Текст книги "Законы высшей жизни"

Автор книги: Анни Безант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Анни Безант
Законы высшей жизни

«Эволюция человека совершается не путем борьбы за существование, а путем самопожертвования».

Гексли

I. Высшее сознание

Предметом этой статьи является вопрос очень важный для людей серьезных и вдумчивых, стремящихся служить человечеству и помогать эволюции нашей расы. Я назвала его «Законы высшей жизни». Многие, когда имеют дело с религией, которая относиться к области высшей жизни, обнаруживают стремление ставить ее вне царства законности. Они переносят ее в особый мир, в котором результаты достигаются без труда, в котором падению не предшествует слабость. Мысль о том, что духовная жизнь не подчинена закону, является совершенно естественной: мы находим здесь полную аналогию с физическим миром, закономерность которого также не признавали до тех пор, пока не изучили ее.

Взгляните на какой-нибудь неожиданный взрыв физических сил, на извержение вулкана, разрушающее в несколько часов могучую гору, на пропасти и каменистые вершины, появившиеся там, где были раньше зеленые луга, на долины и горы, заменившие прежнюю равнину. В таком взрыве физических сил человек видел прежде нечто произвольное, неожиданное, беспорядочное, нарушающее обычный процесс эволюции. Но мы знаем теперь, что в внезапном извержении вулкана также мало произвольного, как и в постепенном возвышении морского дна, которое, поднимаясь в течение десятков тысяч лет, образует под конец горную цепь. Одно явление считали согласным с законами природы, другое – необычайным. Теперь же известно, что все естественные процессы как внезапные, так и медленные, как неожиданные, так и предсказанные заранее, подчинены закону и протекают с абсолютной правильностью.

То же самое можно сказать и о мире духовном. Мы встречаем иногда внезапные с виду вспышки духовных сил; например, мы видим, как меняется вся жизнь человека, как его характер совершенно перерождается в течение какого-нибудь одного часа. Но зная, что совершенная законность царствует и здесь, что здесь также нет ничего случайного, мы начинаем убеждаться, что в духовном, также как и в физическом мире, одна и та же высшая жизнь проявляется через множество различных путей, и что проявления этой Жизни всегда подчинены незыблемым законам, как бы удивительны, неожиданны и странны не казались эти проявления для наших духовно невидящих, физических глаз.

Прежде всего, постараемся выяснить, что мы понимаем под словом «Закон». Мне часто приходилось убеждаться, что относительно этого вопроса существует много разногласий, а это создает много затруднений и неясности.

Все понимают, что подразумевается, когда говорят о законе какого-нибудь государства. Это есть нечто постоянно изменяющееся; закон изменяется вместе с властью, создавшей его, будет ли эта власть в руках неограниченного монарха или законодательного собрания. Закон есть всегда нечто сделанное людьми, приказ, кем-то отданный. Власть, создавшая закон, может изменить или даже совсем уничтожить его. Кроме того, закон, т. е. приказание «делай то», «не делай этого», поддерживается наказаниями. Если будет нарушено известное приказание, то последует известная кара.

Изучая наказания за нарушение закона в разных странах, мы находим, что они также произвольны и переменчивы, как и сам закон. Наказание никоим образом не является результатом проступка; оно искусственно соединяется с ним и всегда может быть изменено. Например: человек совершает кражу; одна нация наказывает его за это тюрьмой, другая – кнутом, третья – отсечением руки, четвертая – виселицей. Во всех этих случаях наказание не имеет ничего общего с преступлением.

Обращаясь к законам природы, мы не находим в них ничего общего с законами человеческими. Закон природы не есть приказание, отданное властью, а лишь наличность условии, при которых неизменно совершается одно и то же явление. Везде, где будут присутствовать эти условия, произойдут известные последствия. В законах природы мы видим последовательность неизменную, непоколебимую, неизбежную, потому что эти законы – выражение божественной Сущности, в которой «нет ни изменения и ни тени перемены». Закон природы не есть приказание «делай это», «не делай того», а простое утверждение, что «при известных условиях произойдут известные – результаты; если изменятся условия, то изменятся и результаты».

За нарушением закона природы не следует никакого наказания, налагаемого по произволу. Природа не наказывает; в ее царстве существует лишь причинная связь явлений, строгая последовательность совершающегося, и – ничего больше. Результат есть неизбежное следствие, вытекающее из причины, а не произвольно наложенная кара.

Но противоположность закона природы и закона человеческого может быть проведена и далее. Закон человеческий может быть нарушен, закон же природы – никогда. Природа не знает нарушения своих законов. Чтобы вы не делали, закон останется неизменным. Вы можете разбить себя о него вдребезги, но он останется непоколебимым, как непоколебима скала, о которую разбиваются волны прибоя. Волны не в силах потрясти скалу или сдвинуть ее хотя бы на волос; они могут только разбиваться и падать пеной к ее подножию.

Таков закон природы: утверждение условий, неизбежных последствий, ненарушимых событий.

Так же следует понимать значение слова «закон» и тогда, когда нам приходится иметь дело с высшей жизнью, подчиняющейся закону также, как и жизнь низшая.

Тогда нами овладеет чувство полной безопасности, спокойной силы, неограниченных возможностей. Мы не в мире произвола и прихоти, где сегодня может случиться одно, завтра другое. Наши желания не изменят закона, наши вечно меняющиеся эмоции не затронут Вечной Воли. Познав это, мы можем работать с полной уверенностью в успехе, потому что опираемся на неизменную Истину, которая есть Закон Вселенной.

Но для того, чтобы работать спокойно и безопасно в мире Закона, нужно знание. Покуда мы не знаем законов, они могут бросать нас с места на место, могут разрушать наши планы, уничтожать наши труды, разбивать наши надежды, уподоблять нас праху. Но эти же самые законы, поступающие с нами таким образом, пока мы не знаем их, делаются нашими слугами, помощниками, двигателями в высь, когда наше неведение заменяется знанием.

Я не раз приводила глубокие слова одного английского ученого, – слова, которые должно бы выгравировать золотыми буквами: «Природа побеждается послушанием».

Когда мы познаем Закон, повинуемся ему, работаем с ним за одно, тогда он поднимает нас с непреодолимой силой и доносит до той цели, к которой мы стремимся. Закон, являющийся опасным, пока мы его не знаем, становится спасительным, когда мы познает и поймем его. Посмотрите, как часто физическая природа указывает на этот знаменательный факт. Вы видите молнию, сверкающую из грозного неба; она падает, ударяет в дом или башню, и они рассыпаются в развалины, уничтоженные неудержимой вспышкой огня. Это – страшно и таинственно. Как мог слабый человек не бояться небесного огня! И однако же человек научился обуздывать этот огонь и заставил его служить себе; он подчинил его силою знания. И вот, та же сила несет его поручения через моря и земли, соединяет отца и сына, разделенных тысячью миль, живою связью общения и любви. Та же разрушительная молния стала электрическим током, который несет надежду и утешение встревоженному человеку и передает ему приветы любви и доброжелательства. И всегда, когда мы научаемся работать в согласии с природой, мы побеждаем ее, и ее силы делаются неизбежно нашими слугами. И это относится ко всем силам, вверху и внизу, к каждой точке Вселенной, видимой и невидимой.

Теперь перейдем к самому вопросу, к вопросу расширенного сознания. Я хочу рассмотреть это состояние сознания с двух точек зрения: во-первых, с обычной точки зрения Востока, где умеют изучать сознание изнутри, считая сознание, проявляющееся посредством мозга, самым низшим и самым ограниченным проявлением более широкого сознания. Во-вторых, с точки зрения Запада, методы которого совершенно иные, но где, тем не менее, даже люди с чисто позитивистическим мышлением, начинают признавать, что существует сознание, работающее помимо физического тела и охватывающее более широкие области, чем то сознание, которое проявляется через мозг и нервную систему. Им это сознание кажется удивительным и непонятным. О нем спорят, над его проявлениями делают опыты; представители науки стремятся свести его к какому-нибудь явлению, уже известному им.

И все их исследования приводят путем научных экспериментов в сфере физической к тем же результатам, которые были получены на Востоке, благодаря упражнениям йоги[1]1
  Йогой называется сознательное достижение способности соединятся с своим Высшим Сознанием или Высшим Я.


[Закрыть] и благодаря постепенному развитию высшего сознания.

Восточная психология, исходя из признания высшего я и зная, что оно проявляется в различных оболочках, делает путем дедукции выводы о его проявлениях и в физической среде. Западная психология, исходя, наоборот, из мира физического, изучая сначала оболочку, а потом уже заключенное в ней сознание, постепенно поднимается все выше, и выше, пока не доходит до пределов обычных, физических условий. Вызвав посредством искусственных методов то состояние сознания, которое издавна было известно на Востоке, западная наука начинает медленно и ощупью вырабатывать теории для объяснения непонятных ей явлений.

Такой длинный путь кажется несколько странным и малообещающим, но в конце он все же приведет к результату, тождественному с тем, который был получен много веков назад духовным зрением Ясновидящих.

Сегодня мы не будет останавливаться над чем, что называется бодрствующим состоянием сознания: из обыденной жизни мы хорошо знакомы с деятельностью ума и с эмоциями. Исследуя эти явления, Запад начал с изучения мозга и нервной системы. Было время, лет двадцать пять тому назад, когда с психологией совсем не считались, если она не была основана на знании физиологии. Признавалось необходимым начинать с изучения тела и нервной системы и с законов деятельностей физической оболочки, а также с изучения условий, при которых эти деятельности совершаются. Предполагалось, что этим путем возможно понять сущность работы мысли и умственной деятельности, и таким образом, на знании физиологии основать рациональную, научную психологию. Хотя я и не думаю, чтобы в настоящее время эту мысль стали защищать передовые ученые Запада, но все же, идя и по этому пути, ученые пришли к очень важным результатам, что происходит каждый раз, когда люди добросовестно исследуют природу.

Прежде всего они заметили, что существуют другие состояния сознания, кроме бодрствующего. Тогда начали изучать сон и деятельность сознания в то время, когда тело спит. Было собрано и записано множество фактов, но исследования ученых оказались неудовлетворительными, потому что трудно было исключить условия, которые совершенно не входили в их расчет: так, иногда сновидение происходило от расстройства какого-нибудь органа, от несварения желудка, или от слишком большого количества съеденной пищи. Желая исключить подобные условия, постепенно пришли к мысли изучать деятельность сознания во время сна, вызванного искусственным образом. Такой сон или транс можно было вызывать произвольно при любых условиях, и при этом сновидения уже не могли зависеть от расстройства того или другого физического органа. О результатах подобных опытов мы узнаем из исследований гипнотизма, из экспериментов, произведенных много раз, о которых можно прочесть в книгах, специально посвященных этому вопросу.

Каков же был результат этих широко распространенных, часто повторяемых опытов?

Результат был следующий: при условиях, когда нормальное мышление было невозможно, потому что мозг находился в состоянии летаргии, дурно снабжаемый дурною кровью, и когда можно было ожидать полного усыпления и бездействия сознания, в действительности появился совершенно неожиданный ряд результатов. Умственные способности не уменьшились, а наоборот, деятельность ума сделалась тоньше, острее, сильнее во всех отношениях, между тем как мозг был парализован. К своему удивлению, ученые заметили, что в трансе память восстановляла те события, которые случились в давно прошедшие годы жизни, вспоминала эпизоды давно забытого детства; и не только память, но и способность рассуждать, доказывать, судить, давалась сильнее, живее и приносила большие результаты.

В то время, как самые органы чувств бездействовали так же, как во время сна, функции их отправлялись живее чем когда-либо, при посредстве каких-то иных неведомых органов. Глаз, не отвечающий на вспышки электрической лампы, мог в то время видеть на расстоянии, совершенно недоступном при обычном бодрствующем состоянии сознания, мог читать в закрытых книгах, проникать через телесные оболочки во внутренность тела распознавать болезни, скрытые под покровом мускулов и костей. То же самое относительно уха. Оно могло улавливать звуки на расстоянии, далеко переходящем все границы обычных слуховых восприятий и реагировать на вопросы, доносящиеся из такого отдаления, при котором обыкновенное ухо уже не в состоянии воспринимать слабые и тонкие колебания.

Эти результаты заставили людей задуматься и задать себе ряд вопросов: «Что же это за сознание, которое видит без помощи глаз, слышит без помощи ушей, которое помнит, когда орган памяти парализован, и рассуждает, когда орудие рассуждения находится в состоянии летаргии»?

Кроме этих странных явлений, во время транса было еще замечено, что чем глубже транс, тем как бы выше поднимается сознание. При не особенно глубоком трансе замечалось лишь усиление быстроты способностей, но по мере углубления транса, они развертывались все шире и ярче. Были собраны факты, указывающие на то, что у человека не одно сознание, а несколько сознаний, проявляющихся различно при различных условиях. Пробовали делать опыты с одной невежественной крестьянкой, которая в нормальном состоянии была несообразительна, медленна и тупа. Ее загипнотизировали, и в трансе она сделалась умнее; особенно странно то, что она стала с презрением относиться к своему собственному обычному я, критиковать его действия, пренебрежительно говорить о его ограниченности, употреблять, говоря о нем, такие выражения, как «эта тварь». При еще более глубоком трансе проявилось сознание еще более высокое, чем предыдущее, – серьезное, полное достоинства, разумное, которое смотрело сверху вниз на первые два проявления, критиковало их строго и беспристрастно, порицало их ошибки, поднималось над их ограниченностью.

Таким образом, в этой крестьянке были обнаружены три ступени сознания и чем глубже был транс, тем выше было проявленное сознание.

Отмечен еще один странный факт: в бодрствующем состоянии сознания крестьянка ничего не знала о своем втором и третьем сознании. Для нее они не существовали. Во втором состоянии она знала о низшем состоянии, но ничего не знала о высшем. В третьем же состоянии она смотрела сверху вниз на первые два, но ничего не знала относительно высшего сознания, если такое имелось. Из этого наблюдения вытекает новая мысль: что не только существует сознание более высокое, чем наше обычное бодрствующее, но что ограниченное сознание не может ничего знать о более широком, которое выступает за пределы его ограниченности. Высшее сознание знало низшее, но низшее не знало высшего, следовательно, неведение низшего – не доказательство несуществования высшего. Ограничения, связывающие низшее сознание, не могут служить аргументом против существования высшего, познать которое оно не может именно благодаря этим ограничениям. Таковы некоторые из результатов, добытых западной наукой при ее исследовании транса.

Теперь мы перейдем к другого рода исследованиям. Люди материалистического миропонимания, старательно изучая механизм мозга, пришли к некоторым заключениям относительно качества мозга, в котором проявляются сверхнормальные результаты сознания, независимо от всякого транса. Эта школа мыслителей имеет своим представителем талантливого итальянского ученого Ломброзо, который провозгласил что мозг гениального человека болен и ненормален. «Гений соединен с безумием»; там, где вы видите мозг с ненормальными проявлениями, вы на пути к болезни и конец ее – безумие. Подобные идеи существовали и до Ломбозо, и мы все знаем слова Шекспира: Great wits to madness near allied.[2]2
  Великий ум тесно соединен с безумием.


[Закрыть]

Само по себе это утверждение не принесло бы большого вреда, если бы оно не достигло тех размеров, до которых его довела школа Ломброзо. Но в руках этой школы оно сделалось страшным орудием против всякого религиозного опыта. Учение этой школы, основывая свои заключения на физиологических фактах, говорят, что мозг становится ненормальным, если он способен отвечать на такие возбуждения, на которые нормальный мозг не реагирует. Вслед за распространением этой идеи, школа Ломброзо сделала и еще шаг вперед, провозглашая, что в этом и кроется объяснение всякого религиозного переживания. Всегда существовали видения, мистики и ясновидящие, каждая религия полна свидетельств о необыкновенных событиях и о вещах, невидимых здоровому, уравновешенного мозгу. Человек, имеющий видения, это – человек с больным мозгом, он невропат, он болен, хотя бы это был мудрец или святой. Весь опыт святых и мудрецов, все их свидетельства о явлениях невидимых миров суть только мечтания ненормального ума, работающего через больной и переутомленный мозг.

Религиозные люди, пораженные таким утверждением, не знали, что и возразить на него. Ошеломленные тем, Что им казалось кощунством, что определяло весь их религиозный опыт как невропатию, а святых, как жертв расстроенной нервной системы, страдающих от непонятной нервной болезни, – они не знали, что и сказать. Эта мысль, казалось, вырвала с корнем все надежды человечества, сносила все свидетельства о реальности невидимых миров одним ударом.

Есть один ответ на это смелое утверждение, и я упомяну о нем в самых общих чертах прежде, чем объясню условия, при которых он может быть дан.

Предположим, что все это совершенно верно; что величайшие гении человечества в области религии, литературы и искусства были нервно больные, с больным мозгом. Что же из этого? Когда мы судим о пользе, приносимой человеком на земле, мы судим не по состоянию его мозга, а по его влиянию на сердце, умы и действия других людей. Если бы каждый гений был двойником сумасшедшего, если бы каждый святой был человеком с больным мозгом, если бы каждое видение божественного порядка, видения мистиков и святых происходили от соприкосновения больного мозга с чем-то неизвестным, – что же из этого?

Лишь ценность всего, что эти люди дали нам, вот истинная мера, которою мы можем мерить их.

Если вся жизнь человека совершенно меняется, когда он вступает в общение с святым, разве эта перемена станет для нас ясней, если мы скажем, что мозг святого ненормален? Если так, то болезнь святого лучше, чем здоровье среднего человека; переутомленный мозг гения в тысячу раз драгоценнее для человечества, чем нормальный мозг заурядного человека. Я спрашиваю, что эти люди дали нам, и убеждаюсь, что каждая высочайшая истина, которая двигает человечество вперед, которая утешает нас в печали, поднимает нас выше страха смерти и дает нам сознание бессмертия, – исходит от таких нервно больных. Какое мне дело до ярлыка, которым определяешься качество их мозга в вашей физиологии? Я поклоняюсь тем, кто дал человечеству вдохновения, которыми жива его душа. Вот мой первый ответ. Второй возникает сам собою из рассмотрения утверждений школы Ломброзо. Я готова допустить, что поскольку дело идет о чисто физиологических условиях, Ломброзо до некоторой степени прав; это и вполне естественно. Нормальный мозг человека есть результат эволюции прошлого и он приспособлен к тому, чтобы иметь дело с обыденными вещами мира сего, с куплей и продажей, с обманом и плутовством, с эксплуатацией неимущего, с унижением слабого. Нормальный мозг человека должен иметь дело с жизненной свалкой, с грубостью и борьбой. Высшее сознание не может проявляться через мозг, вскормленный нечистой пищей, подчиненный страстям, служащий эгоизму и жестокости. Возможно ли ожидать от этого мозга какой-нибудь чуткости к духовным импульсам высшего сознания, или к тонким вибрациям высших миров? Он есть продукт прошлой эволюции и принадлежит прошлому.

Но что же сказать о мозге другого типа, способном отзываться на более тонкие вибрации? Это тот мозг, который сосредоточивает в себе все надежды будущего. Он говорит нам об эволюции грядущего, а не о прошедшем. Те, кто идут впереди человеческой эволюции, обладают более чуткой и развитой природой и благодаря этому, грубые вибрации низшего мира расстраивают их легче, чем людей, приспособившихся к ним. Самый тот факт, что мозг уже в состоянии воспринять более тонкие вибрации, делает его менее способным переносить грубые вибрации низшего мира.

Теперь нам следует рассмотреть два рода совершенно различных условий. Во-первых, высоко развитой мозг с нормальной чуткостью, способный воспринимать тонкие Вибрации и находящийся в состоянии неустойчивого равновесия; это мозг гения духовного, артистического, литературного. Во-вторых, нормальный мозг, ставший под давлением глубоких волнений ненормально чутким и напряженным и более или менее бездействующим, это – мозг обыкновенного религиозного мистика и ясновидца.

Первый будет нормален и здоров, но плохо приспособлен к требованиям низшей жизни и небрежен относительно обычных житейских дел; его легко можно потрясти резкими вибрациями, поэтому он бывает часто нетерпелив и раздражителен. Неустойчивое равновесие его сложного нервного механизма может быть нарушено гораздо легче, чем равновесие прочного, установившегося механизма менее развитого мозга. В позднейшей эволюции мозг гения получит устойчивость и эластичность, теперь же он редко обладает этими свойствами.

Второй, мозг мистика, неспособный в нормальном состоянии воспринимать высокие вибрации, может достигнуть необходимой для этого чуткости благодаря напряжению, которое, с другой стороны, вредит его механизму и может проявиться как нервное расстройство. Сильное волнение, могучее желание достигнуть высшей жизни, продолжительные пост и молитва, вообще все, что чрезмерно напрягает нервы, делает мозг способным воспринимать вибрации из высших миров. Тогда появляются сидения и другие «ненормальные» явления. Сверхфизическое сознание находит на время орудие достаточно чуткое, чтобы воспринимать его импульсы и отзываться на них. Больной мозг не создает видений – последние принадлежат сверхфизическому миру, – но больной мозг создает условия, при которых видение может отпечатлеться в физическом сознании. Истерия и другие нервные болезни сопровождают не редко такие явления.

Правда, там, где законы развития правильно поняты и направлены, там болезнь перестает быть спутником подобных высших переживаний. Но не удивительно, что многие люди – неподготовленные и не привыкшие к самоуглублению и самоанализу и не знакомые с законами работы сознания – когда они действуют в физической сфере, кажутся менее разумными чем окружающие их люди; это происходит оттого, что мало интересуясь предметами земного мира, они так всецело поглощены высшей жизнью.

Посмотрим же, откуда является опасность? Причину не трудно найти. Возьмите ненатянутую струну – она не даст никакой музыкальной ноты. Натяните ее и она произведет звук. Но в то же время она подвергается опасности порваться. То же и с мозгом. Пока он – так сказать – слабо натянут, он отзывается только на медленные вибрации физической сферы, ни одной ноты из небесной музыки не может прозвучать через такой мозг, потому что его нервная материя недостаточно напряжена, чтобы отвечать на более быстрые колебания. Только когда она направляется благодаря сильному волнению, или большому усилию, обыкновенный мозг в состоянии воспринимать подобные вибрации. Поэтому напряжение, проявляющееся обыкновенно как истерия или нервное возбуждение, создает условия, при которых нервная материя способна воспринимать колебания более быстрые и высокие, чем колебания физической сферы. Натянутость нервов есть необходимое условие для проявления высшей жизни и высшего сознания. Когда это хорошо устроено, тогда главное возражение школы Ломброзо против религиозного опыта теряет всю свою силу и значение. И болезнь, и невропатия – естественны, потому что дело идет о проводнике, который стоит на той ступени эволюции, которая неспособна отзываться на более тонкие вибрации. Для того, чтобы мозг мог отвечать на них, его нужно усовершенствовать, сделать его более упругим. В нашей настоящей стадии развития мы окружены грубостью, нечистыми магнетизмами, беспокоящими влияниями всякого рода, и неудивительно, если неподготовленный мозг, стараясь воспринять вибрации высшего мира, будет потрясен грубыми звуками земли.

Взгляните на Восток и вы увидите, что там эту опасность поняли и сумели принять меры предосторожности против нее. Восточная психология признает бессмертное я, которое собирает вокруг себя оболочку за оболочкой и постепенно создает свои собственные орудия. Оно создает «ментальное чело», чтобы его способность мыслить могла через этот проводник прийти в соприкосновение с внешним миром, оно создает астральное тело, чтобы через него его эмоции могли выразиться в физической среде, и наконец, оно образует физическое тело, чтобы через него деятельно проявляться в физическом мире.

В восточной психологии мы имеем дело с сознанием, которое создает себе тела сообразно своим нарастающим потребностям. Как же достигнуть того, чтобы высшее сознание могло проявляться через эти тела? Их надо постепенно совершенствовать, утончать и подчинять контролю высшего сознания, поэтому медитация и предписывается как необходимое средство.

Но, когда человек стремился соединиться с своим высшим сознанием как можно быстрее, тогда ему предписывали уединиться в джунгли и временно удалиться от земного мира. Этим он избегал влияния грубых магнетизмом и охранял себя в уединении, куда резкие мирские вибрации не достигали, следовательно не могли и повредиться ему. Там, в тишине лесов и джунглей, отшельники погружались в созерцательную жизнь.

Они напрягали и облагораживали свой мозг, сосредоточивая свою мысль и постепенно обуздывая свою низшую природу, заставляя себя созерцать с восторженным вниманием Высшее.

Сознание, действуя сверху, отражалось – благодаря сосредоточенному вниманию – в физическом мозгу, и, делая его постепенно все более напряженным, настраивало его на восприятие высших вибраций без опасности для равновесия. Далее, оно стремилось поднять низшее сознание настолько, чтобы оно перестало отзываться на возбуждения внешнего мира. Такая же нечувствительность к вибрациям физической сферы, которая в гипнотизме достигается искусственными мерами, в йоге наступает благодаря разобщению сознания от воздействия внешнего мира.

Следующим шагом, после того, как чувства закрывались от влияния извне, было достижение умственного равновесия; мозг надо привести в состояние полного покоя, чтобы он перестал вибрировать, чтобы затих и сделался способным воспринимать вибрации, идущие сверху. Когда ум становился неподвижным, как затихшее озеро, когда ни одно желание не нарушало его ясности, тогда в затихшем уме отражалось «высшее Я». И в тишине успокоенного ума и умолкнувших чувств человек действительно мог созерцать величие и славу «высшего Я». Таков восточный путь.

Постараемся же – исходя из этой точки зрения понять, что нужно делать, чтобы изменить, усовершенствовать и развить мозг, какие необходимые приемы, чтобы его связующие звенья сделались способными для выражения высшего сознания. Если мы захотим следовать по пути внутренней дисциплины, именуемой йога, какие условия необходимы для правильной подготовки? Первое условие – чистота тела, второе – его утончение и увеличивающаяся сложность мозгового аппарата. Эти условия – самые важные. Не думайте, что в вашем уме может отразиться «высшее Я», пока вами еще владеют страсти, пока их требования еще тревожат ум, пока тело еще необуздано. Надо научиться управлять телом и держать его в подчинении, давая ему надлежащее количество сна, достаточно упражнения и подходящую пищу, удовлетворяя всем его нуждам, но не позволяя ему быть хозяином, а только послушным слугою сознания. Послушайте, что говорит Шри Кришна: «Истинно говорю вам. Йога не для того, кто невоздержан в еде, и не для того, кто слишком предан сну, или даже бодрствованию, о Арджуна».[3]3
  Бхагавадгита, VI, 16.


[Закрыть]

Не следует допускать крайности ни в ту, ни в другую сторону, не надо ни мучить тело, которое должно быть нашим орудием, ни уступать ему, чтобы оно не вообразило себя господином нашего я. Если следовать всем приведенным указаниям, мозг сделается способным воспринимать более тонкие вибрации, не теряя при этом равновесия, и здоровье сохранится, несмотря на усиливающуюся чуткость и утонченость. Йог должен обладать необычайно тонкой отзывчивостью и в то же время быть совершенно здоровым.

Подчинив себе свое тело и очистив его, мы его можем сделать восприимчивым к высшим вибрациям, способным отзываться на более высокие звуки. Но для этого мы должны потерять интерес к низшему и сделаться равнодушными к приманкам внешней жизни. Мы должны добиться бесстрастия, ибо только при этом условии высшее сознание в состоянии проявить себя в мире земном. Пока человек любит предметы мира сего, его оболочки не могут служить орудием высшего сознания.

Сосредоточенное поклонение Высшему, ясное, уравновешенное, систематическое развитие разума и эмоций – вот единственный путь, по которому мы должны идти, если хотим, чтобы высшее сознание проявилось в нас на земле. Мы должны вести чистую жизнь, быть сострадательными и нежными; мы должны научиться видеть единую божественную Жизнь во всем, окружающем нас, в безобразном и прекрасном, в низком и высоком, в растении и в ангеле. Только тот, кто видит божественное Я во всем и все – в Нем, только тот видит воистину.