Текст книги "Тайна старого кладбища"

Автор книги: Анна Устинова

Соавторы: Антон Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава IV
Степаныч и другие

– Дома, – ответил Петька и украдкою подмигнул ребятам.

– Давайте мы вас проводим, – вежливо проговорила Маша.

– Без вас знаю, куда идти, – командирским голосом рявкнул Степаныч. – Я, между прочим, еще Валериных родителей здесь посещал.

Все присутствующие, кроме Вовы, об этом знали. Вообще-то Валерий Петрович почти не делился с сыном воспоминаниями о собственных юных годах. Однако, по некоторым сведениям, Петькин отец был в детстве натурой крайне изобретательной, и в частности, доставлял немало хлопот Степанычу.

Широко известен был случай, когда четырнадцатилетний Валера испытывал вместе с друзьями какую-то адскую смесь против ос. Эксперимент проходил возле шлагбаума. Смесь повела себя непредсказуемо. Поговаривали, что доблестный сторож поселка Красные Горы тогда едва не лишился своей любимой сторожки вместе со всеми сельскохозяйственными угодьями. Словом, он часто наведывался к родителям юного Валерия Петровича и читал им длинные нотации, как нужно правильно воспитывать сына.

Повзрослев и обзаведясь собственным семейством, Валерий Петрович точно принял эстафету. Теперь Степаныч нередко являлся к нему. Каждый визит бывшего заслуженного работника органов правопорядка начинался словами: «Валера, упускаешь ты сына. Не вырастет из него полноценного члена общества».

Вот почему, увидев в окно Степаныча, Петькин отец внутренне сжался. Сторож, тем временем сняв форменную фуражку, тщательно вытер носовым платком лицо и коротко стриженную седую голову.

– Может, мы все-таки вас проводим? – еще раз предложил Петька.

– Без вас обойдусь, – с раздражением отозвался Степаныч. – Вопрос серьезный. И не для ваших ушей.

Тут на крыльце показался Валерий Петрович.

– Опять они что-нибудь натворили? – затравленно взглянул он на Степаныча.

– Пока нет, – к немалому изумлению Петькиного отца, ответил доблестный сторож. – Сейчас не об этом совсем речь.

– А об чем? – автоматически в тон Степанычу спросил Петькин отец.

– Вот войдем внутрь, тогда и… – Степаныч, не договорив, покосился на пятерых ребят.

У Валерия Петровича несколько отлегло от сердца. Ему уже стало ясно: с какой бы целью ни явился Степаныч, читать нотаций по поводу воспитания Петьки он сегодня не будет.

– Проходи, проходи, – тоном радушного хозяина произнес Петькин отец. – Сейчас пивка холодненького достану.

На вечно мрачном лице Степаныча возникло некое подобие улыбки.

– Вообще-то, Валера, при исполнении не положено, – отозвался он, однако в голосе его не слышалось особенной твердости.

– Ничего, пивка можно, – возразил Валерий Петрович.

– Ну, если чуть-чуть…

Дав таким образом себя уговорить, Степаныч еще раз вытер платком взмокшую голову и решительно шагнул в дом.

– Мы, папа, тоже, пожалуй, попьем пепси, – двинулся следом Петька.

– Посторонних не приглашаем, – на этот раз решительно возразил Степаныч. – У меня с твоими родителями, – повернулся он к Петьке, – разговор секретный.

– Берите пепси и отправляйтесь к себе в шалаш, – мигом скомандовал Валерий Петрович.

Петька со вздохом поплелся на кухню. Мужчины прошли мимо него в столовую и тщательно затворили за собой дверь.

– Что будем делать? – поглядели на Петьку друзья.

Тот, подобравшись на цыпочках к двери столовой, послушал. Однако дверь была сработана еще до войны из цельного дерева и звуки пропускала плохо.

– Здесь мы ничего не услышим, – сообщил Командор остальным.

– А из сада? – предложила Настя. – Окна у вас в столовой наверняка открыты.

– Открыты, – кивнул Петька. – Но к ним не подберешься. Там все заросло шиповником. Хотя погодите, – вдруг просиял он. – Знаю. Пошли наверх.

Мгновение спустя друзья уже взбирались по крутой лестнице на второй этаж. Слева от площадки находилась Петькина комната. Посредине – дверь в спальню родителей. А справа – комната, в которой когда-то работал Петькин дедушка. Теперь она была заставлена стопками книг и журналов, которые Петькин отец методично вывозил, по мере накопления, из московской квартиры. Именно в эту комнату Петька и поманил ребят.

Их обдало жаром. Несмотря на июньский зной, все окна тут были плотно закрыты.

– На фига мы сюда приперлись? – поморщился Дима.

– Тише ты, – приложил палец к губам Командор. – Идите лучше сюда.

Он первым пробрался между стопками книг в угол. В полу зияла круглая дыра. Сквозь нее отчетливо доносился голос Степаныча:

– Хорошее у тебя пиво, Валера.

– Может, орешков хочешь? – предложил Петькин папа.

– Нет, – отказался Степаныч. – Я люблю с воблой или с моченым горохом. А иностранных этих фисташек не признаю. У меня от них в организме изжога.

– Как хочешь, – не настаивал Валерий Петрович.

В это время Дима шепотом осведомился у Петьки:

– Откуда у вас тут такая классная дыра?

– Трубы для отопления провели в новом месте, – тихонько проговорил Командор. – А старую дырку еще не заделали.

– Удачно, – сказала Маша.

– Слышь, Валера, у тебя вроде кто-то там разговаривает, – снова послышался голос Степаныча.

Ребята испуганно замерли.

– Где? – спросил Валерий Петрович.

– Вроде бы там, – поднял указательный палец вверх Степаныч.

– Тебе послышалось, – засмеялся Валерий Петрович. – Там у нас нежилая комната. Бывший кабинет отца.

– Да-а, – протянул Степаныч, – помню, как раньше совершаешь ночной обход вверенной территории, а у отца твоего все в комнате свет. Любил допоздна засиживаться.

– Было дело, – откликнулся Валерий Петрович.

– Хорошее было время. Не то что нынешнее, – с уверенностью отметил Степаныч.

Ребята недовольно переглянулись. Похоже, Степаныч решил предаться воспоминаниям. В таком случае не было никакого смысла сидеть в этой душной комнате.

– И Водкин Вадим Леонардович тоже любил допоздна работать, – вновь послышался голос Степаныча. – При нем дача-то как содержалась.

– Да, – вяло откликнулся Петькин отец, которому было пока невдомек, куда клонит доблестный сторож поселка Красные Горы.

– И у Ковровой-Водкиной тогда подозрительные элементы не укрывались, – многозначительно изрек бывший заслуженный работник органов правопорядка.

– Какие еще элементы? – переспросил Петькин отец.

– Нет дыма без огня, – уклончиво ответил Иван Степанович.

Ребята, склонившись к дыре, слушали, словно завороженные. Теперь каждому из пятерых была совершенно ясна тактика сторожа. Усыпив бдительность собеседника кратким экскурсом в прошлое, старый сыскарь исподволь подводил к тому главному, ради чего и нанес визит.

– Ты о чем, Степаныч? – был совершенно заинтригован Валерий Петрович.

– О тайном проникновении чуждого элемента, – грозным голосом произнес сторож. – Должен предупредить: если вовремя не обезвредим, взрывоопасная получится у нас обстановка в поселке.

– Взрывоопасная?

Валерия Петровича вновь охватило волнение. Похоже, Петька со своими друзьями все-таки опять проштрафились.

– Взрывоопасная – это еще мягко сказано, – тем временем нагнетал атмосферу Степаныч. – Такие дела чем только не кончаются. Особенно при теперешнем беззаконии.

– Слушай, – решил выяснить все до конца Валерий Петрович. – Не томи ты меня. Говори прямо. Что там мой Петька опять натворил?

– Разве он натворил? – удивился доблестный сторож.

Настя, не удержавшись, фыркнула. Петька зажал ей ладонью рот. Девочка отползла к двери и, выскочив на лестничную площадку, дала волю душившему ее смеху. Остальные тоже едва сдерживались. Петька угрожающе потряс кулаком в воздухе.

– Петька твой ни при чем, – продолжал в столовой Степаныч. – Хотя, конечно, я бы, на твоем месте, его воспитанием занялся вплотную. Но сейчас, повторяю, не о том речь. Тут у нас может такое случиться…

– Да о чем ты, Степаныч? – был совершенно сбит с толку туманными намеками сторожа Петькин отец.

– Проникновение криминальных структур, – отвечал тот.

– Ты кого-нибудь с новых дач имеешь в виду? – предположил Валерий Петрович.

– Нет, – твердо изрек Степаныч. – Весь криминал сосредоточен в данный момент на даче Ковровой-Водкиной.

До ребят донесся раскатистый смех Петькиного отца.

– Ну ты даешь, Степаныч! Еще сказал бы, что Коврова-Водкина – глава преступного синдиката! А Филимоновна у нее правая рука.

– Насчет Филимоновны не согласен, – на полном серьезе откликнулся сторож. – Она ветеран войны. А вот в какой связи с преступным элементом гражданка Коврова-Водкина – это пока загадка.

– Да где преступные элементы? – простонал Валерий Петрович.

Наверху ребята еле сдерживали смех. Сотрясаясь всем телом, на лестничную площадку отполз хохотать Дима. Петька, Настя и Вова пока не сдавались. Хотя и у них силы были уже на пределе.

– Преступный элемент действует прямо на твоих глазах, – начал втолковывать Валерию Петровичу сторож. – Женщину эту чернявую видел?

– Симу? – воскликнул Петькин отец. – Да я же ее еще с детства помню.

– Я тоже многое помню, – каким-то странным голосом проговорил Степаныч. – В детстве человек один, а потом, смотришь, вырос, и уже совершенно другая личность.

– Другая личность? – изумился Валерий Петрович. – Сима?

– Есть против нее обоснованные подозрения, – в голосе Степаныча послышались угрожающие нотки. – В данный момент ведется отслеживание связей.

– Чьих? – выдохнул Петькин отец.

– Подозреваемой Серафимы Людвиговны, – последовал ответ бывшего заслуженного работника органов правопорядка. – Потому я к тебе и пришел.

– Почему? – уже окончательно ничего не понимал Валерий Петрович.

– Узнать, не являлась ли к тебе подозреваемая.

– Не являлась, – немедленно заверил сторожа Петькин отец. – Мы с ней только однажды на улице виделись.

– А про род своих занятий она тебе случайно не говорила? – начал допытываться Степаныч.

– Ее уволили по сокращению штатов, – объяснил Петькин отец. – Теперь Симочка вроде бы безработная.

– Все одно к одному, – мрачно заметил Степаныч. – Больше не можешь дать никакой информации?

– Я не могу, а вот ты мне дай! – потребовал Петькин папа. – В чем Симу подозреваешь?

– Служебная тайна! – рявкнул Степаныч. – Разглашать не имею права.

– Надеюсь, Наталья Владимировна не замешана? – заволновался Валерий Петрович.

– Время покажет, – и на сей раз уклонился от прямого ответа сторож. – А ты, Валера, держи ухо востро. Дела назревают такие… От каждого бдительность требуется.

– Ты все-таки мне объясни, – был совершенно заинтригован Петькин отец.

– Нет, Валера. Пойду я лучше.

Ребята услышали скрип стула. Это Степаныч встал из-за стола и направился к двери. Еще чуть погодя доблестный сторож поселка Красные Горы вышел на улицу. Валерий Петрович, проводив его, вернулся в столовую. Выглянув в окно, он кликнул Петькину мать, которая собирала в саду клубнику:

– Рита! Подойди, пожалуйста.

– Сейчас! – донеслось из глубины сада.

– Мотаем отсюда, – скомандовал друзьям Петька.

Друзья ринулись вниз по лестнице. Вскоре они уже рассаживались в шалаше по диванным подушкам.

– Степаныч что-то знает, – в полном волнении проговорила Настя.

– Служебная тайна, служебная тайна, – передразнил Дима бывшего заслуженного работника органов правопорядка. – Какая может быть тайна, когда он давно в отставке.

– Он не в отставке. Он сторож, – уточнила Маша.

– Тогда у него должна быть не служебная тайна, а сторожевая, – улыбнулся Дима.

– Какая бы ни была, – задумчиво проговорил Командор, – но тайна есть.

– Может, его Шмельков попросил помочь? – внимательно поглядела Маша на Петьку.

– Вполне вероятно, – кивнул тот.

– Шмельков часто к вашему Степанычу ездит, – вмешался Вова.

Об этом юные детективы знали и без него. Капитан Алексей Борисович Шмельков, у которого вечно выходила из строя машина, в последние годы просто сбивался с ног от количества преступлений, происходивших в его районе. Поэтому иногда он обращался к Ивану Степановичу, и тот, как бывший профессионал, оказывал ему помощь, так сказать, на общественных началах. Правда, Алексей Борисович однажды признался ребятам, что от Степаныча больше вреда, чем пользы. Однако выбирать капитану не приходилось. Сторож поселка Красные Горы, по крайней мере, хоть никогда не отказывался от поручений.

– Может, нам к Шмелькову сходить? – предложила Настя.

– Рано, – покачал головой Петька. – Конечно, он к нам относится хорошо, но вряд ли что-нибудь скажет.

– Естественно, – подтвердил Дима. – Алексей Борисович не имеет права выдавать секреты следствия.

– Степанычу выдал, а нам, выходит, нельзя? – возмутился Вова.

– Действительно, – подхватила Настя. – Мы для Шмелькова куда больше сделали, чем бывший заслуженный.

– Зато Степаныч в районном отделении милиции вроде числится каким-то почетным сотрудником, – усмехнулся Петька. – А если серьезно, – добавил он, – то нам, прежде чем идти к Шмелькову, надо самим хоть что-нибудь выяснить об этом деле.

– Правильно! – оживилась Маша. – Если Алексей Борисович убедится, что мы в курсе дела, он не будет особенно скрытничать.

– Тогда пошли выяснять, – поднялся на ноги Вова.

Спешно пройдя сквозь участок, ребята выбрались на дорогу, которая вела к шоссе. Возле шлагбаума они увидели Степаныча. Доблестный сторож прямо в фуражке и кителе полол под палящим солнцем какую-то грядку. Заслышав шаги, он поднял голову и наградил всю компанию хмурым взглядом.

– Иван Степанович, может, вам помочь? – любезно предложил Петька. У него вдруг забрезжила надежда, что сторож во время прополки выболтает ненароком какие-нибудь сведения о Симочке.

– Проходите и не мешайте движению, – не принял помощи бывший заслуженный работник органов правопорядка.

Ребята задерживаться не стали. Иван Степанович снова склонился над грядкой.

– Неутомимый он все-таки, – миновав шлагбаум, сказала Маша.

– Вообще-то надо будет потом за ним последить, – отозвался Петька.

– Делать тебе больше нечего, – проворчал Димка, которому слежка за Степанычем представлялась занятием бесперспективным.

– Неужели не понимаешь? – продолжал Петька. – Наш дорогой бывший заслуженный наверняка затеял очередное самостоятельное расследование, чтобы Шмелькова заткнуть за пояс.

– А ведь верно! – широко раскрыла глаза Настя. – Слушайте! А может, Шмельков вообще про это дело ничего не знает?

– Я ничему не удивлюсь, – отвечал ей Петька. – Во всяком случае, если Степаныч что-то нарыл самостоятельно, то со Шмельковым никогда делиться не будет.

– А вот сам на след нас вывести может, – вмешалась Маша.

– Я вам о том и твержу, – кивнул Петька. – Последим аккуратненько за Степанычем. Может, и станет что-нибудь ясно.

Они сошли с дамбы и быстрым шагом двинулись по берегу пруда на кладбище.

– С Игнатьичем я сам разговор заведу, – решительно заявил Вова.

– Только ты не перебивай, если мы будем ему задавать вопросы, – предупредил Командор.

– Ну! – немедленно согласился Вова.

– И слишком долго не говори, – добавил Димка. – А то ведь заведешься, тебя потом и не перебьешь.

– Не заведусь, – пылко пообещал мальчик.

Едва войдя в кладбищенские ворота, он резко свернул налево и уверенным шагом устремился вперед по неширокой, но хорошо утрамбованной дорожке. Остальные едва поспевали за ним.

Метров через пятьдесят дорожка круто изогнулась и вывела всю компанию к бревенчатому одноэтажному домику, на фасаде которого корявыми белыми буквами было написано: «Администрация кладбища».

– Какая еще администрация? – уставился на надпись Димка.

– Это Савелий Игнатьевич так себя называет, – пояснил Вова.

– Понятно, – скривила губы в усмешке Маша.

– Не вздумай над ним шутить, – предупредил Вова. – У него с юмором слабо.

Маша кивнула.

Вовка ступил на крыльцо, но дверь домика отворилась еще до того, как он в нее постучал. Перед ребятами появился мужик лет пятидесяти в грязной майке и старых джинсах.

– К администрации есть вопросы? – почесал он порядком отросшую седую щетину на подбородке.

– Дядя Савелий! Это же я! – радостно воскликнул Вовка.

– А-а, – потеплел взгляд у «администрации кладбища». – С чем пожаловал?

– Да так просто, – затараторил Вова. – Поговорить. Ребята интересуются.

– Откуда ребята? – с подозрением оглядел Савелий Игнатьевич членов Тайного братства.

– Из Красных Гор! – с какой-то немыслимой скоростью выпалил Вова. – Друзья!

– Друзья – это хорошо, – одобрил сторож и шумно высморкался без помощи носового платка.

Брезгливый Димка отвел взгляд.

– Чего это с ним? – удивился Савелий Игнатьевич.

– Он кладбищем любуется, – быстро проговорила Маша.

– Возьми себя в руки, – прошептал Петька на ухо Терминатору.

– Кладбище у нас образцовое, – остался доволен Машкиными словами сторож. – Старинное. Но еще пока производственные ресурсы есть. Захораниваем. Большие люди из Москвы обращаются. Иным, которые понимают, охота могилку иметь на лоне природы.

– Например, этой. Где Голубка, – навел Игнатьича на нужную тему Вова.

– С Голубкой случай особый, – немедленно заглотил наживку Савелий Игнатьевич.

– Почему особый? – рыжеволосая Настя широко распахнула и без того огромные зеленые глаза.

– Да уж такие дела, – снова принялся скрести подбородок сторож.

– Какие? – спросила Настя.

– Такие, – ответил Савелий Игнатьевич. – Как оно водится, если могила проклята.

– Дядя Савелий, ты им расскажи, – вклинился Вова. – А то они мне не верят.

– Почему не верят? – явно осталась недовольна «администрация кладбища».

– Ну, как-то странно, – сказала Маша. – Мы раньше о таком только в книгах читали.

– А вы после полуночи сюда хоть раз суньтесь, будут вам сразу и книги и кино, – хитро глянул на них Игнатьич. – Вот, к примеру, позавчера…

Савелий Игнатьевич вдруг замолчал, словно бы решая, следует ли продолжать.

– Что позавчера? – разинул рот Вова.

– Иду поздно ночью, а мне навстречу тот самый хахаль Голубки, – хриплым голосом отвечал сторож.

– Которого подорвали? – вырвалось у Димы.

– Он самый, – кивнул сторож. – И главное, я туда, а он мне навстречу. У меня аж мурашки по телу. Думаю: «Все, Савелий, пришел твой последний час». А мужик улыбнулся мне ласково. Я в кусты. Потом осторожненько голову высунул, а его уж нет.

– Ничего себе, – покачал головой Командор.

– Вам, может, и ничего, – проворчал Савелий Игнатьевич, – а я потом целый день отойти не мог.

– Да уж, – искренне посочувствовал Дима, которому совсем не хотелось бы оказаться в такой ситуации.

– Главное, люди такие солидные собрались на похороны, – продолжал Игнатьич. – Четыре легковых «Мерседеса» и еще один, на котором гроб привезли.

– Красиво, – подыграл ему Петька.

– И гроб прямо загляденье, – с уважением произнес Савелий Игнатьевич. – Дерево дорогое, и работа не наша. А цветы – одни сплошные розы. Всю могилу ими в полчеловеческого роста засыпали. Я уж их потом частично прибрал, чтобы зря не вяли.

Ребята переглянулись. Похоже, что с этих похорон Игнатьич поимел неплохой доход. Тем более что торговля цветами на станции Задоры всегда шла бойко.

– Такие роскошные похороны, – вкрадчиво проговорила Маша, – а на памятнике даже имени покойницы не написали.

– Я Дмитрию Витальевичу то же самое говорил, – отозвался сторож.

– Какому Дмитрию Витальевичу? – решил уточнить Петька.

– Возлюбленному несчастному, – объяснил сторож. – Которого после взорвали.

Савелий Игнатьевич перекрестился.

– Что же вы ему говорили? – спросила Настя.

– Он памятник как привез устанавливать, я сразу засек непорядок, – тоном уважающего себя профессионала изрек Савелий Игнатьевич. – Нехорошо, говорю, Дмитрий. Про голубку есть, а имени покойницы не упомянуто. Видно, мастера твои в Москве забыли. Я даже ему предложил одного. Он у нас за умеренную цену какую хочешь надпись на камне вырежет. А Дмитрий Витальевич мне отвечает: «Не надо». Я прямо весь озадачился. Как же не надо? Не по-людски это вроде, чтобы покойница без имени и фамилии оставалась. И даты жизни и смерти требуется увековечить. А Дмитрий ни в какую. Все твердил: «Воля покойницы, воля покойницы. Как ей хотелось, так пусть и будет. Я перед ней кругом виноват».

– Но вы-то, наверное, знаете, как ее звали? – попытал удачу Петька.

– Вам-то зачем? – испытующе поглядел на него сторож.

– Как же! Такая трагедия! – воскликнула Настя.

– Мой вам совет: держитесь от этой трагедии подальше, – порекомендовал сторож.

– Как-то действительно нехорошо, что человек безымянный лежит, – решила сыграть Маша на убеждениях «администрации кладбища».

– Не по-нашему это, – подтвердил сторож.

– Вот мы и думаем, – со скорбным видом произнес Димка. – Пусть хоть у нас в памяти останется имя покойницы.

– А ты, я вижу, парень, разбираешься, – с уважением произнес Савелий Игнатьевич.

– Он у нас будущий историк, – поторопилась закрепить успех Маша.

– Я тоже раньше учителем истории хотел стать, – заулыбался вдруг мрачный сторож. – Но как-то не сложилось.

– Димка у нас, как будущий историк, считает, что никого нельзя забывать, – ляпнул первое, что пришло в голову, Петька.

– Хорошая, парень, у тебя установка, – явно проникался Игнатьич все большим уважением к Диме.

– Он у нас ведет специальную картотеку, – принялась вдохновенно врать Маша.

– Какую картотеку? – перебил ее брат.

– Настоящий будущий ученый! – воскликнула сестра. – Все забывает! У тебя же есть замечательная картотека имен современников для будущей книги.

– Так бы сразу и сказала, – наконец усек Димка, куда клонит сестра.

– И что ты туда помещаешь? – полюбопытствовал сторож.

– Имена, фамилии, даты рождения и смерти людей, которых знал, – боясь, как бы Димка все не испортил, торопливо проговорила Маша.

– У тебя что ж, все знакомые померли? – удивился Савелий Игнатьевич.

– Нет, нет, – в ужасе замахал руками Дима.

– Откуда ж тогда даты смерти? – не понял сторож.

– Он их потом проставит, – вмешался Петька.

– Предусмотрительно, – одобрил сторож. – Иные умные люди себе и могилы заранее оборудуют. Помер, а место уже готово. И памятничек тут как тут. Только дату проставь, и все, как говорится, в ажуре.

– Димка и вас, Савелий Игнатьевич, хочет в свою картотеку занести, – сказала Настя. – Вы человек в наших местах знаменитый.

– Не без этого, – легко согласился сторож. – Меня многие знают. Ручка с бумагой есть? – повернулся он к Димке. – Сейчас продиктую тебе свои данные.

– Нету бумаги, – развел руками мальчик. – И ручки тоже.

– Сейчас принесу, – удалился в дом сторож.

Вскоре он вышел, держа в руках пожелтевшую пустую квитанцию и простой карандаш, на котором явственно отпечатались следы зубов.

– Это еще что такое? – с ужасом воззрился на квитанцию Дима. Там было типографским способом отпечатано: «Свидетельство о захоронении».

– Не робей, парень, все там будем, – ободрил его сторож. – Ты лучше записывай. Бирюков Савелий Игнатьевич. Родился шестого августа тысяча девятьсот сорок пятого года. Дату смерти после у родственников уточнишь.

Димка старательно записал.

– Дополнительные сведения о жизни требуются? – спросил сторож.

– Пока нет, – ответил Петька за Димку. – Мы лучше, Савелий Игнатьевич, еще раз придем с тетрадью и как следует все запишем.

– Приходите, – очень понравилось такое решение сторожу. – У меня жизнь, вообще-то, интересная.

– Обязательно придем, – пообещали ребята. Каждому из пятерых было ясно: это прекрасный предлог для нового визита.

– Савелий Игнатьевич, – с мольбою произнесла Маша. – Вы обещали Димке для картотеки имя покойницы продиктовать.

– Это пожалуйста, – согласился сторож. – Людмила Ивановна Соколова. По мне, никогда бы ее могилы тут не было, – вновь начал испуганно креститься он. – А даты сейчас погляжу. У меня там, в конторе, бумажка имеется.

Он ушел в дом и тут же вернулся.

– Пиши, историк. Родилась двадцать второго июня тысяча девятьсот семьдесят пятого года. А померла четвертого сентября тысяча девятьсот девяносто шестого.

Едва он успел это продиктовать, как к сторожке лихо подрулил джип «Мерседес». Из него высунулась коротко стриженная голова мужчины восточного вида.

– Хозяин! – обратился вновь прибывший к Савелию Игнатьевичу. – Разговор есть.

– Ладно, ребята. Идите. Мне некогда, – вмиг посуровел сторож.

Пятеро друзей быстро двинулись вниз по дорожке.

– Кажется, тут еще одни похороны с «Мерседесами» назревают, – покосилась на джип Маша.

– Недаром Савелий Игнатьевич за место держится, – отвечал Вова. – Ему, говорят, в Москве предлагали работу, а он отказался.

– Кое-что мы все-таки выяснили, – вернул разговор в деловое русло Петька.

– Только нам это пока ничего не дает, – отозвался Дима. – Что мы с этой Людмилой Ивановной Соколовой теперь будем делать?

– Поживем – увидим, – задумчиво произнес Петька. Он пока и сам не мог найти применения добытым у сторожа сведениям.

– А как прикажете понимать, что Савелию Игнатьевичу убитый мужик явился? – спросил у друзей Дима.

– Говорю же: проклятая могила, – важно произнес Вова. – Думаете, это вам хаханьки?

– Не думаем, – покачала головой Настя.

– Когда такие дела, кто хочешь явиться может, – продолжал Вова. – Хотя дядя Савелий вообще-то зашибает, – добавил он. – Ему что хотите пригрезиться может.

– Это называется «начал за здравие, а кончил за упокой»! – усмехнулся Петька.

– По-моему, у нас даже и без этого мужика-призрака загадок достаточно, – с хмурым видом плелся по дороге Дима.

Остальные молчали. Ни у кого из пятерых и впрямь не складывалось сколько-нибудь стройной картины происходящего. И в то же время ребята отчетливо ощущали опасность. Словно вот-вот в Красных Горах или где-то рядом что-то случится. Но с кем и когда? Это необходимо было понять. И чем скорее, тем лучше.

Члены Тайного братства уже почти достигли дамбы, когда Петька остановил их:

– Полагаю, прежде чем возвращаться, нам следует заглянуть на могилу Людмилы Ивановны.

– Чего ты там забыл? – уже надоело Диме ходить взад-вперед.

– Лично я ничего, – ответил ему Командор. – А вот Людовна туда зачем-то наведывалась. Вот я и хочу попытаться понять, зачем.

– Ты что? Прямо на могилу хочешь пойти? – с таким испуганным видом спросил Вова, будто Петька предложил заглянуть в преисподнюю.

– Пока не посмотрим, не разберемся, – невозмутимо пожал плечами Командор.

– Нельзя на проклятую могилу ходить, – побледнел Вовка. – Знающие люди говорят: обязательно беда случится.

– Может, и впрямь не надо? – передалась Вовкина тревога Насте.

– Я бы не рисковал понапрасну, – никогда не нравились такие эксперименты Димке.

– Вы можете подождать меня за оградой, а я зайду туда один, – не собирался отступать Командор.

– Я тоже посмотрю, – решительно проговорила Маша.

– И вообще, – заблестели глаза у Петьки. – Если даже предположить, что эта могила действительно проклята…

– Предположить! – возмутился Вовка. – Он еще говорит! Сколько бед уже! Один, второй!

– Да погоди ты! – хлопнул его по плечу Петька. – Я ведь о чем. Если покойница на кого-то и затаила зло, то на своих обидчиков. А мы все для нее совершенно посторонние люди.

– А ведь верно! – с облегчением выдохнула рыжеволосая девочка.

– Пожалуй, стоит посмотреть, что там делается, – неожиданно воспылал интересом к могиле и Дима.

– А кто ее знает, эту Голубку? – по-прежнему сомневался Вова. – Вдруг она на весь мир затаила зло?

– Пожалуй, все-таки не пойду, – немедленно передумал Дима.

– Смелый у меня братец, – фыркнула Маша.

– Зато ты у нас очень умная, – обиделся Дима. – Всюду готова соваться. И вообще, скоро обедать пора, – поглядел он на часы. – Бабушка очень не любит, когда мы опаздываем.

– Ну, какой внучек примерный, – состроила постную мину Маша.

– Просто надо уважать старших, – уперся Дима.

Тут уже все рассмеялись. Более недисциплинированного человека, чем Димка, трудно было себе представить.

– Не опоздаете вы на обед, – решительно заявил Петька. – Забежим туда на пять минут. Пошли в темпе.

Диме ничего не оставалось, как последовать за друзьями. Вовка тихо роптал, но противиться Петьке не решался. Как-никак, он был признанным лидером Тайного братства.

Быстро вернувшись к воротам кладбища, друзья пошли к памятнику с белой голубкой. Тропинка шла в противоположную сторону от конторы «администрации». Все пятеро отметили это как большую удачу. Попадаться сейчас на глаза Савелию Игнатьевичу было бы, по меньшей мере, неосторожно.

Не доходя до могилы отвергнутой возлюбленной, все пятеро одновременно заметили: у ограды стоял высокий мужчина в светлом костюме.

– Там кто-то есть, – шепнул Петька. – Делаем вид, что идем мимо.

Но трюк не прошел. Мужчина глянул в их сторону и, резко повернувшись, скрылся за кустарником.

– Упустили, – с досадой махнул рукой Командор.

– Можно подумать, по ней пол-Москвы тоскует, – сказала Настя.

– Откуда вы знаете, может, он местный? – возразил Дима.

– Не, – покачал головой Вовка. – Местные у нас в таких крутых костюмах не ходят.

Тут, словно в подтверждение его слов, оттуда, где только что исчез за деревьями мужчина, донесся рев двигателя.

– И тачка у него, видно, что надо, – прислушался к удаляющемуся звуку мотора Вовка.

– Вы лучше поглядите, какой букет роз! – указала на подножие памятника Настя.

– Ого! – воскликнули остальные.

Там и вправду лежали роскошные черные и алые розы. Их было, по меньшей мере, штук пятьдесят. Букет перехватывала широкая лента.

– Там что-то написано, – первой заметила Маша.

Она решительно распахнула калитку.

– Лучше не надо, – попытался ее остановить Вова.

– Отстань, – шикнула на него девочка.

Она в два шага достигла подножия памятника.

– Идите сюда! – мгновенье спустя повернулась она к ребятам.

Тут уже не выдержали все. Даже Вовка забыл о страхах. Маша указала пальцем на черную ленту. Там золотыми буквами было начертано всего одно слово: «Прости!»