Текст книги "Воровка чар (Дилогия) (СИ)"

Автор книги: Анна Сокол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Учитель Риона встал напротив, разглядывая меня с интересом и… голодом, словно диковинное блюдо типа пахлавы, что привозили ярмарочные купцы из-за Тесеша, а мы бегали в лавку смотреть, нас прогоняли, но мальчишки возвращались снова и снова.

– Тшш, – ласково проговорил Дамир, я поняла, что все же плачу. – Я ничего не сделаю тебе, глупая.

Голос был тих, он был мягок, и ему было так легко поверить.

Дамир положил руки на раскрошившийся бортик фонтана, совсем рядом с моими. Он сжал и разжал ладонь. Сжал и разжал. А потом поднял руку и осторожно отвел со щеки прядь моих волос. Очень осторожно, чтобы не дай Эол, не коснуться кожи.Иногда предвкушение намного слаще, чем первый укус.

– Что будет, если встретятся два зеркальных? – спросила я у Дамира.

– Я не знаю, – с улыбкой ответил он.

– Кто кого убьет? Кто перетянет всю силу?

Он продолжал улыбаться, но рука у лица дрогнула. Я видела, что он сдерживается из последних сил, что еще миг и…

– Есть только один способ узнать, – торопливо прошептал бывший действительный, склоняясь все ниже и ниже к моему лицу. Мужская ладонь разжалась, локон упал на щеку.

И я поняла, что он хочет меня поцеловать. Снова. Последним смертельным поцелуем. Эта идея нравилась ему настолько, что мужчина не мог сдержаться, не мог остановиться. И какой-то своей частью я понимала его, понимала нетерпение и голод.

– Нет, – закричал Вит. – Нет, Айка, не надо.

Но я знала, надо, если я хочу спасти хоть что-то. Кого-то…

Губы Дамира были черными, вымазанными в грязи. Мои были разбиты в кровь магическими щитами. От него смердело потом и грязью, от меня наверняка пахло не лучше. Сосуды в его глазах полопались, ноздри раздулись…

И все-таки я не выдержала, не смогла пересилить себя и позволить ему прикоснуться. Не таким должен быть мой последний поцелуй.

Я сама подалась вперед, чуть отвернув голову, и его губы скользнули по щеке, пачкая кожу грязью. Щека к щеке. Плоть к плоти, магия к магии, голод к голоду.

Кто победит? Маг, только что осушивший нескольких демонов? Или девчонка, всего лишь отведавшая умирающего мага?

Исход предрешен. Это – как перетягивание каната, если с одной стороны поставить самого сильного парня деревни, а с другой стороны привязать козу.

Пальцы соскользнули с крошащегося камня прямо в плескающуюся и играющую тысячей сердец силу. Прикосновение Дамира было похоже на хруст ломкого листа, что осенью упал с ветки дерева, если движение вообще можно сравнивать со звуком. Во рту стало сухо, словно кто-то разом выпил из меня все силы. Руки ослабели, хвост задрожал, в груди поселилась ноющая боль…

И лишь пальцы продолжали касаться фонтана.

Говорят, что источник откликается магу лишь раз в жизни, до краев наполняя резерв. Всего один раз. И сколько бы потом не взывал чаровник, природа остается глуха к его мольбам. Еще недавно Дамир упал в эту чашу, и вышел из нее точно таким же голодным, как и раньше.

Вот только я никогда ничего не просила. Мне не дали этого сделать.

Я не знала, как чаровники взывают, какие при этом произносят слова, какие песни поют и танцы танцуют. Но это не имело значения. Я просто попросила:

«Помоги мне. Дай силы!»

И все. Четыре простых слова, которые я даже не произнесла вслух. Четыре слова, изменившие все.

«После ритуала ты уже не будешь магом. Мир тебя не услышит, – сказал мне когда-то учитель Риона. – Не услышит и не откликнется».

Действительный соврал. Мир услышал. Он отдалился, словно я была уже не я, а арбалетный болт, выпущенный в небо. Я снова увидела весь мир целиком, всех людей, их жизни, услышала биение сердец, ощутила дыхание на своей коже. Взлетела над всем этим, легкая и невесомая.

Источник откликнулся. Сухость сменилась живительной влагой. Жажда – удовольствием. Голод – удовлетворением.

Говорят, источник всегда наполняет резерв до конца, но не дает ни кьята больше. А что делать, если резерва нет. Если в тебе живет лишь вечно голодная пустота?

У моего резерва не было дна, не было стен и ограничений. А источник был бездонным. Мы оба были бездонными. Сила все не кончалась и не кончалась, продолжая прибывать, заставляя мышцы наливаться силой, заставляя шерсть пушиться, заставляя меня урчать от удовольствия.

Сила была двоякой. Одна напоминала ягодный морс, поданный жарким летом, когда залпом осушаешь кружку, и зубы сводит от его холодной сладости. Вторая – горьковатая, как ложка травяной настойки на рыбьем жире, что оседает на языке тошнотворным привкусом. Второй было мало, ничтожно мало по сравнению с той, что давал источник. Ее сосуд тоже был мал.

Горькая сила Дамира кончилась так быстро, что я едва успела это осознать. Всего один глоток. А потом она сменилась чем-то иным, чем-то трепыхающимся, как бабочка, пойманная в ладонь…

Где-то на краю сознания, я услышала хрип.

Не магия. Жизнь. В меня вливалась сила его жизни. Сила, что заставляла биться сердце. Ведь это, если подумать, тоже магия.

Его было так легко выпить до конца. Просто не останавливаться. Он бы меня не пожалел. Таких врагов нельзя оставлять в живых. Человека, что походя разбрасывается чужими жизнями, надо остановить навсегда.

«Не думай, не сомневайся, не страшись. Просто сделай», – сказал мне учитель Риона, отправляя из Вышграда в Велиж. Отправляя на смерть.

И я больше не сомневалась. А думать перестала еще раньше.

Ненасытная пустота внутри меня замолчала, остановилась. Я закрыла глаза, выдохнула, а открыла их уже на земле, около фонтана, соленые слезы все еще текли по лицу.

Дамир… Нет, от того чаровника, что я знала, ничего не осталось. В черную пыль осел старик со сморщенной кожей. Усохший, сгорбленный, в одежде, которая стала ему велика. Худосочная грудь вздымалась и опадала. Он все еще дышал, я не стала осушать этот сосуд до дна. Не захотела, как не хочет ребенок пить горькое лекарство.

Бывший чаровник захрипел, закашлялся, выплевывая желтые зубы.

– Агррр,– брызгая слюной, прохрипел старик, цепляясь за мою одежду.

Я отпрянула, прижимаясь к фонтану и отталкивая его, словно больного проказой побирушку, который выпрашивает медный черень у храма Эола. Все, что осталось от чаровника, решившего стать великим.

Черноволосый маг смотрел на меня с другой стороны источника. От него веяло чем-то теплым и невыносимо приятным, как бабушкины объятия, захотелось окунуться в это «что-то», взмахнуть хвостом и заурчать от удовольствия… Эол, нет!

На меня словно ушат холодной воды вылили. Я только что выпила зеркального, мало того, взяла у источника столько силы, сколько смогла, а теперь смотрела на чаровника, а на моем лице проступал тот же голод, что и на лице учителя Риона.

Зеркальный никогда не бывает сыт. Он не может остановиться, желая все больше и больше…

– А-ка, – рычащее позвал Вит, и я повернула голову. Повернула даже не на голос, а на запах, такой знакомый и родной. Такой желанный. Запах магии. Внутри снова что-то шевельнулось, пока еще медленно, но я знала, что скоро воронка раскрутится вновь.

«Почему ты не убил меня сразу?» – спросила я, не произнеся ни слова.Но он понял. Увидел в моих глазах все: от ужаса до стыда и сожаления.

«Я убил, – так же без слов ответил он. В его серых глазах отразилась боль. – Это была пытка. Такая сильная, что я не смог повторить. Прости».

Жена Оськи-гончара смогла выдержать два дня, на третий пришла к нам. Пришла не за лекарством. А за ядом. Она не сказала ни слова, лишь стояла и плакала навзрыд, зажимая рот красной натруженной рукой, давясь слезами, стыдом и виной.

Бабушка напоила ее чаем и сидела рядом, пока рыдания не стихли. Она не дала ей яд. Мы не торговали отравой. Она дала ей сонного порошка. Поставила на стол банку, отсыпала щепоть в холщовый мешочек и велела заварить перед сном.

– Опасная трава, – сказала Сима тогда. – Одна щепоть, и будешь спать, как младенец. Тебе сейчас необходимо. Две, и тебя даже из королевских пушек не разбудят. Три – и с утра придется справлять отходную в храме Эола.

Вручив кулечек, бабка ушла в соседнюю комнату, где я безуспешно притворялась спящей. Ушла, оставив банку с сонным порошком на столе. Она не продавала яд жене Оськи, но она позволила ей взять его самой.

Гончара схоронили через два дня, на погосте за часовней. Эол призвал калеку во сне.

Мы никогда не говорили с бабушкой об этом. Я не спрашивала. А она не рассказывала. Лишь уходя с погоста, глядя на свежий холмик могильной земли, она, ни к кому не обращаясь, произнесла:

– Иногда смерть – это лучшее, что ты можешь подарить другу.

Седовласый чаровник закончил рисовать знак на земле и отбросил ветку.Минута истекла. Эол, всего лишь минута, а мне показалось, что прошел год.

– А-ка, – повторил Вит.

Не знаю, что он хотел сказать. Что тут еще можно сказать. Я смотрела на вирийца и больше всего на свете хотела прикоснуться к его руке, к его щеке, все равно к чему, лишь бы снова ощутить себя наполненной силой, ощутить себя центром мира, его солнцем.

Я вцепилась руками в каменный бортик источника, ощущая, как крошки царапают кожу. Вцепилась, чтобы не поддаться желанию и не броситься. Надо оставаться на месте, у магов только одна попытка. Один удар. Пока я еще я. Пока могу управлять своим телом, а не ползать по траве, как Дамир, за тем испуганным чаровником.

Маги подняли руки к небу. Учитель Риона схватил меня за штанину.

– Айка, – в третий раз повторил чернокнижник, и на этот раз в его голосе не было рычания. В нем было понимание и печаль, что все должно закончиться вот так.

Сила стала собираться в руках тарийских чаровников. Подвижная, тягучая, словно грозовые облака, в которых то и дело мелькали молнии.

– Нет, – закричал вдруг Михей, отбрасывая сломанный арбалет на траву.

Низко зарычала притвора, прыгая прямо на спину Вита. На чернокнижника, который не мог даже пошевелиться, из-за связавшего его серыми лентами заклинания. В ее утробном рыке слышалось удовлетворение. Вириец продолжая смотреть только на меня.

А я вдруг поняла что там, у трактира, перерезая мне горло, он приговорил нас обоих. Вот зачем ему нужна была идущая за нами нечисть. Ее он определил себе в палачи. Плети заклинаний оставались серыми. Вит не будет сопротивляться. Он просто будет смотреть на меня. Смотреть, пока проводница рвет его на части. Одного из тех, кто убил ее спутника. В этом чернокнижник не соврал, он просто не сказал ей всей правды. Не рассказал об остальных.

– Это неправильно, – Михей торопливо перешагнул через тело Тамита. – Так не должно быть!

Сила в руках магов загудела, рисунки на амулетах вспыхнули голубым.

– Михей, нет! – закричала я. – Уходи! Немедленно!

– Айка, – жалобно произнес стрелок и с той детской простотой, что присуща только ему, повторил: – Это неправильно!

Я оттолкнула Дамира, но он продолжал цепляться за ноги так, что я едва не упала, делая шаг навстречу Михею. Спину дергало острой болью. Не моей болью.

– Убирайся!

– Неправильно, – обижено повторил стрелок, обхватывая меня за талию и не давая упасть. – Я совсем ничего не умею, не могу помочь…

– Михей,– простонала я, бросая взгляд на Вита, по лицу которого текла кровь, а по моему текли слезы. – Вит…

Маги ударили.

И мир стал ослепительно белым.

Глава 13. Черным по белому, или вместо эпилога.

Потолок был белый с выпуклыми завитушками, из которых на меня пялились безглазые лица толстощеких младенцев.Ужас, конечно, но от загробного мира, я ожидала большего.Шевелиться не хотелось, тело, словно после бани, казалось легким и невесомым. Я зажмурилась, и снова открыла глаза, широкоскулые дети все еще смотрели на меня с потолка.

– Эол, – то ли простонала, то ли позвала хозяина чертогов я и попыталась сесть, не забывая оглядываться по сторонам.

Все вокруг было белым. И кровать, на которой я сидела, и стены комнаты, и два стула, стол, колыхающиеся шторы на окнах – все. Я едва подавила желание потереть глаза, чтобы избавиться от этой бесцветной белизны.

– Меня сейчас стошнит, – известила я бесцветную комнату.

Но никто не ответил. Хозяину этой красоты было безразлично, испорчу я его ковры или нет.Я повернулась. Кровать оказалась просто огромной. Она походила на то, что целую комнату застелили перинами, а потом убрали стены. Даже та, что я видела в замке баронета Кистена, была вполовину меньше.Отбросив одеяло, я спустила босые ноги на ковер. На мне оказалась такая же белоснежная рубаха и штаны. Совершенно непрактично, летом вывозишь в грязи, зимой замерзнешь.

– Меня что похоронили в этом? – спросила я в пустоту.

Но пустота не спешила отвечать. Я уловила за спиной мимолетное движение и резко обернулась. Но нет, комната была пуста.Я встала, босые ноги утонули в мягком ковре. До окна всего три шага, а за прозрачным стеклом – такой же молочно-белый, как и комната, туман.

– Все-таки я умерла, – тихо проговорила я, не добавив «наконец-то», которое так и вертелось на языке.

Что ни говори, а все закончилось плохо.Я повернулась к такой же белой, как и вся комната, двери.Интересно, а остальные выжили? Обидно, если нет.

Михей, Рион… и Вит.

Слишком много всего произошло. Я не могла понять, что чувствую теперь, когда все позади. К воспоминаниям примешивалась горечь.

Я сделала несколько шагов к двери и уже дотронулась до ручки, когда вдруг представила, как открываю дверь, а за ней ничего нет. Совсем. Только туман. Это и есть мое наказание у Рэга.

Рука опустилась. Пожалуй, я пока не готова выйти отсюда.

– Смелее! – раздался насмешливый голос, я развернулась, шипя…

И увидела валяющегося на кровати Вита, хотя миг назад в комнате никого не было. Вроде бы не было…

Чернокнижник словно нарочно был одет во все черное. Он положил руки за голову, вглядываясь в лепнину на потолке, и хмурился, толстые рожицы откормленных детей не нравились не только мне, но и мужчине.

Я многого ожидала от смерти, в основном с ужасом, но чернокнижник как-то не вписывалось в планы вечных мучений. Хотя, возможно речь шла о его мучениях, а не моих.

И вместе с тем я не сдержала вздоха облегчения. И сама поразилась этому. Я была рада видеть вирийца, и эта тихая радость не имела к дару богов никакого отношения.

– Вит, – позвала я, отступая от двери. – Где мы?

– У меня для тебя плохие новости, – чернокнижник продолжал смотреть на потолок.

– Как обычно, – пожала плечами я, возвращаясь к окну и стараясь не думать, почему так неистово колотится сердце.

– Ты жива.

– Ага,– ответила я, хватаясь за подоконник и вглядываясь в белую пелену снаружи. – Помнится, мы уже видели такой плотный туман, в мире мертвых, – я обернулась к вирийцу, готовая ко всему, даже к тому, что мужчина исчезнет так же внезапно, как и появился. Эол знает, какие тут у них порядки.– Когда пойдем пугать людей?

– Зачем?

– Говорят, мертвецам положено. Негоже в первый же день правила нарушать.

– Ты мне не веришь? – Вит настолько удивился, что сел на кровати, я услышала, как зашуршали простыни.

– Нет.

– Айка, мы живы!

Я почувствовала движение за спиной, и поняла, что чернокнижник уже стоит позади.

– Спасибо, что пытаешься придумать красивую сказочку, но…

– Айка… – он положил мне руки на плечи.

– Знаешь, – перебила я, – с тех пор, как я уехала из дома, меня столько раз били по голове, душили, травили, швыряли магией, дали постоять на эшафоте и даже перерезали горло… – руки чернокнижника ощутимо напряглись, и я торопливо продолжила: – Каждый раз, открывая глаза, я была уверена, что все кончилось. Что на этот раз все, допрыгалась. И каждый раз Эол, отводил последний удар. – Я развернулась.– Не подумай, что я жалуюсь, но… – Я прислонилась к подоконнику. – Но не в этот раз. По нам били маги. Лучшие маги Велижа, они вложили в последнюю атаку все, что было и даже то, чего у них не было. И били они не по мне. Они рассчитывали ударить Дамира, зеркального мага, а не девчонку, толком не знающую, что она умеет, а что – нет. Били наверняка, – я развела руками. – Сам видишь, тут никакой Эол не помог бы.

– Хорошо, – легко согласился чернокнижник. – Тогда, где мы, по-твоему? В чертогах Эола? У изножья трона Рэга? Я как-то не так себе их владения представлял.

– Я тоже, – неожиданно захотелось выгнуться и почесать спину о выступающий подоконник. – Но что мы понимаем в божественных замыслах. Они нас даже поженить пытались… – Я снова развела руками, предлагая Виту посмеяться над этой нелепостью.

– Хорошо, – кивнул, продолжая соглашаться со мной, чернокнижник. – Раз мы мертвы, то и стесняться, я полагаю, глупо.

Он схватил меня за руку и рывком притянул к себе. Вышло грубо, но действенно. Я была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться, по крайней мере, в первый момент, когда он наклонил голову и завладел моими губами.Небрежно и жестко, не считаясь с чужими желаниями.

– Мммм… – только и смогла произнести я.

И его торопливый порыв тут же сменилась мягкостью. Губы мужчины на миг замерли, а потом шевельнулись, легонько касаясь моих, заставляя их раскрыться.Поясницу кольнуло, но подоконника рядом уже не было.Мужчина коснулся моего языка своим…

В какой-то мере Вит был прав, стесняться было уже поздно, да и для всего остального уже поздно. И эта странная нелепая и ужасающая мысль вдруг успокоила меня.

Что было, то было, а в эту минуту…Почему бы и не узнать – каково это, самой целовать красивого мужчину. Опасного, как острый клинок. Ведь два раза убить невозможно.

Целовать потому, что я так хочу, а не потому, что так велели боги. Я забыла про спину, про белую комнату и наш спор. Забыла про то, что мы куда-то движемся, что Вит идет, а я следую. Обхватила мужчину за шею и прижалась, не давая ему отстраниться, не давая разомкнуть наши губы. Всего миг не думать ни о чем. Один долгий, но такой краткий, миг.

Один лишь поцелуй. А потом я смогу думать, смогу вспоминать, как Вит вот этой же рукой перечеркнул мое горло. Это было горько.

И это было сладко. Сперва медленно, потом, все быстрее и быстрее. Вдох за выдохом, прикосновение за прикосновением. Это было как танец, когда один предугадывает движение другого, когда наши губы касались друг друга, когда наши языки сплетались. И в какой-то момент я поняла, что падаю…Падаю на кровать. Перина подо мной мягко колыхнулась. Губы горели. Вит посмотрел на меня сверху вниз и медленно потянулся к своей рубашке, развязывая шнуровку ворота.

– Это, конечно, не свадьба, но, тем не менее… – вириец стащил рубашку и отбросил в сторону.

Я как зачарованная проследила за ее полетом. Наверное, мои глаза размером напоминали чайные блюдца из сервиза какой-нибудь тарийской меис. Вит усмехнулся, склоняясь надо мной. Все ниже и ниже.

Его кожа была смуглой и гладкой, так и хотелось поднять руку и прикоснуться, чтобы узнать, теплая она или прохладная. Провести подушечками пальцев по мышцам, чтобы почувствовать их твердость.Я уже подняла ладонь, когда вдруг осознала, что урчу от удовольствия, обвивая хвостом предплечье мужчины.Моя кошка? Почему-то я была уверенна, что после смерти все эти демоновы штучки с внутренним зверем исчезнут. Но сейчас, как никогда остро, ощущалось ее присутствие и что-то еще…

– Вит, – я уперлась ладонью мужчине в грудь, он едва заметно вздрогнул. – Мы живы?

Он не ответил, его рука легла на мое плечо, потом поднялась выше, пальцы замерли у ключицы, там, где заканчивалась ткань рубашки и начиналась кожа.Мои руки скользнули чернокнижнику на плечи, коснулись спины, ощущая неровности, тонкие бугры шрамов. Спина снова зачесалась. Я вспомнила, как Вит смотрел на меня там у источника. Смотрел, пока нечисть драла ему спину.

– Пожалуйста, остановись, – попросила я и удивилась, как тонко звучит мой голос. Тонко и жалобно. – Твоя спина!

Я думала, мужчина не послушает, коснется шеи, а потом… Представить это «потом» во всех красках не получилось.

Но чернокнижник замер, а затем скатился с меня на кровать. Кошка разочаровано фыркнула, а я очень постаралась, чтобы это разочарование не отразилось на моем лице.

– Твоя спина, – повторила я.

– При мне, слава Рэгу, – голос мужчины был полон иронии. – Значит, теперь ты готова обсудить нашу живучесть?

– Мы живы? – жалобно спросила я. – Но как? Чаровники же били наверняка. Там не то, что я, там никто бы не выжил. Ни Дамир, ни Михей… Михей?

– Тоже живехонек.

– Где он?

– В данный момент красуется перед горничными, те в нужных местах охают и ахают.

– Рион…

– В библиотеке. Представляешь, он умеет читать, – Вит криво ухмыльнулся, но тут же стал серьезным.– О нас не хочешь спросить? Или лучше поговорим о Дамире, прежде чем ты соберешься с мыслями? Кстати, учитель Риона умер. Тарийские чаровники говорят, сердце не выдержало, но, по обыкновению, врут. Сердца у этого мага никогда и не было.

– Покажи спину,– попросила я и, подумав, добавила: – Пожалуйста.

Целую минуту мужчина разглядывал меня, как диковинную зверушку, на которую пялятся за черень зеваки на ярмарке, а потом повернулся.

– Красивенько, – закусив губу, сказала я.

– Ну, хоть не ревешь, – с облегчением выдохнул Вит.

Я протянула руку, поколебалась, а потом все же коснулась щедро испещренной рубцами спины. Шрамы казались давно зажившими, они напоминали борозды на старой пашне. Неровные бугристые уже блеклые линии, иногда наскакивающие одна на другую. Полностью зажившие раны, а ведь на вирийце наверняка живого места не было.

– Сколько? – хрипло спросила я.

– Что? – шевельнул плечами чернокнижник.

– Сколько прошло времени с того дня, как я… как ты… С того выверта?

– А если я скажу, что два года? – Он повернулся лицом, я почувствовала, как кровь отливает от моего лица. – Шучу. Две седмицы.

– И я в это время… – я замолчала, так и не подобрав нужного слова, обозначающего исчезновение двух недель из моей жизни. – Спала?

– Почти, – серьезно ответил чернокнижник. – Чаровники Велижа уверены, что ты мертва.

– Черт! Стукнуть бы тебя, как следует.

– Наоборот, надо радоваться и поцеловать. Ты бы видела Михея, когда он нес тебя на руках после магического удара. Здоровый детина ревет, почти причитает, а ты у него на руках, словно подстреленная охотником косуля. Голова на тонкой шейке мотается.

– Я сейчас заплачу, – честно призналась я, подтягивая колени к груди.

– Вот-вот, многие плакали, кое-кто даже помидором кинул, но промахнулся.

– А ты? Последнее, что я помню, это, как притвора рвет тебе спину… – при этих словах из пальцев выскочили когти и едва не вспороли белоснежную ткань штанов.

– Нет бы, чего хорошего запомнить, – нарочито ворчливо попенял чернокнижник. – Я тоже не очень хорошо помню, в основном, звездочки кровавые перед глазами. Та тварь знатно порезвилась. Но, как только чаровники ударили, так ее и след простыл. Живучая, знает, когда надо отступить. Но если бы не Михей и Эриш, если бы не воины Рэйвена, – Вит глубоко вздохнул, – мы бы с тобой сейчас не разговаривали. – Мужчина сел напротив и стал рассказывать дальше: – Как только мы остановили выверт, время снова побежало, отсчитывая минуты, солнце поднялось над горизонтом. Вот тогда-то, они и вылезли. Люди, маги, солдаты. Наши тоже поняли, что засиделись в трактире.

– Как я выжила? – перебила я.

– Это тебе лучше у стрелка спросить.

– Я спрашиваю у тебя. Ответь, пожалуйста.

– Надо же, что смерть с людьми делает, вежливая какая ты стала, второй раз уже за день «пожалуйста», – передразнил чернокнижник и пояснил: – Учти, это – чистой воды домыслы, хотя наши магистры во главе с Кишинтом уже потирают руки.

Я кивнула, так как была согласна даже на домыслы, потому что, оглядывая белую спальню и Вита, нет-нет, да и проскальзывала мысль, что все это бред. Или сон, от которого мне не проснуться. Что дверь, которую я вижу с кровати, не откроется, если потянуть за ручку, потому что, за ней ничего нет. И нас тоже нет.

– Под удар попали трое: ты, Михей и Дамир.

– Выжили мы с Михеем?

– Выжили все трое.

Я подняла брови. Нет, точно бред. Что за чаровники в Тарии, раз троих безоружных укокошить не могут.

– Маги били по магам. Как ты и сказала, били наверняка, силы было мало, только накопители, и маги сделали ставку на природу заклинания, а не на его мощь. Магический удар, что поражает только мага. Подобное подобным. На самом деле, страшное оружие. Не кривись, страшное, я видел, как целый десяток кудесников остался лежать бездыханным, – Вит коснулся пальцем моей щиколотки. – Но тут не учли один фактор. Вернее, два. Первое – Дамир больше не был чаровником. Ты выпила его магию.

– А второй? – почему-то слова вирийца внушали беспокойство, подойти к двери захотелось еще больше.

– Второй не учел никто. Даже я. Ваш стрелок, – мужской палец поднялся чуть выше по икре, я хотела спросить, что Вит делает, но не стала, если это бред, то, по крайней мере, приятный. – Маг-артефактор, пусть, и без резерва.

– Но все равно маг, а значит…

– Значит, он тоже попал бы под удар, – кивнул чернокнижник.

– Но он не попал?

– Более чем, но ты приняла на себя всю магическую атаку.

– Мне везет.

– Ты даже не представляешь, как, – палец поднялся еще выше и очертил колено сквозь тонкую ткань. – Именно это тебя и погубило, и спасло.

– Вит, хватит ходить вокруг да около. Что со мной сделали? – я дернула коленом, и мужская рука упала на простыню.

– Сделал. Маг-артефактор.

– Он ничего не умеет, – хмуро сказала я, все больше убеждаясь, что это сон. Нереальный разговор в нереальной комнате. Поясница от этого зачесалась с новой силой.

– Ничего, кроме… – чернокнижник замолчал и вдруг спросил: – Спина не чешется?

– Нет, – почему-то ответила я и тут же заерзала на перине.

– А должна, – Вит придвинулся чуть ближе. – Михей не умеет ничего создавать, кроме накопителей. Причем, они получаются у него настолько естественно, что он даже не замечает этого. Поэтому, когда он схватил тебя за талию, там, у источника… – чернокнижник настолько выразительно посмотрел куда-то в район моего живота, что я даже забеспокоилась, что там у меня, кроме глистов, могло завестись.

– И что он сделал?

– Ты ведь уже догадалась. Он создал очередной накопитель. Только на этот раз его основой послужил не предмет, а живая материя.

– Это возможно?

– Вспомни Дамира, который сделал из себя ключ. Хотя, маг всего лишь перенес на себя свойства с уже готового артефакта, любой маг так сможет. А Михей именно создал накопитель, за миг до того, как на тебя обрушилась магия. И ты втянула ее в себя, как мох втягивает воду. Втянула полностью, чем спасла и стрелка, и себя. Вы спасли друг друга.

Сердце пропустило удар, я прислушалась к себе. Очень осторожно, как принюхивающийся к воздуху зверь. Я слишком боялась, что как только сделаю это, то сразу почувствую голод. Всеобъемлющий, утягивающий в свою глубину.

Заглянула «в себя» со страхом. И едва не задохнулась от ужаса. Бездонный колодец, все еще был там, он не исчез, не рассыпался пеплом. Он был цел и готов в любой момент начать свой безумный водоворот. Но сейчас он был плотно закрыт толстой каменной крышкой. А на ней, словно работа искусного каменотеса, кто-то выбил рисунок. Знакомый рисунок спирали, поверх которого, лениво помахивая хвостом, лежала моя кошка. Моя суть.

Михей не уничтожил бездну, он ее запечатал. Закрыл. Заставил замолчать.

Кошка вскочила на лапы.

Я вскочила на ноги прямо на кровати и дрогнувшим голосом спросила:

– Что? Что у меня там? На спине? – зуд, словно ожидавший этих слов, вдруг дал о себе знать с новой силой, я едва не застонала. Или даже еще хуже, чуть не попросила Вита почесать мне спину, совсем, как порядочная кошка.

– Сядь, Айка, – приказал мужчина, но я словно не слышала.

Мало мне белых волос, острых зубов и когтей, так еще что-то на спине образовалось.

– Сядь, я сказал, – вириец дернул меня за руку так, что я упала на него сверху, оказавшись прижатой к обнаженной мужской груди. – Тихо, – скомандовал он, обхватывая руками за талию.

– Я… Я… Я больше не человек? Кто я?

– Боюсь тебя разочаровать, но ты и раньше не была человеком в полном смысле этого слова. Слишком много кровей намешано, и большинство нечеловеческие.

– Вит, – произнесла я, толком не зная, о чем прошу.

– Да, ты больше не человек, – его ладони вдруг шевельнулись, и он стал выправлять мою рубашку из штанов. – Ты не человек и не маг…

Его пальцы коснулись кожи. Словно угольком приложили. Мужчина провел рукой по спине вверх и вниз.

– То, что у тебя там, всего лишь рисунок на теле, – кончиком пальца Вит стал водить по талии. Я заставила себя сосредоточиться на его прикосновениях, но не на ощущениях, а на том, что именно вырисовывали его пальцы. Один круг, переходящий в другой, один виток внутри другого…

– Знак накопителя, – выдохнула я.

– Ты – артефакт.

– Вещь?

– Может быть. Вспомни арбалет Михея, иногда у вещи куда больше свободы, чем у человека.

– Но…

– Вот, теперь ты решила расплакаться, – кажется, чернокнижник был недоволен.

– Иди к дасу, Вит.

– Да я бы рад, но разве есть смысл расстраиваться из-за того, что ты не в силах изменить? По-моему, это глупо. Еще недавно ты не верила, что жива, а сейчас расстраиваешься из-за того, что жива недостаточно.

Чернокнижник продолжал говорить, а его ладонь поднялась выше и легла мне на плечи, потом на шею, пальцы коснулись спины, чуть оттянув ворот рубашки. Я заурчала, выпуская и убирая когти, едва не царапая мужчине бок.

– Что ты делаешь?

– Проверяю, разрешишь ли ты мне прикасаться к тебе после всего случившегося. – не смущаясь, ответил чернокнижник.

– И, как успехи?

– Пока и сам не понял. Иногда мне кажется, что ты не прочь послать весь мир к дасу в пасть, а иногда, ты так смотришь, что я понимаю, твои думы далеки от меня, – Вит убрал упавший на щеку локон и заправил его мне за ухо и с неожиданной горечью добавил: – Вряд ли ты простишь перерезанное горло. Я знал, на что шел, и не питаю иллюзий.

Я сразу вспомнила боль, что показалась мне такой невозможно острой, и биение своего сердца, что было чересчур громким. Но тут же эти воспоминания сменились другими. Тем, как Вит смотрел на меня там, у источника, а притвора вспарывала ему спину. Почему-то второе воспоминание отзывалось куда больнее, чем первое. Бабушка всегда говорила, что чужая боль ранит в пять раз сильнее, чем собственная.

– Вит… – начала я, – ни ты, ни я не выбирали этого. Это дар богов, не забыл? – спросила я и, вскочив, зашипела.

Каменные стены были слишком толсты, и я услышала чьи-то шаги уж у самой двери.

– Тише, это наверняка…

Он не договорил, когда дверь распахнулась, и в белую комнату просто влетели Рион с Михеем. Стрелок увидел нас на кровати, замер посреди комнаты и густо покраснел.

– Вы чем тут занимаетесь? – спросил бывший чаровник, держа в руках толстую книгу.

– Тебе подробно описать? – ухмыльнулся, выгибая бровь, Вит.

Не знаю, что собирался ответить Рион, но я уже выскользнула из рук вирийца, вскочила с кровати и, ступая босыми ногами по покрытому белым ковром полу, подошла к стрелку, встала на цыпочки и поцеловала парня в щеку.