Текст книги "Каос и Бьёрнар. Олауг и Пончик"

Автор книги: Анне-Катрине Вестли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Новый год

Каос достал из скамьи свои игрушки. Это была особая скамья – сиденье её поднималось, ночью оттуда выдвигался ящик и тогда скамья превращалась в кровать, а днём Каос хранил там свои игрушки. С помощью тёти он достал кубики, деревянных зверюшек, гвозди, шурупы и клещи. Тётя тоже достала из своего рюкзака всё, что было ей нужно: жаркое, соус в стеклянной банке, пакет с варёной картошкой, банки с горошком и брусникой. Она подбросила в печку дров и принялась разогревать обед, а для этого ей не требовалась помощь, и потому дядя уселся возле печки щепать лучину. Заодно он вырезал для Каоса деревянного петуха. Хвост петуха был похож на раскрытый веер, украшенный завитушками. Отныне петух должен был жить вместе с другими зверюшками.

Дядя умел всё, и Каос очень любил его за это. Но больше всего он любил… Вспомнив об этом, Каос подошёл к дяде и шепнул ему на ухо:

– А ты привёз ту штуку?

– Конечно, но с этим мы подождём до вечера.

Каос согласно кивнул. Только бы ему не захотелось вечером спать! В новогодний вечер папа с мамой непременно разрешат ему лечь попозже, но что толку от этого разрешения, если глаза у него начнут закрываться сами собой? Дядя как будто угадал его мысли:

– Ну, Каос, как думаешь, что тебе сейчас следует сделать?

– Только в спальне я не лягу, – решительно сказал Каос.

И его можно понять – на его месте никто не ушёл бы из уютной гостиной в пустую спальню. Но дядя успокоил Каоса:

– А зачем тебе идти в спальню? Ложись тут на скамье. Лежи себе да смотри на огонь. И думай о чём-нибудь приятном. Припомни всё хорошее, что было в этом году. Помнишь, как мы встречали прошлый Новый год?

– Нет, – признался Каос. – Помню только, что мы тоже были здесь и смотрели на звёзды, но здесь мы на них всегда смотрим, не только в Новый год.

– Было такое, – согласился дядя. – Ну, а что ещё?

Тем временем он принёс одеяло и подушку. Каос закутался в одеяло, положил голову на подушку и взял в руки деревянного петуха.

– Я каждый день ходил к Эве и Бьёрнару, но сейчас они уехали на юг.

– И это было, – сказал дядя. – Вот если Бьёрнар там, на юге, сегодня вечером посмотрит на небо, он увидит те же самые звёзды.

– Сто звёзд, – сказал Каос.

– Тысячу!

– Миллион!

– Миллиард! – Дядя улыбнулся. – Сегодня морозно, значит, ночь будет ясная, звёздная.

– Мы будем смотреть на звёзды здесь, а Бьёрнар там, и я буду играть, как будто мы летим в космосе. Мы с Бьёрнаром уже играли в такую игру.

– А мне ты ничего не рассказывал про ваш полёт, – упрекнул Каоса дядя.

– Хочешь, я сейчас расскажу? Помнишь наш рисунок, тот, который напечатали в газете? На нём был нарисован космический корабль с магнитом, и этот магнит притянул к себе всё оружие, какое есть на земле.

– Конечно, помню! Тяжёлый груз для космического корабля! Этот рисунок я вырезал и повесил дома над кроватью.

– Мы его нарисовали после нашего полёта, – сказал Каос. – Я был у Бьёрнара. Мы с ним сделали корабль из его секретера и коляски, а скафандрами были плащи и купальные шапочки.

– Прекрасно, сказал дядя. – Ну, а что ещё интересного было в этом году?

– Ещё я болел корью. Я лежал в постели, и к нам приходила какая-то незнакомая тётя, потому что лежать один я не мог. А потом приехали вы с тётей, и она больше уже не приходила. И ещё мы летом гостили у бабушки. Мы там купались, я научился грести и немного плавать. Подпрыгну в воде и проплыву два метра.

На кухне что-то булькало, и оттуда доносился вкусный запах, потрескивали дрова в печке, жарко пылал камин, дядя напевал какую-то песенку. А Каос уже спал, положив голову на подушку и закутавшись в одеяло. И не удивительно, ведь он очень устал. Сперва он ехал в автобусе и играл, будто с ним рядом едет собака, потом шёл на лыжах по снежной целине и разгребал возле Лилипутика снег… и снова играл, будто остался в один… Хорошо, что он заснул, теперь он не будет вечером клевать носом и вместе со всеми встретит Новый год.

Каос спал два часа. Он проснулся, когда тётя сказала:

– По-моему, там кто-то ходит! Он сел и огляделся. Из спальни вышел дядя. Он тоже, наверно, вздремнул – волосы у него были взъерошены, глаза – сонные.

Стол был уже накрыт. Каос спал так крепко, что даже не слышал, как тётя накрывала его. В дверях показалась раскрасневшаяся от мороза мама. Конечно, мама устала, но сегодня она не думала об усталости. Усталость как рукой сняло при виде празднично накрытого стола.

– Как красиво! – воскликнула мама. – И как хорошо приехать на всё готовое! Как будто мы – ваши гости, а не наоборот!

– Я люблю такие перемены, – сказала тётя. – Добро пожаловать в Лилипутик, гости дорогие!

– Мама, а я спал! – вмешался Каос. – Теперь я долго-долго не захочу спать!

– Молодчина! – похвалила его мама. В доме было тепло и уютно. Мама переоделась, а потом пошла в спальню, разобрала постели и перевернула перины, чтобы они нагрелись. Папа с Каосом забыли перевернуть их, когда приехали в Лилипутик. Каос с мамой должны были спать на верхних кроватях, а тётя с дядей на нижних, папа же собирался сделать кровать из скамьи. Но до этого было ещё очень далеко.

– Прошу всех к столу! – торжественно объявила тётя.

Как красиво был накрыт праздничный стол! Всем сразу захотелось есть. Перед тарелками стояли рюмки, и в рюмку Каоса уже был налит его любимый черносмородиновый сок. Каос посмотрел сквозь сок на горевший камин, и сок заиграл красным огнём. Дядя поднял рюмку.

– Спасибо прошедшему году! – сказал он. У взрослых завязался разговор. Постепенно он перешёл на разные страны и положение в мире. Каос с любопытством слушал, ему было странно, что взрослые никак не могут договориться друг с другом: папе нравилась одна страна, а дяде – другая, с одними странами, оказывается, можно поддерживать отношения, с другими – нельзя.

Тётя была на стороне папы, а мама горой стояла за дядю. Спор становился всё жарче и жарче, Каосу казалось, что каждый по-своему прав, но когда он понял, что они вот-вот поссорятся, он рассердился. Драться взрослые, конечно, не стали, просто сидели мрачные и злые только из-за того, что никак не могли решить, кто должен быть главным в мире. Жаль, что с ним рядом не было Бьёрнара. Они с Бьёрнаром тоже иногда ссорились, но тут же и мирились. Вдруг Каос вспомнил, что ему однажды сказал Бьёрнар.

– А Бьёрнар говорит, – начал он, но его никто не слушал: взрослые почти кричали, перебивая друг друга. – А мы с Бьёрнаром думаем, – Каос закричал во всё гордо, – надо устроить так, чтобы никто никем не командовал, не захватывал чужие страны. И чтобы всем хватало еды.

Взрослые словно опомнились и с недоумением посмотрели друг на друга.

– Каос и Бьёрнар найдут выход из любого положения, – сказал папа – Я в них верю, но им ещё надо вырасти.

– Кто виноват, что в последний день старого года в голову лезут всякие невесёлые мысли? – заметил дядя. – Одно несомненно: нам повезло, что в этот вечер мы с нашими близкими сидим в тепле и стол у нас ломится от всяких вкусных вещей. Тем более мы не должны забывать тех, кому живётся тяжелее, чем нам.

– Ты прав, – поддержала его тётя, и Каос с облегчением вздохнул, увидев, что она больше не сердится на дядю.

Выждав немного, он торжественно объявил:

– А теперь пора есть сладкое! – Он видел, как тётя взбивала крем и украшала его морошкой.

После сладкого взрослые согрели воды и дружно вымыли посуду, а потом сели пить кофе

– Дядя, ну когда же? – Каос подошёл к дяде.

– Что – когда же? – удивилась мама.

– Дядя знает!

– А-а, я тоже знаю! – засмеялась мама – Мы все этого ждём.

Дядя отставил чашку и вынул из кармана две деревянные трубочки. Но Каос знал, что это не простые трубочки, а флейта. Вставив одну трубочку в другую, дядя заиграл на флейте. Лилипутик замер, слушая прекрасную музыку. Её было слышно даже за его стенами. И если кто-нибудь поблизости вышел прогуляться в новогодний вечер, он тоже слышал, как дядя играет на флейте, и, наверно, тоже радовался и думал, что эта мелодия как бы сродни горам и зимнему лесу.

Трудно сказать, долго ли просидел Каос в этот вечер со взрослыми, во всяком случае, он с папой и дядей даже выходил полюбоваться звёздами. Вернувшись домой, Каос удивился, увидев, что тётя снова греет воду – посуду они уже вымыли. Наверное, тётя греет воду, чтобы помыться самой, ведь в Лилипутике нет ни ванной, ни душа, подумал Каос. Но тётя мыться не собиралась. Она взяла две бутылки и стала осторожно наполнять их горячей водой. Нальёт чуть-чуть воды, поболтает, чтобы бутылка согрелась, и наливает ещё. Когда бутылка была полная, тётя завинтила пробку и обернула бутылку полотенцем. Каос во все глаза следил за тётей – неужели она ночью будет пить эту воду?

Тётя отнесла бутылку в спальню и положила её под одеяло в ту постель, на которой должна была спать. Наполнив другую бутылку, она положила её в постель, предназначенную для дяди.

– Боишься замёрзнуть? – спросил папа у тёти.

– Боюсь, что тюфяки ещё не прогрелись, хоть ты и протопил здесь с утра.

– А зачем тебе бутылка с водой? – поинтересовался Каос.

– Положу на неё ноги, и мне будет тепло, – ответила тётя. – Главное, чтобы ноги были в тепле.

– И я хочу такую бутылку! – сказал Каос.

– Сделаем и тебе. – Тётя открыла кухонный шкафчик и нашла там подходящую бутылку.

Так же осторожно она наполнила её кипятком, обернула полотенцем и положила в постель Каоса.

– Не бойся, пробку я завинтила очень крепко.

Каос лежал в постели, грея ноги о тёплую бутылку, слушал, как дядя снова играет на флейте, и не заметил, когда уснул.

Утром Каос первым делом потрогал бутылку. Она была уже не горячая, но и не совсем холодная, примерно такая же, как он сам. Каос поглядел на маму. Она ещё спала, но дядя и тётя внизу уже проснулись. Одевшись, тётя вышла из спальни. Каос свесил голову и наблюдал за дядей. Тихонько, чтобы никого не разбудить, дядя надевал свитер. Каос подождал, чтобы дядя вынырнул из свитера и помахал ему рукой. Дядя махнул ему в ответ и, прижав палец к губам, показал на маму. Это означало: "Тише, не разбуди!" Дядя знал, что мама любит утром поспать подольше, если не нужно идти на работу.

Папа тоже уже встал, но постель его ещё не была убрана. Тётя сложила одеяло и подушку в скамью и опустила сиденье, а папа тем временем затопил печку на кухне и сложил дрова в камине.

– С Новым годом, Каос! – сказал он. – Может, в этом году тебя уже следует звать Карл Оскар?

– Нет, мне больше нравится Каос. – К имени Карл Оскар он не привык.

– Как хочешь, – согласился папа. – Полным именем мы будем звать тебя, когда ты пойдёшь в школу, но до этого ещё далеко.

Весь день они катались на лыжах и радовались отдыху. Завтра утром им предстояло вернуться в город: маму ждало дежурство в аптеке, папу – голубой автобус, а тётю с дядей – их дом, который находился в тридцати километрах от города.

Вечером, уже дома, Каос спросил у мамы:

– Как ты думаешь, Бьёрнар вернулся с юга?

– Да, они вернулись сегодня. Завтра ты как обычно, пойдёшь к ним.

Каос обрадовался, он стоял, прислушиваясь к грохоту водопада и шуму печатных станков.

– Ну вот, всё опять входит в свою колею, – сказала мама. – Каос, беги скорей окну!

Каос взглянул в окно и увидел голубой автобус, который возвращался уже из второго рейса. Автобус посмотрел на Газетный дом, исполнил свой автобусный танец и покатил дальше.

– В этом году он танцевал для нас первый раз, – сказала мама и улыбнулась.

Зима

Когда Каос с папой, мамой, дядей и тётей были в Лилипутке, стояла ясная морозная погода. Теперь она изменилась: стало пасмурно, пошёл снег. Он шёл и шёл не переставая, снегом занесло все улицы и тротуары, и по ним можно было ходить на лыжах. Снега не было только на Главной улице, потому что ее чистили и днём и ночью.

По одной из улочек в верхней части города шли два лыжника, большой и маленький. Это были Каос и папа. А маленький голубой автобус стоял без дела на автобусной станции, теперь в первый рейс он уходил только двенадцать часов, потому что в январе бывает мало пассажиров. Люди боятся, что в январе в горах слишком холодно, и ждут февраля. А там начнёт пригревать солнце, и можно будет не только покататься на лыжах, но и немного загореть.

Каос шёл к Бьёрнару и волновался: вдруг он не узнает Бьёрнара? Или Бьёрнар – его?

Ведь они так давно не виделись! Эта мысль не давала ему покоя. Он шёл очень быстро, а папа – медленно, и получалось, что они идут с одинаковой скоростью. У папы ноги были длинные, а у Каоса – короткие, папа делал один шаг, а Каос – несколько, его ноги мелькали, как барабанные палочки. Он спешил и часто падал.

– Не торопись, у нас много времени, – сказал папа. – Сначала медленно скользни одной ногой, замри на секунду, а потом – другой. Тогда шаг у тебя получится длиннее. Вот попробуй.

– Получилось!

Каос прошёл немного, как его учил папа, но потом забыл, заторопился и снова растянулся на снегу. Лыжи у него запутались, и он не мог встать. Побарахтавшись в снегу, он затих и стал ждать папу. Но папа не спешил поднимать Каоса.

– А что бы ты делал, если бы меня здесь не было? – спросил он.

– Подождал бы кого-нибудь.

– А если бы никто не пришёл?

Каос посмотрел на свои переплетённые ноги и торчащие в разные стороны лыжи.

– Смотри сначала на одну ногу и на одну лыжу, – посоветовал папа. – Это не так сложно. Ведь у тебя всего две ноги и две лыжи.

– И две палки, – напомнил Каос, снова глядя на свои ноги.

– Чтобы встать, – продолжал папа, – надо перевернуться на спину и поднять ноги с лыжами вверх. Тогда ты сразу поймёшь, какая лыжа на какую ногу надета. Теперь потихоньку опускай ноги и поднимайся.

Каосу было чудно лежать на снегу, задрав ноги с лыжами. Мимо шла какая-то женщина.

– Помочь тебе? – предложила она. Каос покачал головой:

– Нет, я сам!

Наконец он разобрался в лыжах и встал.

– Молодец, теперь тебе сам чёрт не брат, – сказал папа и счистил с него снег – Каос был похож на снеговика.

– А разве раньше он был мне братом? – удивился Каос.

– Нет, конечно… – Папа засмеялся. – Так говорят, когда человек ничего не боится и может справиться с любым делом без посторонней помощи…

Они пошли дальше, сперва по ровному месту, а потом начался спуск. Каос немного присел и помчался вниз. В ушах у него свистел ветер, он нёсся всё быстрей и быстрей и не сумел повернуть там, где нужно.

– Осторожней, Каос! Остановись! – крикнул папа.

Впереди был перекрёсток, куда мог выскочить автомобиль. Каос не умел тормозить на полном ходу, как настоящие лыжники, поэтому он просто сел, и тормозом ему послужили собственные штаны.

– Ты меня напугал, —

сказал папа, подходя к Каосу. – А что, если бы ты выехал прямо на перекрёсток?

– Нет, я знал, что надо остановиться! – ответил Каос. – Мама меня предупреждала, что перекрёстки опасны. И Эва предупреждала, и Бьёрнар, и ты.

– А я ехал очень быстро?

– Очень. Ты не умеешь тормозить лыжами?

– Нет. Это трудно, особенно когда едешь так быстро.

– Буду тебя учить, – сказал папа. – Это нетрудно, а уметь надо обязательно. Вот мы и пришли. Звони в дверь, по-моему, Эва и Бьёрнар уже смотрят на нас из-за занавески.

Каос снял лыжи, но папа лыж снимать не стал, ведь ему надо было идти на работу. Каос позвонил и тут же для верности постучал в дверь. Эва открыла ему. Она очень загорела.

– Здравствуй, Каос! – сказала она. – С Новым годом! Я рада, что ты снова пришёл к нам.

– Я не один, со мной папа, но он не снял лыжи.

– С Новым годом! – приветствовала Эва и папу. – Подожди, пожалуйста, – продолжала она, – я должна предупредить Каоса: мы с Бьёрнаром поссорились и поэтому у нас дома очень невесело. Даже не знаю, Каос, захочешь ли ты остаться.

– Захочу, – не очень уверенно сказал Каос. Он так радовался, что Бьёрнар вернулся домой и они снова будут вместе играть!

У Каоса стало тяжело на душе.

– Из-за чего же вы поссорились? – спросил папа.

– Ты лучше зайди и рассуди нас, – предложила Эва. – Может, все вместе мы найдём выход из этого положения.

Пришлось папе всё-таки снять лыжи. Он счистил с них снег и поставил возле двери. Теперь там стояли две пары лыж – большие и маленькие – и две пары палок.

– Здравствуй, Бьёрнар! – сказал папа, входя в комнату. – С Новым годом! Ты загорел совсем как летом!

Бьёрнар и правда так загорел, что Каос не сразу узнал его.

– Так что же у вас случилось? – снова спросил папа.

– Я не хочу, чтобы из меня делали сопливого младенца! – сердито сказал Бьёрнар.

– Из тебя? Младенца? – Папа был удивлен. – Из тебя младенца уже не сделаешь, вон ты какой большой, без пяти минут школьник, умеешь читать и знаешь больше, чем другой взрослый. С чего ты взял, что из тебя делают младенца?

– С того, что Эва хочет запихнуть меня в меховой мешок! – с обидой крикнул Бьёрнар.

– Ну, Эва, теперь твоя очередь. Объясни и ты, что происходит, а мы с Каосом решим кто из вас прав.

– Да понимаешь, Бьёрнару надо выходить на свежий воздух, даже зимой в мороз. Ну съездили мы на юг, но ведь этого мало. Живём-то мы в Норвегии, зимой у нас вон какие морозы. Как прикажешь вывозить Бьёрнара на прогулку?

– Можно подумать, что я не катаюсь на санках! Каос и Эва знают, как я езжу, отталкиваясь палками!

– Ездить-то ты ездишь, но ведь ноги у тебя всё равно замерзают, и нам приходится возвращаться домой, – грустно сказала Эва.

– Да, да, да! – Бьёрнар сердито посмотрел на Эву. – Эва хочет придумать для меня сани, вроде финских, чтобы я мог ездить, сидя в меховом мешке! А я не хочу!

– Успокойся, пожалуйста, из-за чего мы спорим? Саней таких у нас нет, и, как их сделать, я тоже не знаю. Да и что нам это даст? В горах ещё можно на них кататься, а что делать, когда нужно сходить в магазин? Ума не приложу. Вчера вечером, например, мы поехали в магазин, так только намучились. Коляску не сдвинешь с места, колёса так и вязнут в снегу. Я совершенно выбилась из сил. А Бьёрнару всё равно плохо: когда мы вернулись, ноги у него были как ледышки. – Эва была по-настоящему расстроена. – На юге было так хорошо, а тут опять… Лучше бы мы никуда не ездили, жили бы, как жили…

На глазах у неё показались слезы.

– Ну что ты, Эва! Не расстраивайся, что-нибудь придумаем! – сказал Бьёрнар.

Папа повернулся к Каосу:

– Да, надо что-то придумать. Ты, Бьёрнар, тоже думай. Не хочешь сидеть в меховом мешке – твоё дело, но всё-таки одевайся потеплее. Попробуйте сегодня с Каосом нарисовать сани для Бьёрнара. Я тоже подумаю над этим, мне надо кое с кем посоветоваться.

– Я знаю, с дядей! – воскликнул Каос. Уж он-то обязательно что-нибудь придумает!

– Правильно! Дядя у нас мастер, у него есть всякие инструменты и даже своя кузница. Все вместе мы найдём выход из этого положения. Не грусти, Бьёрнар!

Бьёрнар улыбнулся первый раз за это утро.

– Значит, договорились! А сейчас я бегу! – сказал папа и действительно побежал, потому что уже опаздывал.

Эва, Бьёрнар и Каос смотрели в окно, как он у крыльца надевает лыжи: одна, вторая, палки в руках – и вот уже папа поднимается вверх по улице. Почувствовав, что на него смотрят, папа обернулся и махнул рукой. В это время лыжи у него скользнули назад, и папа упал. Каос уже хотел бежать ему на помощь, но вспомнил, что папа умеет вставать без посторонней помощи. Он поднял ноги с лыжами вверх, длинные лыжи покачались в воздухе и медленно опустились на землю – папа снова был на ногах. Он отряхнул с себя снег и быстро пошёл в гору.

– Твой папа поедет сегодня на автобусе? – спросил Бьёрнар.

– Да, у него рейс в двенадцать часов, – ответил Каос.

– А мой папа работает в большом городе, – вздохнул Бьёрнар. – Лучше бы он тоже водил здесь автобусы.

– Разве он там водит автобусы?

– Нет, он работает на вычислительной машине. – Бьёрнар развернул коляску и поехал в свою комнату. – Иди сюда! – позвал он Каоса.

Каос давно ждал этого приглашения, он соскучился по комнате Бьёрнара. Уж там-то они обязательно займутся чем-нибудь интересным!

– Сейчас мы рисовать не будем, отложим это на вечер, – решил Бьёрнар.

– Мне всегда разрешают немного порисовать в кровати, – сказал Каос. – А тебе?

– Мне тоже. Я кладу за спину много подушек и беру доску для рисования. Завтра мы сравним наши рисунки. Только сейчас не говори, что ты нарисуешь, так интересней. А теперь угадай, чем сегодня будет моя коляска?

Каос заулыбался – начиналось самое интересное.

– Только не космический корабль, да? – неуверенно сказал он.

– Нет, сегодня мы не полетим в космос.

– Вертолёт?

– Нет. Спускайся ниже.

– Гоночный автомобиль? Или, может, грузовик?

– Нет, ещё ниже.

Каос представил себе разрытую землю.

– Экскаватор? – Он был почти уверен, что угадал.

– Нет. Придётся тебе помочь. Предположим, ты стоишь на пристани…

– Ага, какое-нибудь судно? – Каос улыбнулся. – Моторка? Шхуна? Баржа?

– Судно-то судно, только какое? Спустись ещё ниже!

– Под воду? Значит, подводная лодка?

– Правильно, – сказал Бьёрнар. – Только не военная. У нас будет мирная лодка, которая изучает тайны моря. Через иллюминатор с толстым стеклом мы будем наблюдать за жизнью под водой. Это безопасно.

– Мы увидим всяких рыб и растения! Ведь на дне моря растут растения!

– Да, растут, и ползают крабы и омары. Но мы с тобой будем изучать крупных обитателей моря.

– Больших рыб? – обрадовался Каос. – Летом мой папа поймал большую-пребольшую треску, а бабушка сказала, что надо ловить маленькую, она вкуснее.

– Нет, за треской мы наблюдать не будем, нам нужны более крупные обитатели моря, – сказал Бьёрнар. – Скажи, например, ты знаешь, кто такие морские зайцы?

– Нет, не знаю, – честно признался Каос. – Я знаю только обыкновенных зайцев и морскую капусту, а про морских зайцев слышу первый раз. Какие они и где живут?

– Раз они морские, значит, живут в море, это ясно. Морской заяц – это вид тюленя, он водится по всему норвежскому побережью. Я читал о них в энциклопедии. – Бьёрнар показал рукой на полку, на которой стояло много толстых красивых книг. Бьёрнар очень любил книги и узнавал из них всё, что ему было интересно. – А теперь угадай, что это такое? – сказал он, подъехал к секретеру включил магнитофон.

Каос удивился: зачем им музыка, если они решили заняться исследованием морских тайн? Однако вместо музыки из магнитофон полились какие-то странные звуки.

– На что это похоже? – спросил Бьёрнар.

– Похоже, будто один слон зовёт другого, – сказал Каос.

– Правильно, похоже, но всё-таки это не слон. Сдаёшься?

– Сдаюсь!

– Это киты! – торжественно объявил Бьёрнар. – Ты знал, например, что киты под водой разговаривают друг с другом? Они слышат друг друга на огромном расстоянии. Время от времени они выплывают на поверхность, чтобы набрать воздуха, но вообще-то могут находиться под водой очень долго. Детёныши всегда плавают с матерью, им разрешают плавать самостоятельно, только когда они вырастут. А теперь сходи на кухню, там в мусорном ведре лежит пластмассовая бутылка. Эва выбросила сегодня утром. Принеси её, пожалуйста. И ещё найди там верёвку или шнурок. Хорошо бы взять для тебя купальную шапочку, но её ты надевал, когда был космонавтом, а повторяться неинтересно. Ладно, o6oйдёмся маской. У меня есть чёрная маска, которую Эва купила для карнавала.

Половину того, что сказал Бьёрнар, Каос не понял, но побежал на кухню и застал там Эву. Это было кстати, без неё он не нашёл бы веревку. Потом он спросил про бутылку. Эва достала бутылку из мусорного ведра, вытерла её и дала Каосу.

– Как я рада, что ты снова у нас! – сказала она, обнимая его.

– Я тоже рад!

Но поговорить с Эвой ему было некогда, он спешил играть в новую игру.

Значит, так: бутылка – это как будто баллон с кислородом. Когда ты будешь нырять, мы привяжем её тебе на спину. Если тебе понадобится что-нибудь сообщить мне, дергай за верёвку. Сейчас нырять ещё рано, мы должны отплыть подальше от берега, а для этого надо сначала построить нашу подводную лодку, иначе тебе негде будет сидеть. Иди опять на кухню и принеси две табуретки. Я мог бы и сам это сделать, но у меня есть другие дела.

Каос снова побежал на кухню, но Эвы там уже не было. Он заглянул в гостиную. Эва играла на пианино, пальцы её быстро-быстро бегали по клавишам. Каос загляделся на них. Когда Эва перестала играть, он кашлянул и пошаркал ногой,

– Что ты хочешь? – спросила Эва, повернувшись к нему.

– Можно мне взять две табуретки? Мы строим подводную лодку!

– Тебе интересно?

– Очень!

Но смотреть, как Эва играет, тоже было интересно, и Каос чуть не забыл про табуретки. Наконец он спохватился и бросился выполнять поручение Бьёрнара.