Текст книги "Знакомство с напарницей (СИ)"

Автор книги: Аноним Akella

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Annotation

Рассказ первый, целиком "зависимый" от небезызвестного произведения, что постараюсь в следующих исправить. Так, для развлечения.

Akella

Akella

Знакомство с напарницей

В необставленной квартире-студии, за столом, сидели трое. Судья в черном костюме, седовласый, крупный, похожий на каменную статую. Обвиняемая, поглощенная загадочными мыслями, изредка вылетающими в виде улыбок. Иногда она трогала серебристое колечко на нижней губе или игралась с дредами. Обвиняемый, бледный блондин средних лет, одетый в приталенный сюртук, белоснежную рубашку с широким галстуком на простом узле, светлые брюки. Пальто и шляпа валялись на полу, смятые перчатки – на столе. Все это принадлежало скорее ему, чем кому-то из остальных. Еще трое мужчин в черных униформах без опознавательных знаков стояли за Судьей.

Обвиняемый начал:

– В моем любимом Лондоне только и говорили, что о войне. В то время всех занимала лишь она, вы же в курсе... Проклятое дело Принципа! На последнем задании я повредил ногу и сердился, не получая должного сочувствия, хотя и понимал: сейчас не до личных болячек. И все равно хотелось болеть среди сострадавших или в одиночестве. Лечащий врач собрался на фронт, как он мог меня оставить!..

– Бедняжка, – тоненько пискнула девушка, вызвав кашель у обвиняемого.

– Гм... – он прочистил горло и продолжил. – Дворецкий и слуги, не оставляли меня одного, но говорили только о фронте, о голоде, о... Ну, вы же все понимаете! – он обвел взглядом всех присутствующих. – Когда знаешь итог события, просто ждешь, когда все завершится! В конце концов, я не выдержал, достал из секретера географический справочник и выбрал XXI век. На лондонцев я был обижен, и предпочел иностранный город, где осень такая же холодная и сырая, как у нас. К тому же русский язык мне уже внедрили, – он указал на голову. – Паршивый городишко... Сначала мелькнула мысль о Патриарших прудах, я хмыкнул и выбрал Гоголевский бульвар, где однажды бывал. Поспешил... Защищаясь от ветра со снегом, прохожие не обращали на меня внимания. "Актер", – пробормотал кто-то, обходя меня, калеку, стороной. К знакомым скамьям я прихромал в одежде, не соответствующей времени, но осознал это только когда рухнул на сиденье.

Да, облачение явно пришлось не к месту и не ко времени. Стоило вернуться или купить другую одежду, я ведь нарушил Инструкцию. Но я просидел довольно долго, наслаждаясь новым временем, далеким от войны. А потом рядом села она! – воскликнул обвиняемый и указал на девушку.

Она в притворном испуге вздрогнула, а потом изобразила гримасу, высунув ему кончик языка.

– Не притворяясь, что просто идет мимо, не роняя платок, не обращаясь с нелепыми просьбами. Словно позировала. И было что срисовать! Волосы спускались ниже плеч пышными... этими... как же их?

– Пышными дредами? – прошептала обвиняемая.

– Именно. Это первое, что привлекало. Ее фигура скрывалась под черным пальто до самых шнурованных ботинок на платформе. В глубине огромного капюшона бледнело треугольное личико с большими глазами, четкими линиями бровей и век. Глаза слишком зеленые, колечко на нижней губе слишком заметное, две родинки на лице слишком настоящие.

Обвиняемая достала из кармана зеркало и начала себя разглядывать, хмуря бровки.

– Сейчас я сержусь, но тогда залюбовался этим набором прелестей на фоне деревьев с густыми ветвями, под мягким светом фонаря. Дикая красота! Из-за проклятой работы я насмотрелся на разных людей, но только эта девушка выглядела совершенством, – тут он запнулся, его благородные уши не вынесли удивленного свиста. – Хотя на других ее украшательства – натуральное уродство. Да, я почувствовал неладное, но не мог ее остановить. По Инструкции, если со мной заговорит посторонний, надо любым способом от него избавиться. Только я поддался чарам...

– Тебе приелись корсеты и панталоны! Или вы там в шкурах ходите, сто лет назад?

– ...когда она села рядом, неловко задрала рукав и протянула маленькую ладошку.

"Юля".

Я сдался сразу: пожал теплые пальцы, проследил, как они снова исчезли в безразмерном рукаве.

"Виктор", – представился я, опасаясь выдать акцент из-за растерянности.

"Сыро сегодня, я замерзла. Пойдем, выпьем кофе? Я вам помогу добраться..." – она кивнула на хромую ногу. Надо было догадаться, что она за мной следила, поджидая какую-нибудь жертву для... для чего-нибудь.

Такого унижения я себе не позволил, отказался от опоры в виде ее хрупкого тела и доковылял до кафе сам. Она шла рядом, беззаботно напевая что-то вроде "Ла-ла-ла-а-а, ла-ла-рэ-ли-лай", но простой мотивчик и примитивные слоги повторить так проникновенно, как Джулия, невозможно.

Тут обвиняемая прыснула, но поспешила подавить неуместное веселье и сказала:

– Ты слишком много говоришь! О, понимаю – стараешься убедить всех, что у меня были свои мотивы, а ты – слабый мужчина и все такое... Просто не т слов, уже скучно!

– Не перебивать, – пробасил Судья.

– Тс-с-с! – она с притворным испугом вытаращила глаза и приложила указательный палец к губам, а обвиняемый продолжил.

– В кафе кроме юноши за стойкой никого не было, зато телевизор создавал звуковую активность толпы. Показывали выпуск новостей. Джулия указала рукавом на стеклянный ящик, и звук вежливо убавили.

"Нам эспрессо, по двойной порции и погорячее, пожалуйста", – попросила она, забыв обо мне на время. Пока я устраивался и растягивал ногу в удобное положение, она ждала, наблюдая за приготовлением. Я видел идеальный профиль женского лица, искреннюю заинтересованность, будто там создавалась новая вселенная, а не обычный кофе. Она сама принесла кружки и поставила одну передо мной. Я привык к маленьким чашкам, к молоку и сахару, но не стал противоречить.

"Что вам от меня нужно?"

Она улыбнулась, пожала одним плечиком, расстегивая крупные пуговицы. Потом села напротив и начала неспешно попивать эспрессо.

"Любопытство, вот почему я к вам пристаю. В центре Москвы я встречаю мужчину со странными манерами, в допотопной одежде...", – тут обвиняемый сбился, недовольно поглядывая на девушку. – Этот эпитет мне не понравился, потому как пальто я купил с неделю назад. Что касается манер, то перестраиваться на постиндустриальный век всегда тяжеловато. Викторианское воспитание, неспешность и неискоренимая английская элегантность где-то с 1980-х годов всем кажется пережитком, в любой точке Земли.

"Понимаете ли, я – актер. Возвратился с репетиции, переодеться не хватило сил и... здоровья", – показал на ногу.

С чувством победы я тоже отхлебнул горечи и согрелся, боль отступила.

"А что с ногой-то?"

Ее сочувствие меня почти вылечило, выразительное лицо менялось каждую минуту, чутко реагируя на чувства.

"Производственная травма, но на больничный, с моими-то последними планами на сцене – ни-ни".

– Да, твоя настоящая работа и отпуск не совместимы, как мужчина и колготки.

– Последнее предупреждение, – сказал обвиняемой Судья.

– "Конечно, я вам сочувствую! Боль вы испытываете настоящую, это сразу видно. Но насчет профессии соврали неудачно".

"К-как это – соврал?!" – возмутился я, подавившись горячим глотком.

"Я – актриса, в лицо знаю всех своих коллег", – и она щелкнула пальцами.

Непринужденно так сказала, будто оговорку поправила, а не поймала меня на лжи. Я непременно придумал бы объяснение, вернулся в Англию, исчез прямо у нее на глазах... Но тут подошел бариста и сообщил, что меня зовут к телефону. Пришлось ответить начальству. Понятное дело, только вы способны найти меня в любом времени, – обвиняемый показал на легкий шрам с обратной стороны запястья, куда давным-давно всадили многофункциональный имплантат, принимающий импульсы головного мозга.

– "Виктор, завтра, в течение дня. Архангельск, Октябрьский округ, проспект... – я задержал дыхание, а вместе с ним и недовольство, пока запоминал адрес, имя и задание. – Вы очень вовремя попали в Россию".

Хотелось мне в тот миг выпросить, вымолить больничный, но болезни – это моя проблема, довесок к наказанию и вековой усталости. Никаких поблажек, да...

– Теперь давишь на жалость, – прошептала обвиняемая. – Виктор, ты не представляешь, как смешон, – она зевнула и отвернулась, будто не слушала дальше.

– "Принято", – послушно ответил я на сухой приказ и дождался, пока там положат трубку. Возвращаясь к столику, нога болела так, будто вот-вот оторвется от тела.

"Вижу, вам слишком тяжело. Помочь чем-нибудь?"

Я отказался, и Джулия снова запела свое "ла-ла-ла-а-а, ла-ла-рэ-ли-лай". А мне в голову пришел этот великолепный и ужасный план. Я был уверен, она не откажется.

"Мне нужна помощница, вы, как актриса, справитесь лучше любой другой".

В ее глазах переливались турмалиновые кристаллы.

"Понятия не имею, в чем суть, но впечатление вы производите потрясное. Я не против повеселиться!"

В самом начале мне тоже было весело, пока это не затянулось на пару сотен лет. Так магия Джулии сломала запреты Инструкции. Впервые в жизни я рассказал о себе другому человеку много правды. Она радовалась, как ребенок, и я не стал переубеждать или признаваться в трудностях.

"Значит, вы действительно меня наняли? Без шуток?"

"Без шуток, – согласился я, жмурясь в это время от боли. А пока... Мне бы переночевать где-нибудь..."

Мы добрались до ее прибежища еще не скоро. Я пережил страдания в адской подземке, прошел бесконечный путь "напрямик" через сомнительные районы Москвы. Ожидал, что она приведет меня в приют для нищих, но здесь, – обвиняемый развел руками, – оказалась стерильно чисто и просторно. Воздух свежее, чем на улице. Джулия нашла для меня мужскую рубашку и спортивные... э-э... кальсоны, они пахли как после стирки, но стиль... Это ужасно. Джулия танцевала и напевала, иногда повторяла какие-то реплики из ролей, одновременно приготавливая постель или умываясь. Мы по очереди переоделись за ширмой и легли спать. Она – на своей кровати, я – на тонком одеяльце под окном.

– Спасибо за правду, – перебила обвиняемая.

– Я не спал всю ночь, встал первым и разбудил ее запахом кофе и яичницы с тостами. Хлеб, правда, был мягче и легче ваты, да и на вкус, подозреваю, не лучше... – мужчина протер лицо и сорвался на крик, – Ваша честь, поверьте!.. Мои мотивы – болезнь и усталость от графика! Бесконечные переходы через временные каналы меня добили! Да, поддался женским чарам!.. – он вытер лоб платком с монограммой. – Прошу прощения... Утром она выглядела юной, лицом – как девочка, голос – еще более проникновенный и женственный. Перед этой стихией я оказался беспомощен...

Обвиняемая вздохнула, качая лохматой головой.

– После душа и завтрака она спросила: "А... – это короткое "а" прозвучало красиво, как песня. – Билеты, полагаю, не нужны?" По моему виду она поняла ответ и рассмеялась глупому вопросу.

"Веселиться!" – воскликнула Джулия, когда я был готов и велел держать меня за руку.

Она была в том же безразмерном пальто, а что под ним – знала только ширма. О своем гардеробе я не стал беспокоиться, рядом с ней можно быть немного странным. Мы перенеслись в пригород Архангельска, сели в какой-то автобус, а потом в другой, пока не вышли на улицу, пытаясь сориентироваться пешком. Небо в грязных разводах, лужи под ногами. Сырой воздух не отличался от лондонского. Мелкий снег таял, чуть коснувшись земли. Мы долго бродили по улицам, пока не наткнулись на желанный указатель. Район был для зажиточных. Коттеджи здесь соревновались в этажах, а рядом стояли старинные деревянные постройки, чернеющие от времени и влажности. Перед нужным домом остановились.

"Обычно я действую силой. Раньше придумывал что-то поинтереснее, но последние лет пятьдесят срываю на негодяях собственное зло", – и я дал ей нож, на всякий случай! Все объяснения Джулия получила вместе с необходимым инструментарием.

"Сейчас подтвердится ваша правда или ложь".

"Телепортация – не доказательство?"

"Может, я участвую в научном эксперименте?" – возразила она.

"Так далеко общедоступная техника никогда не зайдет".

"Вы и в будущем бывали! То есть, в том, которое считается будущим для меня... А я тоже буду выглядеть на тридцать восемь в свои сто пятьдесят лет?" – она рассмеялась, и я пожалел, что не рассказал всю правду. О том, как устаешь проходить через время, не смотря на молодое тело. Но было поздно.

"Посмотрим... Если объект не появится, позвоните, должен будет выйти. Уже придумали план действий?"

"Я привыкла импровизировать, я же актриса! С плохой памятью", – призналась она.

Я подошел к продуктовому магазину на противоположной стороне улицы. Редкие люди с набитыми или пустыми сумками кидали на меня бесчувственные взгляды, оставляя мнение в тайне. Джулия приложилась ухом к ограде, потом отошла и остановилась на дороге. В это время поднялась автоматическая дверь гаража и выехала машина. Один из монстров нового тысячелетия, в кличках которых я не разбирался. За тонированным стеклом смутно виднелось лицо. Джулия стояла ко мне спиной, я не увидел, что она сделала. Может, улыбнулась, расстегнула пальто и что-то показала – не знаю. От девушек этой эпохи можно ожидать всякого. Водитель ее не только заметил, а еще и вышел. Джулия завела разговор, который я не мог услышать, мужчина оглянулся в сторону своего жилища, что-то ответил. Она подошла ближе, заслонила объект от меня. А потом случилось неожиданное. Я надеялся, она разберется прямо на месте. Однако, Джулия поступила по-своему. Не успел я ничего сообразить, как они сели в машину и укатили.

Не знаю, Ваша честь, где они были и что делали. Я так и стоял возле магазина, жалкий, как никогда раньше. Хромому иностранцу нечего делать в России. Джулия вернулась пешком через два часа с четвертью. Не обращая внимания на расспросы, она схватила меня за руку и засунула ее в карман своего пальто. Деньги там и лежали, по толщине пачки я понял, что все возвращено сполна. Миссия, как я надеялся, была завершена. Пришла пора избавиться от Джулии.

Виктор замолчал, будто добавить больше нечего, а на самом деле оставалось признаться в самом неприятном. Судья, который не мигнул ни разу с самого начала заседания, все еще не спускал с него черных огромных глаз. Его широкое лицо не выражало чувств, как рисунок.

– Джулия, расскажите, как вы встретились с Виктором и все, что произошло потом, – тон судейского голоса был ровным, как острие ножа, и сухим, как песок пустыни.

Виктор выдохнул, потому что невыносимый взгляд переместился на обвиняемую. Она снова погладила кольцо, откинула несколько прядей с левого плеча, оперлась локтем об стол и положила голову на ладонь. Ее поведение резко отличалось, будто Виктор знал, как опасен Судья, а Джулия – нет.

– Он был очень болен, а я всегда сочувствую настоящей боли. Виктор напомнил мне котенка, попавшего в беду. Его чуждость бросалась в глаза не только одеждой, но и манерами. Будь он актером, то хорошо сыграл бы Уотсона, вы знаете?.. О, вероятно, знаете. С самого начала мне было стыдно и жаль его.

– Не сказал бы! Ты самым хитрым образом пыталась меня соблазнить, – воскликнул Виктор. По его фигуре было видно сильное напряжение. – Молчу!.. – лицо его исказилось отчаяньем и страхом перед Судьей.

– Не срывайся, Виктор, – Джулия посмотрела на него с такой жалостью, что не поверить он не мог. – И правда, молчи, – она пожала одним плечом и задумчиво воззрилась в пространство.

– Продолжайте.

– Да, Ваша честь. Я подошла к нему и завела разговор, надеясь на природное обаяние. Вдохновения не было! – она резко мотнула головой, от чего дреды рассыпались в стороны. – Опасность – это не мотивация для женщины, в отличие от мужчин. Деньги – вот это да. Или, на худой конец, любовь. Итак, я постаралась произвести впечатление, но далеко в этом не заходила, не мой тип мужчины, понимаете? Ну, и стара я слишком для приключений на любовную тему, теперь это скучно и банально, приелось на сцене. Мне, Виктор, тридцать, представляешь? Да, все говорят, что не больше девятнадцати. Я прекрасно понимаю, как ты пытаешься свалить вину на меня. Очень неубедительно, дорогой. Дальше все точно так, как он и рассказал, Ваша честь. О, ножичком я не воспользовалась, просто красиво улыбнулась объекту, он из тех, кто правильно читает мимику. Ну, еще пуговицу расстегнула, ладно, ладно! А под пальто свитер – все равно, что кольчуга. Мы поехали в убогий отель, имитацию "Плаза" под архангельским небосводом. И там я подсыпала ему в бокал мощное слабительное. Пока объект развлекался на унитазе, я рассказала, как нехорошо он поступил. Нашла его карточки, пожелала счастья, поставила укольчик и ушла. Это оказалось легче, чем я ожидала, и неприятней. Все-таки, его конкретно прорвало... Думаю, я помогла ему с пищеварением и жаль, что он потеряет память и не вспомнит последних событий. Ну, разве есть на свете благодарные люди? А Виктор чуть не плакал, когда я вернулась. Мы телепортировались ко мне домой, он собрался было сбежать в свою Англию, но тут появились вы и... Виктор, ты же не думаешь теперь, что я была в опасности? Потеря памяти и побочные эффекты укола мне не грозили, успокой свою древнюю викторианскую совесть.

Судья кивнул и снова перевел взгляд на обвиняемого.

– Виктор Нортон, понимаете, что произошло?

– Ничего не понимаю, – устало прошептал он.

– Обвиняемая получила задание выйти с вами на связь в подходящий момент. Вы проверены на вшивость, Нортон. Финансовый департамент был доволен вашей работой до последнего задания. Джулия Фэйн теперь – ваша напарница. Надеюсь, вместе будет веселее. Дело закрыто.

Он хлопнул папкой, встал с места и ушел вместе с охранниками.

– Напарница? – переспросил Виктор после минуты молчания.

– В вечности тебе теперь будет не так скучно.

Из внутреннего кармана кожаного пиджака Джулия вытащила и положила перед Виктором удостоверение с белой корочкой. Он сам его раскрыл и убедился: ее фото с серьезным выражением лица, печать с часами, рельефная надпись Корпорация "Время", кривая подпись председателя. Улыбаясь его удивлению, она задрала рукав на левой руке и обнажила шрам. Свежее, чем его собственный.

– Могу и ранку от вакцинации показать, зудит третью неделю! Теперь и я – вечно молодая.

– Поверь, это слишком утомительно. Значит, ты тоже должница?

– Да, что скрывать? Умерло два кредитора, не отданы долги кое-кому... Многим! От некоторых удачно сбежала. Думала, как-нибудь проживу, переехала из Вашингтона в Европу, потом в Москву, на новом месте – ни одного долга! А потом пришел этот, со своими "черными"... Все копейки вытрясли... Говорят, мои долги перевели сиротским домам. Потом взяли на службу. Не самая плохая работенка – выбивать долги, а? Мы с тобой на страже справедливости. В отделе политических убийств или альтернативной истории морально сложней, наверно. Кого, интересно, туда набирают? Бывших президентов? Если честно, до последнего не верила, думала, все снится. Эти ученые будущего, немыслимые открытия и исправление прошлого – натуральная шизофрения! О, за то, что ты хотел воспользоваться мной и стереть память, мне разрешили кое-что сказать на десерт.

– Не хочу ничего знать!

– Придется, дорогой Вик. Если бы ты совладал с искушением, получил бы свободу. Представляешь?

– Что?.. – его челюсть медленно отвалилась от лица. – Да, это чистая правда, я могла занять твое место, – Джулия потянулась через стол к нему и потрепала по волосам. – Бедный-пребедный, уставший Вик, всего-то и надо было... Ну, где будем жить? В моей современной Москве или в твоей нафталиновой Англии? – и она улыбнулась, походя на девочку, а потом начала напевать "ла-ла-ла-а-а, ла-ла-рэ-ли-лай".