Текст книги "Самый бешеный роман"

Автор книги: Анна Богданова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А ребро? Ребро-то они нашли?

– Оно бесследно исчезло самым что ни на есть мистическим образом среди бескрайних просторов нашей страны, но они, конечно, на этом не остановятся и после трости непременно переключатся на ребро. Фанаты! – фыркнула Пулька и снова спросила, как у меня дела с Власом.

– Да никак. Отвезла ему книжку, посидели в каком-то восточном кафе и разошлись.

– Какая же ты глупая! Такого парня проворонишь! Он же тебя любит!

– Спрашивал, где я Новый год буду встречать.

– А ты?

– Сказала, что с подругами.

– А он?

– Предложил встретить вместе…

– А ты?

– Сказала, что уже договорилась, а уговор дороже денег.

– Вот ты меня извини, но ты, Манька, все же с придурью! Хоть сообразила сказать, что с подругами отмечаешь! А то встретила бы с ним Новый год – спокойно, без суеты. Еще неизвестно, что тебе твой Кронский выкинет в новогоднюю ночь! От него только и жди сюрпризов!

– И зачем ты так! – чуть не плача, воскликнула я. – Неужели непонятно, что я его люблю, а этот Влас мне как кость в горле – скучный, нудный, средний!

– Делай что хочешь! Я вмешиваться не люблю, – сказала она, хотя по жизни только и делала, что вмешивалась и давала советы. – Ты слышала, у Анжелки-то нашей что-то не все так гладко с ее трезвенником Михаилом?

И это называется «не люблю вмешиваться».

– А что такое?

– Да она мне по секрету сказала… Не узнать его прямо – как будто озверел мужик. И куда вся любовь его неземная делась – след простыл. С Анжелкой не разговаривает – только в крайнем случае и то через губу, на ребенка рычит, злой, аж страшно.

– Чего это с ним?

– Да кто его знает? Может, климакс ранний, а может, у него кто появился… А у нашей дурочки живот на нос лезет. Мало ей одного Кузи! Она уж и духовному отцу пожаловалась, и к пастору ходила, совета просила. Ничего не помогает. Как подменили мужика. Ой! Ну, ладно, заболтала ты меня! Я тебе позвоню. Кстати, почему у тебя сотовый не работает?

– Работает. Почему не работает?

– Звонила – отключен. Ты что, не платишь за него? Ну, пока.

Не успела я положить трубку, как мне позвонила Любочка из редакции:

– Корытникова?! Маш! Привет! Прочитала твой роман. Никуда не годится! Ты что, обалдела? Это ж надо было додуматься – написать любовный женский роман от лица мужика!

Я не верила своим ушам – как могло такое случиться, что мой роман не подошел? От подобных недоразумений я давно отвыкла – вот уже три года мои тексты брали с закрытыми глазами.

– По-моему, оригинально и необычно, – попыталась возразить я, надеясь, что еще не все потеряно.

– Нет, нам это не подходит. Тоже мне «Лолита» наоборот! – Любочка оставалась непреклонной.

– Но что же делать?

– Что?.. – задумчиво переспросила она. – Нет, Мань, сам по себе текст неплохой. Знаешь, а ты его переделай. Напиши от лица главной героини, и мы его возьмем. Точно, так и сделай. Хорошо? А вообще, лучше бы ты написала то, что я тебя просила – что-нибудь наподобие «Дневника Бриджит Джонс».

– Ну, не знаю. Попробую сначала этот переделать, – неохотно согласилась я.

– Да не расстраивайся ты так. С наступающим тебя.

– Тебя тоже.

Сцена на балконе, Пулькины нападки на Кронского, а теперь еще и проблемы с романом, в то время как в моей голове уже созрел новый сюжет, окончательно вывели меня из равновесия.

Я включила компьютер, открыла файл с текстом и бездумно принялась его перечитывать, совершенно не представляя, что тут можно исправить. На мой взгляд, все было на своих местах – ни убавить, ни прибавить.

Мучилась я часа два, потом решила позвонить «Лучшему человеку нашего времени» и поведать о своем горе:

– Леш, ты представляешь, они не взяли мой роман. Это впервые за три года! Может, я исписалась и больше ни на что не способна?

– Это Люба «с дуба» тебе сказала?

– Да.

– Она объяснила почему?

– Потому что любовный женский роман не может быть написан от лица мужчины.

– А по-моему, это занятная идея. Хотя у них там свои правила и под них нужно подстраиваться, если не хочешь выслушивать отказы.

– Ладно, может, удастся как-то переделать его. Ты что сегодня делаешь?

– До Нового года осталось три дня. Очень мало времени и много дел. Давай встретимся тридцать первого у меня дома.

– Угу.

– Я тебе позвоню, «кукурузница».

У него много дел. У всех много дел. Все бегают по магазинам, скупают все подряд – совершенно ненужные вещи, лишь бы что-то купить и лишь бы было что подарить родственникам и знакомым, чтобы не упасть в грязь лицом. Все это дашь на дашь.

Ужас! До Нового года три дня, а я еще никому не купила подарка. Я до этой минуты даже не подумала об этом! Но традиция есть традиция.

Я оделась и пустилась в путешествие по магазинам.

Стоило только зайти в крупный универмаг, как меня подхватила лавина народа со злыми, озабоченными лицами и понесла в неизвестном направлении. Насилу вырвавшись, я очутилась в отделе женского белья. Может, купить здесь что-то для мамы? Сейчас ей это пригодится. Решено. Через полчаса подарок для мамы был – комплект из нежно-сиреневого пеньюара с ночной сорочкой, вышитый вручную.

А что думать? В этом отделе можно приобрести и подарок для Женьки Овечкина(ой) – он (она) ведь обожает белье, и это ему (ей) тоже в скором времени пригодится. И я купила для Женьки шикарный комплект белья цвета шампанского.

Выйдя из отдела, я изо всех сил пыталась не поддаться обезумевшей лавине, активно работая локтями.

Вот. Отдел подарков для мужчин: фляжки для виски, курительные трубки, кожаные портмоне, мужская туалетная вода, запонки… Что бы купить «Лучшему человеку нашего времени»? Необходимо, чтобы подарок был изящный и нужный. Ручки! Он ведь писатель. И я купила ему дорогущую паркеровскую ручку с золотым пером в бархатном футляре.

Денег оставалось не так уж много, но при желании можно было уложиться и купить подарки остальным членам содружества.

И тут толпа занесла меня в отдел шляп, шарфов и т.п. Взгляд мой сразу остановился на огромном массивном шарфе цвета махровой сирени – любимом цвете Икки. Я не раздумывая купила его. К тому же вместе с ним продавались чудесная муфточка и забавная шапка.

Остались Пулька и Анжела. Только вот кто чему будет рад? Говорят, книга – лучший подарок. И я недолго думая вырвалась из удушливого универмага и ринулась в книжный магазин. Народу там было не меньше. Возле полок толпились студенты, старушки, просто зеваки, которые толком не знали, что им нужно.

Я первым делом прошла к стеллажам с любовными романами, и когда увидела ряд толстых книг в глянцевых обложках, словно сладкие карамельки, по телу разлилось приятное тепло, но, вспомнив, что последний мой роман ожидает другая участь, мне стало не по себе.

Пульке я купила толстенную книгу «Последние разработки гинекологии в области УЗИ», Анжеле – «Ребенок и уход за ним» Бенджамена Спока. Книги мне завернули в подарочную бумагу и прицепили по праздничной, переливающейся всеми цветами радуги звездочке. Так что вид вполне приличный и дарить совсем не стыдно.

Нагруженная книгами, я наконец выплыла из магазина и вспомнила, что нужен еще один подарок – для Мисс Бесконечности. Я даже знала, чему она будет рада, ей нужны добротные шерстяные носки – железобетонные, потому что пятки у Мисс Бесконечности, как лезвия. К счастью, в соседнем магазине я быстро нашла то, что нужно – толстые, шерстяные темно-синие джурабы с интересным серо-красным орнаментом на икрах.

Домой я пришла в полнейшем изнеможении. И кто только придумал эти праздники? Радовало одно – больше не нужно ходить по переполненным магазинам и тратить сумасшедшие деньги на ненужные подарки.

Поздно вечером мне позвонил «Лучший человек нашего времени» и задал мне тот же вопрос, что и Пулька сегодня днем:

– Зачем ты сотовый отключаешь? Звоню тебе весь день, не могу дозвониться!

И тут я поняла, что с моим сотовым действительно что-то не в порядке. Я вытряхнула все из сумки – телефона нет, потом перерыла весь дом – бесполезно. Я его потеряла, где-то оставила. Наверное, вчера в этом проклятом восточном кафе, когда ужинала с Власом. Как чувствовала, не нужно мне было встречаться с этим напыщенным индюком – от него одни неприятности.

Время – три часа ночи. Мой роман отвергнут, Кронского не переделать, сотовый потерян.

В довершение всего снимаю телефонную трубку – гудка нет, мертвая, уходящая в вечность гробовая тишина. Закон подлости: два дня до Нового года – я без связи.

Когда под утро я по обыкновению блуждала по лабиринту забвения, была уверена почти наверняка, что телефон уже включился, что это просто какое-то недоразумение.

* * *

Утро 31 декабря. Мои надежды на то, что телефон заработает сам собой или ко мне под Новый год придет телефонный мастер в костюме Деда Мороза, не оправдались – в трубке было глухо, как в… дремучем, непроходимом лесу. Я металась по квартире, ломая от безысходности руки, потом решила позвонить маме и Кронскому. От кого? Соседей я не знаю (надеюсь, и они меня тоже) – жильцы большей частью либо снимают квартиры, либо не так давно купили.

Икки! Конечно же! Я быстро оделась, схватила сверток с подарком для подруги, выскочила на улицу и помчалась в соседний квартал, если преодоление не расчищенных сугробов можно назвать «помчаться».

Над домами низко нависло темно-серое, словно металлическое небо, без характерного блеска – матовое, тяжелое, наполненное водой. Мне показалось, будто кто-то держит его за веревочки, и от тяжести руки ослабели, и этот кто-то постепенно опускает его все ниже и ниже. Даже страшно стало, что он выбьется из сил и уронит небесную твердь нам на головы в самый канун Нового года.

Наконец-то я, занесенная снегом, позвонила в дверь Икки. Внутри послышался крик, потом дверь распахнулась, и я увидела перед собой Людмилу Александровну с бумажками в волосах вместо бигуди, ситцевом летнем халате с вытертым животом и мохнатых шерстяных носках. Она смотрела на меня выпучив глаза, явно не узнавая.

– И шляются, и шляются тут без конца! Как будто это коммуналка, как будто я здесь не живу! Вот к кому вы? – злобно спросила она меня.

– Людмила Александровна! Здравствуйте! С наступающим вас праздником, это же я – Маша! Икки дома? – как можно приветливее воскликнула я – непонятно, что у этой несчастной женщины на уме.

– Машенька! Я тебя не узнала! Надо же, как порошит-то, как порошит-то! Ты как снеговик. Давай-ка сюда шубу и проходи. Иккуля дома, у себя в комнате.

«Иккуля», «давай-ка сюда шубу» – я за Людмилой Александровной раньше никогда не замечала такой любезности. Что-то с ней не так!

– Ой! Манька! Привет! Ты так неожиданно! Чего не позвонила-то? – одновременно удивилась и обрадовалась Икки.

– Ты представляешь, закон подлости! Теперь-то я точно убедилась, что он существует! У меня под Новый год сломался телефон!

– А сотовый? Я, кстати, звонила тебе утром: абонент временно отключен. Ненавижу этот голос! Ну, я подумала, что ты уже у своего Кронского и тебе, конечно, не до меня.

– Если бы так! – с горечью воскликнула я. – Я его потеряла!

– Кронского? Вы что, поругались? Это все Пулька! Это ее проделки! – как обычно, затараторила она.

– Да телефон я где-то свой посеяла! И правда Пулька во всем виновата! – Было приятно обвинить хоть кого-то в своем несчастье.

– Расскажи, расскажи!

– Да нечего тут рассказывать. На днях она попросила съездить с ней к Власу в автосалон, чтобы он ей скидку на машину сделал.

– Это к жениху-то твоему в желтых ботинках?! – усмехнулась она.

– Сводница проклятая! Он попросил мою последнюю книжку для своей бабушки. Ну, я, понятное дело, не таскаю с собой собственные книжки. Он – давай встретимся вечером, ты мне подвезешь. Как будто не может сам купить!

– Вот именно! – горячо поддержала меня Икки. – А ты что?

– Да я не успела и рта раскрыть, как Пулька: «Она сегодня совершенно свободна, совершенно свободна…»

– Ну, Пулька! – рассердилась Икки. – И что у нее за охота в чужие дела лезть!

– Пришлось с ним встречаться, подвозить эту чертову книжку. Я, естественно, торопилась, потому что вечером мы должны были встретиться с Алексеем – мы каждый вечер с ним встречаемся, и этот пресный тип поволок меня в какое-то восточное кафе с монотонной музыкой. В общем, это все неважно. По-моему, именно там я и потеряла сотовый. Я никак не могла от него отвязаться – нервничала, торопилась… И вот результат.

– Ну, Пулька! – снова злобно воскликнула она. – Я бы тебе свой дала, но у меня отключен за неуплату.

– Слушай, я ж тебе подарок принесла, – вдруг вспомнила я и достала из пакета сверток.

– Я тоже. – Икки полезла в шкаф.

– Зачем ты тратилась?!

– Что значит тратилась? – обиделась она.

– Ты ведь недавно устроилась на работу. Я же все понимаю.

– Глупости, держи, – и она протянула мне маленькую коробочку – это были мои любимые духи.

– Ты с ума сошла! Нельзя быть такой расточительной!

Но Икки уже не слушала меня – она распаковывала мой подарок.

– Какая прелесть! Божественно! А цвет! Я тебя обожаю! – взвизгнула она, рассматривая бюстгальтер цвета шампанского.

– Черт! Я перепутала подарки! – вырвалось у меня от неожиданности.

– Так это не мне? – разочарованно спросила Икки.

– Это я Женьке приготовила, а тебе… – но она не дала мне договорить – ее уже не интересовало, что я ей приготовила.

– Женька обойдется! Я, конечно, могла бы передать ему твой подарок, потому что мы встречаем Новый год вместе. Вернее, не встречаем, а работаем – он попросил меня помочь – ничего не успевает. А я, как ты знаешь, обязана ему работой и не могу отказать. К тому же мне все равно негде справлять… Ты с Кронским, Пулька с отоларингологом, Анжела – с семьей. Одна я – не пришей кобыле хвост, – сказала она и, подумав, добавила: – Знаешь, и мамаша, кажется, только и жаждет, чтобы я куда-нибудь ушла.

– Да ну, брось ты!

– Я серьезно. – Икки перешла на шепот и села рядом со мной на диван. – Последнее время ей кто-то стал звонить, а когда я подхожу к телефону – трубку швыряют. Но вчера… Это вообще – нонсенс! Мужской голос, вежливо так, с придыханием говорит: «Добрый вечер. Будьте добры Людмилу Александровну к телефону». Представляешь? С кем она могла познакомиться, а главное – где, ума не приложу! Она ведь только в магазин ходит да телевизор смотрит!

– Может, в магазине? – предположила я.

– Не знаю, на нее это непохоже.

– А я и смотрю, переменилось она! Я как увидела ее сегодня, сразу это почувствовала, – подтвердила я.

– Ты заметила?! Заметила?! – будто даже обрадовалась Икки. – Кошмар! Я чувствую, устроит она мне райскую жизнь. А я-то думаю, что это она со мной разговаривать вдруг начала и даже холодильник на ключ не закрывает – пользуйся, мол.

– Не паникуй раньше времени – может, еще все обойдется. – Я попыталась успокоить ее.

– Да какой там обойдется! – Икки чуть не плакала. – И почему я такая несчастная!

– Нахалка ты! – Я решила действовать методом «бури и натиска». – У тебя есть такие подруги, а ты…

– Давай чай пить, у матери в холодильнике торт со вчерашнего дня остался.

– Нет-нет, я пойду.

– Ну как хочешь, а то бы посидела еще.

– Нет. – Я стремительно встала с дивана и направилась в коридор, снова нацепила мокрую шубу, и тут взгляд мой упал на телефон. – Вот балда-то, я ж к тебе звонить приходила!

– Точно!

До телефонной станции было не дозвониться. Потом я долго набирала номер «Лучшего человека нашего времени», но в трубке слышались лишь монотонные, однообразные гудки, сообщающие о том, что хозяина нет дома, а сотовый был заблокирован, впрочем, как и у меня. Я была в шоке – оказывается, в жизни не все так просто.

– Да не расстраивайся – ведь 31 декабря. Все суетятся, никого дома нет. Вы же с ним договорились?

– Да, – растерянно сказала я, – одни неприятности – представляешь, мой новый роман не подошел!

– Как это? – Икки тоже успела забыть то время, как пять лет кряду я не могла пристроить ни один свой текст ни в одну редакцию Москвы.

– Сказали, в любовном женском романе не может быть главным героем мужчина, хотя текст неплохой.

– Эту идею, мне помнится, тебе подкинул Женька?

– Да, он посоветовал.

– Вот Овечкин! – сквозь зубы процедила она, и мне снова стало приятно, что роман отвергли из-за Овечкина, а я тут абсолютно ни при чем. Нет в том моей вины! И я позвонила маме.

– Здравствуй, Машенька! – весело и бодро крикнула она в трубку. – С кем ты столько разговариваешь по телефону – у тебя все время занято! Поздравления принимаешь?!

У мамы, судя по всему, было превосходное настроение, в отличие от меня. Что ж тут удивительного – у нее работал телефон, и она точно знала, с кем будет встречать Новый год.

– Мам, у меня телефон сломался, вызови мастера.

– А сама не можешь?

– Я не могу дозвониться до телефонной станции. Я от Икки.

– Передай ей привет. А ты в своем уме? Какой мастер на праздник? Кстати, а сотовый?

– Потеряла.

– Молодец!

– Ну что, тебе позвонить трудно?

– Нетрудно, только я точно знаю, что не дозвонюсь и потрачу полдня, а мне нужно еще приготовить праздничный стол Николаю Ивановичу. Он, если ты не забыла, по твоей милости будет справлять этот светлый праздник один с котами!

Вот наглость! Последнее предложение мама произнесла особенно громко (почти прокричала), видимо, чтобы ее услышал бедный и обманутый Николай Иванович.

– Мамочка, мне кажется, тебе не обязательно оставлять Николая Ивановича одного с кошками в этот волшебный праздник. Это как-то нехорошо.

– Дозванивайся до бюро ремонта сама, – прошипела она в трубку и снова воскликнула необыкновенно громко: – Так, значит, в одиннадцать я буду у тебя, потом за нами заедет Пулечка, и мы все поедем в клуб?!

– Какая у тебя бурная фантазия! – издевалась я.

– Ну, договорились! – крикнула она и бросила трубку.

Одним словом, поход к Икки под низким небом, которое вот-вот упадет, не дал ровным счетом ничего, если не считать приятных минут общения с подругой и ее радости по поводу подарка, который был предназначен для Женьки.

До середины дня я слонялась по квартире взад-вперед, периодически срывая трубку бесполезного, молчащего телефона, который так и хотелось разбить о стену. Потом я стала сама себя уговаривать. Ведь мы действительно договорились с Алексеем – я должна подъехать к нему в половине двенадцатого. Чего переживать так по поводу прервавшейся телефонной связи? Надо приводить себя в порядок и готовиться к встрече Нового года.

Долго уговаривать мне себя не пришлось – стрелки часов уже показывали пять вечера, и я вплотную занялась своей внешностью (мне даже удалось безукоризненно накрасить ногти и не смазать их!).

В четверть одиннадцатого я посмотрелась в зеркало и…

Да! Честно говоря, я давно себе так не нравилась. Безупречный, естественный макияж. В меру налаченные кудри густых каштановых волос не напоминали на ощупь сетку советских времен для картошки, как это обычно у меня случается. Платье (купленное когда-то, но совершенно новое) не какого-то там дешевого цвета с наглой примесью электрика, а богатого темно-синего, как южное ночное бархатное небо (если только с него убрать все звезды и луну)! Длинное, с разрезом выше колена, а главное, на узеньких бретельках. Мечта всей жизни! Эти самые бретельки я не могла позволить себе до встречи с «Лучшим человеком нашего времени» из-за жира, который предательски нависал под мышками. Вид, мягко говоря, был неприглядный. Но теперь все изменилось – настолько, что назойливый Влас, когда увидел меня в автосалоне, спросил, не заболела ли я. Неправда! Я чувствую себя как никогда хорошо, да и выгляжу отлично. Особенно глаза – только теперь я заметила, как они блестят, только теперь поняла, что они, как сказал классик, являясь зеркалом моей души, живут, а раньше – блеклые и тусклые – выражали лишь усталость существования, безразличие и скуку. Ой! Совсем забыла – маленький, но очень важный штрих – колье из фианитовых мелких капель, смягчающее строгость темно-синего цвета. Горят, как бриллианты, никто не отличит, мамаша подарила, кажется, на двадцатипятилетие.

Наконец, я накинула шубу и, положив в сумочку подарок для Алексея, помчалась к нему домой встречать самый лучший Новый год в моей жизни.

* * *

Мне везло сегодня. Я почти сразу поймала такси и, глядя на падающие хлопья снега, зачем-то считала про себя до тысячи. Меня выводили из себя летящие за окном слипшиеся снежинки, потому что я никак не могла определить, где мы находимся; раздражали частые остановки из-за дорожных пробок, которые вечно ругала Пулька.

Сердце бешено билось: мне не терпелось вихрем ворваться в странную, просторную квартиру Алексея, показаться ему совсем другой – намного красивее, очаровательнее, загадочнее. Я чувствовала – сегодня я действительно другая. Внутри меня появилось нечто новое – искра или огонь, не знаю, как объяснить, что вырывалось наружу, но окружающие улавливали это. И тот молодой человек, который уступил мне свое такси, и сам таксист, который всю дорогу, сбивая со счета, вызывал меня на разговор, пытаясь развеселить…

Что же это новое? Что привлекает, притягивает во мне теперь других людей? Чего не было раньше?.. И тут я поняла – и ощутила, потому что задумалась над новым своим состоянием именно в тот момент, когда оно нахлынуло на меня. Если б стала вспоминать потом, ни за что б не поняла! Оттого-то люди и не могут дать хотя бы приблизительного описания этого наиважнейшего события – пожалуй, главного события всей жизни человеческой! А многие в старости вообще гадают, происходило ли с ними это когда или вовсе не было.

Так вот, в один миг я вдруг поняла, что, пока ловила такси, пока ехала в машине по заснеженной дороге, пока злилась на московские пробки, считала до тысячи – все это время я была счастлива. И не было на Земле человека счастливее, чем я в ту секунду, когда осознала это.

Счастье, оказывается, это не обязательно происходящее в определенном времени и месте событие. Счастье – это предвкушение события, которое должно произойти в определенном месте и в определенное время. Это как праздник, которого мы ждем, к которому готовимся. Именно во время подготовки к нему мы ощущаем радость, трепет; мы представляем, как все должно произойти. А когда он наступает – все куда-то пропадает, и мы не замечаем, что радость-то уже прошла…

Решив, что счастье – есть предвкушение, я подумала: «Теперь все зависит только от меня», и – расплатившись с разговорчивым таксистом, ринулась к подъезду «Лучшего человека нашего времени» – мне так не терпелось его увидеть, будто я жила без него целую вечность. Может, это результат того, что сломался телефон и мы не разговаривали с ним со вчерашнего вечера?..

Я набрала хорошо знакомый код квартиры Кронского, консьержки отчего-то сегодня не было – видно, уже ушла справлять Новый год. Потом долго поднималась на лифте. «Что ж он так тащится?» – все крутилось у меня в голове.

И, наконец, я стою перед дверью живого классика, вытаскиваю из сумки подарок и звоню…

«Что ж так долго-то? – снова думаю я. – Как медленно течет время именно сейчас! И отчего так бывает?»

Я звоню еще раз – уже настойчивее. Третий. Сжимаю бархатный футляр в руках, начиная чувствовать легкое беспокойство.

«Может, он в душе и не слышит звонка? Или я слишком рано пришла? Или он забыл купить что-то самое необходимое и вышел? Хлеб, например. Ну какой хлеб в половине двенадцатого 31 декабря? А может, готовит очередной сюрприз? Он ведь любит сюрпризы!» – именно эти мысли роились в моей голове, словно назойливые мухи. Но делать мне все равно нечего – Новый год справлять больше не с кем. Мы договорились. Нужно ждать. Мало ли что могло произойти – вполне возможно, что Алексей застрял в пробке. Все. Не буду ни о чем думать – буду просто стоять у двери и ждать, с минуты на минуту он должен подъехать.

Однако ни о чем не думать никак не удавалось, я переминалась с ноги на ногу, бархат футляра стал влажным от моих вспотевших рук. Сколько я так стояла у закрытой двери, не знаю, но мне показалось, что президент уже поздравил народ с Новым годом, а народ, в свою очередь, уже радостно выпил по бокалу шампанского и успел снова возвратиться к водке, как в этот момент лифт задребезжал, лязгнул и тяжело стал опускаться вниз.

Сердце мое замерло, я затаив дыхание прислушивалась к каждому звуку. Точно! Кто-то вызвал лифт на первый этаж! И этот кто-то – «Лучший человек нашего времени»! Я не сомневалась, что через мгновение увижу его. Но все же, надо признаться, где-то в глубине души свернулась клубком гнусная, ядовитая змея, которая изо всех сил пыталась сбить меня с толку и доказать обратное: лифт остановится ниже этажом, будь уверена, это не он.

Лифт снова лязгнул в двух шагах от меня, открылся, и я увидела…

Ах! Нет, лучше бы я этого не видела, лучше бы не приходила сюда вовсе, лучше бы сидела дома одна, лучше бы я не встретила тогда самого Мерзкого человека всех времен и народов в коридорах редакции и никогда потом!

Он был не один в лифте: его спутница – толстенная, вульгарная, крашеная блондинка с черными, отросшими волосами у корней – обхватила его за шею и удивленно смотрела на меня маленькими невыразительными глазками, как будто думала, что двери лифта никогда не раскроются, что он вырвется за пределы дома и унесет их в открытый космос. Нет, это не от ревности и злости я так описываю ее внешность – она действительно так выглядела!

Что ж, под Новый год иногда исполняются самые заветные желания – сбылось оно и у Кронского (он ведь баловень судьбы!) – секс в лифте. Они стояли в недвусмысленной позе, полураздетые так, что тут и додумывать мне ничего не оставалось. С минуту длилась эта немая сцена. Потом я швырнула бархатный футляр в лифт, молча развернулась и полетела вниз по лестнице.

– Марусь, Марусенька, – послышался сверху голос Кронского. – Ты совсем не так поняла! Я звонил тебе – у тебя все время занят телефон, – задыхаясь, кричал он мне вдогонку, – я подумал, ты зависла в Интернете и про Новый год забыла! И про меня!

Я мчалась по лестнице, не чувствуя ступеней, – ноги словно одеревенели, лицо полыхало, в голове ни одной мысли. Весь мой организм заполнило какое-то отравляющее вещество – оно, казалось, вместо крови текло в моих венах. Будто составляющие крови – вода, эритроциты, сухой остаток, плазма, креатин – сменились обидой, горечью, злостью, отчаянием, разочарованием, жалостью к себе. На секунду мне даже почудилось, что вены мои потемнели, и я почувствовала, как эта новая черная кровь разрушает меня изнутри, убивая.

Я вылетела на улицу. И теперь мне отчаянно не везло. Такси я поймать долго не могла, в метро спускаться не хотелось, я не перенесла бы давящего, замкнутого пространства подземки – и поплелась домой пешком.

Я встретила Новый год на улице: снег хлестал по лицу, повсюду слышался смех, громкие веселые голоса, взрывы петард, в окнах мерцали огнями елки. Все это я видела как во сне, сквозь пелену забытья. Я не плакала. Плачу я вообще редко, хотя говорят, что иногда это полезно – своеобразный выплеск дурной энергии.

Я была просто несчастна – по-настоящему, так глубоко, как никогда раньше. И теперь поняла, что есть горечь и печаль, потому что в эти минуты я задумалась над своим новым, так неожиданно сменившимся состоянием. Я задумалась точно так же, как час назад задумалась о счастье – уловила его, поймала за хвост. И теперь в старости я могу смело говорить, что в моей жизни было как счастье, так и несчастье.

Только почему-то новое мое нынешнее состояние не привлекало и не притягивало окружающих. Казалось, я для них стала невидимой.

Таким образом, в ту ночь я сделала для себя два вывода: счастье – есть предвкушение праздника, а несчастье – сам праздник, который заранее представляется совсем по-другому.

К трем часам утра я добралась до дома, вошла в темную пустую квартиру и в шубе опустилась возле телефона. Он не работал. Тишина. Лишь изредка слышались крики с верхнего этажа да грохот петард за окном, от которого я невольно вздрагивала.

Так я просидела до рассвета – часов пять, не меньше, – думая обо всем и ни о чем. Скорее, мною овладели не мысли, а эмоции. Очень странное состояние – наверное, результат безысходности, зыбкости, казалось бы, еще вчера, крепких отношений между мной и Кронским – ведь любил же он меня «минуточку». И не успел еще разлюбить – наш роман был в самом разгаре. Или мне так казалось?

Нет, я не ждала никакой серьезности в наших отношениях с ним – того, что эта любовь перерастет в нечто большее, не думала о том, что проживу с этим человеком всю оставшуюся жизнь. Я просто сильно любила его и радовалась каждой минуте, проведенной с ним. Выполняя каждую его прихоть, я опускалась и превращалась в доступную девицу. И все это из-за боязни его потерять, боязни, что если я поведу себя иначе, тут же стану ему неинтересна и он бросит меня. А для меня, полюбившей впервые в жизни так сильно, это было равноценно смерти.

Боже! Подумать страшно, что я вытворяла эти последние два месяца! Если б мне кто-то сказал об этом полгода назад – плюнула бы ему в лицо, а если б узнала, что кто-нибудь из моих знакомых совершает подобные безнравственные поступки, наверное, непременно бы осудила. И все это время мне было совсем не стыдно! Это просто удивительно! Стыдно стало лишь в первый день Нового года. И наконец, я поняла, что раскаиваюсь.

В эту новогоднюю ночь я многое поняла для себя – существует некий микроскопический образец всей человеческой жизни: сначала человек бывает счастлив (зачастую по уши погрязнув в грехах), потом (что естественно) несчастен, потом ему становится стыдно, и если он неокончательно утонул в своих черных делишках, раскаивается.

– Пусть это будет самым страшным горем в моей жизни. Все пройдет, пройдет и это, – и с этими словами я поднялась с пола, сняла шубу и завалилась спать, раз и навсегда отрезав от себя «Лучшего человека нашего времени».

Первого января я проснулась ближе к вечеру, и это был единственный Новый год (не считая, конечно, тех далеких детских лет, когда для меня имело большое значение завладеть оранжевым карандашом, торчащим из снега), после которого не болела голова, а в желудке урчало от голода.

Я изо всех сил старалась казаться себе бодрой и счастливой: ровно минуту чистила зубы (согласно памятке на зеркале) и даже поверила в то, что меня ждут великие дела. Но, честно говоря, вчерашняя история никак не давала покоя моей душе, а в глазах стояла жирная полураздетая тетка с непрокрашенными белыми лохмами.

Что же делать? Что нужно сделать, чтобы спутница «Лучшего человека» перестала крутиться перед светлыми моими очами? Знаю! Мисс Двойная Бесконечность всегда говорила мне: «Если у тебя плохое настроение или обидел кто, единственное, что может помочь в этом случае, – это работа. Принимайся за что угодно – стирай, мой полы, гладь белье, размораживай холодильник. Только не сиди и не жалей себя!»