Текст книги "Загадка Деда Мороза"

Автор книги: Анна Устинова

Соавторы: Антон Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава IV
КОНКУРС И НЕКОТОРЫЕ НЕОЖИДАННОСТИ

Но, как ни странно, Моя Длина не выглядела растерянной. Выдержав короткую паузу, она вполне уверенным голосом начала:

– Значит, так. Гамлету было за тридцать. Возраст по тем временам солидный. Кроме того, это был толстый парень.

В зале послышались громкие смешки. Из стана богдановских крикнули:

– Ты, Машка, «Гамлета» с «Тремя толстяками» попутала.

А Темыч скорбно пробубнил:

– Чуяло мое сердце… Надо же, чего несет. Он хотел еще что-то добавить, но тут к Школьниковой подбежал Роман Иванович.

– Ну, молодец! Прямо не ожидал от тебя такого.

– Да уж, Роман Иванович, кое в чем рубим, – величественно отозвалась Моя Длина.

– Нет, прямо сюрприз для учителя, – никак не мог прийти в себя пожилой литератор.

От зрителей не укрылось, как по его щеке побежала скупая мужская слеза. Правда, Роман Иванович немедленно стер ее носовым платком, после чего обратился к Арсению Владимировичу:

– Прошу разрешения задать этой участнице конкурса дополнительный вопрос.

– Задавай, Роман Иванович, – разрешил доблестный заместитель директора.

– Ребята, – остолбенело уставился на друзей Темыч. – По-моему, она правильно ответила. Откуда она может такое знать? Неужели Пашков добыл для нее ответы?

– Да они же вопросы тянули, – напомнила Таня.

– Значит, Пашков все ответы узнал, —

отозвался Темыч.

– Школьникова, – громко произнес Роман Иванович. – А не объяснишь ли ты, каким образом пришла к столь смелому умозаключению?

– Элементарно, – процедила сквозь зубы Моя Длина. – Книжки нужно читать.

– Ну, и что же ты прочитала в великой пьесе Шекспира по поводу возраста принца датского? – задал новый вопрос литератор.

В зале повисла напряженная тишина. Таня вообще от испуга зажмурилась. Ей было ясно: даже если Пашков и подсказал заранее Машке правильные ответы на все вопросы, то уж текста Шекспира она наверняка в глаза не видела. Но, вопреки Таниным опасениям, со сцены послышался уверенный Машкин голос:

– А прочла я там вот что. Про возраст Гамлета говорит могильщик.

– И что же, Школьникова, он говорит? – Голос у Романа Ивановича предательски дрогнул. Глаза увлажнились.

– Что надо, то и говорит, – небрежно произнесла Школьникова. – Мол, служит он у короля ровно тридцать лет. А начал работать, когда родился Гамлет. Вот и получается простая арифметика: принцу датскому никак не меньше тридцати. А его мать, королева Гертруда, говорит: «Ты, Гамлет, тучен».

Услыхав это, Роман Иванович так шумно сглотнул, что стало слышно всем в зале. Затем повернулся к Арсению Владимировичу:

– Видишь, какие у меня ученики!

– Ответ правильный, – сверившись с бумажкой, провозгласил заместитель директора.

– Обалдеть, – прошептала Таня. – Видишь, Темыч, а ты сомневался.

– Я уже вообще ничего не понимаю, – отвечал тот. – И это мне странно и подозрительно.

– Все равно нужно поддержать! – бурно захлопал в ладоши Женька. – Машка! Мы с тобой!

Группа поддержки из первого ряда немедленно взвилась на ноги и, усиленно орудуя трещотками, принялась скандировать:

– Школь-ни-ко-ва! Школь-ни-ко-ва! Роман Иванович поднял руку, требуя тишины. Трещотки смолкли.

– У меня есть к тебе вопрос, Школьникова, – пробасил литератор. – Если не ответишь, ничего страшного. Просто мне интересно.

Моя Длина томно закатила глаза, кокетливо выставила пухлую ногу, умудрившись одновременно повести бедрами.

– Ну, Роман Иванович, вы меня просто замучили, – с игривым видом проворковала она. – Ладно уж. Спрашивайте.

– Вот, Школьникова, какое дело, – начал пожилой учитель. – Несмотря на столь отчетливое определение возраста и фигуры, принца датского обычно изображают молодым и стройным. Что это, заблуждение режиссеров?

– Нет, – решительно отвечала Школьникова. – Это туфта первого исполнителя роли

Гамлета.

– Что-о? – округлились глаза у Романа

Ивановича. – Какая еще туфта?

– Да первому исполнителю было уже за тридцать, и он был тучный, – снисходительно пояснила Школьникова. – Вот и вписал в текст Шекспира про возраст и про фигуру. А потом это так и осталось. Хотя по всем другим признакам Гамлет – совсем молодой человек. Неужели, Роман Иванович, вы этого сами не знаете?

– Я-то знаю, – был окончательно ошеломлен литератор, сам придумавший этот каверзный вопрос. – Но ты, Школьникова… В общем, порадовала. Никак не ожидал.

И, низко опустив голову, Роман Иванович прошел к своему месту в зале.

– Школь-ни-ко-ва! Школь-ни-ко-ва! – вновь раздалось из группы поддержки.

Когда наконец трещотки и труба смолкли, воодушевленная успехом Моя Длина прочитала второй вопрос:

– Когда появилась в Париже Эйфелева башня?

– Это она должна знать, – выдохнул с облегчением Олег.

Моя Длина немедленно оправдала его надежды:

– В 1889 году. Сооружена для Всемирной выставки, как символ достижения техники девятнадцатого века.

– Ответ правильный, – тут же объявил Арсений Владимирович.

Эмоциональный Женька взвыл от восторга. Группа поддержки из первого ряда впала в неистовство. Труба и трещотки перекрыли звуки аплодисментов.

– Тихо вы! – крикнула Школьникова. – Дайте на третий вопрос ответить!

Трещотки смолкли. Только Сашок Пашков еще пару раз для порядка дунул в трубу.

– Вопрос номер три, – провозгласила Моя Длина. – Однажды Пушкин написал письмо Достоевскому. О чем было это письмо?

– Вот тут она и проколется, – не удержался от комментария Темыч. – Если, конечно, Лешка не добыл ей правильного ответа. Такого она уж точно не знает. И даже я не знаю.

Школьникова помолчала. Обвела взглядом выжидающий зал. И, набрав в легкие воздуха, проговорила:

– Ни о чем.

– Точнее, – сверившись со шпаргалкой, потребовал Арсений Владимирович.

– Точнее, Пушкин вообще не подозревал о существовании Достоевского, – рубанула воздух мощной ладонью Моя Длина. – Пушкина, как известно, шлепнули в тысяча восемьсот тридцать седьмом.

– Школьникова! – взвился от возмущения на ноги Роман Иванович. – Выбирай выражения!

– Извините, Роман Иванович, – спохватилась Моя Длина. – В общем, ранили его на дуэли, а после он умер. А Достоевскому было тогда всего шестнадцать лет. И он даже сам не знал, что потом закрутеет в литературе. Поэтому Пушкину было без надобности ему писать.

– Ну, Школьникова… – И, схватившись за сердце, Роман Иванович как подкошенный рухнул на стул.

– Вам это… не плохо? – забеспокоился Арсений Владимирович.

– Наоборот, мне хорошо, – слабым голосом пробасил пожилой литератор.

– Ответ правильный, – вынес Школьниковой приговор Арсений Владимирович. Трещотки и труба вновь ожили.

– Школь-ни-ко-ва! Школь-ни-ко-ва! – надрывалась группа поддержки.

– Да здравствует десятый «Б»! – высоко подпрыгивая на месте, орал Женька.

Моя Длина с достоинством вернулась в полукруг.

– Не ожидал я такого от нее, – в полном смятении чувств изрек Темыч.

– Да уж, – улыбнулась Таня.

– Ни фига себе Машка подготовилась, – разделял изумление остальных Олег.

– Это не Машка, а Пашков подготовился, – стоял на своем Темыч.

– Во всяком случае, группу поддержки забацал классную, – откликнулся Женька.

– И ответы где-то для Машки добыл, – по-прежнему не сомневался Темыч.

– Вот только каким образом, – не понимала Таня. – Эти вопросы ото всех держали в секрете.

– Ты что, Пашкова не знаешь, – повернулся к ней Темыч. – Уж как-нибудь ради своей бесценной Моей Длины раскопал ответы.

– Нет, – покачал головой Олег. – Даже если бы и добыл, Машка бы на подлог не пошла. Она хочет только честной победы.

– Она хочет стать королевой, – гнул свое Темыч. – А главное для нее – обойти Дуську Смирнову. Ради такого она пойдет на что угодно.

– Нет, – повторила Таня. – Я не верю.

– Дело твое, – пожал плечами Темыч. – Но будущее покажет, что я прав. Потому что тайное всегда становится явным.

– Слушай, Темка, – хмыкнул Олег. – Ты сейчас, по-моему, договоришься до того, что Пашков спер Светлану.

– Зачем спер? – посмотрел на него Темыч.

– Очень просто, – продолжал Олег. – Лешка упер Светлану, чтобы добыть у нее для Машки ответы на конкурсные вопросы.

– А, кстати, почему бы и нет, – вдруг на полном серьезе проговорил Темыч.

– Чокнулся? – повертел пальцем возле виска Женька.

– Ничуть, – надулся Тема. – Это вы все слишком доверчивые. А я, между прочим, всегда придерживаюсь принципа: доверяй, но проверяй. Между прочим, Лешка из-за Моей Длины и не на такое пойдет. Тем более для нее этот конкурс, можно сказать, вопрос жизни и смерти.

– Но не до такой же степени, – сказала

Таня.

Впрочем, на этот раз голос ее прозвучал не слишком уверенно. Компания с Большой Спасской прекрасно знала, каким ударом могло обернуться для Моей Длины поражение. Не случайно же ребята накануне разрабатывали отвлекающие маневры.

Олег и Женька тоже умолкли. Им вдруг вспомнилось, как странно вел себя Лешка в последние дни. Словно ему было что скрывать от близких друзей. И все-таки никому до конца не верилось, что он, даже ради пылкой любви к Школьниковой, способен на похищение Светланы.

– Нет, Темыч, – наконец нарушил молчание Олег. – Ты явно перегибаешь палку.

– Говори, говори, – глянул на него исподлобья тот. – Лучше вспомните, как Пашков бегал искать Светлану. Сперва сказал, что она в школе и ее видели. А потом сам же признался, что никто ее нигде не видел.

– И впрямь странно, – согласилась Таня.

– Эй, глядите! – вмешался Женька.

Он указывал пальцем на сцену. Участниц конкурса там сейчас не было. Они отправились переодеваться для следующего тура. Вместо них из-за кулис показалась сборная команда из разных классов. Два мальчика и три девочки в гимнастических костюмах. Арсений Владимирович объявил:

– Группа акробатов «Ариэль»! В составе: Никита Двужильный, Алексей Кащавцев, Елена Очаренко, Ирина Ворожцова и Полина Шуткевич! Свободный акробатический!.. – Доблестный заместитель директора вновь заглянул в шпаргалку: – Акробатический этюд-фантазия «Пирамида Хеопса».

– Во, травка зеленая, как сказала бы наша Моя Длина! – живо отреагировал Женька.

Публика шквалом аплодисментов приветствовала «Ариэль». Послышались крики: «Браво, Двужильный!» Высокий и тощий как жердь Никита Двужильный раскланялся. Он учился в десятом «А» и уже много лет подряд приносил родной две тысячи первой школе призы практически по всем межрайонным и городским спортивным состязаниям. Исключение составлял лишь бокс: тут лидировали Марат Ахметов и Боря Савушкин.

Ди-джей Вася Мурмулев запустил увертюру из «Тристана и Изольды» Вагнера, под которую и развернулось действие «Пирамиды Хеопса». Сперва пятеро акробатов синхронно проделали несколько упражнений: сальто, мостики и прочее. Затем четверо из них исполнили парные упражнения, а Ира Ворожцова замечательно изобразила змею.

– Отпад! – очень понравилось Женьке. Музыка смолкла. Это был знак, что акробатический этюд подходил к кульминации.

– Ап! – скомандовал Двужильный.

Четверо остальных акробатов вмиг взлетели на его плечи, изобразив пирамиду Хеопса в перевернутом виде. Двужильный слегка качнулся, но пирамида устояла. Зал вновь огласился музыкой Вагнера. Публика взревела от восторга и разразилась аплодисментами. Пирамида рассыпалась. Пятеро акробатов, раскланявшись, убежали за кулисы.

– Начинаем следующее задание конкурса красоты! – провозгласил Арсений Владимирович. – Танцевальный выход в вечерних

платьях!

– Откуда у них вечерние платья? – полюбопытствовал Темыч. – Ладно еще, у Моей Длины. Ей мать что угодно может купить. Но у других-то. Настоящее вечернее платье кучу

денег стоит.

– Как раз мать Моей Длины и расстаралась, – объяснила Таня. – Она сказала: «Конкурс должен быть настоящим». Вот Зинаида Николаевна и договорилась с какой-то своей подругой. У нее салон крутой модной одежды, и она согласилась дать платья участницам на вечер.

– Легкомысленно, – покачал головой практичный Темыч. – Кто-нибудь из участниц платье испачкает или порвет. А матери Моей Длины' после денежки выкладывать.

– Слушай, Темка, – хлопнул его по плечу Олег. – Думаю, Зинаида Николаевна сама разберется.

– Да уж надеюсь, что без меня, – буркнул тот.

Вновь послышалась музыка. На сцене показалась участница под номером один. На ней было длинное черное платье с золотом. Под аплодисменты зала девочка, сделав глубокий реверанс, скрылась за кулисами. Одиннадцатый «А» проводил свою кандидатку восторженными возгласами.

– И ничего особенного, – состроил кислую физиономию Темыч, естественно, болевший за Катю. – Куда ей в таком длинном платье танцевать. Она даже ходить в нем не. может. Видали, чуть не свалилась.

– Брось, Темыч! – вступился за одиннадцатиклассницу Женька. – Ни фига она не свалилась. И вообще, отличная девчонка.

Музыка изменилась. На сцену стремительно вылетела вторая участница. На ней были черный смокинг и черные прямые брюки. В руках она держала тросточку.

– И это вечернее платье? – по-стариковски проворчал Темыч.

– Ничего-то ты не понимаешь, – с осуждением произнесла Таня. – Так сейчас очень модно.

Девочка принялась отбивать чечетку.

– Классный степ! – снова одобрил Женька.

– Не хуже Фреда Астера, – согласился Олег, недавно увидевший по телевизору старый фильм с участием этого «короля стена».

– Мне тоже нравится, – поддержала Таня. – Во всяком случае, оригинально.

– Я вообще не пойму, за кого вы болеете? – возмутился Темыч.

– Естественно, за наших, – откликнулась Таня. – Но почему других нельзя похвалить?

– Тем более твоей Катьке все равно ничего не светит, – заявил непосредственный Женька.

– Это еще почему? – запыхтел от ярости

Тема.

– Потому что на вопросы хуже нее только Дуська ответила, – не унимался долговязый мальчик. – Если уж ставить на наших, то на одну Школьникову. У Машки еще есть шанс.

– Вопросы – это еще не все, – заупрямился Темыч. – Катька внешностью возьмет.

– Дуська тоже может внешностью взять, – неосмотрительно изрек Олег.

– Вот как? – с деланным равнодушием произнесла Таня и отвернулась от Олега.

– Танька, ты что? – спохватился тот. – Я пошутил.

– Я? Ничего, – пожала плечами девочка. – Просто смотрю. Видишь, Катька вышла.

Катя в небесно-голубом платье, по которому эффектно рассыпались ее длинные черные волосы, сумела удивить зрителей. В детстве она серьезно занималась балетом. Правда, в шестом классе она решительно заявила родителям, что балериной не хочет быть ни за что на свете. Однако кое-какие из прежних навыков сохранились. И Катя сейчас решила ими воспользоваться.

' – Между прочим, то, что она сейчас танцует, называется «Первый бал Наташи Ростовой», – принялся растолковывать друзьям Темыч.

– Ни фига себе, бал без партнера, – усмехнулся Женька.

– А ты заткнись, если ничего в искусстве не понимаешь, – шикнул на него Темыч.

Впрочем, он зря волновался. Зрители приняли Катин танец на «ура». Она удалилась со сцены не только на пуантах, но и под гром аплодисментов.

– А вот и твоя лучшая подруга вышла покорять нас своей внешностью, – чуть погодя выразительно покосилась Таня на Олега.

Тот почувствовал, что краснеет. Дуська выглядела сейчас просто великолепно. Изумрудное платье в стиле русского сарафана чрезвычайно шло к ее медно-рыжим волосам. Девочка повела рукой и словно поплыла по сцене.

– Ну, прямо ансамбль «Березка»! – проорал Женька. – Во, дае…

Конец его фразы заглушил кошмарный грохот. Музыка оборвалась. Дуська истошно завизжала. Сверху на нее проливным дождем посыпалось конфетти. Потом разноцветный дождь кончился. Дуська, однако, продолжала истерично визжать и отчаянно отбиваться от чего-то невидимого зрителям.

– Что случилось? – в ужасе прошептала Таня.

– Да это для дискотеки готовили конфетти, – оказался в курсе Олег. – Видно, сработало раньше времени.

Дуська по-прежнему билась в истерике.

– Что с ней? – продолжала недоумевать Таня,

– Не знаю, – пожал плечами Олег. – Наверное, у нее шок. Ведь эта штука прямо над ее головой грохнула.

К Смирновой уже бежали с одной стороны зала Арсений Владимирович и Андрей Станиславович, а с другой – химичка Алевтина Борисовна и англичанка Виолетта Исааковна.

Впрочем, причина Дуськиной истерики почти тут же выяснилась. Девочку под руки увели за кулисы. Андрей Станиславович склонился над горой конфетти. Затем, выпрямившись, потыкал ногой в разноцветный мусор. И, к изумлению присутствующих, брезгливо поднял со сцены за хвост огромную дохлую крысу.

Тут уже завизжали все девчонки, сидевшие в первых рядах.

– Какая гадость! – воскликнула Таня.

– У-у, классная крыса! – не разделял ее брезгливости Женька. – Кто бы мог подумать, что у нас в школе водятся такие крупные экземпляры.

– Я даже не знала, что у нас мелкие водятся, – передернуло Таню.

– Мелких навалом, – бодрым голосом заверил Женька. – Особенно в буфете. Мы с Темычем сами однажды видели.

– Это было давно, – немедленно заспорил Темыч. – А после их всех вытравили.

– Тогда вытравили, а теперь новые завелись, – не унимался Женька.

На сцену вернулся из-за кулис Арсений Владимирович. Подойдя к Андрею Станиславовичу, он стал так внимательно изучать крысу, словно это было какое-нибудь диковинное животное вроде кенгуру.

Андрей Станиславович отчетливо произнес в микрофон:

– Прошу всех успокоиться! Конкурс сейчас продолжим. Произошла техническая накладка.

– Андрей, – оттеснил его от микрофона заместитель директора. – Дай я объясню народу! Значит, так! Эта тварь, – указал он на крысу, которую классный руководитель десятого «Б» продолжал брезгливо держать за хвост, – она замкнула контакт. Поэтому конфетти не вовремя высыпалось. Сейчас уберемся и продолжим. Мурмулев! Вруби-ка там пока чего-нибудь веселенькое.

В мощных колонках послышался резкий писк, сменившийся песней группы «Коррозия металла». Выбор был явно неудачный.

– Отставить, Мурмулев! – пытался перекричать дикие звуки Арсений Владимирович. – Нам нужно совсем другое!

Однако Вася то ли не согласился с заместителем директора, то ли еще пребывал под впечатлением от происшествия. И вместо того чтобы выключить музыку, врубил усилитель на полную мощность.

Арсений заткнул пальцами уши и вновь заорал что-то в микрофон. Однако слышно заместителя директора все равно не было. Впрочем, минуту спустя Мурмулев, видимо, справился с собой. Песня «Коррозии металла» резко оборвалась.

– Фу-у – выдохнула Таня.

– А чего, нормально, – ничуть не обескуражил шум Женьку.

– Главное, не успели оглохнуть, – проворчал Темыч.

На сцене возникла школьная гардеробщица Екатерина Тимофеевна со шваброй и совком. Она принялась подметать конфетти.

– Странная история, – задумчиво поглядел Олег на гардеробщицу.

– Конечно, конечно, – поглядела на мальчика Таня. – Если бы крыса упала на Мою Длину, ты бы не удивился. А раз на твою любимую Дусеньку, то тебе стало странно.

– Во-первых, она не моя любимая, – поторопился заверить Олег. – А, во-вторых, именно это-то и странно.

– Что странно? – язвительно произнесла Таня. – Что Дуська – не твоя любимая?

– Ну, тебя, – рассердился Олег. – Я серьезно, а ты со своими шуточками. Свались эта очаровательная дохлая крыса на голову Моей Длины, Катьке или кому-то еще, я бы не сомневался, что все произошло случайно. Но то, что пострадала именно Дуська, заставляет меня задуматься.

– Думаю, все-таки это совпадение, – стояла на своем Таня.

– Не знаю, не знаю, – покачал головой Олег.

– Неужели Лешкина работа? – спросила девочка.

– Сильно подозреваю, – откликнулся мальчик в очках.

– Ужас какой, – вновь передернуло Таню. – Знаешь, Олег, у меня такое ощущение, будто на меня крыса плюхнулась.

– Давно говорю, Танька, у тебя слишком развито воображение, – осуждающе произнес Олег.

– Во всяком случае, не хотелось бы мне оказаться на Дуськином месте, – очень тихо проговорила Таня. – Неужели ты, Олег, думаешь, что Лешка это специально подстроил?

– Это как раз мне и хотелось бы выяснить, – многозначительно произнес Олег.

– Но какой Лешке смысл это сделать? – все еще не верилось Тане. – Все равно Моя Длина первое задание выполнила гораздо лучше, чем Дуська.

– Так Лешка же должен был все подготовить заранее, – откликнулся Олег. – Откуда же он мог знать, что Моя Длина сама по себе вперед вырвется.

– А вот Темыч считает, что именно Лешка и помог ей вырваться, – напомнила Таня. – Не слишком ли много подвигов для одного Пашкова?

– Может, ты, Танька, и права, – не торопился с выводами Олег. – Но не многовато ли совпадений? К чему-то из всего этого Лешка точно причастен. Но вот к чему?

В это время на сцену вышла Моя Длина. Черное платье с огромным шлейфом и внушительным декольте сидело на ней идеально. Достаточно изящно исполнив менуэт, Школьникова кокетливо прикрыла лицо черным шелковым веером и опустилась в глубокий реверанс. Группа поддержки из первого ряда исполнила на трубе туш, затем в ход пошли трещотки.

– Школь-ни-ко-ва! Школь-ни-ко-ва! Таня склонилась к уху Олега:

– Знаешь, я вдруг нашу Машку сейчас совсем по-другому увидела.

– Да ну? – вытаращился на подругу Олег. – И что же тебе открылось?

– Только не смейся. Понимаешь, Машка в каком-нибудь девятнадцатом веке пользовалась бы на балах большим успехом.

– Да, да, – ухмыльнулся Олег. – Особенно ее лексикончик. Например, к ней подпиливает какой-нибудь кавалер и говорит: «Ах, так вы сегодня прекрасны!» А Моя Длина ему в ответ: «Заткнись, Микроспора». Или: «Зашибись-умри». Таня фыркнула.

– Да я, Олег, не об этом.

– А я именно об этом, – стоял на своем мальчик. – Человека всегда воспринимают в комплексе. Моя Длина в девятнадцатом веке имела бы такой же успех, как Женька на приеме у английской королевы.

– Что это вы там про меня и про королеву? – долетел обрывок разговора до Женьки.

– Проехали, – не стал уточнять Олег-.

Наконец все участницы конкурса выполнили второе задание. На авансцену выкатили старое школьное пианино. Занавес опустился. Пианино осталось в одиночестве.

– Они чего, на нем теперь состязаться будут? – проговорил Женька, у которого были тяжелые отношения с классической музыкой.

– Нет, – внесла ясность Таня. – Они готовятся к конкурсу букетов. Цветы доставили прямо со склада матери Моей Длины.

– Во, деньги на ветер бросает, – осудил Школьникову-старшую экономный Тема.

– Между прочим, мы тоже свою лепту внесли, – объяснила Таня. – Цветы от Школьниковой, а разные ветки для икебаны мы с Катькой в прошлое воскресенье набрали. Ее предки нас специально возили в лес.

Путаясь в складках занавеса, на сцену с явным трудом выбрался Арсений Владимирович.

– Музыкальный антракт! – зычным по-командирски голосом воскликнул он. – Лист. Вторая рапсодия. Исполняет ученица одиннадцатого класса «Б» Арутюнова Надежда.

– Приехали, – впал в тоску Женька. – Лучше бы Пашков под свою гитару спел. Кстати, он вроде бы собирался.

– У него изменились планы, – пояснил Тема. – Группой поддержки руководит.

Арутюнова Надя, неумело поклонившись, уселась за пианино. При первых же аккордах немногим искушенным в музыке зрителям сделалось ясно: древний школьный инструмент совсем не подходит для второй рапсодии Листа. Пианино очень давно не настраивали. Впрочем, большая часть зрителей в основном была рада, что вторая рапсодия длилась не слишком долго.

Надя ушла. Занавес открылся. Пианино убрали. В глубине сцены выстроились в ряд столы. На них лежали компоненты будущих икебан. Наконец показались участницы конкурса. Каждая из них несла по маленькому складному столику.

– Куда им столько столов? – не доходило до Женьки.

– Каждая будет собирать на отдельном столике, – объяснила Таня.

– А-а-а, – протянул Женька и умолк. Андрей Станиславович дунул в свисток. Конкурс начался.

– Им отпущено только десять минут, – сказала Таня.