровку. Телефона у него при себе не было. В левом кармане куртки обнаружились ключи от дома – которыми уже ничего нельзя отпереть. Однако сунув руку во внутренний карман, двачер не обнаружил там денег, только какую-то странную бумажку. Двачер вытащил ее на свет, развернул.
"ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АКСЕЛЬ! – приветствовала его бумажка. – ЭТО СТАРТОВЫЙ ГОРОД ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ ПРИКЛЮЧЕНЦЕВ! ВЫБРАЛИ ВЫ ЭТОТ ПУТЬ САМИ, ИЛИ ЕГО ВЫБРАЛИ ЗА ВАС – НАДЕЕМСЯ, ЧТО ВЫ НЕ БУДЕТЕ РАЗОЧАРОВАНЫ! ЕСЛИ ЖЕ ВЫ ИСПЫТЫВАЕТЕ ЗАТРУДНЕНИЯ, ОЗНАКОМЬТЕСЬ С ИНФОРМАЦИЕЙ НА ОБОРОТЕ!"
"Затруднения? – подумал двачер. – О, это как раз про меня".
Он перевернул бумажку обратной стороной и...
"ФОРМА ЗАЯВЛЕНИЯ НА ВСТУПЛЕНИЕ В КУЛЬТ АКСИС".
Ниже шли поля для внесения личных данных и пункты принимаемых обязательства. Двачер в ярости скомкал бумажку.
"Ебучие спамеры! – подумал он. – Еще и денег содрали на входе!"
"Кхе-хе-хе".
Двачер от неожиданности замер. Он определенно слышал какой-то голос, и звучал этот голос прямо у него в голове. Это уже было реально страшно. Сначала голоса, потом сладкий хлебушек и охуительные истории, и вишенка на торте безумия – Египет, женитьба и кредиты.
"К какому же тупому шлимазлу меня подселили! – снова раздался тот же голос. – Шагу ступить не успел, как уже дал себя обстричь!"
А. Точно. Исаак Мойшевич. Молох же говорил про вторую душу. Он что теперь, всегда так будет хихикать?
– Если нечего сказать по делу – полезай обратно в печку, откуда вылез, – пробормотал двачер в полголоса, стараясь не слишком шевелить губами.
– Ой, Семочка, я вас умоляю, – двачер с испугом осознал, что его собственный рот произносит эти слова противным, высоким голоском, вопреки его собственной воле. – За дело мы будем разговаривать, когда у меня будет крыша над головой, потяжелевший кошелек и тарелка цимеса. А сейчас, несчастный гой, таки убери свои загребущие ручонки, и не мешай дяде Изе делать гешефт.
– Вы поглядите, люди, кусок мыла закукарекал заместо "Авроры", – двачер с усилием перехватил контроль над собственным телом. – Мое тело – мое дело!
Он на миг спохватился, потому что звучала последняя фраза очень уже двусмысленно, но потом махнул рукой. Вряд ли в этом новом мире были феминистки, СЖВ и прочий левый скам.
Прежде всего двачер решил осмотреться, чем и занялся немедленно. Времени на это ушло не так уж много. Весь город, обнесенный крепостной стеной, он обошел меньше чем за час. Выводы напрашивались неутешительные. Ни одного автомобиля. Ни одной линии электропередач. Ни даже фонарей уличного освещения. Похоже, уровень цивилизации здесь был где-то на уровне Нового времени, еще до изобретения паровых машин. А это значило... двачер почувствовал, как в животе сжимается холодный ком ужаса. Больше никаких борд – потому что нет серверов, на которых им хоститься. Никакого больше аниме – его никто не нарисует. Никаких сериалов и фильмов – их никто не снимет. Даже оффлайновые ВНки и консольное мыло запустить просто не на чем.
Где-то в глубине его черепа Изя Шекельман покатывался со смеху, и как ни странно, это придало ему толику доселе невиданного качества – решимости. Как и любой обладающий мозгом человек, двачер был ярым антисемитом, и сам факт того, что какая-то рептилия смеет над ним потешаться, раскалял его анус до температуры реактивного двигателя в режиме форсажа. Он подошел к первому попавшемуся прохожему и сказал:
– Здрасьте, я тут новенький... – и выжидательно помахал помятой вербовочной листовкой.
– А, – скучающе ответил прохожий. – Гильдия приключенцев прямо и второй поворот направо, там увидишь вывеску.
"Уже что-то".
Что делать в гильдии, двачер не въезжал. Понадеялся на "авось" и на то, что Молох его послал сюда не для того, чтобы он просто сдох в канаве. Или... нет, это было бы слишком... слишком... тупо. С другой стороны, древние евреи приносили Молоху человеческие жертвы, да и не только древние.
Добравшись до гильдии – которая изнутри чем-то напоминала салун из вестернов – двачер растерянно заозирался. Тут было много столиков, из которых большинство пустовало, а остальные были заняты какими-то сомнительными личностями. У барной стойки о чем-то ворковали девушки в одинаковой одежде – видимо официантки. Первый взгляд на них задерживался, притянутый короткими юбками и открытыми блузками. Со второго взгляда становилось ясно, что женские безопасные бритвы тут еще никто не изобрел. Избалованный высококачественной порнухой и хентаем двачер такого натурализма не воспринял.
– Эй, гражданочки, а подскажете – кто тут главный? – вдруг громко сказал Изя его губами.
Официантки синхронно повернулись к нему, после чего так же синхронно уставились на светловолосую женщину с крупным бюстом, стоявшую за стойкой и что-то писавшую.
– Луна, это к тебе, – сказала одна из них.
Женщина оторвалась от своих записей и подняла глаза на двачера. Тот старательно зажимал себе рот, чтобы чертов жид не сболтнул еще чего. Выглядело это, безусловно, идиотски, из-за чего выражение лица женщины приобрело озадаченное выражение.
– П-простите, – двачер с опаской отнял руку ото рта. – Я новенький...
– Хотите зарегистрироваться в качестве приключенца? – уточнила Луна.
– Эээ... агась.
– Регистрационный взнос, пожалуйста.
– Эмм... сколько?
– Тысяча эрис.
"Эрис – это надо полагать местная валюта".
– Простите, я скоро...
"Вопрос – где взять денег?!"
«Где взять, где взять... – патетически передразнил двачера Исаак Мойшевич. – Та шо ви такое говорите?! Счастье-то какое, что я помер давно, а то же позора было бы на всю Одессу!»
Двачер вышел на улицу и прислонился к каменной оградке
"Продать мне нечего, – мысленно перечислял двачер, старательно игнорируя жидовскую болтовню. – Быдлокодеры тут вряд ли кому-то нужны. Стать чернорабочим я могу – но сдохну на такой работе через неделю".
"Не смей! Думать даже смей, проклятый гой! Чтобы еврей работал руками?! Да я лучше обратно в Ад!"
"Еще можно устроиться на мыловаренную фабрику или подмастерьем к печнику, – с нажимом подумал двачер. – Но это долго, а деньги нужны сейчас, потому что чет жрать хочется, а своего холодильника я что-то не вижу. Ну и что в сухом остатке? Разве что гей-шлюхой...".
Двачер мысленно прикинул возможности своей задницы, уже пораженной геморроем из-за многолетнего сидения за компом, и внешнюю привлекательность – достаточную, чтобы при виде него люди не разбегались в ужасе. После чего с облегчением отмел и этот вариант.
– Вывод – все хуева, – пробормотал он, прислушиваясь к бурчанию в животе. – Разве что сейчас на дороге найду чемодан с золотом, или что тут в ходу.
– Семочка, я вам чемодан золота не обещаю, но... ТАКИ ДА!
Исаак Мойшевич резко нагнулся, подхватил с земли небольшую монетку и поднес к глазам так, что можно было рассмотреть номинал – десять эрис. Это много или мало? Если монета просто валяется в пыли, значит, скорее всего, не очень много. Для уверенности двачер подошел к одной из уличных торговок и спросил, сколько стоит каравай хлеба.
– Двести эрис, – ответила та.
"Пиздец", – подумал двачер.
– А сколько в среднем зарабатывает каменщик? – спросил Изя, и указал пальцем двачера на людей, с помощью лебедки затаскивавших каменные блоки на стену строящегося дома.
– Ой, я точно не знаю. Вроде, две тысячи эрис в день.
"Совсем пиздец".
То есть, чего-то такого стоило ожидать. Нет технологий – нет массового производства. Нет массового производства – себестоимость чего угодно взлетает в небеса, будь то одежда, еда или процессоры. То есть сумма в одну тысячу эрис, которая требовалась для взноса, была весьма невелика. Другое дело, что даже ее добыть было проблемой.
"В крайнем случае можно пойти просить милостыню", – задумчиво произнес Изя.
"А если ее тут не подают? Или все попрошайки должны отстегивать местной мафии? Там же разбираться не станут, ноги переломают и все. А это больно, знаешь ли".
Двачер подкинул монетку. Выпал аверс. На нем была довольно грубо изображена большегрудая женщина с длинными волосами и в довольно открытом платье. По краю шла подпись: "Слава госпоже Эрис!"
"Правило 34, – вспомнил двачер. – Если что-то существует, то существует и порно про это".
Из дверей гильдии вышла компания молодых людей, о чем-то весело беседующих. Через некоторое время в те же двери зашли две девушки, довольно легко одетых. Двачер снова подкинул монетку и с тоской подумал о родной сычевальне, из которой через безлимитный оптоволоконный канал открывались врата в безграничный мир фап-контента. Но это было там, в прошлой жизни, а тут...
– Таки да! – завопил он, словно молнией пораженный неожиданным открытием.
Если нет технологий, сложно не только делать еду и шмотки. Еще очень сложно ковать и распространять контент. Художники в старину ценились не столько потому, что они были гениями, а потому что их было очень мало, а каждая картина была штучным товаром. Оно и верно, одно дело в два клика пятигиговый куклопак на файлообменник залить, и другое – самому срисовывать картину, красками и кистями. Короче, контент тут наверняка дороже золота. А какого рода контент ценится больше всего? Ответ очевиден.
"Мне нужен лист бумаги. И карандаш".
Через двадцать минут двачер был счастливым обладателем целого одного листа бумаги. На большее монетки в десять эрис не хватило. Карандаш удалось выклянчить у Луны. Встав в гильдии у подоконника, двачер принялся за дело, стараясь не обращать внимания на ежеминутные комментарии Исаака Мойшевича.
"А я говорил, что надо было просить милостыню!"
...
"Что это за овалы?"
...
"Имею сказать, что это похоже на человека".
...
"Ой вей, какая же похабщина!"
...
"Минуточку, а что у нее с задницей?"
...
"Это груди? Это ты называешь груди? У моей Цилечки были груди, земля ей пухом, а это доска гладильная!"
...
"Где ты видел такие глаза? Да если бы наш ребе крестился, я бы такие глаза не сделал!"
– Замолкни наконец уже, уродец! – возопил двачер, отбрасывая карандаш в сторону.
– Эй, я даю ценные указания!
– Ты болтаешь мне под руку! Я тут заработать пытаюсь!
– Рисуя вот это уродство? Что вообще за извращенные представления о женской красоте? Вот видел бы ты мою Цилечку, когда мы только поженились!
– Просто. Заткнись. Я уже почти закончил. Если ты еврей, лучше подумай, как потом эту картину продашь! Или вся твоя слава дутая?
– Аж два раза дутая! – Исаак Мойшевич, похоже, обиделся. – Да я могу продать собаку кошке!
– Как узнать, что еврей пиздит? Легко! Открыл рот, значит пиздит!
– Слушай, гой, – прошипел жид. – Дорисовывай этот свой ужас. А я берусь продать его за такие деньги, что тебе и во сне не снилось. Но если продам – будешь во всем меня слушаться!
– Аж два раза. Продай сперва, коммерсант недоделанный, а потом поговорим.
Двачер вернулся к работе. К его облегчению, Изя изволил замолчать, и дело начало продвигаться быстрее. Примерно через три часа двачер отложил карандаш и решил, что продолжать смысла нет. С листа бумаги на него смотрела довольно точно срисованная с одного популярного арта практически обнаженная Аска Ленгли.
"Не зря к Мод-тян в /an/ ходил, – довольно подумал он. – У макаки нормальные художники не задерживаются чет".
– Ну что, Изечка, ваш выход. Вы должны продать этот шедевр эротической живописи. И лучше бы вам поторопиться, потому что жрать уже очень хочется.
– Остается надеяться, что местные обитатели имеют такой же дурной вкус, как у тебя. Хотя я слышал, творчество душевнобольных тоже ценится.
Изя скрутил рисунок в рулончик, перетянул выдернутой из одежды ниткой и решительно двинулся к рядам столов. За окном понемногу темнело, народу в гильдии становилось все больше. Были тут и мужчины и женщины, от почти детей до вполне взрослых. Все как один – вооруженные. Люди тащили какие-то мешки и свертки, дохлых животных, связки каких-то дурнопахнущих предметов, напоминающих зеленые заостренные уши, гремели деньгами, весело и громко разговаривали. Не нужно было гением, чтобы понять – они сейчас получают на руки свой дневной заработок.
Изя тем временем не спешил предлагать, а сосредоточенно всматривался в толпу, вычленяя из нее отдельные компании. Вполуха, но двачер все же мог уследить за его мысленным процессом. Он искал группы молодых людей, не старше двадцати, но главное – тех, кто не заберет деньги сразу и уйдет, а останется просаживать все на выпивку. Таких было несколько. Изя как бы случайно проходил мимо них, вслушивался в разговоры. У некоторых останавливался, бросал пару малозначащих фраз, выслушивал ответ и шел дальше.
Наконец, он подсел к одному столу и непринужденно поздоровался. Его встретили настороженно, но без агрессии, благо улыбался Изя во все тридцать два желтых зуба. Дальнейшие события продвигались настолько быстро, что темп восприятия двачера за ними попросту не успевал. Изя говорил одновременно со всеми четырьмя приключенцами разом, говорил обо всем на свете, от непомерно высоких цен и пожеланий доброго здравия родителям до форм местных официанток. Его нескончаемый поток слов сплетался в какую-то чудовищную липкую паутину, которая не позволяла уследить за какой-либо логикой, и сознанию, попавшему в нее, оставалось только бессильно трепыхаться и медленно тонуть в трясине пустословия.
– Что до меня, я всего лишь скромный художник, – он многозначительно потряс рулоном. – Я давно был наслышан, как неустанными трудами отважных приключенцев, рискующими своими жизнями ради мирного сна простых людей, город Аксель процветает. Как веселит местное вино и как прекрасны и чувстенны девушки, украшающие себя цветами. И вы знаете?
Он заговорщицки наклонился к центру стола.
– Я не был разочарован! – громким шепотом проговорил он. – Одна из них вдохновила меня на этот портрет...
Он развернул лист и продемонстрировал приключенцам рисунок. Те восхищенно присвистнули. Непуганые люди, не знакомые с порнхабом и Браззерс, не способные отличить Сашу Кейн от Мии Малковой по одной лишь части тела... Изя выждал секунду и свернул "портрет" обратно.
– А с кого рисовал? – привстав, спросил один.
– А это, прошу прощения, коммерческая тайна. Если я буду разглашать имена своих моделей – чего будет стоить мое имя? – Изя любовно погладил рулон. – Этот портрет мне особенно дорог, ведь он первый и единственный, написанный в Акселе. Да еще на листе бумаги, купленном на последние десять эрис. У меня не осталось денег, и я умираю от голода. Когда опустится ночь, моя душа покинет этот прекрасный мир. Но я не буду горевать из-за этого, потому что я сумел узреть подлинную красоту. Мне будет горько лишь от того, что этот прекрасный портрет останется неизвестным миру, сгинет вместо со мной.
Изя поднатужился, и пустил скупую мужскую слезу.
– Я вижу, что вы только что вернулись из-за городских стен, – прошептал он. – Вы рисковали жизнью, смерть дышала вам в лицо, и вы должны меня понять. Нищего вроде меня просто зароют в общей яме. Прошу вас, пожертвуйте немного денег мне на похороны! Не подумайте, я не попрошайничаю! Я... я отдам этот портрет! Часть моей души...
Изя уронил голову на стол и задергал плечами.
– Эй, что тут происходит? – поинтересовались рядом.
– Это художник, он собирается умирать и просит денег на похороны.
– А чем он докажет, что художник а не попрошайка?
– Да вон, у него портрет есть.
– А дай-ка взглянуть.
Изя шмыгнул носом и продемонстрировал рисунок. Теперь восхищенный свист раздался уже из-за нескольких столиков.
– Кто-нибудь помнит, сколько стоит гроб с рытьем могилы?
– Вроде, пять тысяч эрис.
– Ну и куда ты эту картинку повесишь? Ты же в конюшне ночуешь. Эй, художник! Вот восемь тысяч, еще и на надгробие хватит.
– Можно подумать, ты живешь в особняке!
– Ха! А ты знал, что после смерти художника его картины взлетают в цене в десять раз?
– Десять тысяч эрис!
Поднялся шум, который быстро перерос в гвалт. Изя старательно изображал подавленность и безучастность, но двачер чуял, как он фисирует каждое изменение цены и настроение собравшихся людей. Цена росла медленно. Деньги у приключенцев водились, не богатство, но и нищими их назвать было нельзя Однако доставались им деньги нерегулярно и с большим риском, судя по оружию. Короче, нечего было и надеяться на появление мецената с мешком золота.
– Друзья! – Изя встал на стул, и натянул на рожу двачера растроганную мину. – Я глубоко тронут вашим участием. Но я вижу, что заинтересованы многие. Многие мои коллеги, движимые жаждой наживы, продают свои творения богачам, которые прячут картины в своих дворцах. Но я не таков! Я понимаю, что картина живет тогда, когда на нее смотрят! И у меня есть предложение: приобретите эту картину вскладчину, и повесьте ее в вашей гильдии! Это будет намного дешевле, всего пара тысяч с каждого...
Звякнули монеты. Потом еще. И еще. И еще. Через минуту перед двачером уже была небольшая горка денег. Здоровенный бугай с прической под панка, утирая выступившие слезы, бережно взял рисунок и пошел к барной стойке.
– Луна, лапушка! – раздавался оттуда его зычный голос. – Нам срочно нужна рамка!
Изя, не мешкая, стянул куртку, сгреб в нее все деньги, завязал узлом и с невероятной прытью оказался на улице прежде, чем кто-либо успел что-то сообразить.
"Ну и что я говорил?! А?! Что я говорил?!"
"Что это уродство и дурной вкус. А люди одобрили!"
"Они бы и собаку одобрили. Нам таки уже нужно безопасное место, где можно переночевать и пересчитать выручку. Но сначала поедим!"
"О, наконец-то отличная идея. Я видел, на соседней улице продавали пирожки с мясом!"
"Вот еще! Пирожки некошерны! Мы будем кушать рыбу фиш!"
