Текст книги "По праву зверя (СИ)"
Автор книги: Анна Владимирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
22
Я облизала губы, чувствуя покалывание на их поверхности, и Зверь жадно в них вцепился, будто забирая свое. Но только его язык проник в рот, запах и вкус стали ярче – неповторимо, а устоять невозможно! И я ответила ему также жарко, вцепилась в его волосы и прижалась всем телом. Его шлюха? Пожалуй. И я не могла ничего с этим поделать. Но на достигнутом не остановилась – обвила его бедра, подаваясь навстречу, и неожиданно оказалась сверху. Все так же в его руках, но уже не в тисках. И это лишило разума окончательно. Я зарычала в его рот, когда он больно стиснул пальцы в волосах одной рукой, вынуждая сесть на его член другой. Судорожный вдох снова схлестнул наши губы в борьбе, но я сразу же сдалась, стоило ему двинуть бедрами навстречу. И он не был великодушен – использовал мою капитуляцию на полную. Но только почему-то в его руках хотелось сдаться. Я теряла голову, отказываясь диссонировать – только навстречу, сплетаясь с ним, двигаясь до хриплого крика и полного опустошения.
А Зверь поставил цель выжать меня досуха. Его не устроил один оргазм – он довел меня до хрипа вместо крика и второй разрядки на грани жизни и смерти. Я уже вообще ничего не соображала – подчинилась полностью, сдавалась, глотая слезы. А он продолжал прижимать к себе, собирая влагу с моего лица губами, будто все еще был голоден…
Я даже отключилась на какое-то время. И вздрогнула, когда он выпустил из рук:
– Я принесу тебе обед, – поднялся и направился к вещам. А я следила за тем, как он собрал мое белье и развесил его на единственном стуле, запоздало понимая, кто обо мне позаботился в первое утро.
Когда за ним закрылись двери, я скрутилась на кровати… и разрыдалась.
* * *
Я вглядывался в темнеющий горизонт и еле видные огоньки Кармадона на мониторе. Вот она – свобода, опасная и непредсказуемая. Другой я пока не заслужил.
Лукас стоял рядом, но даже мой слух едва ли улавливал его присутствие.
– Ты не думал связаться с Крайтоном? – неожиданно нарушил он тишину.
– Они не придут за нами сюда, даже если и удастся.
– Но ведь у Моргана есть доступ…
– Моргана расстреляют за один несанкционированный вздох, а если он привезет федеральных спасателей – в порошок сотрут.
Может, если бы брат узнал, где я… Хотя это вряд ли. Если он от женщины своей смог отказаться, ради меня и пальцем не пошевелит, ведь он предупреждал не раз, где я закончу свои дни.
– Да уж, – усмехнулся Лукас. – Да нам, в общем, все равно – будем выбираться к границе. – Что ни говори, Лукас и все остальные – слишком приметные. Здесь нет беловолосых, не говоря о желтоглазых. Но это уже не моя забота. На берегу каждый сам за себя. – Мы тебя не выдадим, если что… – Я удивленно вздернул бровь, поворачиваясь к нему. – Скажем, что разорвали вас, – оскалился он.
Мне было плевать, что он скажет, но Лукас продолжал удивлять.
– Где Морган?
– С моими, – ответил он. – В порту лодку уже ждут, уведомление мы получили. «Нырок» готов.
«Нырок» – спасательный батискаф на пятьдесят пассажиров. Нам пришлось повозиться, чтобы привести ее в порядок и протестировать на всякие неисправности, но проблем не возникло. Большинство членов команды Моргана относились к нам без ненависти и не пытались подстроить какую-либо гадость. Провели инструктаж, научили управлению и проверили под бдительным присмотром систему на неисправности. Кроме капитана, претендентов на повреждения физиономии больше не нашлось.
Оставался примерно час до погружения, а я все оттягивал возвращение в каюту. Стоило подумать о Хайди, мне хотелось кого-нибудь убить… Я места себе не находил за то, что потребовал от нее днем, разве что на ошейник не посадил. А больше всего бесило то, что разум соглашался – самку нужно проучить, иначе она будет ошибочно полагать, что мой авторитет можно ставить под сомнение в любой момент.
Я ведь знал, что она снова покажет зубы, поэтому привел ее в столовую, когда там никого не было. Только я даю слабину, она пользуется этим. Ни капли жалости не было в этой женщине, а вот скальпель в руке – всегда. Отвернусь – всадит в спину.
Но инстинкты внутри щерились и не давали покоя. Все было неправильно, не так, не говоря о том, что не вовремя. Я не мог ползать перед ней на пузе, упрашивая прекратить упираться, ведь наша жизнь сейчас зависит только от нас самих. А по большей части – от меня. Но она, конечно, лучше бы осталась с Морганом, чем со мной.
Я только дал волю эмоциям внутри, а Лукас уже зашипел рядом, болезненно жмурясь.
– Прости, – тряхнул головой и развернулся к двери.
– Угробит она тебя, Блейк, – бросил он мне в спину сквозь зубы. – Не позволяй…
Я обернулся от выхода, но какой смысл было доказывать что-то Лукасу? Нет ему дела до меня, а мне – до него. Ну разве что инстинкт подчинения сильному может давать ему права пока что желать мне чего-то большего, чем словить нож в горло.
На борту стало оживленнее, будто ничего и не произошло. Мне, конечно, не улыбались, но и враждебности, проходя мимо людей в коридорах, я не чувствовал. У дверей в каюту я остановился, прислушиваясь. Боялся снова услышать, как она плачет.
У меня за плечами две войны, пять лет в партизанском отряде… Я видел голод и смерть невинных… И мое сердце сегодня чуть не остановилось, когда я услышал ее плач.
23
Тихий, сдавленный и выворачивающий душу наизнанку. Казалось, в эту секунду я бы убил всех на этом корабле, лишь бы она заткнулась, готов был шантажировать ее расправой над ее любимым капитаном, лишь бы она забыла, как издавать подобные звуки! Потому что они делали беспомощным, рвали на куски без анестезии, душили во мне все старое и такое нужное сейчас для того, чтобы выжить. Я начинал ненавидеть ее. За то, что дал ей власть над собой. Власть сбивать меня с ног в шаге от свободы.
Надавить на ручку стоило всех сил. Но девчонка не плакала, и у меня позорно отлегло. Пока я не рассмотрел ее лучше, делая шаг в каюту. Вспомнив про то, что оставил ее с обедом, с радостью сбежал взглядом на поиски пустой посуды и нашел ее чистую у порога. Но долго избегать главного объекта слабости было глупо, и я послушно прикипел к ее обнаженной фигуре на кровати.
Хайди сидела, опершись спиной на стенку ко мне боком, согнув тонкие ноги в коленях. Зачем я приказал ей оставаться обнаженной? Думал наказать? Кого? Злость ошпарила нервы, и я хлопнул дверью так, что девчонка вздрогнула. Видимо, собиралась с силами снова со мной воевать, но выдержка изменяла обоим.
– Собирайся, – подошел к стулу, собрал с него ее одежду и бросил ей на кровать.
Она благоразумно последовала приказу – подтянула к себе белье, выудила трусики и… Я отвернулся, начиная закипать. Злила. Всем. Каждым движением, каждым взглядом, полным страха… Интересно, что со мной будет, если она вдруг сама прикоснется? Хотя, кажется, это уже случалось несколько раз, когда она пыталась успокоить.
– Я бы хотела собрать… – Ее хриплый голос взбудоражил каждый волос на теле. – … то, что приготовила в медбоксе…
А я и забыл, что одобрил сегодня ее идею.
– Хорошо. Одевайся, а я поищу рюкзак, – позорно капитулировал, не в силах находиться рядом с ней и сгорать от эмоций и желаний, которым нет выхода…
Когда нашел ее в медбоксе, она снова стояла со скальпелем в руках.
– Рука не дрожит, – вдруг огорошила меня.
– Что? – Хотелось ее встряхнуть. Чтобы ожила, отмерла, изобразила бурную деятельность…
– У меня болезнь Вайнцхольда, – обернулась она. – Руки дрожат. И это только начало. Поэтому мне и не дали практиковать дальше… А сейчас руки не дрожат.
– Что складывать? – бросил я рюкзак на пол. Вместо ответа она присела рядом и начала паковать в него коробки и пакеты, пришлось молча обхватить края, чтобы ей было удобней. – Обобрала капитана?
– Это не самое страшное, – буркнула она.
– А что самое? – усмехнулся.
– Я бы не хотела узнать, Блейк, – подняла на меня свой пронзительный взгляд.
– То есть, еще не знаешь? – прищурился я. Она поджала губы и вернулась к упаковке медикаментов, а я смотрел на ее тонкие светлые пальцы… и чувствовал восхищение. Она меня восхищала. Маленькая, почти прозрачная, но несгибаемая. – Твои начальники идиоты, что не позволили тебе практиковать. Уверен, ты была бы лучшей…
Из рук девушки выпал очередной пакет, не успела она его донести до отверстия рюкзака, а в ее растерянном взгляде не было ничего общего с прежним.
– Откуда ты знаешь? – в глухом голосе задрожала обида.
– Жизнь, она здесь, Хайди. Настоящая. И она делает нас настоящими, кем бы мы ни были. – Я вдруг понял, почему бежал из Крайтона всю сознательную жизнь. Концентрированная реальность на острие ножа или скальпеля – какая разница? Когда каждый день может стать последним, нет вопросов, метаний, бессмысленных поисков. Спасти и спастись – вот и все. – Я вот – настоящий убийца теперь. И это спасет нам жизнь.
Она качала головой, облизывая губы и хмурясь, но не возражала, что удивительно.
– Блейк, – ожил комм голосом Лукаса, – пятнадцать минут.
* * *
Наверное, это были самые жуткие минуты в моей жизни. Когда я увидела батискаф, в который предстояло подняться по металлической лестнице, ноги задрожали. Большой темный ангар находился у самого дна. Густой технический запах забился в ноздри и драл горло, испуганный персонал лодки старался не поднимать глаз, выполняя свою работу, а мне казалось – ведут на казнь. Пережить погружение в большой лодке и маленькой – не одно и то же.
Я замерла у ярко-желтого борта, обняв себя руками, пока Блейк разговаривал с Морганом. Бенжамен был тут же, собранный и напряженный. Бывших пленников одели в одежду наемников – я узнала яркую футболку предводителя, с которым поругалась в столовой. Он отличался любовью к психоделическим принтам, и теперь одна из них смотрелась дико неуместно на одном из заключенных. Желтоглазые проходили шеренгой мимо и карабкались по лестнице батискафа. Я засмотрелась на это действо, когда позади вдруг раздались звуки короткой потасовки и послышался отборный мат в исполнении Моргана.
– Тварь, сволочь! – шипел он с заломанной Блейком рукой.
– Ну а как ты хотел? – спокойно пережидал его агонию Зверь. – Довезешь в целости до суши, там и распрощаемся… – И он подтолкнул Моргана к лестнице. Капитан бросил на меня отчаянный взгляд, проходя мимо, но я не поддержала его – хорош, ублюдок. А Блейку в расчетливости не откажешь: Морган – лучший заложник. – Держи, – передал Блейк пленника типу в цветастой футболке и вернулся ко мне: – Пошли.
24
– Но дожидаться реакции не стал – перехватил за талию и повел к лестнице. От страха хотелось скулить, и я сжалась в его руках, делая шаг на лестницу. – Закрой глаза, – вдруг шепнул мне на ухо и сильнее прижал к себе.
Я почти не касалась ногами трапа, но и не смотреть не могла. Когда перед носом показалось отверстие входа, меня накрыло панической атакой – сердце набрало обороты в груди, голова закружилась, и я вцепилась мокрыми ладонями в запястья мужчины. Зверь рывком поставил меня на маленькую площадку и развернул к себе:
– Хайди, – заглянул в глаза, – дыши медленно. – Хороша я была в противостоянии, ничего не скажешь! Теперь, когда меня трясло от понимания, куда приходится спускаться, я хваталась за его взгляд как за последнюю опору. – Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, – тихо выдохнул он мне в губы, – успокаивайся. Закрывай глаза. – И я подчинилась. – Молодец, – прижал меня к себе и шагнул со мной внутрь, едва протискиваясь, – не открывай.
Спертый воздух снова взвинтил адреналин в крови.
– Нечем дышать, – прошептала в его шею.
– Сейчас заработает генератор, – его губы коснулись виска. – Все хорошо. Батискаф рассчитан на большее количество народа.
Стало плевать – ненавидела, боялась его? Теперь вжалась в Зверя и спрятала лицо на груди, подчиняясь животному страху. Блейк так и усадил меня в кресло, пристегнул ремнями, а сам сел рядом и притянул к себе, положив на глаза ладонь. Я не видела, но слышала остальных – многие переговаривались, временами смеялись, и это расслабляло. Но больше всего меня успокаивал Блейк, в руках которого я пережидала это испытание. С закрытыми глазами действительно было легче. Казалось, что я в просторной комнате, а когда сверху подуло свежим ветерком, вздохнула глубже. Когда батискаф задвигался, давление на уши немного усилилось, но вскоре и это прошло.
По борту прошла вибрация, и меня закачало – судно набирало скорость.
– Через двадцать минут причалим, будьте готовы, – услышала голос Бенжамена сквозь шум.
Паника не прошла полностью, но, по крайней мере, я могла соображать.
Двадцать минут показались несколькими часами, но вскоре двигатели затихли.
– Блейк, на месте, – кажется, это был голос мужчины в футболке главного наемника.
– Сиди, – шепнул мне на ухо Зверь, – и не смотри…
Послышался щелчок замка, и его руки исчезли, оставляя холод. Свет угас, и я съежилась, а вскоре по ушам ударил скрежет открывающегося люка. Далее последовали глухой вскрик, стук и несколько выстрелов. Я распахнула глаза и заморгала. Взгляду предстал тесный вытянутый салон, нашпигованный проводами и фаршированный народом под завязку. Наши места находились почти у самой рубки, поэтому казалось, что тут светло и просторно – единственная лампа светила мне в лицо, а все остальное тонуло в полумраке.
Блейк уже возвращался, на ходу убирая оружие. За ним шел главарь желтоглазых, а двое зверей суетились у открытого люка.
– Точно все? – потребовал Блейк у Моргана, которого предусмотрительно вытащили из кабины и придавили к перегородке.
Капитан только обреченно кивнул и прикрыл глаза. Блейк, кажется, остался доволен. Шагнул ко мне, дернул с меня ремень, поставил на ноги и, снова обхватив за талию, повел к выходу. Как он провел меня к нашему месту с закрытыми глазами до погружения и я не зацепилась ни за что – непонятно. Теперь даже с открытыми глазами я почувствовала себя в его руках слепой.
За пределами душного батискафа ждал другой мир, и Зверь был в нем самым знакомым.
* * *
Кармадон показался чужим, я даже растерялся в первые минуты, когда мы вылезли из контрабандного дока на пристань.
Морган не подвел, только его связных пришлось уложить – нам не нужен был "хвост". Самого капитана Лукас должен был отпустить – живым он не наделает шума, сдастся заказчикам и доложит о происшедшем. Его, конечно, проверят на датчиках, перероют лодку… но, скорее всего, жить оставят. Опытный перевозчик на вес золота.
Ученый шел впереди, я с Хайди следовал за ним. Чтобы было меньше шансов на чужое внимание, пусть и ночью, я замотал ее в темный кусок ткани по самые колени. Девчонка была растеряна и раздавлена, и… Кажется, Дарджел был прав, втирая мне эту дикость о нашей с ней связи – я чувствовал ее эмоции. Потому что эта растерянность не могла быть моей. Пришлось приложить усилия, чтобы сосредоточиться на себе и своем опыте. Я знаю Кармадон как облупленный, не составит труда укрыться… И только сейчас я понял, что свободен. Да, все шатко, но над головой небо, под ногами – твердая знакомая земля, а в руках – она…
– Потише, – осадил проводника.
Ученый притормозил и вжался в каменную кладку, оглядываясь.
– В трех кварталах – портовая гостиница, неплохая, – посмотрел на меня, когда я подтащил девчонку ближе. Хорошо врал, складно. И даже мои встроенные детекторы со скрипом утвердили информацию…
… если бы я точно не знал, что нет в порту никаких гостиниц.
25
– Она дальше не дойдет… Да и нам тут пока шляться не стоит. Дальше – кварталы Паварди. Там по ночам каждый угол нашпигован охраной.
Я знал и это. А так же то, как все это обойти. Не думал, что эта тварь так быстро решится на предательство. Хватка на руке Хайди сама собой стала крепче, я притягивал ее ближе, почти вжимал в себя, с трудом напоминая себе, что здесь это крайне подозрительно. Ничто не заставило меня выпустить ее сейчас.
А южанин вел себя все уверенней, чуть ли не вприпрыжку устремившись вверх по улице к так называемому отелю.
– Как его имя? – шепнул Хайди.
– Бенжи, – нахмурилась она.
– Бенжи! – крикнул я, когда мы проходили мимо подходящего темного закоулка. – Я говорил – потише! – Тот нехотя притормозил и заозирался. А я усадил Хайди на землю: – Посиди… и ни звука, – придавил ее взглядом.
– Давайте быстрее, – зашипел на нас подошедший Бенжи и тут же взвизгнул, когда я ухватил его за горло и втянул в проулок.
– Рот закрой, – красноречиво сдавил пальцы. Он собирался кричать, но смог только захрипеть.
Хайди оказалась не так впечатлительна – подскочила следом:
– Что ты делаешь?!
– Я сказал сесть! – рявкнул на нее, но она только замолчала, хлопая испуганными глазами.
Ладно, с этим потом разберусь, трепыхающийся в руках ублюдок требовал внимания.
– Значит, Бенжи… И куда же ты, Бенжи, меня вздумал завести, а? Что вы все меня пытаетесь идиотом выставить?
Я приложил его затылком о кладку максимально осторожно, чтобы еще был шанс узнать нужную информацию.
– Карты, – рявкнул на местном языке.
Бенжи предсказуемо выкатил глаза:
– Что?
– Ты не один такой умный, Бен, в порту не строят гостиницы, порт считается святым местом на 20 уйденов от воды… – продолжал я на даргардском.
Ученый шумно сглотнул.
– Карты! – прорычал я. Достало «показывать фокусы». – И все наличные.
Он потянулся за пазуху и вытащил оттуда кожаную книжку. Я проверил – пять штук карт и пресс бумажек. Конечно, большую часть денег Бенжи хранил на счету, а это так – на всякий случай, но у южан к этому случаю всегда хорошо готовились. В Кармадоне, как и в Даргарде, кредитки не имели защиты. Кто предъявил, того и деньги. Больше мне проводник не был нужен, и я сжал пальцы сильней. Бен захрипел, но тут осмелела девчонка:
– Блейк, не надо! – вцепилась в запястье.
Ничего не стоило просто не обращать на нее внимания, но ее страх будто дрелью ввинтился в мозг, застилая глаза.
– Рот закрой! – рыкнул я. Бен захрипел сильней – так захотелось быстрее с ним покончить.
– Пожалуйста, не убивай, хватит! – истерила Хайди рядом, и нервы сдали. Я выпустил ученого и схватил ее:
– До тех пор, пока не готова оказаться на его месте, не лезь мне в лапы, – процедил в ее лицо.
Стало так страшно, как не было еще никогда в жизни.
Если бы она сейчас взбрыкнула в своей манере, я бы ее убил не задумываясь. Потому что это черта, за которую я не пойду. Нечего мне там делать, раздавленному страхом и слабостью.
Но она молча смотрела мне в глаза, цепляясь за запястье, и медленно убивала взглядом. Свободен? Я? Губы сами растянулись в вымученную усмешку… Черта с два я свободен, пока она так смотрит, пока вообще дышит!
Я выпустил ее горло, схватил за руку и дернул из переулка.
– Сгорбись, – надавил на нее. – Иди медленней.
Здесь по улицам могли свободно ходить только старые женщины. Соответственно, относительно беспрепятственно я мог вести следом за собой только «старуху». И надеятся, что нас никто не заметит. Когда в ночи раздалась песнь пархата, транслируемая из главного здания духовного дома, я остановился. Привычки, которые вдалбливались в меня во время шпионажа здесь, вспоминались быстро.
– Села, – коротко приказал Хайди, и она с готовностью опустилась на колени.
Ноздри разъедало от вони портовых трущоб, но скоро они должны были закончится, а за ними лежал рабочий квартал Тхимал. В нем выжить будет проще. Но в гостиницу нам нельзя… Я уводил Хайди обходными дворами, тащил по крышам и протискивал между стенами зданий. Через полтора часа ее ноги начали заплетаться. Она не жаловалась, но дышала все тяжелее, и я решился свернуть на освещенную улицу и принялся всматриваться в заборы.
Наконец повезло – на очередном была нужная табличка на местном языке «Принимаю постояльцев». Постучавшись в калитку, я поднял ожидаемый собачий лай и отборную ругань. Хайди испуганно дернулась, но я, повинуясь порыву, обхватил ее за шею и откинул капюшон с лица:
– Все хорошо, – шепнул, вглядываясь в ее глаза. – Сейчас будем отдыхать.
Калитка скрипнула, и нам предстал хозяин дома – заросший седой дед с суровой миной и едва ли более впечатляющим ружьем:
– Что надо? – гаркнул он на местном языке.
– Снять комнату, – спокойно ответил я.
Он окинул меня суровым взглядом:
– Триста даннов за ночь, – постановил.
– Идет. Еда будет?
– Еще пятьдесят, – и он посторонился, пропуская нас во двор. – Женщина кто?
Я обернулся:
– Жена.
26
* * *
Я не понимала ни слова. Ноги тряслись все сильнее, и если бы не хватка Блейка на плече, давно бы рухнула. Земля уходила из-под ног, мне казалось, что то и дело проваливаюсь в мягкую жижу. Приходилось переступать с ноги на ногу, чтобы отвлечься. Когда впереди зажегся свет и обозначились открытые двери какой-то пристройки, я готова была выть от счастья, что скоро можно будет просто упасть на более или менее плоскую поверхность. Блейк будто чувствовал мое состояние и не выпускал из рук, прижимая к себе, пока говорил со стариком. Я благоразумно молчала, и только когда за нами закрылись крашеные в ярко-голубой деревянные двери, осмотрелась:
– Тут безопасно? – не узнала собственный голос.
– Да.
Блейк вдруг подхватил меня на руки. С плеча соскользнул рюкзак, но он не дал ему упасть и понес вместе со мной в комнату. Я удивленно вцепилась в его плечи, но, кажется, мы оба слишком устали, и Блейк подтверждал это каждым взглядом. Сурово осмотрелся, осторожно опустил меня на кровать и принялся выпутывать из кокона ткани.
– Хочешь в душ?
– Да.
Здесь пахло какой-то сладковатой сыростью и ветхостью, но было на удивление чисто. Я было принялась расстегивать комбез, но под его пристальным взглядом замялась. Смелости не хватало доводить начатое до конца, будь то раздевание или противостояние с ним. Он заметил мою нерешительность, поднялся и направился в коридор за своим рюкзаком. Пока рылся в нем, я воспользовалась моментом и сбежала в маленькую душевую. Когда стояла там под струями воды, слышала, что в пристройку кто-то постучал, потом послышался разговор…
Было любопытно, откуда Зверь знал местный язык, и не только. Он знал, что ночлег надо искать где-то здесь, знал пути, по которым шел… Это восхищало против воли.
Когда я вышла, в комнате витал запах еды, а Блейк стоял возле окна. На меня не обернулся, но я откуда-то знала – все его внимание сейчас сконцентрировано на мне.
– Я тебя снова подвела… – констатировала тихо.
– Садись и ешь, – приказал холодно.
И я не стала перечить, выполняя его приказ как можно старательней. Мне хотелось, чтобы сейчас ничто не взорвалось между нами, потому что… ему и правда было на что тратить силы. Теперь я осознавала это как никогда.
– А ты? – уселась я на кровать перед металлическим подносом.
– А ты будешь со мной есть? – прозвучало укоризненно.
– Я буду с тобой есть, – выдавила.
– Заслужил? – продолжал язвить он.
– Блейк, давай не будем, – подняла на него глаза. – Прости, пожалуйста. Я была не права.
В его взгляде мелькнуло удивление, но лишь ненадолго, сменившись какой-то холодной яростью:
– Не своди меня с ума, – прорычал он. – Ненавидишь – ненавидь. Я дам еще поводов, не сомневайся…
– Перестань, пожалуйста, – съежилась я, обхватывая себя руками. В горле встала комом обида, сменившаяся диким страхом одиночества. Я осознала, что тянусь к Зверю как к единственному источнику тепла здесь, а он отталкивает и рычит. – Я попросила прощения! – Мне и правда теперь было жаль, что не пошла ему навстречу. Но теперь, когда реальность крутанулась перед глазами до неузнаваемости, я готова была сделать что угодно, лишь бы чувствовать, что не одна. – Мне страшно…
– Не смей это делать, – угрожающе процедил он, медленно приближаясь.
Кровь в жилах застыла от страха.
– Что? – выдавила хрипло.
Он склонился надо мной, прожигая ненавидящим взглядом:
– Плакать.
В эту секунду по щеке скользнула предательская крупная слеза и, не задержавшись на подбородке, сорвалась вниз. Блейк проследил за ней, а когда поднял на меня глаза, сердце пропустило удар. Время остановилось, выстужая пространство между нами, превращая его в стекло… ни вдохнуть, ни моргнуть было невозможно. Зверь только сцепил зубы, шумно втянул воздух и, развернувшись, вышел из пристройки.
Контрасты в его поведении не давали расслабиться. То он тащил меня на себе, заботливо ограждая ото всех, но стоило остаться наедине – готов был перегрызть горло. Я чувствовала его злость, может, даже ненависть. Пожалуй, не нужна ему такая обуза в моем лице, хоть он когда-то и обещал мне жизнь. Что именно ему мешало меня бросить? Сила, что даю? Если так, то ему и правда нет смысла со мной церемониться.
Кусок снова не лез в горло, но мне не хотелось давать поводов для новой вспышки его гнева, я устала. Еда оказалась непривычной. Пряной, обжигающей и будоражащей аппетит. Даже не захочешь чувствовать вкус – почувствуешь. Как со Зверем: не захочешь – заставит захотеть.
Блейк вернулся, когда я стояла у маленького окна, выходящего в сад. За ним ровным счетом ничего было не разобрать из-за густых зарослей какого-то кустарника, но я и не всматривалась – ждала. А он приблизился сзади, и между лопаток обожгло от касания горячей ладони. Блейк отвел волосы в сторону, оголяя спину, и склонился к шее. Его отчаяние затанцевало на кончике нервов, даже показалось – он сожалеет, но я боялась шевельнуться…
– Я не сделаю больно, – хрипло выдохнул в затылок.
На языке ожило сопротивление, но я проглотила слова, затолкала несогласие поглубже, да оно и не сопротивлялось.
– Обними, пожалуйста…
